– Оскар, кажется, я видел тебя в столовой, когда Хай Литвак произносил речь. Мне даже показалось, что ты сидел за соседним столиком.
– Каюсь, сидел.
– Ты слышал его речь и по-прежнему утверждаешь, что Хай Литвак хороший, честный журналист?
– Эта речь написана для заседания дамского общества где-нибудь в Огайо, – вмешался кто-то еще. – Но не для коллег, Оскар.
– Это правда, – согласился Перлман.
– Заносчивый, самодовольный мерзавец.
– К чему столь суровая оценка? – спросил Перлман. – Он отнюдь не первый оратор, ошибшийся со слушателями. Что же ему делать? Повеситься на шнуре микрофона?
– По крайней мере, он мог попросить одного из своих бесчисленных подчиненных написать ему новую речь специально для нас.
– Вы завидуете ему и потому, что его годовой доход исчисляется суммой со многими нулями.
– Твой тоже, Оскар, – изрек кто-то после долгой паузы.
– Согласен. Только вы нашли способ заставить меня поделиться с вами – за покерным столом. Ему ответил дружный смех.
– Оскар защищает Хая, потому что они оба достигли вершины. Самые богатые журналисты.
– Совершенно верно, – согласился Оскар. – Только Литвак умнее меня. Он не играет в покер.
– Ты собираешься написать в своей колонке о смерти Уолтера Марча, Оскар?
– Я не вижу ничего забавного в том, что человеку всадили в зад ножницы. Даже я не смогу заставить читателей смеяться над этим.
– Не может быть.
– Две двойки. Два короля.
– Тебе не повезло. Пять в масть.
– Нет, не смогу.
– В какую сумму обошелся тебе Уолтер Марч, Оскар?
– Дело не в деньгах. Я горюю.
– А я думаю, ты мог бы предъявить ему солидный счет. Во-первых, когда ты работал на него в Вашингтоне, он много лет не разрешал тебе печатать твою колонку в других издательствах. Не печатал ее даже в своих газетах.
– Он говорил, что смешное в Вашингтоне не покажется таковым в Далласе. Насчет Далласа он ошибался.
– А когда ты все-таки вышел на другие издательства, он подал на тебя в суд, утверждая, что колонка создана в его газете, а потому авторское право принадлежит ему.
– Никто не сумел разбогатеть, работая у Уолтера Марча.
– Так сколько все это тебе стоило, Оскар?
– Ни цента.
– Ни цента?
– Нельзя отсудить талант.
– Ты не откупился от него?
– Разумеется, нет.
– А услуги адвокатов?
– Что-то пришлось заплатить.
– Ты обиделся?
– Еще как. Так и не простил его. Откровенно говоря, и не прощу. Никогда.
– А он разом сменил тактику, да? Начал зудеть, что твоя колонка должна печататься в его газетах. Так?
– Этот мерзавец третировал меня из-за каждого заключенного договора, в каком бы захолустье не издавалась эта газета.
– И такое тянулось долгие годы. Так, Оскар?
– Что мы тут делаем, играем в карты или готовим статью?
– Я ничего не понимаю, – другой голос. – Уолтер Марч все эти годы сидел у тебя на хвосте. Так с чего сейчас горевать, Оскар?
– Ты наверное не знаешь, какими методами пользовался Уолтер Марч?
– Вы только посмотрите. Девятка, десятка, дама.
– Скажи мне.
– Шантаж. Постоянный шантаж.
– Этот сукин сын держал на службе не только журналистов, но и частных детективов, – еще один голос. – Последних числом поболе, да и платил он им лучше.
– И не требовал от них материалов в номер.
– Скользкий тип. Очень скользкий.
– Дерьмо. Сукин сын. Я пас.
– То есть Уолтер Марч шантажировал тебя, Оскар?
– Нет. Но пытался. Держал меня под постоянным наблюдением. Я лечу первым классом, один из его подонков – вторым. В какой бы город я не приезжал, в вестибюле отеля меня уже ждали, дабы убедиться, что я поднимаюсь по лестнице один. Мелочь, конечно, но приятного мало.
– И организовывал это высокоуважаемый праведный Уолтер Марч?
