Часть III. ГЕК
Февраль 1990 года.
– Кому не интересно что я объясняю – могут не ходить на мои лекции, придете на экзамен. – Антонина Макаровна строго обвела очками аудиторию. – и особо это относится к Галкину, Кучкову и Глебу м-м-м… фамилию все время забываю. Хотите разговаривать и смеяться – можете поговорить в коридоре, я никого здесь силой не держу.
Шумок в аудитории притих. Гек искоса обернулся назад – там притихли и делали вид что записывают. Лекция продолжилась. Гек под столом пихнул ногой Славку, который рисовал – выводил на бумаге закручивающиеся завитки и спирали.
– Славка, ты курсовой по сопромату уже начал делать? По какой формуле ты продольные опоры считал? – начал он шепотом.
– Кругом змеи.
– Какие змеи? Что с тобой?
– Все нормально.
– Ну так что?
– О чем?
– Я про балки поперечные. Ты надо мной издеваешься что ли?
– Они вьются вокруг себя и уходят вглубь.
– Балки?
– Змеи.
– Да ты пьяный что ли? Или обкурился? – Гек схватил Славку за подбородок и взглянул в зрачки – зрачки были вроде нормальные.
– Это Пи-си-пи. – прошептал Славка.
– Чего-о-о?
– Немного напоминает ЛСД по действию. Ангельская пыль.
– Пыль? Кокаина что ли нанюхался? – опешил Гек.
– Да где его в Москве достанешь, кокаин. – вздохнул Славка. – Это ангельская пыль – треть дозы. Под полной дозой я бы на лекцию не пришел.
– Ты употребляешь наркотики? – Гек был потрясен.
– Ну я же не наркоман. Я просто пробую их.
– Это плохо кончится, Славка. Когда я учился в школе у нас некоторые идиоты нюхали ацетон и клей. "Мультики" смотрели. Ну и где они теперь? Один перешел на героин и его убили торговцы в какой-то драке, один умер в реанимации – почки однажды не выдержали, а один до сих пор по району шляется – дебил дебилом, улыбка во всю харю. А двое сидят.
– От тюрьмы да от сумы не зарекайся. – послышалось ехидно с заднего ряда, очевидно там прислушивались к разговору.
Гек, не оборачиваясь, погрозил Глебу кулаком. Сзади захихикали и перед Геком и Славкой на стол шлепнулся раскатанный во всю длину и разрисованный шариковыми ручками презерватив.
– Придурки что ли? – возмутился Гек обернувшись, – Вам в детском саду надо учиться, а не на втором курсе института!
– А велика ли разница между оными учреждениями? – философски произнес Галкин.
– А не пошел бы ты сам туда? – добавил Кучков довольно злобно.
– Народ, отвалите к черту, нам поговорить надо! – сказал Гек.
В подтверждении своих слов он развернулся, вытянул руку и пальцем щелкнул Кучкова по уху. Кучков обиженно отдернулся, но стукнуть Гека не решился, а ограничился тем, что показал ему кукиш.
– Кому, кому там поговорить надо? – голос Антонины Макаровны загремел под потолком аудитории. – Только галерка успокоилась, теперь Кольцов начал болтать и вертеться? – очки сфокусировались на Геке.
Откуда у старушки такой чуткий слух – вроде далеко с пятого ряда до кафедры? И откуда такие мощные легкие? Гек склонил голову над тетрадью и сделал вид что пишет. Подождав пока Антонина Макаровна отвернется к доске, он поддел авторучкой расписной презерватив и ловко откинул его назад, за спину, намериваясь попасть в кого-нибудь из этих шутников. Проклятый презерватив намотался на ручку и вместо броска назад взмыл высоко под потолок аудитории, а оттуда плавно спикировал на третий ряд, прямо на тетрадку Ольги, старательно переписывающей с доски формулы. Та от неожиданности взвизгнула. Сзади прыснули от хохота, не в силах сдерживаться.
