Борис ушел, а я с горя заказала еще чашку кофе. Он сказал, что позвонит. Надеюсь, у меня хватит терпения и ума подождать, не запрашивая каждые полчаса, как там идут дела. Я немного еще пострадала, покомплексовала и пошла в сторону парка. Деревня меня развратила. Все время хотелось свежего воздуха и шелеста листвы. И еще не хватало густого жирного молока от знаменитой Рыжухи. Коровка Ерохиных не нуждалась в рекламе, не то что городской кефир. Вон красуется плакатный лозунг: "Молочная империя Алексея Подлубняка". Кстати, эту фамилию я точно встречала еще до своих деревенских приключений. И не только на жизнерадостных рекламных щитах. Но где, где? Я подняла глаза на плакат. Живописные пачки кефира выстраивались в замысловатые башни, почти такие же, как сгоревшая дача. Должно быть, империю Подлубняка обслуживает один и тот же архитектор со своим, глубоко личным представлением о прекрасном. Хотя, возможно, я напрасно ехидничаю, и чудовищный стиль - всего лишь материальное воплощение драмы художника. Так сказать, противоречие между его хорошим вкусом и капризами заказчика, которому непременно надо угодить. А что! Такое сплошь и рядом. Хозяева жизни трудно поддаются эстетическому воспитанию. Рая мне постоянно об этом рассказывает. Рая… Точно - Рая!! Специалист - дизайнер высокого класса. Мы познакомились, когда в картинной галерее проходила выставка ее работ. Рая, ко всему прочему, пробовала свои силы в живописи и графике, и, надо сказать, довольно успешно. Примерно за месяц до отпуска я встретила ее на улице. Как всегда, остановились поболтать. На вопрос, чем она сейчас занимается, Рая похвалилась, что получила большой заказ на разработку эскизов по оформлению квартиры господина… Подлубняка. Именно! Тогда я на фамилию не обратила никакого внимания, прошелестело слово мимо уха, и все. "Что он Гекубе, что ему Гекуба!" А теперь память услужливо выудила из своих тайников тот разговор и подсунула под самый нос - Подлубняк! И что нам это дает? А при умном подходе очень даже многое.
Так, Раиса, сегодня же вечером тебя разыщу и потолкую. Относительно новых тенденций в дизайне частных апартаментов.
* * *
- Сима, располагайся, как тебе удобно. - Рая, симпатичная толстушка-хохотушка, сбросила с кресла на пол кипу журналов и листов с эскизами. Ничего не изменилось со времени моего последнего визита. Все тот же творческий беспорядок, который мама непременно обозвала бы бардаком. Но Рая на подобные мелочи не обращает внимания. По крайней мере жить ей это не мешает нисколько. Богема в классическом варианте. Я плюхнулась в кресло и с удовольствием огляделась. Что у моей знакомой появилось новенького?
- Вот, посмотри пока, если интересно, - Раиса выудила откуда-то из бумажных завалов плотную папку. - Фантазии на тему "Зима в городе".
Графика была очаровательна. Черно-белые рисунки непостижимым образом передавали и холод, и рассеянный морозный свет, и городскую слякоть. Знакомые улицы родного городка выглядели неожиданными, пейзажи дышали любовью и странной грустью. В этом была загадка художницы. Творения Раисы совершенно не вязались с ее обликом. Казалось, что когда она начинала работать, то словно раздваивалась. Из глубины энергичной веселой дамы без комплексов, которая свободно может и рюмку водки при случае опрокинуть, и анекдот такой забубенить, что у мужиков уши в трубочку свернутся, проступала застенчивая нежная девочка с тревожным и обостренным восприятием красоты. Когда я готовила первую выставку Раи, этот диссонанс поразил меня.
- Замечательно! - Я была искренна в своей похвале.
Хозяйка дома порозовела от удовольствия, но махнула рукой нарочито небрежно:
- А, пустяки! Расскажи лучше, что нового у вас в галерее.
Я принялась пересказывать последние культурные события и сплетни. Рая слушала заинтересованно, время от времени хохоча и вставляя острые замечания. Наконец, светская часть моего разговора была исчерпана. Теперь требовалось аккуратно перейти к интересующему меня вопросу.
