- Ладно. Валяй, - сказал он, опрокидывая рюмку. Взял с блюдечка дольку лимона, обмакнул в сахар и зажевал. Живительное тепло побежало по жилам, разгоняя кровь. - Так, а почему одна? Не по-русски это, неси, бутылку всю. И рюмку вторую. Я тебе не алкаш в одного пить.
- Аскольд Варлаамович, я это… я не могу, я на работе… - пролепетала девушка.
- Ты? А при чем тут ты? Я, кажется, только вторую рюмку попросил…
Девушка покраснела и метнулась по проходу. Через пару секунд она уже стояла перед Бенедиктовым с початой бутылкой коньяку и второй рюмкой. Бенедиктов разлил коньяк по рюмкам, чокнулся и опрокинул одну за другой. Не закусывая, разлил по новой, снова выпил и только тогда зажевал лимончиком.
Через полчаса полета Бенедиктов почувствовал симпатию к фиолетововолосой девушке, через сорок минут объяснился ей в любви, а через час сделал предложение. Стюардесса благосклонно отнеслась к его ухаживаниям. Еще бы. Кто мог устоять против такого мужчины. Бенедиктов самодовольно полагал, что он еще ого-го во всех смыслах: и как мужчина, и как спонсор, и как супруг. Стюардесса не пыталась переубедить его в обратном. Она не только садилась к нему на коленки, но и расстегнула пару пуговичек на своей форменной курточки.
Охрана Бенедиктова в первые полчаса полета еще проявлял какую-то бдительность, а затем предалась чревоугодию. Они заказали себе первое, второе, третье и компот. Попросили все это повторить, потребовали десерт. Двое стюардов уже сбились с ног, милые и корректные вначале они начали дерзить и огрызаться. Еще немного и на борту самолета возникла бы нешуточная драка. Но сморенные обильной едой (пить, сами понимаете, на службе не положено) могучие парни Бенедиктова захрапели в своих креслах.
Мальвина выглянула в иллюминатор, под ними простиралась огромная синяя гладь, а дальше виднелась волнистая-темно зеленая поверхность тропического леса. Прошло часов шесть, судя по времени полета до нужного места оставалось совсем немного. Мальвина кивнула мальчикам, собрала свои вещи и, приобняв за плечи захмелевшего Бенедиктова, жарко прошептала ему на ушко:
- Милый, хочешь, я покажу тебе полет любви и страсти. Пойдем со мной…
Бенедиктов, хотя уже порядком захмелевший, проявил остатки бдительности:
- Куда? У меня инструкции, мне от своих хлопцев нельзя отлучаться…
Мальвина была готова к такому повороту, она наклонилась над Бенедиктовым так, что полушария ее грудей скользнули прямо к носу подозрительного любовничка. Согласитесь, что такой аргумент для большинства мужчин весьма и весьма действенен.
- Глупышка… там нам никто не помешает порезвиться как следует… - страстно прошептала она, увлекая мужчину за собой.
Бенедиктов на ватных ногах, поддерживаемый девушкой, вышел в коридор. Шествие замыкал Чебурек, он оглянулся. В салоне все было спокойно, переодетые солдатики сгруппировались возле дремлющих телохранителе. Никто из непосвященных не заметил их перемещений. Ну и славно! Охранники, сожравшие не только весь представительский обед, но и солидную дозу снотворного, очнутся теперь не скоро. Пилоты будут молчать. За такие-то бабки, каждый сделается немым и слепым, тем более, что люди Холодильника проследят за ними. Пока Бенедиктова хватятся, пока найдут в здании аэродрома связанную стюардессу и ее помощников, пока разберутся в чем дело, они будут уже у цели.
В узком коридоре тащить Бенедиктова было неудобно, его конечности до и дело зацеплялись за какие-то ручки, выступы. Задремавший было в объятиях красотки, Аскольд Варлаамович открыл глаза и совершенно трезвым голосом произнес:
- П-позвольте, куда вы меня тащите?
Мальвина среагировала мгновенно, она со всей силы долбанула Бенедиктова подносом, который держала под мышкой. Бенедиктов с тихим стоном отключился.
- Ты что, убила его? - испуганно произнес Чебурек, подхвативший оседающее на пол тело.
