- Все, командир, - сказал человек, принимая от Виктора две четвертные. - Бери свой багаж и топай вон туда, вдоль забора. Метров двести - и ты у аэропорта. Извини, довезти не могу. Там посты. Ловят нашего брата.
Анюта взяла Верочку на руки, Виктор подхватил чемоданы, и они влились в ручеек пассажиров, текущий вдоль бетонного забора. В аэропорту оказалось, что рейс задерживается. Пока что на час. Виктор прикинул, что на "Вей, ветерок" времени все равно хватит, пристроил Анюту и Верочку посидеть и потащил чемоданы к стойке регистрации.
- К Олимпиаде Аэрофлот разработал и внедрил комплекс дополнительных услуг, - сообщила приветливая девушка за стойкой, когда Виктор спросил, как будет происходить передача багажа в Риге с одного самолета на другой. - Вам ни о чем не придется тревожиться. Вот видите, я приклеиваю на ваши чемоданы дополнительные транзитные бирки - здесь указан номер вашего рейса на Шяуляй.
Пока будете гулять по Риге, ваш багаж выгрузят и погрузят без вашего участия. Так что ни о чем не беспокойтесь. Только не опоздайте на посадку.
Когда Виктор выразил беспокойство в связи с задержкой рейса, девушка его успокоила:
- Через двадцать минут объявят посадку. Просто из-за олимпийского огня движение перекрыли, и наши службы не успели подтянуться.
Верочка, замученная непривычной суетой и к тому же не совсем оправившаяся после болезни, уснула еще до того, как самолет вырулил на взлетную полосу.
Улыбающаяся стюардесса, говорящая с чуть заметным прибалтийским акцентом, понесла по салону поднос, на котором стояли стаканчики с минералкой, пепси-колой и еще каким-то желтым пузырящимся напитком.
- Это что? - спросил Виктор, недоверчиво глядя на стаканчик с желтым.
- "Фанта", - любезно ответила стюардесса. - Новый напиток, мы стали предлагать его нашим пассажирам в олимпийском году. Попробуйте, пожалуйста.
Виктор взял два стаканчика с "Фантой", попробовал и, когда стюардесса пошла обратно, спросил у нее:
- Скажите, девушка, сколько ехать от аэропорта до Риги?
- От того, в котором мы сядем, - с готовностью объяснила стюардесса, - примерно полчаса на машине до самого центра.
- А сколько в Риге аэропортов? - на всякий случай поинтересовался Виктор, допивая "Фанту".
- Два, - ответила стюардесса.
- Погодите, погодите, - вдруг забеспокоился Виктор, - а мне еще надо лететь от Риги до Шяуляя. Это тот же самый аэропорт, где мы садимся?
- Нет, - сказала стюардесса, - до Шяуляя - из другого аэропорта. Он на противоположном конце города, и туда из центра можно добраться за сорок минут.
- Подождите, - окончательно расстроился Виктор, сообразив, что разработанный Аэрофлотом новый вид услуг отъел от запланированного обеда еще час, - у меня вот какая ситуация…
Он рассказал стюардессе про наклеенные на его чемоданы бирки, все еще надеясь, что какой-нибудь добрый ангел из наземных служб извлечет эти чемоданы из общей кучи багажа, погрузит их на скоростное транспортное средство и отправит во второй аэропорт, где их поднимут на борт самолета, вылетающего в Шяуляй. Причем все это должно произойти без участия Виктора, потому что если надо получать багаж самому, то не только обед накроется медным тазом, но и на самолет вполне можно будет не успеть.
Стюардесса, однако же, его разочаровала.
- Может быть, где-нибудь так и бывает, но у нас в Риге подобных услуг не оказывают, - сказала она, изящно пожимая плечами. - Впрочем, я не уверена. В любом случае я бы вам посоветовала, - стюардесса осторожно оглянулась, - получить багаж самому. Всякое бывает, знаете ли. Вы ведь в отпуск едете? Лучше самому.
Виктор покосился на жену. Анюта смотрела в иллюминатор, но было понятно, что разговор она слышит. И ей все это не очень нравится. Ясно - как только стюардесса удалится на приличное расстояние, Анюта скажет Виктору все, что она думает о его организаторских способностях.
- Скажите, - тихо спросил Виктор, начиная заводиться, - если мне в Москве говорят одно, а здесь все оказывается по-другому, я, по-видимому, имею право высказать, что я думаю по этому поводу? С той минуты, как мы сели в самолет, за все отвечает экипаж. Пригласите кого-нибудь.