– Высокоуважаемый праведный Уолтер Марч, президент Ассоциации американских журналистов. Ты голосовал за него? Дай мне одну карту, и непременно короля треф.
– Я благодарен ему, – Оскар Перлман. – Все эти годы он держал меня в форме. Я даже ни разу не солгал жене.
– Оскар, и ты по-прежнему не находишь ничего забавного в том, что кто-то всадил ножницы ему в зад?
– Для колонки нужно найти что-нибудь посмешнее.
– Как я понимаю, мы спим не вместе?
– Кто это? – спросил Флетч в телефонную трубку. Часы показывали двадцать минут второго. Он спал уже полчаса.
– Черт бы тебя побрал! – ответила Фредди Эрбатнот. – Будь прокляты твои глаза, твой нос, твой конец.
В трубке раздались гудки отбоя.
Не то, чтобы Флетч не думал об этом.
Он знал, что Фредди помыла колени.
ГЛАВА 12
Вторник.
8:30 А. М. <А. М. – ante meridiem (во столько-то часов) до полудня, в данном случае половина девятого утра.> Молитва, завтрак.
Оранжерея.
Когда он вошел в комнату, телефон трезвонил вовсю.
Прежде чем ответить, он снял мокрую от пота тенниску.
– Ты видел утренние газеты? – спросила Кристал.
– Нет. Я решил проехаться по округе.
– Проехаться? Ты безработный, но берешь напрокат машину?
– Я безработный и беру напрокат лошадь. На нее уходит меньше бензина.
– Лошадь! Ты говоришь об одном из этих огромных созданий о четырех ногах, которые едят сено?
– То коровы, – ответил Флетч.
– Или лошади, – упорствовала Кристал.
С губ ее сорвалась еще пара-тройка крепких выражений, прежде чем она примирилась с мыслью, что кто-то может встать до рассвета, найти в темноте конюшню, взять напрокат лошадь и поскакать к холмам на востоке, чтобы встретить восход солнца, "даже не вспомнив о завтраке".
Лошадь ему досталась справная, а солнце взошло во всем своем великолепии.
Ни в конюшне, ни возвратившись из нее Флетч не увидел мужчины в джинсовом костюме с коротко стриженными курчавыми седыми волосами, два дня назад подошедшего на автостоянке к массажистке, миссис Лири, чтобы справиться о прибытии Уолтера Марча.
– Я хочу прочитать тебе один абзац из статьи Боба Макконнелла в вашингтонской газете Марча об убийстве старого мерзавца.
– Места для нее не пожалели?
– Чуть ли не вся газета посвящена Марчу. Две страницы одних фотографий, начиная с его крестин.
– Он этого заслуживает. Высокоуважаемый праведный Уолтер Марч.
– Короче, Боб зацепил тебя.
– Правда?
– Послушай, что он пишет. Сначала перечисляет имена знаменитостей, прибывших на конгресс. А затем следующее: "Участвует в конгрессе и Ирвин Морис Флетчер, который, хотя и не был признан виновным, играл заметную роль в судебных разбирательствах касательно убийств, совершенных в Калифорнии и Массачусеттсе. В настоящее время безработный, Флетчер работал в одной из газет Марча".
Флетч снимал джинсы. Ночью он слышал, как Макконнелл диктовал статью по телефону.
– Как говорится, око за око, Флетчер. Мне кажется, тебе более не следует обвинять Боба Макконнелла в убийстве. Даже в шутку. И уж по крайней мере, в его присутствии.
– Да кто шутил?
– Среди собравшихся на конгресс есть очень злые люди.
– Кто этого не знает.
– Идешь на завтрак?
– Сначала должен принять душ.
– Не смею тебя задерживать.
ГЛАВА 13
9:30 А. М.
БОГ УМЕР ИЛИ ПРОСТО В ДЕПРЕССИИ?
Выступление преподобного Джеймса Холфорда.
Оранжерея.
10:00 А. М.
ЕСТЬ ЛИ ТАМ КТО-НИБУДЬ?
Семинар секции еженедельных изданий.
Коктейль-холл Бобби-Джо Хендрикса.