Мальвина презрительно скривилась:
- Хлюпик! Он бы всех сейчас переполошил. Я говорила больше порошка надо было сыпать, а все ты: "Отравишь, отравишь, может, у него сердце слабое", - Мальвина обидно передразнила Чебурека. - Сравнил свою массу и его. Тебе нюхнуть достаточно, а этого борова жирного такой долой не усыпишь.
У выхода появился Громила, он раздал рюкзачки-парашюты Мальвине и Чебуреку. Те молча надели, застегнули, проверили крепления. Мальвина кивнула головой и произнесла:
- Давай, Громила, с богом! Пошел.
Громила открыл дверь, в салон с шумом ворвался ветер, выталкивающий наружу, будто гигантский пылесос, пытающийся всосать их в свое чрево.
Растерявшийся Громила вцепился в переборки руками так, что побелели пальцы. Его стошнило от ужаса. Земля с высоты полета казалась крошечной, негостеприимной.
- Ну же, прыгай, - приказала девушка.
Громила закрыл глаза, вжал голову в плечи и заголосил:
- Мальвиночка я не могу, я боюсь, я высоты боюсь. Я никогда не прыгала с парашютом…
- Твою мать! - выругалась девушка, стараясь перекричать шум ветра и двигателей, - Ты же в анкете писал, что прыгал.
- Я просто хотел, чтоб меня в банду взя-аааали, - зарыдал Громила, - Я думал в кружок записаться, парашютный, не успе-ееел!
- Вот урод! Придурок, задушу своими руками!
- Пусть, лучше задушишь, чем разобьюсь, - с новой силой зарыдал Громила.
Мальвина перестал ругаться и корчить страшные гримасы.
- Тебя мамка дома как звала-то, - решила сменить тактику Мальвина, выбрав роль доброго полицейского.
От неожиданного вопроса Громила как-то успокоился и даже слегка улыбнулся:
- Давидкой. Мамка, мне нельзя разбиваться, я у нее один такой.
Мальвина подумала: "Это уж точно, второго такого придурка поискать", а вслух сказала:
- Ну почему разобьешься… По статистике, Давидка, только каждый сто десятый парашют не раскрывается…
- А мой и есть сто десятый, я знаю… - с новой силой заскулил Громила.
- Раскроется, раскроется, - ласково сказала Мальвина, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не пнуть его ногой. - Здесь, Давидка, ничего сложного нет. Сейчас ты подойдешь к краю, закроешь глаза, прыгнешь и полетишь. Про себя посчитаешь 22, 23, 24, 25, дернешь кольцо, вон оно у тебя на пузе болтается, и все… Понял - терпеливо, как идиоту, объясняла девушка.
- Не-еет, я не смогу, я не смогу, лучше убейте меня… - еще сильнее цепляясь за переборки, произнес Громила.
Мальвина повернулась к Чебуреку и кивнув головой на Громилу приказала:
- Пихни эту гниду, у меня руки заняты. Нам с ним возиться некогда, а то нас далеко от нужного квадрата унесет. Живей!
Чебурек, готовый выслужиться, держась одной рукой за поручень, обогнул Мальвину с Бенедиктовым на руках, приблизился к Громиле. Наклонился к его уху и что-то прошептал, из-за свиста ветра, рева моторов девушка ничего не услышала. Но в ту же секунду Громила разжал пальцы и встал в стойку футболиста, защищающего ворота при штрафном ударе, Чебурек пихнул его к выходу и через пару секунд Громила с диким воплем, раскинув руки, полете вниз.
- Кольцо, кольцо дерни… - крикнул вслед ему Чебурек.
- Второй пошел, дала команду Мальвина и Чебурек вывалился из салона. Он летел как птица покачивая руками и ушами, кувыркаясь и планируя в воздухе. Вот через пару секунд над его головой раскрылся купол парашюта и он чуть затормозил стремительный полет вниз.
