Глава 5
– Хотите кофе?
Медсестра в белоснежном халатике чуть выше колен была сама любезность: располагающая улыбка и лучистый взгляд, предупредительные, но лишенные суетливости движения, искреннее желание не только помочь, но и сделать для любого посетителя клиники даже пятиминутное пребывание в ней комфортным и запоминающимся – если не на всю жизнь, то как минимум наполовину ее.
– Скажу вам по секрету, – медсестра чуть-чуть, соблюдая необходимую дистанцию, наклонилась к нему. – У нас кофе особенный. Настоящий. И варим мы его по собственным, оригинальным рецептам.
– Ив самом деле, – кивнул Панкрат, уступая не столько своему желанию выпить чашечку, сколько задорному взгляду девушки. – Если вас не затруднит. А я пока пройду к племяннице.., в какой она палате, вы говорите?
– Номер семнадцать. Дальше по коридору, с правой стороны, – медсестра что-то нажала на подковообразном пульте и внимательно посмотрела на включившийся монитор, по которому побежали какие-то меняющиеся кривые. – Сегодня ей уже намного лучше, но доктор настоял на полном переливании крови. Сейчас я сообщу ему, что вы пришли, и он сам вам все подробно расскажет.
– Благодарю вас, – кивнул ей Панкрат.
– Если хотите, я вас провожу, – с еще более милой улыбкой добавила девушка.
– Не стоит, – покачал головой Панкрат. – У вас, наверное, и без меня работы хватает. Я уж как-нибудь сам.
С бумажным пакетом, полным свежих фруктов и соков, он пошел по коридору, глядя на номера сияющих белизной стеклопластиковых дверей. Медсестра проводила его долгим задумчивым взглядом. Этот уверенный в себе и обходительный посетитель, мужественную внешность которого ничуть не портил рваный звездообразный шрам над правым виском, сразу же завоевал ее симпатию.
Интересно, женат ли он, подумала девушка. Кольца вроде нет.
Она вздохнула и принялась просматривать физиограммы больных травматологического отделения. Потом, спохватившись, включила интерком и негромко проговорила:
– Будьте добры, один кофе для посетителя.
* * *
Стены и потолок в палате были светло-бежевые, на полу лежал ковер столь же неброской расцветки. Кровать, сверкающая хромированными деталями, стояла напротив большого окна со встроенным кондиционером-ионизатором. За окном светило солнце, и его лучи, проникая в палату, золотили светлый пушок на исцарапанных руках девушки, лежавших поверх тонкого белого одеяла.
От ее запястий, локтевых сгибов, ключиц и висков тянулись тонкие проводки, исчезавшие позади изголовья кровати, где стояла, бесшумно помигивая несколькими рядами крошечных лампочек, установка МФМ – многофункционального физиологического мониторинга.
Панкрат присел на удобный стул из никелированных трубок и закатанных в пластик пружин, стоявший в полутора метрах от кровати, и посмотрел на лицо девушки, которую волей случая спас прошлой ночью.
Ей было не больше восемнадцати. Бледная кожа, сквозь .которую на висках просвечивали пульсирующие жилки, темные круги под глазами, вздернутый нос, усыпанный веснушками, заострившиеся черты – все это вызывало у него желание погладить ее по голове, запустить пальцы в светлые, будто выгоревшие, волосы и по-отечески прижать к груди. А вот расплывшаяся на левой скуле бархатная синева, по краям приобретавшая желтоватый оттенок, вызывала совершенно иное желание – еще раз повстречать тех типов, с которыми свела его судьба во дворе Тониного дома, и расспросить их, не стесняясь в средствах, что же такое они сделали с этой девочкой.
В его памяти всплыли слова дежурного врача по фамилии Иртеньев, который осматривал пострадавшую: "Такое впечатление, будто она провела несколько часов в бочке с голодными крысами… Но вся штука в том, что на ее теле – следы только человеческих зубов". Потом, отведя Панкрата в сторону, врач добавил: "Ее лишили девственности явно не.., хм, обычным способом. Влагалище – сплошная рана, словно его обработали чем-то, похожим на… – он замялся, подыскивая подходящее определение, – похожим на надфиль, я бы сказал".