Флетч завтракал в своем номере, слушая, как Эндрю Нил, капитан полиции штата Виргиния, ведет допрос Лидии Марч и Уолтера Марча, младшего, в двенадцатом "люксе".
Началось все с взаимного обмена любезностями. Капитан Нил: "Я понимаю, что для вас это невыносимо трудно, миссис Марч". Лидия: "Я знаю, что это необходимо". Капитан: "Благодарю вас. Я вам искренне сочувствую. Только крайняя необходимость вынуждает меня беспокоить вас в такую минуту..."
По ходу диалога Флетч умял половину грейпфрута.
Младшего пришлось звать из спальни.
– Реакция у него сегодня замедленная, – миссис Марч. – За всю ночь мы не сомкнули глаз.
– Привет, капитан, – голос Младшего звучал не так четко, как капитана или Лидии.
– Доброе утро, мистер Марч. Примите мои соболезнования, но, как бы мне этого не хотелось, я обязан...
– Совершенно верно. Как бы вам этого не хотелось.
– Если вы еще раз повторите, при каких обстоятельствах нашли... Вы не будете возражать, если я включу диктофон?
– Диктофон? – переспросил Младший. – Разумеется, нет, капитан. Делайте все, что считаете нужным.
– Тогда мне не придется во всем полагаться на память и, скорее всего, более я вас не побеспокою. Наиболее важным определить точное время этого... инцидента.
– Инцидента! – воскликнул Младший.
– Извините, – в голосе капитана звучала печаль. – Я не смог подобрать подходящего слова.
– Это заметно.
– Особенно нас интересует...
– Я сделаю все, что могу, капитан, – Лидия. – Только мне...
– Миссис Марч, прошу вас, опишите все, с мельчайшими подробностями, начиная с того мгновения, как вы проснулись вчера утром.
– Хорошо. Мы, Уолтер и я, собирались позавтракать в восемь утра с Хеленой и Джейком Уилльямс. Хелена – исполнительный секретарь Ассоциации, и мы хотели в последний раз проверить, все ли в порядке. Вы понимаете, обсудить проблемы, которые могли еще возникнуть перед началом конгресса...
– Вы предполагали, что они возникнут?
– Что?
– Проблемы.
– Нет. В общем-то, нет. Была одна загвоздка с президентом.
– Президентом чего?
– ...Соединенных Штатов.
– О. И в чем она заключалась?
– Простите?
– Я про загвоздку, связанную с президентом Соединенных Штатов.
– Ну, видите ли, он не играет в гольф.
– Я знаю.
– Намечалось, что он прибудет на вертолете в три часа дня. И мы никак не могли решить, чем занять его до обеда. Все президенты Соединенных Штатов играли в гольф. Практически все. На прежних конгрессах президент по приезде отправлялся на поле для гольфа, вместе с несколькими представителями прессы. Его, естественно, фотографировали, чтобы публика видела, что мы, как можем помогаем ему, даем возможность расслабиться, отвлечься от насущных дел, что президент и пресса на короткой ноге, знаете ли, и благоволят друг к другу.
– Я понимаю.
– Но президент, нынешний президент, не играет в гольф. Вечером мы тоже говорили об этом, предлагая разные варианты, чем занять президента Соединенных Штатов на четыре часа. Вот Джейк, то есть мистер Уилльямс, предложил запустить в бассейн карасей и дать президенту, чтобы он всех их выловил. Ой, наверное, мне не следовало это говорить. А, Младший?
– И что вы решили?
– Кажется, склонялись к футбольному матчу. Президент и агенты Секретной службы против команды журналистов. Только на Плантации Хендрикса нет футбольного поля. Да и где оно есть? И потом, Джейк задал резонный вопрос, а как будет истолкована победа сборной прессы над президентом Соединенных Штатов?
– Действительно, как, мистер Нил? – подал голос Младший.
– Нормально, – ответил капитан. – Миссис Марч...
– Вице-президент, слава Богу, играет в гольф, – откликнулась та.
– В котором часу вы проснулись, миссис Марч?
– Точно сказать не могу. В четверть восьмого? Двадцать минут? Я услышала, как закрылась дверь "люкса".