Мальвина пристегнула к себе Бенедиктова и тяжело вывалилась из самолета. Парик, сорванный ветром устремился к земле, обгоняя свою владелицу. Девушка любила прыгать, на ее счету было больше десятка прыжков, это ни с чем не сравнимое ощущение полета приносило радость. Но не сегодня. Полету мешал дополнительный груз в лице Варлаама Аскольдовича, который пришел в себя в самый неподходящий момент. Он открыл глаза и взглянул на девушка. Появившаяся было улыбка мгновенно погасла и сменилась гримасой ужаса и воплем, по силе равным хорошей сирене. Как бы вы почувствовали себя, очутившись в объятиях лысой девушки, да еще болтающейся вместе с вами в воздухе?
- Заткнись, а то брошу, - пригрозила девушка, так как вой Бенедиктова был просто невыносимым.
Угроза подействовала, Аскольд закрыл рот так быстро, что чуть не прикусил язык. Вот так, сплетенные в крепких объятьях, как любовники, они и встретили землю. Удар был довольно ощутимый, Бенедиктову показалось, что его ноги по пояс вошли в землю. Мальвина резво вскочила отстегнула стропы парашюта, отвязала пленника и поискала глазами ребят. Громилу отнесло далековато, Чебурек приводнился недалеко от берега. Все живы, все целы.
Аскольд Варлаамович, отрезвевший, пришедший в себя, требовал объяснений.
- Я важный государственный служащий, я известный в узких кругах политический деятель. Да вам за мое похищение такое будет, такое… - бесновался он, волчком крутясь возле Мальвины, изрыгая угрозы одну страшнее другой.
Мальвина совершенно не обращала на него внимания, складывая парашют, но как только он попытался наброситься на нее с кулаками, отпихнула его ногой. Аскольд не ожидал такого отпора, он плюхнулся на пятую точку, совершив таким образом второе приземление за последние пять минут. Это его немножко отрезвило.
- Если вы требуете денег за меня, должен вас предупредить. У моей семьи нет денег. Вам за меня ничего не заплатят, - произнес он, следя за реакцией девушки. Реакции не было. - У меня нет таких денег, я кормлю трех бывших жен, у меня четверо детей от разных женщин, у меня на руках старушка мать и четыре тещи пенсионного возраста. У меня нет денег.
Откровения Бенедиктова никаких результатов не принесли. Девушка, убрав парашют, принялась приводить себя в божеский вид. Она сняла с себя всю одежду, оставшись в узеньких трусиках-танго, обнажив великолепную грудь и плоский живот, и, не оборачиваясь, спустилась к воде.
Увиденное несколько вышибло Бенедиктова из колеи. Он принялся скидывать с себя одежду и только когда снял брюки, взгляд его упал на семейные трусы до колен. Трусы были не обычными. Это был подарок всем членам актива "тропистов" от вождя Хрюкина. По синему полю был отпечатаны лозунги: "Долой пепси, даешь квас", "Картошка лучше ананасов", "Идеям Героев верны" и прочая идеологическая мура. Только сейчас узрев напоминание о том, зачем он собственно отправился в эту поездку, Бенедиктов понял, что его похитили не для выкупа. А для чего? От этого стало неуютно и холодно. Аскольд начал лихорадочно одеваться, пока девушка не вернулась. Согласитесь, глупо предстать голым перед собственными похитителями, вероятными идейными противниками.
Оделся Бенедиктов вовремя. Так как минут через пять вся троица была в сборе. Маленький тощий шибздик где-то потерял очки, длинный ушастый разбил коленку, но все они были настроены решительно и по-боевому. Похитители уселись в вокруг Бенедиктова.
"Вот сейчас начнется, - тоскливо подумал Бенедиктов, - наверное, бить будут, пытать. Может, сбежать?"
Аскольд огляделся по сторонам. Бежать было некуда, да и далеко не убежишь.
Девушка оделась, тряхнула головой, достала из сумки карту, компас, сверилась с чем-то и произнесла:
- Ну что, Бенедиктов, ты уже понял, что мы тебя похитили? Вник?
Аскольд кивнул головой.
- Деньги нам твои на фиг не нужны, а нужен нам от тебя портрет человечка твоего. Надеюсь, понятно какого?
