- Да, конечно! - прошептал Рассказов совершенно бесцветным голосом и, словно сомнамбула, направился к бассейну. Он остановился у бортика, повернулся, вскинул пистолет и последней пулей снес бедному охраннику полчерепа. Затем бросил оружие, нырнул в бассейн и пропал на несколько минут, разыскивая в голубом полумраке покойницу. Наконец он вынырнул, прижимая к себе окровавленную голову девушки, осторожно вытащил убитую, сел на бортик, обнял безжизненное тело и стал что-то бормотать себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону. Он вмиг полностью поседел.
Рассказов смотрел на удивительно спокойное лицо Любавы. Почему погибла эта совсем еще юная девушка, которая носила в себе его ребенка? Их ребенка, который никогда уже не появится на свет!
- Суки! - со злостью воскликнул он. - Вы не трогали меня несколько лет и сейчас напрасно напомнили о себе! - Он поднес к глазам мизинец с треугольником-наколкой. - Каждый, кого я встречу с такой наколкой, ответит за твою смерть, любимая! Каждый! - взревел он, и рык его разнессся над бассейном, в пустынных коридорах особняка и, вырвавшись наружу, растворился в небесной выси над городом…
Женева
Пятый член Великого Магистрата, получив сообщение о гибели Волошина, не выказал своего волнения, но настолько обеспокоился, что тотчас решил действовать. Мечта полностью овладеть тайным счетом Волошина становилась почти неосуществимой. Хорошо еще, если старик унес свою тайну с собой, а вдруг успел перед смертью кому-нибудь рассказать? Нужно спешить и снять со счета хотя бы то, что удастся.
Дело в том, что специальные, не личные счета, тем более с такими огромными суммами, с помощью разнообразных уловок ограждались от случайной или криминальной утечки средств. Счет, секрет которого хранил покойный Волошин, имел несколько степеней защиты. Например, кроме номера счета, существовали кодовые слова, без знания которых доступ к счету был абсолютно невозможен. Но и это еще не все. Волошин сообщил Савелию четыре кодовых слова. Четыре разных респондента, употребив одно из таких слов, могли единовременно снять со счета не более двух процентов от суммы всего вклада, то есть в данном случае около сорока миллионов долларов. Но и за снятием этих процентов обладатель одного кодового слова мог обращаться лишь через определенный промежуток времени, кроме того, суммарное количество снятых денег не должно было превышать десяти процентов в год.
Единственным человеком, кто в любой момент мог затребовать всю сумму и закрыть счет или перевести деньги в любой другой банк мира, был тот, кто знал все кодовые слова и порядок их занесения.
Петру Ефтимьевичу удалось стать обладателем кодового слова "космос". Дело в том, что величайшие специалисты своего дела из Комитета государственной безопасности Советского Союза, посвящая определенных людей в важные тайны, обязательно кодировали их, чтобы впоследствии этих людей невозможно было бы принудить раскрыть тайну. Впрочем, существовало два пути раскрытия тайны кода. Первый путь: вызнать код носителя и, произнеся слово, приказать ему раскрыть тайну счета. Второй путь: носитель кода самовольно решается открыть секрет. Но, учитывая невероятный фанатизм этих многократно проверенных и преданных партии людей, это практически исключалось.
Петру Ефтимьевичу просто дьявольски повезло. Ему удалось выйти на хранителя одного из кодовых слов, но он не смог заставить его говорить даже под самыми изощренными пытками. В конце концов несчастный не вынес страшных мучений и скончался, но перед смертью прошептал: "Теперь все… космос!"
Этому человеку перед смертью открылась истина: сейчас он уйдет в Космос. Откуда бедняге было знать, что он, служа своим идеалам и пытаясь сохранить секрет, случайно произнес кодовое слово?
Петр Ефтимьевич, выждав определенное время, окольными путями отыскал этот швейцарский банк и направил туда одного за другим трех доверенных людей, чтобы каждый из них, используя только одно из услышанных слов, попытался снять со счета несколько тысяч долларов. Но только один из них вернулся с деньгами.