Вспоминая прошедшую ночь, Панкрат устало опустил голову на руки, да так и застыл в этой позе, исподлобья следя за безмятежным лицом девушки, которая продолжала лежать с закрытыми глазами и, по всей видимости, спала.
Через несколько минут медсестра принесла кофе.
– Спасибо, – Панкрат осторожно взял с небольшого подноса крошечную чашку из настоящего фарфора. – Скажите, а как долго она у вас пробудет?
Изобразив на лице искреннее сожаление, медсестра пожала плечами.
– Об этом вам может сказать только лечащий врач. Он, кстати, скоро подойдет, – она виновато улыбнулась. – Наверное, задержался на каком-нибудь внеплановом осмотре.
– Ничего, я подожду, – кивнул Панкрат. – Скажите, а где у вас здесь можно фрукты оставить?
Улыбка девушки сделалась чуть-чуть виноватой.
– Вообще-то, вы зря старались. Все то питание, которое разрешено пациенту, наша клиника ему обеспечивает самостоятельно. Это входит в счет. У нас, если вы заметили, даже холодильника в палате нет.
Панкрат вздохнул.
– Теперь заметил, – он поставил чашку с кофе на стеклянный столик рядом с кроватью, взял стоявший на полу пакет, зачем-то заглянул в него. – А можно, я вам все эти вкусности подарю? Нет, правда – возьмите.
Она посерьезнела.
– Извините, но нам запрещено…
Бесшумно отворилась дверь, и в палату, широко ступая, вошел мужчина огромного роста, больше всего напомнивший Панкрату штангенциркуль. Белый халат на нем был явно сшит на заказ.
Мысленно он тут же дал ему прозвище Доктор Циркуль.
– А вот и врач, – почему-то покраснев, сказала медсестра. – Добрый день, Александр Михайлович.
Великан – в нем было два с лишком метра роста – кивнул ей и протянул Панкрату худую руку. Девушка бочком скользнула в дверь за его спиной.
Ладонь врача оказалась сухой и сильной. Он сверху вниз заглянул в лицо Панкрату, невольно привставшему со стула, чтобы не чувствовать себя лилипутом, и сразу же перешел к делу:
– Сегодня она еще отдохнет, а завтра сделаем ей полное переливание крови, – поймав его удивленный взгляд, доктор энергично тряхнул головой, упреждая всякие возражения:
– Жизненно необходимо. Дело в том, что экспресс-анализ показал присутствие в ее крови некоего химического соединения, формулу которого удалось определить лишь с помощью полноформатного исследования. Я избавлю вас от ненужных подробностей и скажу только, что это соединение – экспериментальный препарат-провокатор эпилептических приступов, последняя разработка современной медицины. Вещица необычайно редкая в этой стране, – доктор пожевал губами. – Скажем так, ни в одном из запрошенных нами медучреждений, включая академии, его нет. Это американское детище, один грамм которого стоит дороже "шестисотого". Создавался препарат с целью исследования пограничных состояний человеческого организма, и даже там, – он подчеркнул это слово, – используется лишь в считанных научно-исследовательских учреждениях.
Доктор сделал паузу, наблюдая за реакцией Панкрата, но тот постарался придать лицу непробиваемое глуповато-изумленное выражение.
– Если я правильно вас понял, – осторожно произнес он, – этот препарат может вызвать эпилептический припадок у совершенно здорового человека?
– Верно, – утвердительно кивнул врач. – А поскольку мы можем лишь догадываться о механизме его действия и возможных последствиях – американских коллег мы запросили по электронной почте сегодня утром, но ответ, к сожалению, пока еще не получен, – необходимо как можно скорее восстановить нормальный химический состав крови. Проще всего это сделать путем переливания, благо ваша племянница имеет универсальную группу.