Стюардесса явно не ожидала, что в голосе этого приветливого, интеллигентного молодого мужчины могут звучать такие металлические нотки. Она почему-то обиделась, но постаралась этого не показать.
- Минуточку, - сказала она, - сейчас приглашу… - и, не закончив фразу, быстро пошла в сторону кабины. Минут через десять вернулась.
- К Олимпийским играм, - сказала стюардесса, ослепительно улыбаясь, - Аэрофлот разработал и внедрил совершенно новый вид услуг. Вы можете заказать такси прямо с борта самолета. В результате вы, не потеряв ни минуты, сможете быстро и комфортно прибыть в пункт назначения. То есть туда, куда вам надо.
- А что для этого нужно? - спросил Виктор, жалея, что рядом нет Марка Цейтлина. Уж он показал бы им всем олимпийскую козью морду.
- Вам следует заполнить анкету-заявку, - стюардесса протянула Виктору огромную желтую "простыню". - Услуга платная, стоит три рубля.
Анкета-заявка, как выяснилось при внимательном изучении, состояла из трех совершенно одинаковых частей. Каждая из них содержала стандартный набор вопросов: фамилия, имя, отчество, адрес, серия и номер паспорта, почему-то национальность, цель приезда в Ригу и многое другое. От обычной анкеты отдела кадров эту бумагу отличало отсутствие вопроса о родственниках, находившихся в плену или на оккупированной территории. Виктор закончил трудиться над заполнением бумаги минут за двадцать до посадки и, вызвав стюардессу, спросил, что делать дальше.
Стюардесса аккуратно оторвала одну треть, убрала ее в сумочку, а оставшиеся две трети вернула Виктору.
- В аэропорту после посадки вы подойдете к кассе разных сборов, - объяснила она. - Там поставят печати на обе копии, одну оставят у себя, а вторую дадут вам. В ней будет указан номер машины. Когда получите багаж, пройдете на стоянку такси, сядете в вашу машину и поедете. Желаю вам всего наилучшего.
- Ты в это веришь? - спросила Анюта, поправляя косынку на головке продолжающей спать Верочки.
- А что мне еще остается? - пожал плечами Виктор. - Вроде здесь сбоя быть не должно. Все равно мы ничего толком сделать не можем. Вернемся в Москву, я этого так не оставлю. А сейчас будем надеяться на лучшее.
Багаж удалось получить за какие-нибудь полтора часа. Виктор оставил Анюту и Верочку охранять чемоданы, а сам побежал искать кассу разных сборов. С самой минуты посадки его не покидала мысль, что касса будет закрыта и вся затея с заказом такси прямо из самолета окажется очередным олимпийским мыльным пузырем.
Поэтому, когда он увидел открытое окошко, то приятно удивился.
- Мне сказали, вы должны поставить печать и сказать номер машины, - сказал Виктор, протягивая в окошко желтую анкету-заявку.
Сидевший за окошком мужчина неторопливо шлепнул штампом по обеим половинкам анкеты, оторвал одну из них, убрал в сейф и нажал на кнопку селектора.
- Эдик, - сказал он в микрофон, - дай номер.
Из динамика вырвался пронзительный свист, который сменился хрипом и неразборчивым шипением. По-видимому, эти звуки несли какую-то информацию, потому что мужчина послушал, кивнул и протянул Виктору его часть анкеты-заявки.
* * *
- Выйдете на стоянку и сядете в первую же машину, - сказал он. - Номер писать не буду, покажете квиток диспетчеру и - счастливого пути.
Когда Виктор с семьей и чемоданами оказался на стоянке, ни одной машины там не было. Был только с трудом держащийся на ногах диспетчер и еще человек двадцать пассажиров. У каждого в руках была знакомая желтая бумажка.
- Так, - сказала тихая Анюта, у которой явно лопалось терпение. - С меня хватит. Ты не забыл, что мы с ребенком? Сделай что-нибудь.
Виктор совершил единственно верный поступок - он поймал частника и сторговался с ним за десятку. Проснувшаяся Верочка, которая с утра ничего не ела, стала подхныкивать. Виктор взял девочку на руки. До аэропорта доехали за сорок минут - к шести вечера. Водитель, посматривавший на Виктора с явным сочувствием, помог внести чемоданы в здание аэропорта, взял десятку, вежливо попрощался и исчез. Виктор подошел к справочному бюро.
- Скажите, когда посадка на рейс шестьдесят семь-двенадцать до Шяуляя? - спросил он, мечтая от всей души как можно скорее оказаться на месте, чтобы весь этот кошмар с олимпийской символикой наконец закончился.