Несколько лет ушло у Петра Ефтимьевича на выяснение подробностей тайны счета. Не сомневаясь, что рано или поздно он станет единоличным обладателем этого богатства, Петр Ефтимьевич и не думал снимать со счета деньги, прекрасно сознавая, что каждая банковская операция лишь замедлит рост процентов по вкладу. Подобрав толковых молодых парней из службы безопасности Ордена, он отправил их в Женеву, напутствуя единственной фразой: "Для выполнения задания денег не жалеть!"
По прибытии те должны были снять помещение рядом с банком и изыскать возможность устроиться (не важно, на какую работу) в этот банк. Им удалось арендовать целый этаж в доме, расположенном напротив центрального входа, а также обзавестись необходимыми документами на проведение строительных работ на Банковской улице. Они отгородили небольшой участок тротуара прямо у входа в банк, поставили небольшую оранжевую палатку и стали изображать бурную деятельность, орудуя лопатами и оглушая прохожих шумом отбойных молотков.
Естественно, в первое время охрана банка, обеспокоенная близостью посторонних к охраняемому объекту, довольно часто наведывалась к ним, но документы, выданные городскими властями, спасали положение. Уже через несколько дней на "рабочих" перестали обращать внимание не только посетители и работники банка, но и его охрана.
Всего этого прибывший в Женеву Савелий не знал. Подхватив с багажного транспортера свой чемодан, он на удивление быстро миновал таможню, покинул здание аэропорта и на несколько минут замер, осматриваясь по сторонам, пораженный отнюдь не великолепием незнакомой ему страны, а ее безликостью.
Да, всюду чистенько, чуть ли не до блеска вылизано, но все какое-то ненастоящее, почти нереальное, словно огромные театральные декорации. И самым странным, впрочем одновременно и приятным, был воздух: необычный, ванильно-цветочный запах плыл над городом. Только позже Савелий выяснил, что по Женеве ежедневно курсируют специальные машины с дезодорирующими установками.
Стояло начало марта, в Москве еще была зима, но здесь, в Женеве, уже появилась первая нежная зелень и, несмотря на слякоть и пасмурную погоду, чувствовалось приближение весны. Савелий опустил чемодан на землю и с удовольствием распахнул меховую куртку, радуясь, что не взял головной убор.
Савелий, привыкший к спортивным костюмам, отстаивал свой стиль, но Олег Вишневецкий, который в последнее время довольно часто бывал за границей, не одобрил подход Говоркова, заявив, что костюм на Западе - чуть ли не визитная карточка человека; от внешнего вида напрямую зависят результаты деловых переговоров. Пришлось согласиться и захватить одежду на все случаи жизни: для важных деловых встреч - строгий темно-серый костюм с белоснежной сорочкой, галстуком и черными туфлями; для званого вечера - черный смокинг с бабочкой, а в качестве повседневной униформы - джинсовый костюм с кроссовками. Из верхней одежды Савелий остановился на черной кожаной куртке с белым мехом на каждый день и утепленном коротком плаще темно-синего цвета для деловых визитов.
Непреклонным Говорков остался только по части головного убора - от него он просто-напросто отказался. А на грудь себе повесил небольшой японский фотоаппарат, чтобы, как выразился Олег, "фиксировать впечатления".
Трудно сказать, сколь долго еще Савелий предавался бы созерцанию окрестностей аэропорта, если бы его неожиданно не окликнул приятный женский голос:
- Не желает ли господин взять такси? Савелий стряхнул оцепенение и увидел перед собой небольшое темное "рено" с черно-желтой световой вывеской "такси" сверху. Из окна выглядывала довольно симпатичная мордашка: на первый взгляд девушке было не больше двадцати четырех, в огромных ярко-синих глазах застыло насмешливое удивление.
- Какой мужчина откажется от приглашения такой симпатичной девушки? - откликнулся Савелий и расплылся в улыбке. - А вы хорошо знаете город? Я здесь впервые, и мне хотелось бы с ним поближе познакомиться.