– Спасибо, доктор, – обдумывая услышанное, Панкрат отхлебнул кофе.
Первый же глоток обжигающего напитка вызвал странное ощущение – под сводом черепа словно подул холодный ветер, Не удержавшись, он поднял на врача изумленный взгляд.
– Кофе у вас какой-то особенный.
– Не особенный, – поправил тот, – а настоящий. Мало кто в этом городе пьет настоящий кофе. Тот суррогат, который сюда привозят с Запада, даже помоями назвать стыдно – так, пыль придорожная. Исключительная бодрость в течение дня вам гарантирована.
– И где вы берете такое чудо? – Панкрат сделал еще один глоток.
– Прямые поставки из Колумбии, с высокогорных плантаций. У него даже названия нет. Просто кофе, – хитро улыбнувшись, он предостерегающе поднял палец. – Но больше одной чашки в день нельзя, это я вам как врач говорю.
– А что будет? Подсяду, как на "траву"?
– Нет, все гораздо проще, – доктор улыбнулся еще шире. – Нервная система не выдержит. Истощится. Сожжет сама себя, и вы превратитесь в растение, – и вежливо, но категорично добавил:
– Если вопросов больше нет, я вас оставлю. Меня ждут пациенты.
– Одну минутку, доктор, – спохватился Панкрат. – Как вы думаете, сколько ей еще придется здесь пробыть?
– Неделю как минимум, – ответил тот уже на пороге. – Не волнуйтесь, ее состояние стабильно. Если проснется, постарайтесь не утомлять ее разговором. Десять-пятнадцать минут, не больше. Да, и вот еще. Если вдруг.., ну, мало ли – вот там кнопка вызова дежурной медсестры, – он махнул рукой.
Посмотрев в указанном направлении, Панкрат обнаружил выпуклую красную кнопку на стене рядом с мигающим аппаратом.
– И последнее, – извиняющимся тоном произнес он. – Доктор, я хочу быть уверен в абсолютной конфиденциальности. Если что-нибудь нужно…
– Нужно лишь расплатиться за лечение вашей.., племянницы, – быстро произнес Александр Михайлович и вышел.
Дверь за ним бесшумно закрылась сама собой. Панкрат допил кофе, поставил чашку на столик и подошел к окну. Солнечные лучи теплыми прикосновениями обласкали лицо.
С того момента как он вошел в комнату, девушка ни разу не пошевелилась. Ее не потревожив его разговор с доктором – впрочем, они беседовали по возможности негромко.
Будить ее Панкрату не хотелось: в конце концов, он понятия не имел, что будет говорить ей, когда она проснется и начнет задавать вопросы. А самому расспрашивать о случившемся – слишком рано. Психика ее вряд ли оправилась от того, что произошло с ней прошлой ночью.
С другой стороны, у этой девчонки наверняка есть родные, которые сейчас ее ищут. И чем быстрее он сможет дать им знать, где она находится, тем лучше.
Поразмыслив, Панкрат не пришел ни к какому решению и собрался было выйти на улицу – перекурить. Но, едва только он подошел к двери и взялся за ручку, тихий голос за его спиной слабо позвал:
– Не уходи.., пожалуйста.
* * *
– Э-э.., будьте любезны…
Дежурная медсестра отвлеклась от рассматривания кривых, бегущих по монитору, и подняла доброжелательный взгляд на обратившегося к ней человека.
Это был молодой – не старше тридцати лет – мужчина с мягкими черными волосами, тщательно уложенными с помощью геля. Слишком резкие черты делали его лицо не то чтобы отталкивающим, но малосимпатичным. Впрочем, многим женщинам нравился именно такой тип. Крупный нос с четко очерченными ноздрями позволял предположить толику еврейской крови, антрацитовые глаза глядели пристально и словно бы сквозь.