- Нет такого рейса, - ответила ему девушка из окошка.
Виктора прошиб холодный пот.
- Как нет? У меня билеты на сегодня, на восемнадцать сорок пять. И я уже зарегистрировался. Вы что, издеваетесь?
- Покажите билеты, - потребовала девушка, явно не доверяя Виктору.
Виктор протянул ей билеты. Чем внимательнее девушка их изучала, тем отчетливее проступало возмущение на ее лице.
- Пойдемте со мной, - наконец сказала она и, выйдя из справочной, решительно зашагала в сторону служебных помещений.
Оказавшись в комнате дежурного диспетчера, Виктор узнал много интересного.
В частности, что все в Москве посходили с ума. Действительно, когда-то были два рейса на Шяуляй - номер 6712 по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям и номер 6714 по понедельникам, средам и пятницам. Но рейсы улетали незагруженными и, по согласованию с руководством, рейс 6712 отменили. Примерно год назад, а может, и раньше. И в Москве про это прекрасно знают. Когда из столицы прислали первого пассажира с билетом на несуществующий рейс, рижане сразу сигнализировали в Москву, - был большой скандал. Виктор с его билетами - это уже второй случай. Диспетчер ему очень сочувствует, но сделать ничего не может.
Разве что переделать билеты на понедельник, и то - вряд ли, потому что после отмены злополучного 6712-го оставшийся рейс улетает набитый пассажирами под завязку, и на понедельник мест нет. Брони тоже нет. И деньги вернуть не могут, потому что билет зарегистрирован, а рейса в расписании нет, следовательно, возвращать деньги могут только в Москве. Вот на среду можно что-нибудь придумать. Правда, есть проблема с ночлегом.
- Сезон, - диспетчер развел руками. - Все гостиницы битком. И в Риге, и на взморье. Наша гостиница - тоже полная. Транзитники в коридорах спят. Может быть, в комнату матери и ребенка? Только вас. товарищ, туда не пустят.
Перспектива поселить Анюту с Верочкой на несколько дней в комнату матери и ребенка, а самому остаться на улице Виктора никак не привлекала, о чем он честно сказал дежурному диспетчеру.
- А вы поездом не хотите попробовать? - осторожно поинтересовался диспетчер. - Три часа, и вы на месте.
Виктор сказал, что, соблазнившись олимпийским набором услуг Аэрофлота, он как раз и хотел уйти от идеи поезда, но, видно, не судьба.
- Вообще-то мы этого не делаем, - вдруг сказал диспетчер, - но тут уж трудно не войти в положение. - И он решительно снял телефонную трубку.
Из трубки ответили, что с поездом на Шяуляй все в порядке, в расписании он стоит, и билеты есть.
- Поезжайте, молодой человек, на вокзал, - сердечно посоветовал диспетчер. - Там, в Москве, потом разберетесь. А сейчас не портьте себе нервы. Счастливого пути.
Замученный пожеланиями счастливого пути, которых он выслушал за этот день не меньше десятка, Виктор попросил разрешения позвонить в Шяуляй и разрешение получил. Павел как раз вернулся домой и собирался ужинать, прежде чем ехать встречать Виктора. Сообщение об изменении планов его ничуть не смутило.
- Нормально, Витя. Завтра же все равно воскресенье, так что я в два буду на вокзале, и все путем. Баня топится, ничего не потеряно. Как там Анька?
Анька восприняла новости с виду спокойно. Только потребовала скачала покормить ребенка, а уж потом выбираться из аэропорта. Перекусили в буфете.
Верочка успокоилась, грызла купленное Виктором яблоко и крепко сжимала в левой ручке уже начавшую таять шоколадку. Виктор поймал такси. Загрузились, поехали на вокзал. По прибытии Виктор побежал в кассу.
- Нет билетов, - сообщила ему кассирша, слушая по транзистору репортаж об открытии Олимпиады.
- Как нет?! - рассвирепел Виктор, чувствуя - еще несколько минут, и он начнет разносить все в труху. - Из аэропорта звонили вашему начальнику, он сказал, что билеты есть.
- Ну так и идите к начальнику, - резонно ответила кассирша. - А у меня ничего нет. Если он лучше знает, то пусть и делает места из чего хочет.