– Так. Аркадий Галкин, Сергей Кучков и Глеб Альтф… Альтш… с непроизносимой фамилией, вон за дверь! – старушка обернулась и топнула ногой так, что заскрипели доски кафедры.
– Антонина Макаровна, мы больше не будем. Никогда. – сказал Галкин.
– Мы будем очень молчаливы. – добавил Кучков.
– Как рыбы. Я вообще рыба по гороскопу. – закончил Глеб.
В аудитории хихикнули.
– Я сказала – вон! – снова удар ногой и доски скрипнули совсем уже угрожающе.
Троица встала, сложила своим пожитки и печально покинула аудиторию. Гек бросил взгляд на часы – до конца лекции оставалось еще двадцать минут.
– Славка, а зачем ты эту гадость жрешь?
– Я расширяю сознание.
– Ну и что, расширил?
– Еще как!
– Ну раз у тебя такое широкое сознание и ты теперь такой умный, то чего же ты балки по сопромату не посчитал?
– Оно расширяется не для того чтобы балки считать.
– А для чего? Чтобы на лекции по матанализу бессмысленные картинки в тетрадке малевать? – Гек кивнул на изрисованный лист. – А зачем оно тогда вообще нужно, расширенное сознание, если от него никакой пользы?
– Тебе не понять.
– А ты не боишься подсесть на это дело?
– На ЛСД и Пи-си-пи? На него не садятся. На героин садятся.
– А героин ты тоже жрешь?
– Не, мне только через неделю обещали принести попробовать.
Гек не ответил – он переписывал с доски очередную формулу. Наконец смысл славкиных слов дошел до него.
– Что? Ты с ума сошел?
– Ну я же не наркоман, я попробую один раз и все.
– Все так говорят.
– Ну я же не все, я же не дебил какой-нибудь.
– А где ты эту дрянь берешь?
– Да сейчас всего стало много. Тебе достать? Я например ЛСД в клубе продаю.
– Да пошел ты! Сам травись.
– А, ну да, ты же спортсмен. Кун-фу кия-кия, руками-ногами?
– Знаешь, Славка, мне порой кажется что ты дурак.
– Не обижайся, я шучу. Хочешь кстати хорошую работу?
– Не, я институт прогуливать не могу. И тренировки у меня каждый день.
– Это ночной клуб – работа вечером с восьми, через день, платят пятьдесят рублей за вечер.
– Ни фига себе! За один вечер? У нас стипендия сто пять рубей. А что за работа? Уж не наркотиками ли твоими торговать?
– Нет, как раз для тебя – охранником в нашем клубе.
– Охранником?
– Там сейчас повадилась на дискотеки приходить шпана и буянить, местная охрана не справляется, набирают подкрепление.
– Здорово. Слышай, а ты не глючишь? Ты сейчас под своей наркотой, может это тоже у тебя какие-то змеи в голове путаются?
– Змеи… Змеи это да… Нет, я на самом деле все секу, и про работу – все правда. Хочешь сегодня съездим, поговоришь с директором клуба?
– Поехали. По рукам?
– Кольцов! – раскатилось под потолком, – Мое терпение лопнуло – катись отсюда в коридор к своим дружкам.
– Нет, нет, я пишу. – Гек встрепенулся.
– Мне все видно и слышно! Это твой сосед Слава пишет лекцию, а ты только мешаешь ему заниматься.
Гек вздохнул, пожал плечами, взял свою сумку и вышел из аудитории.