Девушка внутренне поежилась: на мгновение ей показалось, что чьи-то холодные пальцы сжали ее сердце.
– Чем могу вам помочь?
Человек улыбнулся ("Лучше бы он этого не делал", – тут же отметила про себя медсестра) и сунул руку за отворот легкого летнего пиджака. Девушка отчего-то напряглась, но тут же расслабилась: он достал всего-навсего служебное удостоверение.
Раскрыв маленькую краснокожую книжечку, человек протянул ее медсестре. Та внимательно посмотрела на фотографию, печать.
– Антонов Сергей Антонович, оперативный сотрудник, – прочла она вполголоса. – И что привело федеральную службу безопасности в наше скромное медучреждение?
– Вполне конкретный интерес, знаете ли, – человек перегнулся через пульт и забрал удостоверение из ее рук. – Вчера к вам привезли девушку…
– Извините, но сведения о пациентах мы предоставляем только их близким, – с едва уловимым злорадством тут же парировала медсестра. – Обратитесь к нашему директору, и, если он разрешит, тогда, возможно…
Встретившись взглядом с оперативником, она запнулась, вдруг позабыв о том, что хотела сказать. Он смотрел на нее, будто она была чем-то вроде назойливого насекомого, с чуть озабоченным прищуром, словно раздумывая о том, прихлопнуть газетой или выпустить в окно.
– Уже согласовано, девушка, – произнес Антонов, заполняя возникшую паузу. – Если хотите, можете позвонить Аркадию Петровичу и проверить. Вот только он сейчас очень перспективного пациента окучивает и вашему звонку не обрадуется.
Медсестра заколебалась. Ей очень хотелось проверить слова фээсбэшника, но отнюдь не улыбалось отвлекать шефа во время важного разговора. В конце концов она сдалась и, стараясь сохранять непроницаемый вид, спросила:
– Так что вы хотели узнать?
– Совсем другое дело, – посетитель широко улыбнулся. – Итак, сегодня ночью к вам привезли девушку с весьма – как бы это правильно выразиться? – скажем, специфическими травмами. Я уточню, – закивал он, упреждая вопрос, готовый сорваться с губ медсестры. – Многочисленные повреждения кожи в виде укусов, ссадины во влагалище и, возможно" измененный химический состав крови. Достаточно подробное описание?
– Да, такая девушка к нам поступила, – тут же кивнула медсестра. – Она в семнадцатой палате. Если хотите поговорить с ней, пройдите дальше по коридору. Особенно не усердствуйте: в ее состоянии долгие посещения противопоказаны.
И она тут же отвернулась к экрану монитора, сделав вид, что полностью позабыла о существовании оперативника.
Тот, впрочем, ничуть не обиделся. Продолжая улыбаться, он энергичным, пружинистым шагом двинулся по коридору, обмахиваясь зажатой в руке газетой.
Когда он отошел на несколько метров, медсестра вдруг вспомнила, что к пациентке в семнадцатой палате несколько минут назад пришел дядя. Она хотела было окликнуть следователя, чтобы сообщить ему об этом, но тот уже исчез за поворотом коридора.
Остановившись у искомой двери, Антонов быстро огляделся по сторонам: коридор был пуст в обоих направлениях, а с пульта дежурной этот участок не просматривался. Тогда "оперативник" сунул руку за пазуху и вытащил из подмышечной кобуры пистолет с глушителем. Завернув его ствол в газету, он взялся за ручку двери и, повернув ее, мягко толкнул от себя.
* * *
– ..Потом доктор Иртеньев оказал тебе первую помощь, – Панкрат глянул на дверь палаты. – Вот такая история, Люся, с тобой приключилась, – закончил он свой рассказ.
Все это время девушка молча слушала его. Молчала она и сейчас. Панкрат кашлянул в кулак, заполняя возникшую паузу, и спросил:
– Тебя когда к родителям отвезти-то? Небось обыскались уже, как думаешь?