- До города рукой подать: минут десятьпятнадцать езды. Обещаю вам настоящую экскурсию по Женеве! - Глаза девушки задорно заблестели. - Оплата со скидкой! - Она мило подмигнула.
- А вот это совсем ни к чему, - усмехнулся Савелий. - Согласен без всяких скидок.
Она тут же выскочила из машины и легко подхватила его чемодан. Савелий залюбовался этой стройной блондинкой с пышными, как у сказочной Мальвины, волосами, обрамлявшими ее симпатичное личико. В легкой курточке и очень короткой юбчонке, в высоких сапожках, она выглядела очень сексуально.
- Ну и как? - лукаво прищурилась она. - Нравлюсь?
- Вполне! - без тени смущения ответил Савелий. - А я вам?
Девушка не ответила. Незнакомец пришелся ей по душе, в нем чувствовалось какое-то неуловимое обаяние, но признаваться в этом открыто ей вовсе не хотелось. Надо сперва приглядеться… Молчание затянулось; девушка тотчас смешалась, потом, встряхнув белокурой копной, вновь подняла глаза.
- Скажите, откуда вы? Вы отлично говорите по-английски, но на американца или канадца совсем непохожи…
- Спасибо за комплимент, - улыбнулся Савелий. - Я из России!
- Из России? И что, у вас сейчас так холодно? - кивнула девушка на его меховую куртку. Удивление в ее глазах сменилось явным любопытством.
- Да, сейчас у нас еще зима: десять-пятнадцать градусов мороза. А вам не приходилось бывать в России? - поинтересовался он, заранее зная ответ.
- Что вы? Я еще ни разу не покидала Швейцарию! - Она всплеснула руками: - Что же мы стоим? Садитесь в машину. Вы где предпочитаете: на заднем сиденье или спереди? - За кокетством она явно пыталась скрыть свое смущение.
- Обычно сзади, но с такой красавицей грешно отказываться сесть рядом.
- Вообще-то, если пассажир один, ему не положено ехать рядом с водителем…
- Почему?
- Из-за участившихся нападений на водителей такси, - на полном серьезе пояснила девушка.
- Надеюсь, я не слишком смахиваю на террориста?
- Не слишком… - Она усмехнулась и открыла переднюю дверцу. - Поехали?
- Поехали! - Савелий снял куртку, бросил на заднее сиденье, сел рядом с девушкой и невольно уставился на ее красивые ноги, но тут же ощутил ее пристальный взгляд. Савелий поднял глаза. Девушка действительно с улыбкой наблюдала за ним. На этот раз смутился он и неожиданно для себя самого произнес:
- Сергей!
- А я Бриджит! - Ловко маневрируя в потоке подъезжающих к аэропорту машин, она выехала на трассу. - А почему ты не спрашиваешь, как я решилась на такой отчаянный шаг? Я имею в виду работу в такси.
- Почему отчаянный? У нас в России довольно много женщин-водителей, и не только на такси, но и на большегрузных машинах.
- Правда? - Она даже рот раскрыла от изумления. - А у нас только иммигранты: поляки, румыны, негры…
- И ты! - Он добродушно подмигнул.
- Да, и я! - с вызовом бросила девушка и вдруг ни с того ни с сего добавила: - Странный ты какой-то!
- Почему?
- Мне бы тоже хотелось это узнать… - ответила она и без перехода стала рассказывать о строениях за окном. Было заметно, что Бриджит просто влюблена в свой город, знает и рассказывает о нем то, что ни в каких справочниках или путеводителях не прочтешь.
Это было настолько здорово, что Савелий спросил, не собирается ли Бриджит стать профессиональным гидом, и девушка призналась, что учится на четвертом курсе гуманитарного факультета Женевского университета и всерьез увлечена историей. Она из довольно обеспеченной семьи, но ушла из дома, чтобы понять, чего стоит сама в этой жизни. Правда, первый год для нее оказался трудным, и ей зачастую хотелось вернуться обратно, под крылышко родителей, да гордость не позволяла.