* * *
С самого раннего детства Гек ничем не выделялся среди сверстников, если не считать того, что он обожал лазить. Уже в пять лет крохотный Гек куда только не забирался – и на деревья во дворе детского сада и на крышу подъезда, и на капот автомашины директора. Воспитательницы наказывали Гека, а вечером неизменно жаловались родителям на его плохое воспитание. Родители поначалу относились к этому спокойно, а в конце концов почему-то рассудили, что если ребенок любит лазить, то надо его отдать в гимнастику или в балетную секцию – заодно и воспитанней будет. И с семи лет, как только Гек пошел в школу, они отдали его в секцию гимнастики при дворце пионеров. Гек прозанимался там два года, искренне считая это занятием бессмысленным. И лишь намного позже он был очень благодарен родителям – от занятий гимнастикой у него осталась великолепная гибкость и растяжка. Гек легко садился и на продольный и на поперечный шпагат, сгибался в позвоночнике как резиновая кукла и мог легко поднимать ногу и держать ее высоко над головой. Бросив гимнастику, восьмилетний Гек записался в школьный кружок дзю-до, а через пару лет уже выступал на соревнованиях, на фестивале в районном Доме Культуры. Он был награжден какой-то грамотой и там же, в Доме Культуры, увидел выступления секции вьетнамской гимнастики. Тут же Геку вспомнились свои давние занятия, но плавность и красота движений вьетнамской гимнастики настолько потрясла десятилетнего Гека, что он тут же отправился за кулисы искать тренера и нашел его – это был старый вьетнамец, преподающий гимнастику в доме культуры какого-то крупного завода. Гек упросил его взять себя в ученики, махая для солидности свежеполученной грамотой. Тренер согласился, и Гек начал заниматься вьетнамской гимнастикой.
Тренер не любил, чтобы его называли "тренером" или полным вьетнамским именем, он требовал чтобы его называли Учитель. Гек позанимался в общей группе, разучивая движения, формы и перемещания, а через месяц, когда Учитель объяснял ему очередную серию движений, Гек вслух заметил, что ее можно неплохо использовать в рукопашном бою, сочетая с приемами дзю-до. Учитель посмотрел на него внимательно и велел остаться после тренировки для разговора.
Первым делом он объяснил что вьетнамская гимнастика – дело тонкое и секретное, а затем взял с Гека клятву, что он нигде и никогда не расскажет о технике гимнастики. Гек пообещал ему это. Затем Учитель сказал, что гимнастика – очень широкое понятие, она бывает танцевальная, лечебная, общеукрепляющая и даже боевая… Гек сказал, что он хотел бы заниматься именно боевой гимнастикой. Учитель удовлетворенно кивнул и перевел Гека в "старшую группу", которая занималась два раза каждый день – рано утром и днем.
В "старшей" секции были люди разного возраста – в основном у Учителя занимались взрослые – среди них попадались довольно известные деятели искусства – актеры, художники. Дело было в начале восьмидесятых годов. Обучение карате и другим видам рукопашного боя строго преследовалось в стране. Учителей сажали в тюрьму. Но секции конечно существовали. И существовали они под подобными вывесками – "народная вьетнамская гимнастика" или "школа йоги". На самом деле под прикрытием вывески "восточная гимнастика" учитель практиковал вьетнамское направление китайского кунг-фу. Заниматься восточным рукопашным боем было почетно и модно, а найти такую тайную школу было очень сложно, да и стоило обучение дорого – учителям тоже надо было жить. Гек, как перспективный ученик, занимался бесплатно – видя способности Гека, Учитель хотел со временем сделать его инструктором в своей школе. И через несколько лет Гек действительно стал лучшим учеником. Природа дала ему все, что только необходимо для овладения мастерством – худое гибкое тело, состоящее из одних быстрых мышц, великолепную реакцию, отличную растяжку и быстрый ум – в отличие от многих других стилей, тот стиль, который практиковал Учитель, не имел жестких схем и четко отработанных движений, здесь вообще не было боевой техники как таковой. Зффективность бойца строилась на взаимодействии с противником, на умении оценивать ситуацию и реагировать быстро и правильно.
К концу восьмидесятых годов ситуация в стране изменилась и секция смогла выйти из подполья. Теперь у Гека и двух других учеников Учителя были свои группы – они вели вечерние тренировки три раза в неделю, но продолжали заниматься и у Учителя.