- Рая, помнится, ты говорила, что занимаешься частным интерьером. Уже закончила работу?
- Что ты! Начать и кончить! Сперва я приболела, затем мой заказчик уезжал. А требовалось эскизы с ним согласовать. Потом мы разошлись концептуально. Трудность заключается в том, что я работаю не на расчищенном пространстве. Господин Подлубняк в этой квартире живет несколько лет. Естественно, там уже есть отделка. Пышный, дорогущий евроужас. К счастью, Алексей Михайлович - мужчина толковый. Мне удалось его убедить, что менять надо в принципе все. И, в первую очередь, сам подход к интерьеру. Следовательно, надо прежнее искоренять, выкорчевывать без жалости. Вот сейчас едва-едва к работе приступаю. Задачи комплексные, грандиозные. Я не только дизайнер, но и прораб, и снабженец. Иначе нельзя. Стоит раз недоглядеть, наши отделочники всю идею на корню загубят. И так норовят то краску не ту подсунуть, то эскиз подкорректировать. А еще мебель нужно подбирать. Короче, кошмар! - закончила Рая с восторгом. Было видно, что все эти ужасные хлопоты доставляют ей истинное наслаждение.
- Слушай, а можно мне к твоей работе ненадолго подключиться?
Раиса запнулась на полуслове. Она откровенно растерялась.
- Раечка, не волнуйся. Я не собираюсь с тобой конкурировать и тем более претендовать на часть денег. У меня чисто познавательный интерес. Хотелось посмотреть, как ты работаешь в качестве дизайнера. Это раз. А во-вторых… Ладно, не буду врать. Тут замешаны и личные мотивы. Одним словом, мне необходимо познакомиться с Алексеем Михайловичем поближе, а других возможностей нет.
- Ага! - Художница понимающе улыбнулась и погрозила мне пальцем. - Так бы сразу и сказала! А что, Подлубняк - мужчина хоть куда. Деньги, влияние, харизма - все при нем. Можно и дерзнуть.
Ну, что ты будешь делать! И эта туда же! Наивные, наивные девчонки. Впрочем, если видит ситуацию под таким углом, то пускай. Мне даже на руку. Я изобразила смущение и вполне натурально покраснела.
- Ноу проблем! - ободрила меня Раиса. - Подруге помочь в личном - святое дело. Значит, так. - Она на мгновение задумалась и затем продолжила весело: - Ничего сочинять специально не будем. Все предельно правдиво. Скажем, я пригласила тебя для консультаций как искусствоведа. Пусть Алексей Михайлович гордится, что на его квартире работают специалисты из картинной галереи. В дом будешь вхожа, а уж дальше действуй сама. - Она комично развела руками. - В сердечных делах я тебе не подсказчица. Технологией обольщения владею слабо.
Думаю, что мне это не понадобится вовсе. Главное, получить доступ в закрытый мир молочного императора. Вдруг за что-нибудь да зацеплюсь.
Рая тем временем деловито наморщила лоб:
- Решение принято, нечего рассусоливать! К осаде крепости приступим немедленно. Первая вылазка послезавтра. Встречаемся утром и двигаем. Только ты уж не обижайся, кое-какую работу мне придется все-таки тебе поручать. Чтобы твое присутствие не вызывало подозрений. Признаешь мою главенствующую роль?
- Признаю! Кстати, возможно, мне на самом деле удастся тебе помочь.
Раиса на это смелое предположение деликатно промолчала. Представляю, что она подумала о моих дизайнерских способностях. Впрочем, мне было все равно. Главного я добилась. Послезавтра вполне легально проникну в дом Подлубняка. А там видно будет.
- Между прочим, Рая, осенью мы планируем провести выставку современной графики. Не хочешь предложить свою серию "Зима в городе"?
Художница легко вздохнула:
- Подлизываешься? Да я тебя к Подлубняку и так проведу.
- Обижаешь, начальник! Твои работы хороши сами по себе. Подлубняк здесь ни при чем.
- Ладно, ближе к осени и поговорим. - Рая испуганно вскинулась: - Слушай, у меня уже, наверное, весь чай выкипел.