Предчувствие Аскольда не обмануло. На душе стало тоскливо-тоскливо. Да, если не убьют эти, пришибет Хрюкин. Расклад один - писец котенку! А пожить так хочется, внуков… Нет до внуков еще далеко… Для себя пожить, по полной программе. Слабая надежда зашевелилась в бенедиктовской душе: пока Тюфякова не найдем, я им живым нужен. Они меня будут беречь. Пока мы здесь, Хрюкин далеко, а там что-нибудь придумаю… Надо соглашаться на их условия.
Мальвина, которой надоело затянувшееся молчание, спросила:
- Ну, согласен с нами сотрудничать?
- А гарантии - нагло потребовал Бенедиктов, - Где гарантии, что вы оставите мне жизнь.
Чебурек вскочил с места, демонстрирую Мальвине, страстное желание накостылять, этому гаду. Девушка жестом приказала Чебуреку сесть.
- А зачем нам твоя жизнь, тебя Хрюк и без нас прикончит, мы за него не в ответе…
Бенедиктов вздохнул, делать не чего:
- Согласен.
- Только смотри, Аскольдик, надумаешь финтить, Чебурек из тебя отбивную сделает, - произнесла девушка, указывая на длинного, ждавшего сигнала к началу активных физических воздействий.
Бенедиктов поежился, рожа у Чебурека была неприятная, садистская. Небось в детстве мухам крылышки отрывал, а паучкам лапки. Перспектива занять место паучка или мушки, Аскольда Варлаамовича не устраивала, он решил - пусть все идет как идет, а там посмотрим.
- Вот и ладненько, люблю людей, который идут на консенсус, - произнесла девушка.
- А где это? - удивился Чебурек, - в смысле куда пойдем. Юг знаю, север, запада, восток. А консенсус не знаю. У нас географичка все время в декрете была, я в географии не петрю ни фига.
Громила покачал головой, тупость товарища иногда ставила его в тупик:
- Консенсус - это не часть света, ничего общего с географией не имеет. Консенсус это…
- Захлопни варежку, профессор. Скажи спасибо, что я тебя из самолета выпихнула…
Громила покраснел, виновато опустив голову.
- Кстати, Чебурек, а что ты ему в самолете сказал, чтоб он руки разжал? - поинтересовалась Мальвина.
- Что, что, - заржал Чебурек, - сказал, что если он не прыгнет, я ему быстро операцию по смене пола произведу. Вот он и отцепился, свое достоинство прикрыл.
- Ну, Громила, ты прям психолог, - произнесла девушка.
Громила перестал ржать, пытаясь сообразить: похвалили его или обозвали. Так и не поняв, на всякий случай решил обидеться.
- Ладно, пацаны, некогда задницы на солнце греть. Разбирайте вещички и в путь двинемся. Нам на операцию всего пару дней выделили, через пять дней за нами вертолет пришлют.
* * *
Жара стояла невыносимая, просто одуряющая. Теперь Ядвиге понятно откуда появляются галлюцинации, пару раз ей самой мерещилось всякое. То огни большого ресторана, то автомат с газировкой, то фонтан. Фонтан был как настоящий: огромный, каскадный, с холодной прозрачной водой. Ядвига бросилась к нему, на ходу скидывая одежду, она ясно видела как искриться на солнце вода, как в каждой капельке отражается радуга. Ясно ощущала прохладу, исходящую от воды. И только тогда, когда она долбанулась головой о дерево, пришла в себя. Никакого фонтана не было. Ядвига огляделась, она все там же, на острове. Из одежды на ней остались только трусики, топик и широкий кожаный пояс, на котором болтались ножи в чехлах, фляжка с водой, фонарик. Все остальное сбросила когда бежала к фонтану. Возвращаться за одеждой не было ни сил, не желания. Да и при сорокаградусной жаре одежда казалась не такой уж важной деталью. С другой стороны, идти под палящим солнцем было небезопасно. Ядвига огляделась, подыскивая что-нибудь подходящее. Им оказались широкие листья низенького растеньица, смахивающего на пальмочку.
А рядом росло деревце побольше с крупными желтоватыми плодами. Плоды, напоминали небольшие дыньки-колхозницы. Ядвига не поверила своим глазам - папайя! Дынное дерево, не на картинке, а самое что ни на есть настоящее. Вот это удача! Ядвига ловко взобралась наверх и сорвала ту, что побольше. Сочная ароматная мякоть показалась самой сказочной едой в ее жизни. Оно и понятно, голод не тетка.