Новички, пришедшие в школу Гека, тут же оставались в ней. Порой заглядывали мастера, считавшие модным ходить по секциям – себя показать, других посмотреть. Нередко они останавливали Гека, выходившего из раздевалки или разминавшегося в углу перед тренировкой и спрашивали: "Парень, а где ваш тренер?" Им казалось странным, что занятие ведет худой восемнадцатилетний паренек. Когда же они узнавали, что тренер – Гек, многие презрительно хмурились и предлагали: "Давай поработаем." Гек соглашался и устраивал показательное шоу – на полу спортзала укладывали ринг из матов, вокруг кольцом садилась группа Гека и начинался показательный бой. Если пришедший мастер работал мягко, в тренировочном режиме, лишь обозначая удары, то Гек отвечал в таком же режиме и бой продолжался долго – в конце-концов пришедший выматывался окончательно и понимал, что никакой возможности выиграть у этого парня нет. Если же заезжий мастер работал жестко и сразу лез в контактную драку, схватка заканчивалась быстро. Удар, удар, подсечка, еще удар, и вот уже чужак лежит лицом вниз с заломанной рукой, а свободной ладонью хлопает по мату, показывая что проиграл этот раунд и болевой зажим можно уже отпускать. Если пришелец был настырным, то таких раундов происходило несколько, но исход был всегда один и тот же – Учитель дал Геку настоящую боевую технику.
На соревнованиях школа никогда не выступала – Учитель был против соревнований и показательных боев. Он считал, что сначала на Западе, а теперь и у нас в стране искусство боя превращается в театр, шоу-бизнес, в лучшем случае – в спорт. И при этом теряет боевой дух. "Если ты боец – то ты должен драться без судей, щитков и правил. – говорил он, – Устраивать дуэли по рукопашному бою так же глупо, как устраивать дуэли с пистолетами. Настоящий бой мастеров не должен длиться больше минуты – за это время один выиграет победу, а другой проиграет жизнь. Если твой враг не смог защитить горло – разбей горло, если открыл нос – сломай нос, если поднял ногу для удара и открыл пах – разбей ему пах. А молотить друг друга мягкими перчатками только по разрешенным частям тела, закрытым пластиковыми щитками – это все равно что устраивать фехтование с колбасой вместо шпаги."
Занятия вьетнамским кунг-фу не мешали Геку закончить школу и поступить в институт. Вместо институтской физкультуры можно было выбрать себе спортивную секцию, но ничего похожего на рукопашный бой в институте не было, зато была секция стрельбы – в подвале института, где располагалась военная кафедра, был свой тир. Рука у Гека была железная, а глаз точный, поэтому он сразу освоил искусство стрельбы и уже в следующем семестре занял первое место среди вузов.
* * *
Клуб, куда Гека привел Славка, находился почти в центре Москвы. Когда-то на его месте был большой подвал, но подвал отремонтировали и сделали клуб. Место это Геку очень не нравилось – воздух в подвале был спертый, насквозь пропитанный табаком и портвейном, и музыка звучала по мнению Гека отвратительная – сам он слушал только группу "Кино".
Работа была простая – если на дискотеке начинался какой-то непорядок, Геку надлежало быстро оказаться в этом месте и предотвратить драку, выкинув буянящего (или буянящих) на улицу. Как правило они выходить не хотели, и Геку приходилось аккуратно вывернуть хулигану кисть до ощущения боли или в крайнем случае пару раз уронить на пол – только после этого хулиган соглашался что ему здесь не место. Такое случалось почти каждый день. Охранникам клуба запрещалось иметь оружие или хотя бы дубинку – приходилось действовать голыми руками.
Директор клуба, наглый парень с щербатым лицом и глазками, бегающими под стеклами темных очков, увидев пару раз работу Гека, очень его ценил и даже пару раз предлагал "поработать в другой фирме на гораздо более оплачиваемой работе". Гек, понимая, что "другая фирма" занимается в лучшем случае рэкетом, неизменно отказывался.
Славка постоянно был в клубе, он торговал наркотиками – крохотными бумажками, пропитанными ЛСД и стимуляторами в таблетках. Наркотики были импортного производства, и откуда их получал Славка было непонятно. Возможно от самого директора клуба – того вполне устраивало что посетитель клуба при желании может купить все, что ему нужно. Затем однажды в клуб нагрянула милиция, провели обыск посетителей и забрали в отделение пару ребят, у которых обнаружили ножи, а также Славку – у него обнаружили целый арсенал таблеток, коробочек и бумажечек, а также шприц. Через день Славку отпустили – он как-то открутился.