В кабинет дежурного по вокзалу Виктор вошел, как нож в масло. Если бы сейчас в пределах досягаемости оказались все причастные к этой истории - начальник аэровокзала в Москве, девушка из кассы номер семь, председатель олимпийского комитета, стюардесса из самолета, мужик из кассы разных сборов и даже любезный дежурный диспетчер, - то произошло бы какое-нибудь кровавое преступление. Однако никого из этих лиц рядом не оказалось, зато дежурный по вокзалу произвел на Виктора исключительно благоприятное впечатление. Виктор рассказал ему всю историю, начиная с олимпийского огня и необычных услуг Аэрофлота и заканчивая заказом такси с борта самолета. Отхохотавшись и вытерев слезы, дежурный сказал:
- Да, Аэрофлот, одним словом. Это их штучки. Слава богу, что нас это не касается - у нас все-таки руководство соображает. Значит, так, идите в четвертую кассу, там Мария Сергеевна работает, скажете, что я распорядился продать два взрослых до Шяуляя.
Мария Сергеевна также оказалась приветливой женщиной. Взяв у Виктора деньги, она тут же выдала ему билеты в одиннадцатый вагон Шяуляйского поезда и на его "спасибо" в очередной раз пожелала счастливого пути. Это пожелание Виктор воспринял как окончательный знак завершения их одиссеи. Прежде чем отправиться на посадку, он даже позволил себе выпить сто граммов водки в станционном буфете.
- Зря я расслабился, - говорил он, сидя на кухне у Платона. - Вышли на перрон и пошли не спеша к тому месту, где должен быть одиннадцатый вагон. Дошли - стоим. Подают поезд. Анюта посмотрела на него и говорит - что-то он больно короткий. Действительно, билеты проданы на четырнадцать вагонов, а состав подали из семи. Я - за чемоданы, Анюта схватила Верочку - и бегом. Кино про гражданскую войну смотришь? Вот так же, штурмом, брали поезд. Я думал - живыми не доедем. В общем, прокатились в Шяуляй. Что скажешь?
С учетом того, что телефон у Платона звонил ежеминутно, рассказ Виктора занял больше часа. Но как раз на последнем - риторическом - вопросе Платон крикнул:
- Нелька, бери сама трубку, говори - меня нет, - и, повернувшись к Виктору, сказал:
- Чего ты удивляешься? Все же развалено к черту! Еще лет десять покачаем нефть - и кранты. Жрать нечего, не смотри, что в Москве колбаса появилась. Это олимпийский допинг. Поезда уже не ходят - ты сам испытал. Как самолеты летают - тоже видел. Тут Ларри два дня на Завод улететь не мог - плюнул и уехал на машине. Бойкот Олимпиады - это ерунда, семечки. А вот если они, - Платон показал рукой куда-то за окно, - на ближайших выборах проголосуют за Рейгана, то за два года намотают нам кишки на голову. Ты представляешь, что у нас в оборонке творится? Пока тебя не было, какой-то полковник из "ящика" у нас кандидатскую защищал. В МИСИ такое даже на курсовые проекты стеснялись подавать. А здесь - на ура, внедрений до потолка, народнохозяйственный эффект - обалденный. Проголосовали в ноль. Я потом у Красавина справки навел.
Оказывается, полковник от Викиного мужа, и за ним в очереди еще человек пять таких же талантливых.
- А что с Викой, уладилось как-то? - спросил Виктор.
- Потом расскажу, - Платон махнул рукой и продолжил, - у Нельки подруга живет в Сызрани. Зарплату платят исправно, два раза в месяц. А купить нечего.
Она все лето грибы собирает - сушит, солит, маринует. По осени в деревне картошку берет мешками. Когда хочется чего-нибудь особенного - масла там, или мяса, или рыбы, - берет больничный на два дня и едет в Москву. День бегает по очередям, набирает центнер еды - и на поезд. Тут Сережка Терьян в Челябинск ездил с лекциями. В магазинах - хлеб, водка, аджика и болгарская фасоль. Все!
Остальное по карточкам. На человека полагается двести граммов масла в месяц - по семь граммов в день. У них там по домам гуляет приказ маршала Жукова от какого-то там мая сорок пятого года, что гражданскому населению капитулировавшего города Берлина полагается на душу по тридцать граммов масла в день. В четыре раза больше, заметь, чем нашим через сорок лет поспе войны. За что бы ни взялись, все проваливается. Вот, например, твой Аэрофлот. Построили шикарный аэропорт к Олимпиаде. Я там был, встречал делегацию. Он - пустой! Ноль десятых пассажира на сто квадратных метров. Наши не летают, потому что низзя. А ихние - потому что такого, как здесь, ни в какой Африке не найдешь: грязь, мат, пьяные рожи, и, если чего надо, ни за какую валюту не допросишься. Я, помню, еще студентом летал на юг: ужин приносят - курица, икра, еще что-то. А сейчас?