Сейчас она довольна собой, своей жизнью, тем, что смогла преодолеть все трудности. А на такси она работает из-за своего взбалмошного характера. Дело в том, что ей очень нравится крутить баранку, а купить машину она пока не в состоянии, и однажды на спор с одним однокурсником пошла в таксисты. Сейчас она подрабатывает в свободное от учебы время, и эта работа ей очень даже по душе. Конечно, не обошлось без косых взглядов знакомых, но Бриджит с честью выдержала это испытание.
Ей нравятся встречи с новыми людьми, рассказы о других городах, странах. Она мечтает когда-нибудь отправиться в кругосветное путешествие и побывать на всех континентах Земли.
Детская непосредственность девушки так захватила Говоркова, что он неожиданно для самого себя стал рассказывать ей о Москве, о России, о своих земляках. Он едва не проговорился о своих истинных корнях, но вовремя спохватился и, чтобы как-то выкрутиться, спросил первое, что пришло на ум:
- У нас в России так много говорят о швейцарских банках, что мне очень хочется на них взглянуть. Как, глянем?
- А кто нам может запретить? Тем более что мы уже проезжали мимо них. - Бриджит хитро прищурилась.
- Их что, так много? А ты мне даже не сказала!
- В самом деле, потому что в этот момент говорил ты.
- Нужно было прервать.
- Как можно? Ты так здорово рассказывал про свою страну, что мне захотелось побывать в России! - восторженно воскликнула девушка.
- Уверен, тебе у нас очень понравится.
- Но сейчас у вас идет война!. - нахмурилась Бриджит.
- Ты о Чечне?
- Конечно.
- От Москвы до Чечни очень далеко, - вздохнул Савелий.
- И что, даже взрывов не слышно? - Девушка усмехнулась, но Савелий не заметил ее иронии.
- Скажите, вы бы отсюда услышали взрыв в Берне?
- Нет, конечно! - ответила Бриджит, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
- Так вот, Чечня раз в десять дальше от Москвы, чем Женева от Берна. А может, и того больше.
- Какой же ты милый! - не выдержала наконец Бриджит, прыснула и остановилась на обочине. - Я пошутила! Неужели ты думаешь, что я, учась на четвертом курсе университета, не знаю, где Москва и где Кавказ?
- Ах ты плутовка! - деланно сердитым тоном воскликнул Савелий и вдруг обнял ее и притянул к себе.
Встретившись с ним взглядом, Бриджит вздрогнула и замерла, потом, как завороженная, потянулась к нему, и они слились в долгом поцелуе. Словно путники в пустыне, преодолевшие огромное расстояние без глотка воды, они неожиданно наткнулись на источник, жадно прильнули к нему и никак не могли утолить жажды. Они понимали друг друга без слов - по жесту, по взгляду, по дыханию.
Первой пришла в себя Бриджит: она внезапно отстранилась и ласково прошептала:
- Серж, милый, не нужно спешить! Едва увидев тебя, услышав твой голос, я поняла, что хочу твоих объятий. Если ты не против, мы встретимся сегодня вечером. Хочешь? Савелий никак не мог разочаровать девушку.
- Хочу! - с улыбкой отозвался он, и Бриджит, схватив его руку, благодарно прижалась к ней губами.
- Я очень, очень рада. А сейчас куда тебя отвезти?
- В банк.
- Но в какой? Я ведь уже говорила - их много. И остановились мы с тобой на Банковской улице. Смотри! - Она указала пальчиком в окно.
- Минуту! - Савелий достал из кармана портмоне, вынул оттуда клочок бумажки и прочел: - Олд свис бэнк!
- Мы стоим рядом с ним! - Бриджит ласково погладила его по щеке и кивнула на красивое старинное здание. - Иди, а я подожду тебя здесь.
- Почему? Пойдем со мной!
- Нет, я хочу немного успокоиться и прийти в себя. - Она вздохнула.