– Это я выходил в вестибюль за газетами, – пояснил Младший.
– Уолтер уже поднялся с постели. Он давно взял за правило вставать раньше меня. Я слышала, что он в ванной. Полежала несколько минут, дожидаясь, пока он выйдет оттуда.
– Дверь в ванную была закрыта?
– Да. Потом в гостиной включили телевизор. Утренний выпуск новостей. Я встала и пошла в ванную.
– Извините. Как мог ваш муж попасть из ванной в гостиную, минуя вашу спальню?
– Он прошел через спальню Младшего. Не хотел беспокоить меня.
– Миссис Марч, то есть вы говорите, что вчера утром не видели вашего мужа?
– О, капитан Нил.
– Извините. Я имею в виду, живым.
– Нет, не видела.
– Как же вы узнали, что в ванной был он?
– Капитан, мы поженились пятьдесят лет тому назад. За это время привыкаешь к определенным звукам, свойственным членам семьи. Их узнаешь даже в отеле.
– Понятно. Вы были в ванной. В гостиной работал телевизор...
– Я услышала, как дверь "люкса" снова закрылась, и решила, что Уолтер пошел вниз выпить чашечку кофе.
– Но телевизор не выключил?
– Нет.
– Значит, закрывшаяся дверь могла означать, что кто-то вошел в гостиную?
– Нет. Поначалу я подумала, что вернулся Младший, но поняла, что ошиблась.
– Почему?
– Я не услышала их разговора.
– А они бы заговорили?
– Обязательно. О заголовках. Газетах. Выпусках новостей. Мой муж и сын – газетчики, капитан Нил. Каждый день появляется что-то новое.
– Да. Разумеется.
– Взяв газеты, я прошел в кафетерий и позавтракал, – добавил Младший.
– Итак, миссис Марч, вы слышали, как вновь закрылась входная дверь, но ваш муж никуда не ушел. И вы думаете, что никто не входил в гостиную, потому что он ни с кем не заговорил?
– Полагаю, все так. Естественно, я могу ошибиться. Но я пытаюсь вспомнить все, как было.
– Извините, пожалуйста, но вы уже находились в ванной, когда услышали, как второй раз закрылась входная дверь?
– Я ложилась в ванну. По утрам я не принимаю душ. Видите ли, еще в молодости я поняла, что не могу уложить волосы, как мне того хочется, если утром принимаю душ.
– Ясно. То есть ванну вы уже наполнили?
– Да. Пока чистила зубы. И все такое.
– Значит, в определенный период времени, пока наполнялась ванна, вы ничего не могли слышать. Ни закрывающейся двери, ни телевизора.
– Наверное, нет.
– То есть вы услышали, как второй раз закрылась дверь, когда ложились в ванну. И по всему получается, в этот момент из "люкса" кто-то вышел.
– О, ну конечно. Вы совершенно правы.
– Сын ваш еще не пришел, муж – не ушел, и вы не услышали их разговора в гостиной. Другого объяснения я не нахожу.
– Какой же вы умный!
– И что потом? Вы лежали в ванной...
– Точно я сказать не могу. Но мне показалось, что дверь открылась. Наверняка, так оно и было. Потому что, когда я вышла в гостиную, когда увиде... увиде... дверь в коридор была открыта.
– Успокойся, мама.
– Извините, капитан Нил. Мне так тяжело.
– Может, вы хотите прерваться? Выпить кофе? Или чего-нибудь еще?
– А может, и вам налить чего для бодрости, капитан Нил?
– Для бодрости?
– Я смешиваю себе "Кровавую Мэри".
– Мне не надо, Младший.
– Да и мне, пожалуй, рановато.
– Так давайте продолжим. Я услышала кашель Уолтера. Он никогда не кашляет. Даже по утрам. Он никогда не курил... Потом он захрипел. Я крикнула: "Уолтер! Что с тобой? Уолтер?
– Не надо так волноваться, миссис Марч.
– Хрипы прекратились, и я подумала, что с ним все в порядке. Зазвонил телефон. Уолтер всегда снимал трубку после первого же звонка. А тут телефон прозвонил дважды, трижды. Вот когда я испугалась. Крикнула: "Уолтер!" Потом выскочила из ванны, схватила полотенце, открыла дверь в спальню...