Она кинулась на кухню, я встала и пошла следом за ней.
* * *
Сотовый высветил незнакомый номер.
- Алло!
- Сима, привет, это Борис.
Ну, конечно, откуда я могу знать этот номер. Раньше у него мобильника не было.
- Я тебе еще не надоел? Ты готова пообщаться?
Деликатность Валевича перехлестнула через край. По правде говоря, это я надоедаю занятому человеку глупыми просьбами и неуместными напоминаниями о себе.
- Конечно, всегда готова.
Господи, что я несу! Какие-то пионерские лозунги. Как ни хорохорюсь, а предохранители всякий раз вышибает.
- Отлично! Тогда сегодня и как в песне: "На том же месте, в тот же час". Пока.
- А-а… - Но Борис уже отключился.
Жизнь становится все интересней и оживленней. Например, свидания с мужчиной приняли регулярный характер. Это тебе не грядки с морковкой прореживать. Хорошо, что Зойка сидит в деревне и ничего не подозревает о моей деятельности. А то курса лекций и советов было бы не избежать.
Итак, шесть вечера. Кафе "Встреча". Мы становимся завсегдатаями этого популярного заведения для небогатой публики. Можно уже рассчитывать на поощрительный бонус от владельцев. Допустим, на лишний пакетик чая "Принцесса Нури". Ну, бонус не бонус, а когда я подошла к знакомому столику, то кофе уже принесли. И мороженое. Бедный Валевич! Мало того, что ходит на встречи со мной (не исключено, что с отвращением!), так еще вынужден тратиться. После этой покаянной мысли перед глазами сразу же возникло суровое Зойкино лицо.
- Что за "совковая" привычка жалеть чужие деньги. Тем более если они потрачены на тебя. Это нормально, когда мужчина делает женщине подарки, это не должно вызывать у женщины чувства вины, - сердилась в таких случаях моя подруга.
- Мне неловко!
- Ох, и дремучая ты, Сима. Откуда у тебя этот менталитет?
- Должно быть, с генами перешел, - робко оправдывалась я.
- Ну-у, если с генами, тогда дело - швах! Никогда из тебя не выйдет настоящей дамы. Так и будешь всегда своим любовникам накрывать ужин и втихаря утром совать деньги на такси. Вот из-за таких, как ты, наши российские мужики совсем опаскудились. Вы же их своей нетребовательностью развращаете и еще нам, настоящим женщинам, - тут подруга гордо вскидывала голову, - жизнь портите. Даже если твой друг из-за тебя разорится и пулю в лоб себе пустит, тебя это не должно волновать абсолютно. Слышишь, абсолютно! Умрет со счастливой улыбкой на устах, ибо ты дала ему возможность почувствовать себя щедрым и крутым.
Может быть, Зойка и права. Ладно, не буду сокрушаться, спокойно съем заказанное Валевичем мороженое. Могу еще и про вторую порцию намекнуть. Пусть чувствует себя щедрым и крутым.
Я слизывала с губ сладкий холод и ждала. Раз позвонил, значит, есть что рассказать.
- Сима, информация такая. Дело идет полным ходом. Преступление, можно сказать, раскрыто, остались небольшие формальности.
- Вот как! И кто преступник?
- Все тот же. Главный подозреваемый - житель Малых Петушков Николай Ерохин.
- Ах ты, дьявол! Так я и думала. Человека осудят только на основании глупых пьяных угроз. Да мало ли кто кому угрожает под горячую руку!
- Сима, дело не только в угрозах. Как я понял, против него имеются серьезные улики. На пожарище найдена канистра с остатками бензина, принадлежащая Николаю. И сам он практически почти сознался.
- То есть как! Прямо взял и сознался?
- Ну, не совсем чтобы… Ваш деревенский народоволец накануне пожара допился до такого состояния, что ровным счетом ничего не помнит. Поэтому своего участия в поджоге не может отрицать, как и не может ничего сказать в свое оправдание. А канистра - это доказательство. В общем дело ясное. Посидит немножко и сознается окончательно.
Я занервничала:
- Подожди, Борис. Но если он был пьян в стельку, то как же мог поджечь дачу?
