– Спасибо большое, – курсант, не подозревающий о зачислении в сонм сильных мира сего, приступил к завтраку.
Анечка очень не хотела уходить, она боялась, что миллионера заприметит другая горничная и вцепится мертвой хваткой. А ведь она первая открыла такое сокровище, а значит, ей и принадлежат лавры победительницы.
– Только встали? – решила она завести разговор.
С полным ртом Федя помотал головой.
– Встали уже давно? И что же заставляет вас подниматься в такую рань? Неужели работа?
Курсант кивнул, поскольку сказать все равно ничего не мог.
– Это работа привела вас в наш город?
Следующий кивок.
– Надолго?
Федя пожал плечами. Анечка постепенно начала осваиваться. По всему заметно, что миллионер не строгий, а даже очень добрый. Не ругается, не кричит и не стремится выставить ее прочь. К тому же ест с аппетитом, а после еды все люди становятся еще добрее. А может быть, на негров это не распространяется? Совсем не к месту Анечка вспомнила историю про Отелло. Хотя тот, она точно помнила, был мавром, но чутье подсказывало девушке, что от мавров до негров не так и далеко. На всякий случай она отступила на пару шагов. Теперь в крайнем случае она могла успеть быстро добежать до двери и выскочить наружу.
– Вкусно? – вежливо поинтересовалась она.
– Угу, – промычал тот. Только начав есть, он понял, насколько же в действительности проголодался.
– Извините, – спросил он, прожевав, – вы не могли бы принести мне еще одну порцию?
– Того же самого? – просияв, спросила Анечка.
– Да.
Девушка быстро убежала. От волнения ее сердечко колотилось. "Я ему понравилась! – думала она восторженно. – Он хочет, чтобы я пришла еще раз. Он сказал, чтобы именно я принесла ему вторую порцию! Я, а не кто-нибудь еще! Я ему понравилась!"
Выйти замуж за миллионера было пределом Анечкиных мечтаний. Сначала она была разборчивой, предпочитала своих, отечественных, миллионеров и, желательно, с чистой совестью. Через некоторое время она поняла, что такое сочетание найти ей вряд ли удастся. Тогда она переключилась на заграничных бизнесменов. Однако в Калошин такие заезжали крайне редко, поскольку за всю жизнь Анечка не услышала ни об одном. Пришлось немного расширить рамки поиска. Теперь ей подходили все, кто не сидел в местах не столь отдаленных и не жил в странах Восточной Азии, где не так давно свирепствовала страшная эпидемия. Жизнь Анечка любила, а потому выключила эту категорию из своего списка.
Прибежав на кухню, девушка в трех, ну, может, четырех словах изложила свою счастливую историю. По ее словам получалось, что юный миллионер уже готов предложить ей руку и сердце, а пока просто отослал ее, чтобы без помех позвонить в Африку своему папе-царю и попросить благословения. Это самое благословение он, конечно же, сразу получит, поскольку папа души не чает в своем единственном сыне и после смерти обязательно оставит ему все свое немаленькое состояние.
Наконец сандвичи были готовы, Анечка кинула их на поднос, спешно накрыла салфеточкой и удалилась, гордо подняв голову. Впрочем, по мере приближения к комнате Феди ее уверенность в себе несколько иссякла. В комнату она вошла так же робко, как и в первый раз.
– Ваш завтрак, – почти прошептала она, а затем увидела, что Федя сидит в кресле. Видимо, он даже не двигался с тех пор, как исчезла Анечка.
– Вы меня ждали! – громко воскликнула она, разбудив задремавшего курсанта.
– А, это вы! – спросонья сказал он. – Я вас где-то уже видел? Или это был сон?
– Вы видели меня во сне! – еще больше обрадовалась Анечка.
– Вы спасли меня от голодной смерти, – признался Федя. – Спасибо за добавку.
Он снова принялся за еду, а Анечка стояла рядом, полная восторга. Теперь Федя жевал уже медленнее, меньше внимания уделял еде и больше стоящей рядом горничной.
"Интересно, почему она не уходит? – задумался он. – Почему так старательно наблюдает за мной?"