– Нет у меня родителей, – глядя в потолок, проговорила Люся. – И искать меня некому. Да и денег у меня нет, чтобы за лечение в частной клинике расплатиться. Натурой возьмете?
Она дерзко взглянула ему прямо в лицо.
– Перестань, – поморщился Панкрат. – Не все в этом мире свиньи. Хочешь апельсин?
Плюнув на запрет медсестры, он сунул руку в пакет и вытащил оттуда внушительных размеров оранжевый фрукт, яркий и сочный, похожий на маленькое солнце.
– Спасибо, – бесцветным голосом произнесла Люся.
– Спасибо – "да" или спасибо – "нет"? – уточнил он, улыбнувшись.
Она не ответила.
Пожав плечами, Панкрат от нечего делать принялся перебрасывать апельсин из ладони в ладонь. Он чувствовал себя не совсем уютно: сказывалось неумение разговаривать с молодежью, в особенности с ершистыми девицами вроде этой.
Затянувшуюся паузу нарушил едва слышный звук открывшейся двери. Панкрат решил было, что по какой-то надобности вернулся доктор, однако в образовавшуюся щель заглянул какой-то брюнет в светлом пиджаке. В левой руке он держал газету – но как-то странно держал, будто в нее было что-то завернуто. На его лице мелькнула тень досады. Впрочем, оно тут же приняло равнодушное выражение.
– Извините, – вежливо произнес он, внимательно рассматривая Панкрата. – Я, наверное, ошибся.
Однако закрывать дверь брюнет не спешил, и теперь его взгляд переместился на Люсю.
– Ошибки надо исправлять, – совершенно нейтрально проговорил Панкрат, поднимаясь со стула с апельсином в руке. – Или как?
– Извините, – еще раз повторил брюнет и закрыл дверь с обратной стороны.
– Болван какой-то, – пробормотал Панкрат, повернувшись к Люсе.
И вздрогнул: та с расширенными от ужаса глазами смотрела куда-то поверх его плеча.
– Что случилось? – он резко обернулся, потом бросился к ее койке. – Тебе плохо?
– Это он… – Люся вдруг начала мотать головой из стороны в сторону, на губах ее выступила белая пена. – Это он.., ночью… Это он… Аыыыы!!!
Она выгнулась дугой – и тут же резко согнулась, разом оборвав все провода, идущие к аппарату в ее изголовье. Тот тревожно запищал на высокой ноте и отключился. Панкрат схватил девушку за плечи и попробовал разогнуть ее, но с тем же успехом можно было пытаться развязать узел из железнодорожной рельсы.
Вспомнив о кнопке вызова медсестры, он вдавил ее что было силы. И сразу же, не дожидаясь прихода дежурной, выскочил в коридор.
Светлый пиджак на его глазах повернул за угол и исчез.
Медсестра уже бежала к палате, и следом за ней – когда только успел? – мчался гигантскими шагами нескладный Доктор Циркуль.
– У нее припадок! – крикнул Панкрат врачу. – Помогите, скорее!
Сам он бросился вслед за светлым пиджаком, но тот, едва завернув за угол, сразу же перешел на бег, стремительно миновал залитый солнечным светом вестибюль и очутился на улице.
Газету он бросил в урну – там что-то глухо звякнуло.
Панкрат успел увидеть лишь то, как брюнет садился в серебристо-серый "БМВ" с зеркальными стеклами. Машина с места набрала скорость и, надсадно сигналя, влилась в железный поток, запрудивший проспект. Он не успел даже разглядеть номер.
– ..твою мать! – выругался Панкрат.
На всякий случай он подошел к урне и, нисколько не заботясь о том, что подумают о нем прохожие, вытащил газету.
Под ней лежал пистолет Стечкина с навинченным на ствол глушителем – оружие, практически не уступающее западным аналогам, еще недавно пользовавшееся большим спросом у русских киллеров. Невольно присвистнув, Панкрат спохватился и бросился обратно в палату.