- Для этого исключительных способностей как раз не нужно. Подтащил бензин, чиркнул спичкой…
Я вспомнила про дорогую зажигалку и прикусила язык.
- … и пошел дальше пить на радостях. Сима, что тебя в этой истории смущает? Ты чего добиваешься?
- Э-э, понимаешь… как тебе сказать… мне кажется, не все так просто.
- Ты можешь эту версию убедительно опровергнуть?
- Не могу, - сказала я сердито. - Пока не могу.
- Послушай, вот тебе мой совет. Не ищи кошку в темной комнате. Ребята довольны, что дело раскрыто моментально, извини за невольный каламбур, по горячим следам.
- Что же они так сразу прицепились к злосчастной канистре? Самого Подлубняка-то хоть проверили?
- Не извольте сомневаться, - Валевич откровенно ехидничал. - Только у Алексея Михайловича - железное алиби. В ночь пожара он до самого утра расслаблялся в клубе "Арамис". И тому полно свидетелей. - Тут Борис задумчиво прищелкнул пальцами. - Хотя выбор заведения, конечно, своеобразный.
- В каком смысле?
- О, святая простота! - Мой визави усмехнулся. - Хотя откуда тебе знать. "Арамис" - клуб дорогой, солидный. Закрытый. Все бы ничего, но только у него есть определенный оттенок. Неофициальный, конечно, но есть. Впрочем, в наше время это не повод для подозрений.
- Какой еще оттенок?
- Серафима, ты меня в краску вгоняешь своей наивностью. Известно какой - голубой!
Я поперхнулась чаем:
- Неужели?! Уж не хочешь ли ты сказать…
- Я ровным счетом ничего не хочу сказать. Местечко пафосное, туда не одни "противные" ходят. Модный клуб - не тюремная зона. Сексуальная терпимость только приветствуется. Есть даже в этом определенный шик. Чем же Подлубняк хуже других?
Конечно, Борис, как всегда, прав. Ярмарка тщеславия работает без выходных. Если престижно тусоваться в гей-клубе, будь ты хоть трижды дамским угодником, а по моим сведениям, Алексей Михайлович именно им и является, - будешь тусоваться. Имидж просвещенного бизнесмена обязывает. И все-таки новость меня задела. Я видела Подлубняка дважды в своей жизни, разговаривала и того меньше, но он произвел на меня впечатление самостоятельного человека, не зависящего от мнения толпы. Неужели и он "повелся" на модную вывеску? Да, как говорится, человек слаб, а враг силен.
- Вот, собственно, и все! - Валевич развел руками. - Кажется, я тебя новостями не порадовал, извини.
- Следствие еще идет?
- Идет, но больше для проформы. Подчищают последние нестыковки.
Я вдруг вспомнила стеснительного подростка, который тянул пьяного Колю за рукав, пытаясь увести отца домой. Теперь отец получит клеймо уголовника и душегуба. Деревня простодушна и жестока в своем простодушии. Будут говорить: "Это Ерохин. Ну, тот, у которого отец дачу сжег вместе с девчонкой". И юноша каждый раз будет вздрагивать. А потом привыкнет и озлобится. Поэтому мне надо торопиться.
- Спасибо, Боря.
- Сделал все, что мог. Хочешь еще мороженого?
Я покачала головой. Следует учитывать прежние ошибки. Сегодня первой уйду я. А он в одиночестве доест свое мороженое.
Уличное пластиковое кресло отодвинулось с легким стуком. Я небрежным жестом подхватила сумочку и выпрямилась. Надеюсь, моя новая блузка расстегнута ровно на столько, на сколько нужно:
- Боря, на всякий случай… Если мне вдруг понадобится твоя помощь, могу я позвонить еще раз?
- Ты что, уходишь?
Ага, попался! Уже ногой осторожно пробуешь воду в старой реке, нельзя ли снова войти?
- Да, ухожу! - сказала я с наигранным сожалением, напирая на слово "ухожу", интонируя так, чтобы мой собеседник понял - сожаление ненастоящее. - Пока, пока!
Вот тебе за мою прошлую одинокую чашку кофе!