Девушка действительно не отрывала глаз от Феди, ожидая, когда он скажет ей следующий комплимент. Придуманная в детстве сказка стремительно становилась явью.
"Может быть, в этой гостинице всегда наблюдают за гостями. Мало ли, столько техники дорогой, еще стащат что-нибудь. Это что же, мне теперь и спать при ней? И раздеваться тоже? Я же ведь милиционер, я не собираюсь ничего воровать. Может, просто сказать ей об этом? Надо попробовать".
Федя решился, собрался с духом и начал:
– Знаете ли, я, вообще-то, хороший.
– Я верю! – с восторгом заявила Анечка.
– Я обычно не делаю ничего плохого.
– Это просто замечательно!
Федя замолчал в нерешительности. Он не ожидал столкнуться с таким воодушевлением. И чего она так радуется?
– И сейчас, вообще-то, не собираюсь, – попытался объяснить он.
Анечка в восторге закатила глаза. "Сейчас он будет ко мне приставать, – подумала она. – А потом подхватит на руки и увезет прочь из этого города".
– Что с вами? – Федя решил, что девушке нехорошо. Он вскочил с кресла и подбежал к ней.
– Ах! – вздохнула та и упала точно на руки курсанта.
"Вот это ничего себе! Неужели она меня так боится?" – Федя стоял в растерянности, думая, куда бы пристроить бессознательное тело.
Он не раз уже сталкивался с неадекватным отношением к собственной внешности. Но чтобы такое! Что же теперь делать с горничной?
Дело в том, что курсанту уже неимоверно хотелось спать.
Глаза прямо-таки слипались, но оставлять девушку в номере он не хотел. Кто знает, что у нее на уме.
Федя выглянул в коридор, надеясь сдать девушку кому-нибудь из персонала. Но все коридорные как назло пропали.
"Вымерли они, что ли? – подумал Федя. – Или у них одновременная потеря сознания?"
В этот момент темноволосую голову курсанта Ганги посетила весьма светлая мысль. Увидев уголок отдыха в конце коридора, где стояли кресла и кадки с огромными тропическими растениями, Федя решил отнести девушку туда. Во-первых, это будет вполне нормально выглядеть со стороны – подумаешь, просто девушка прилегла отдохнуть. Во-вторых, из курса биологии курсант помнил, что растения выделяют кислород в огромных количествах. А значит, воздух там свежий и девушка быстро очнется.
"Все-таки не зря говорил Мочила, что наше главное оружие – это мы сами", – довольно подумал Федя, подходя к двери номера. За его спиной осталась потерявшая сознание Анечка.
9
– Апчхи! – этот звук заменил курсантам будильник.
Когда они открыли глаза, то поняли, что утро началось уже вовсю – сарай был залит солнечным светом.
– Опять жара будет, – по каким-то непонятным приметам понял Пешкодралов.
Дирол подтвердил его слова кивком и следующим громким "Апчхи!".
– Правильно говоришь, – согласился Веня. – Ты что, Санек, разболелся, что ли?
Тот смог только помотать головой. Теперь он чихал уже непрерывно, еле успевая хотя бы вздохнуть. Он каждого чиха его словно подбрасывало на месте, он сгибался пополам, потом снова разгибался, как бы от отдачи, но только затем, чтобы на следующем "апчхи" снова согнуться.
– Бедняга, – покачал головой Кулапудов.
– А это не заразно? Может, его... того? – спросил Леха.
Эта мысль Вене понравилась:
– А ну-ка, Дирол, иди вон отсюда.
Тот, видимо, приложил все усилия, чтобы на минуту прекратить чихать, и посмотрел на приятелей укоризненно.
– Я... не... – только и смог сказать он, а потом снова принялся чихать.
– Да знаем мы, что ты не заразный. Ты просто надышался сеном и всякой пылью. Так что иди наружу и подыши свежим воздухом. Сразу придешь в себя.
Ободренный этим обещанием, Дирол опрометью кинулся вон. И правда, через несколько минут чихание стало реже, потом еще реже и наконец совсем прекратилось. Обессиленный Дирол практически вполз обратно в сарай.