Савелий вышел из машины и не спеша направился к банку, по пути останавливаясь, чтобы щелкнуть фотоаппаратом. Его внимание привлекла ярко-оранжевая палатка напротив входа и двое рабочих, которые лениво долбали землю. Савелию показалось, что они не столько работали, сколько делали вид, а сами вели наружное наблюдение за банком. Неужели готовят грабеж? Однако Савелий тотчас отмел эту абсурдную мысль. Только полнейший кретин стал бы вынашивать план ограбления одного из богатейших банков Швейцарии - можно только догадываться, что ожидает грабителей внутри! Но если это не грабители, то кто?
Запечатлев на пленку несколько домов поблизости, Савелий постарался заснять обоих землекопов. Неплохо бы, конечно, сразу же войти в банк, пообтереться, но он решил не рисковать понапрасну без поддержки "афганцев" и поспешно вернулся к машине.
- Ну как, удовлетворил свое любопытство? - спросила Бриджит.
- Только наполовину: внутри не побывал! - с печальным вздохом ответил Савелий.
- И что же тебе помешало?
- Мой желудок! - Он так скривился, что она обеспокоенно спросила:
- Что с ним?
- Как что? Кушать хочется! - Савелий рассмеялся и чмокнул ее в нос.
- Разве можно так пугать человека? - надулась она. - Куда поедем?
- Есть здесь поблизости приличный отель?
- "Шератон".
- Поехали.
- Пять звездочек! - многозначительно напомнила Бриджит.
- И прекрасно, - кивнул он.
- А жаль! - Девушка с грустью вздохнула.
- Почему?
- Потому что я живу совсем рядом. У меня две комнаты, гостиная, кухня - ничуть не хуже, чем в пятизвездном отеле!
- Ты предлагаешь мне жить у тебя? И не боишься?
- Не боюсь! - беспечно кивнула девушка.
- Думаешь, я откажусь? Савелий мгновенно ухватился за ее предложение, хотя до остановки у банка вряд ли согласился бы. Ему трудно было мгновенно разобраться в своих ощущениях по поводу тех "рабочих", но возникшего в связи с этим беспокойства уже было достаточно, чтобы задуматься всерьез. Поскольку Бриджит жила рядом с банком, лучшего места для наблюдения за "рабочими" нельзя было и желать.
- Поехали к тебе! - весело рассмеялся Савелий и залихватски воскликнул: - Ямщик, погоняй лошадей!
Он и представить себе не мог, что на фото будут запечатлены не только "рабочие", но и некие субъекты, ведущие наблюдение со второго этажа дома напротив. Однако Савелий не мог пока воспользоваться полученной информацией: проявить, отпечатать снимки, изучить их - на все это требовалось время, и сейчас оно работало против Савелия. Но он этого еще не знал…
Работники Службы безопасности Ордена не могли не обратить внимания на иностранца, который провел у банка гораздо больше времени, чем просто любопытствующий турист. Сделав фото неизвестного, они тут же переслали его в спецотдел Ордена и через несколько часов получили сообщение, что этот молодой человек приехал из России. Далее шли подробные сведения о нем.
Но и Савелий зря времени не терял. Уже на квартире Бриджит он как бы между прочим поинтересовался у нее, где можно срочно проявить пленку и отпечатать фотографии. Она сказала, что ее приятель сделает это сегодня же. Савелий вытащил пленку и вручил Бриджит.
Петр Ефтимьевич ежедневно изучал послания из Женевы. Получив фотографию Савелия и сведения о нем, он не ощутил ничего, кроме щемящей ностальгии по России. Что ж в этом удивительного - всякий раз, услышав русскую речь или русскую фамилию, Петр Ефтимьевич сразу же впадал в минорное настроение и размышлял о России, где он никогда не был, но которую, как ни странно, любил всей душой.
До известия о гибели Волошина Петр Ефтимьевич сумел снять со счета только десять миллионов. Все чаще и чаще его посещали мысли о том, что он напрасно беспокоится, что тайна вклада умерла вместе с Волошиным. Сомнения мучили Петра Ефтимьевича, заставляя его все чаще прибегать к спиртному, что лишь усиливало постоянные колебания и подозрительность.