Передохнув, подкрепившись, девушка нарвала листьев и соорудила подобие длинной юбки. Так, за ноги теперь можно быть спокойной - не обгорят, мошки не пожрут. Из самого большого листа состряпала панаму, двумя прикрыла плечи и спину. Ну, чем не аборигенка? Хоть сейчас сниматься в "Клуб кинопутешественников" или с туристов деньги сшибать.
Туристы, туристы… Ядвига терпеть не могла эту категорию людей: вечно они всюду рыщут, с фотоаппаратами и камерами, скупают сувениры, открытки, суетятся, сходят сума из-за всякой дребедени. Разве это отдых? Отдых это покой, безделье, лежание в шезлонге… Но сегодня, сейчас в данный момент, она отдала бы многое, чтобы встретить хотя бы одного туриста.
И турист появился… Ядвига ущипнула себя, боясь, что возобновились галлюцинации, но видение, вернее человек, не исчез. Он шел, почти бежал, ей навстречу, размахивая руками.
- Эй, эге-гей! - крикнул он. - Хэлп! Хэлп ми!
- Американец или англичанин? - пронеслось в голове девушки. - Вот черт, как же я с ним разговаривать буду…
Иностранных языков, к сожалению, Ядвига не знала. Все как-то недосуг было. Кое-как объяснять она могла, но только со словарем, разговорником или жестами. Без них по английский она знала всего пару-тройку слов и выражений, почерпнутых из фильмов. Среди них: фак ю, айл би бэк, Санта-Клаус, хэлп и хэппи бездей ту ю.
Англичанин или американец, между тем, несся навстречу ей с риском для жизни, перескакивая через поваленные деревья, по кочкам, спотыкался, но бежал.
"А может, он сумасшедший? Чего это он так реагирует", - подумала девушка и на всякий случай подобрала здоровенную дубинку с земли и встала в боевую стойку. Иностранец слегка притормозил и остановился метрах в пяти. Девушка пыталась разглядеть его, но искусанная мошками, грязная и пыльная физиономии мужика не красила. Одно можно было сказать с уверенностью: перед ней нестарый еще мужчина.
Американец перевел дух и, подняв руки, вероятно, демонстрируя, что у него нет оружия, мелкими шажками стал приближаться к девушке, выкрикивая какие-то непонятные слова, тыча пальцем в небо, потом в себя, потом в нее. Затем он расправил руки, как крылья, и упал перед девушкой на колени.
Ядвига с любопытством разглядывала мужика, ожидая его дальнейших действий. Он встал, подтянул шорты, перевязанные на поясе бечевкой (модно у них так, что ли?), и, протянув одну руку вперед, а вторую прижав к груди, проговорил жалостно:
- Пи-иис! Пи-ии-с! Ам-ам!
Ядвига напрягла свою память. "Пис", это, кажется, "кусочек" по-английски. По крайней мере, в голове всплыла фраза из школьного курса английского "пис оф пейпа" - кусочек бумаги. Так, значит, ему нужен кусочек чего-то, вот только чего? Как это самое "ам-ам" переводится?
Непонимание затягивалось и уже начинало напрягать. Иностранец, схватил какую-то щепку и принялся что-то царапать на земле. Ядвига приблизилась. Закорючки, были, конечно, не рисунком мастера, но разобраться можно. Иностранец изобразил какое-то подобие сосиски или колбаски, яблоко, конфету.
Понятно, есть хочет. Ядвига покачала головой и развела руками, жест понятен любому землянину в независимости от его пола, возраста и национальности. Ну, извини, браток, я и сама бы хоть маленький "пи-ис" всего этого съела. Интересно, он от поезда отстал или от экскурсии?
Иностранец раздосадовано крякнул и выдал:
- Твою мать! Надо же было встретить единственного человека за двое суток и не суметь с ним поговорить!
Ядвига чуть не грохнулась на землю при звуках родной речи. Ни фига себе, повезло. За сотни тысяч километров напороться на своего соотечественника. Вот это повезло, так повезло!
- Мужик, ты что, русский? - на всякий случай поинтересовалась она, так, мало ли что, может, это опять галлюцинации, слуховые на этот раз.