– Это было ужасно, – счастливым голосом прошептал он.
– Во-первых, доброе утро! – поправил его Веня.
– А во-вторых...
– Дай угадаю, – перебил Леху Дирол. – Ты хочешь есть.
– А у нас что-нибудь осталось с вечера?
– Только капуста. Но есть еще кое-что. Я тут заметил, пока чихал. – Хитро прищурившись, Санек вышел на улицу, а потом снова вошел внутрь. У него в руках была большая тарелка с пирожками, а под мышкой он едва удерживал трехлитровую банку с молоком. Для этого ему пришлось изогнуться, отчего Санек немного напоминал античную статую.
– Ура! – Леха вскочил, схватил охапку сена и подкинул ее вверх. – Да здравствует Лида!
Соломинки закружились в воздухе, опадая. Дирол сделал один вдох и снова задергал носом.
– Он сейчас опять чихнет, – спокойно заметил Веня.
– Не-е-ет!
Леха кинулся к Саньку и все-таки успел выхватить у него банку с молоком. Аккуратно поставив ее на пол подальше от Зубоскалина, он развернулся и попытался взять тарелку. Но не успел. Как раз в этот момент Дирол громко чихнул, тарелка прыгнула в его руках, и пирожки разлетелись по всему сараю. Не останавливаясь, Санек бросил на сено тарелку и помчался наружу.
Когда он вернулся, то увидел, что Веня с Лехой ползают по всему сараю в поисках пирожков.
– Я точно видел, что один отлетел куда-то сюда, – бормотал Пешкодралов, копаясь в сене.
– Может, его уже мыши давно утащили? – предположил Дирол.
– Я тебе дам, мыши... Вот он! – Леха победно показал ему пирожок с прилипшими к нему соломинками.
– Это, кажется, был последний. – Веня обратился к Саньку: – Ты не заметил, сколько их было всего?
– Да нет, я же их не считал. Да ладно, подумаешь, если один потеряли. Мыши найдут.
– Нехорошо, вообще-то, грызунов прикармливать. Хозяевам на пользу это не пойдет.
– Если мы все-таки не найдем его сейчас, когда остальные закончатся, я отыщу его по запаху, – пообещал Леха.
На том и порешили. Пирожки с картошкой и с вишней закончились быстро, молоко исчезло вслед за ними. Принюхавшись, Леха с сожалением объявил, что больше нигде ничего не завалялось.
– Ну вот, позавтракали, и хватит. Теперь нужно делом заниматься. Какие у нас на сегодня планы?
– Поискать кубок и всякую прочую ерунду на случай, если они все-таки здесь, – предложил Леха.
– Помочь Лиде по хозяйству. А то неудобно как-то получается, – высказался Дирол.
– Пообщаться с местными жителями. Вдруг они хоть что-нибудь да скажут.
– Это хорошо, – согласился Веня. – Только как это сделать, вот в чем вопрос.
– А что тут такого? Неужели так сложно просто поговорить с людьми? – удивился Леха.
– Поговорить-то не сложно, язык, слава богу, подвешен как надо. А вот узнать что-нибудь будет сложновато. Особенно если действительно есть что-то компрометирующее, – объяснил Дирол.
Так разговаривая, курсанты вышли на улицу, чтобы умыться у колодца. Вода оказалась совершенно ледяной, что было как раз кстати. День обещал быть жарким, и уже теперь было нечем дышать. Курсанты умылись и напились вволю, отчего сразу немного заломило лоб и горло.
– Это с непривычки, – объяснил Леха. – Скоро пройдет.
И действительно, уже через пару минут неприятные ощущения прошли и осталось только блаженное чувство прохлады.
– Кстати, об опрашивании аборигенов. Интересно, куда они все подевались? – проговорил вдруг Веня, покрутив головой.
Остальные тоже осмотрелись. Даже опытный курсантский взгляд не мог обнаружить хоть какое-то подобие разумной жизни. Только две курицы вышли прогуляться на улицу, да одинокая коза паслась на пригорке. В городе в этот час картина обычно бывала прямо противоположная.