– Чью спальню?
– Нашу. Мою и Уолтера... Уолтер стоял на коленях у кровати, словно не мог залезть на нее... Он пришел из гостиной... Дверь между ней и спальней была открыта... Ножницы... Я ничего не могла поделать... Он начал сползать на пол... Мужчина он. был крупный... Я бы не сумела удержать его, даже если бы смогла сдвинуться с места! Упав на пол, он перекатился на спину... ножницы... лицо его так побледнело... Капитан Нил, на его губах появились кровавые пузыри...
– Мистер Марч, почему бы вам не дать вашей матери глотнуть из бокала.
– Выпей, мама.
– Нет, нет. Сейчас все пройдет. Один момент.
– Ты только пригуби.
– Нет.
– Если хотите, остальное мы можем перенести на потом, миссис Марч.
– Я даже не помню, как прошла через гостиную, как оказалась в коридоре. В голове у меня вертелось только одно – Хелена, Хелена, Джейк... Я знала, что они в седьмом "люксе"... Вечером мы выпили по паре коктейлей... По коридору шел какой-то мужчина... Я видела его со спины... На ходу он раскуривал сигару... Сзади я не узнала его... Побежала к нему... Потом поняла, кто он... Метнулась к двери Хелены и забарабанила по ней кулаками... Хелена, наконец, открыла дверь. В халате. Джейка не было...
– Миссис Марч, вы вернулись в свой номер?
– Моя мать более не заходила туда.
– Я упала на кровать Хелены. Меня оставили одну. Надолго. Я слышала громкие разговоры в других комнатах. Ко мне зашла Элеанор Иглз. Я попросила ее найти Младшего...
– В тот момент вы уже знали, что ваш муж мертв.
– Не могу сказать, что я тогда знала, а что – нет. Я знала, что он упал на ножницы. И попросила найти Младшего.
– Где вас нашли, мистер Марч?
– Я был в кафетерии. Услышал, что в вестибюле кто-то зовет меня. Вышел, вижу, портье машет мне рукой, держа в другой телефонную трубку. Элеанор Иглз звонила по внутреннему телефону. Я тут же поднялся наверх.
– Что сказала вам мисс Иглз, мистер Марч?
– Сказала, что-то случилось. И моя мать хочет меня видеть. Она в "люксе" Уилльямсов... номер 7.
– Так и сказала: "Что-то случилось?"
– Да. Что-то случилось. Немедленно поднимайтесь наверх. Это Элеанор Иглз. Ваша мать в "люксе" Джейка Уилльямса – номер 7.
– И что все это означало для вас?
– Я и представить себе не мог, с какой стати Элеанор Иглз разыскивает меня. В лифте я подумал, не произошло ли несчастного случая. Я не знал, что и думать.
– Миссис Марч, как вы себя чувствуете?
– Все нормально.
– Миссис Марч, кого вы видели в коридоре?
– Перлмана. Оскара Перлмана.
– Сатирика?
– Если можно так сказать.
– Почему вы не заговорили с ним?
– Я?
– Или я не так понял? Вы сказали, что побежали к нему, но на полпути повернули назад.
– Оскар Перлман дурно относился к моему мужу. С давних пор.
– Мама... ты понимаешь, что говоришь?
– Извините, миссис Марч. Если можно, разъясните ваши слова.
– Видите ли, в свое время Оскар работал в одной из газет "Марч ньюспейперз". Тогда вот он и решил, что может вести юмористическую колонку. Если он чем-то и выделялся, так только ленью. Я никогда не находила его забавным. Однако, Уолтер всячески поддерживал его. Практически создал эту колонку для Оскара. Но, как только она получила постоянное место в газете, Оскар продал ее... и себя... издательскому синдикату... Поступил не по справедливости. Уолтер тогда ужасно расстроился. И даже в прошлом году, когда Уолтер баллотировался на пост президента Ассоциации, Оскар распускал про него грязные слухи. Так, во всяком случае, нам говорили.
– Какие слухи?