– Ну что, теперь, когда ты чудом спасся от тюрьмы, ты не собираешься бросить свой бизнес? – хмуро спросил Гек.
– Ты знаешь, чудо стоило мне таких денег, что теперь придется работать в два раза больше. – ответил Славка.
– А шприц был твой?
– Мой.
– Зачем?
– Так. – пожал плечами Славка.
– А все-таки? – настаивал Гек, – Не сел ли ты на героин?
– Нет, не сел. Я в любой момент могу прекратить.
– Что прекратить?
– Героином колоться.
– Ты колешься героином?
– Немного. Раз в неделю, ну может чуть больше.
– Ты же ЛСД раньше глотал и Пи-си-пи свое?
– Нет, это все глупости. Только героин дает настоящий кайф. Когда его попробуешь и начнешь врубаться в это – тебе ничего не захочется, не водку пить, ни травку курить, ни ЛСД жрать. Попробуй.
– Те, кто его попробовал, долго не живут.
– Почему же, что мешает?
– Не знаю, но это факт. Наверно находят предлог попробовать еще раз.
– Ну и что? Посмотри на меня – я ведь жив?
– Не уверен.
Славка пожал плечами и ушел вглубь зала. Гек видел, что он меняется на глазах – стал меняться даже его характер. Славка стал раздражительным, постоянно пребывал или в прострации или в тяжелой депрессии, со всеми ругался, в институт ходить перестал совсем. Через пару недель у него вышел какой-то скандал с директором клуба и больше Славка в клубе не появлялся. Неприятной мелочью в этой истории стало то, что напоследок Славка отирался в служебной каморке клуба около вешалки, а под утро, когда клуб закрылся, Гек надел свой плащ и обнаружил отсутствие десятки, с вечера лежавшей в кармане…
С тех пор он не видел Славку до самого лета – в институте тот так и не появился. Гек еще немного поработал в клубе, но затем в какой-то день на дискотеку зашел бандюга в белой водолазке. Зачем он туда пришел и что там делал, для Гека осталось неясным – когда он вышел на шум из каморки, он увидел только что бандюга расшвыривает дискотечных завсегдатаев как мешки с сеном. Гек решительно вмешался, но парень попался на удивление умелый и просто так справиться с ним не удалось. Пришлось перейти в жесткий контакт. В результате Гек разворотил ему лицо, а тот двинул Гека в грудь, да так что синяк оставался две недели. Сходив на всякий случай на рентген, Гек узнал, что у него трещина в ребре. Когда же он рассказал об этом Учителю, тот запретил ему работать в клубе, и Гек его послушался.
* * *
Лето 1990 года.
До самого лета Гек не видел Славку, а затем тот объявился сам – приехал к нему домой, на "Ленинский Проспект". Вид у него был печальный: тощий до невозможности, рубашка разорвана, руки исколоты – по ним тянулись черные дорожки распухших вен. Он был небрит и печален. Войдя в дом, Славка вынул из кармана здоровенную золотую цепь.
– Что это такое? – удивился Гек.
– Я у тебя спер десятку. – Славка потупился.
– А-а-а, я уже и забыл.
– А я помнил все время. Мне на дозу не хватало.
– А ты же говорил "я не сел, я не сел"…
– Да мало ли что я говорил… – вздохнул Славка.
– Есть хочешь?
– Да не очень.
– А придется. – Гек решительно отправился на кухню, Славка поплелся за ним. – Так что это за цепь?
– Это тебе.
– Ты в курсе что она стоит намного больше десятки? Раз так во много сотен…
– В курсе. Да только я ее все равно не продам – либо меня арестуют, либо отнимут, либо убьют. Или ту же десятку дадут плюс пинок под зад.
– Славка, как ты докатился до такой жизни? – Гек посмотрел на него в упор.