– Так ведь времени-то сколько! – со знанием дела объяснил Леха. – Все работающие давно в поле или там, на ферме. Или на огороде. А остальные еще не проснулись.
Как выяснилось вскоре, несмотря на свой опыт, Леха оказался не прав. Но его можно простить. Все действительно было бы так, как он предположил, если бы не одно обстоятельство. Нынче ночью в Копылке произошло событие, которое переполошило жителей и заставило их отказаться от привычных занятий. Вскоре и курсанты узнали об этом, так как в дальнем конце улицы разглядели толпу людей, приближающихся к ним.
Этот факт с неудовольствием отметил Веня, который первым разглядел их.
– А что тебе не нравится? – не понял его разочарования Дирол. – Вон, сами к нам идут. А ты говорил: "В поле, в поле..." – эти слова относились уже к Лехе.
– Просто не представляю, что они тут все делают, – озадаченно почесал тот затылок.
– По-моему, они нас ищут, – заявил Веня.
– Так это же здорово! Не придется никого искать, по деревне мотаться.
– Да уж лучше по деревне помотаться, чем со всей толпой одновременно разговаривать. И потом, откуда ты знаешь, что им от нас надо.
– Может, рвануть отсюда, пока не поздно? – предложил Дирол.
– А куда ты рванешь? – обреченно вздохнул Леха. – Тут же чистое поле вокруг и электрички через каждые два часа ходят. Нет уж, надо смириться и ждать.
– Я согласен, – поддержал его Веня. – Мы просто не можем уронить честь милиционера. Нет уж, надо ждать.
С замиранием сердца курсанты следили за тем, как большая группа местных жителей подходит все ближе и ближе. Они немного успокоились, увидев, что она по большей части состоит из женщин разного возраста и детей. Мужчины, видно, работу не прервали, а значит, большой опасности не было. Все трое курсантов вытянулись, оправили форму и замерли.
Приблизившись, группа остановилась, потом женщины пошушукались и вытолкнули из своих рядов полную даму бальзаковского возраста.
– Иди, иди, Любаша, – напутствовали они ее. – Твое добро пропало, ты и говори.
– Говорите, гражданочка, – поддержал ее Веня. – Что у вас там пропало?
– А вы и правда милиционеры? – подозрительно спросила Любаша.
– Не могу вводить в заблуждение такую прелестную особу, – очаровательно улыбнулся Веня. – Мы всего лишь курсанты Школы милиции, то есть будущие милиционеры. Но мы уже имеем опыт раскрытия преступлений, так что можете говорить с нами смело.
– Ну, если так, – женщина оглянулась, как бы ища поддержки у подруг. Те закивали и замахали руками. Тогда Любаша снова повернулась к курсантам: – Понимаете, какое дело. У меня на огороде пропало...
При этих словах парни насторожились. Леха осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, покрутил головой. Он подумал, что предложение Дирола, может быть, было и не таким глупым. Обнаружив по крайней мере пару путей к быстрому отступлению, он немного успокоился. Санек же стал внимательно осматривать участниц делегации на предмет поиска у них оружия. Из литературных источников он знал, что обычно в таких случаях сельские жители могут вооружаться вилами, граблями, лопатами, топорами и прочими подручными инструментами. Положительной стороной такого вооружения является его размер, поскольку топор или вилы трудно спрятать за пазухой. Не обнаружив у женщин подобного вооружения, Санек, в свою очередь, тоже немного успокоился.
– Мы...
"...тут совершенно ни при чем", – хотел сказать Веня, но вовремя осекся. Во-первых, врать нехорошо. А во-вторых, сказав это, он тем самым почти признал бы свою вину. И поэтому он немного помялся, а потом быстро закончил фразу:
– Мы слушаем вас очень внимательно.
– Ну... это... У меня у пугала шляпу стащили.
– А как вас зовут?
– Гурылева Люба, – ответила та.
– Значит, у пугала? – Веня вытащил из кармана листок бумаги, карандаш и быстро сделал какие-то пометки. Это произвело на говорившую сильное впечатление, она сразу успокоилась и начала рассказывать.
– Понимаете, какое дело. Просыпаюсь я сегодня на рассвете, как обычно. Подоила Марью, выпустила ее, поросятам корму задала, цыплят выпустила погулять в загончик, яйца собрала... Ну и еще там много чего сделала. Выхожу, значит, я в огород, чтобы огурчиков собрать, а там Мишка стоит.
– Кто этот Мишка? – уточнил Веня.
– Ой, вы это не записывайте, – спохватилась Любаша. – Это мы так пугало зовем. Дочка назвала. Ну вот, я выхожу, а пугало стоит. А я думаю, что же с ним не так? Потом смотрю, а шляпы-то нет.
– У пугала?
– Ну да, у него. А потом соседи сказали, что видели шляпу на Игнатьевском пугале.
– Кто такой Игнатьев? – строго спросил Веня.
– Да уже и нет его давно в деревне. Он еще давным-давно отсюда переехал. Изредка наезжает сюда, как на дачу, а иногда и целый год не появляется.
– И на его пугале видели шляпу?
– Ну да.
– А кто видел?
Из толпы вышло несколько женщин.
– Мы видели, – заявила одна из них. – Только имена наши записывать не надо, лучше пойдите сами посмотрите. Она и сейчас там висит.
– Так в чем проблема? – тихонько спросил Леха у Дирола. – Сняли бы ее спокойно и перевесили обратно. Чего к нам-то пришли?
– Да не, не могут. Правильно, что пришли, – отмахнулся Дирол. Его в данный момент больше волновало другое. Как же он умудрился повесить шляпу на другое пугало. И не оставил ли он около какого-нибудь из пугал следов?
– Ну что же, пойдемте, посмотрим. Где там этот Игнатьев жил? Показывайте, – скомандовал Веня.
Толпа развернулась и потекла по дороге, а курсанты зашагали следом.
– Веня, – подергал его за рукав Зубоскалин. – Я знаю, кто шляпу перевесил.
– Кто?
– Да тише ты! Это я ее перевесил случайно, – и Дирол рассказал товарищу всю историю, случившуюся ночью.
Тот внимательно выслушал и кивнул:
– Это даже хорошо. С одной стороны, преступника нет, и это мы знаем твердо. Значит, тратить время на расследование нам не придется. А с другой стороны, все будут думать, что мы его ищем, а значит, мы сможем беспрепятственно ходить по домам, всех расспрашивать, все разглядывать. Вдруг и найдем какие-нибудь вещи, пропавшие из магазина. Лехе расскажи пока, а я буду строить из себя Эркюля Пуаро.
Пока Дирол вкратце излагал Пешкодралову подробности происшествия, группа женщин, возглавляемая Любой Гурылевой и замыкаемая тремя курсантами, подошла к огороду Игнатьева. Посреди огорода возвышалось пугало в старой шляпе.
– Вот она, – гордо сказала какая-то женщина.
– Минуточку, – Веня на цыпочках прошел внутрь, стащил с пугала шляпу и вернулся на дорогу.
– Ваша? – спросил он у Гурылевой.
– Моя, – счастливо ответила та.
– Кто может подтвердить, что ваша? – нахмурил брови Веня.
– Ой, да кто только не может. Все ее у меня видели.
Наконец нашлись две дамы, согласившиеся сообщить Кулапудову свои имена. На этом Веня всех отпустил, строго-настрого запретив посещать место преступления.
– И остальным скажите, – добавил он вслед расходящимся.
Впрочем, далеко не все жители Копылки его послушались. Несколько мальчишек уселись на забор и внимательно следили за тем, как трое курсантов изучают землю под пугалом, срисовывают следы.
– А ведь точно, Дирол, твои следы, – обрадовался Леха.
– Еще бы не мои. Кроме меня, по этому огороду уже, наверное, месяц никто не ходил. И как тут пугало до сих пор живет.
– Теперь пойдем на огород к потерпевшей. Надеюсь, Дирол, ты там не слишком переусердствовал, собирая овощи.
– Я был крайне скромен и старался оставить кое-что хозяевам, – ответил тот. – Вам не придется за меня краснеть.