– Не двигайся! – вновь скомандовала я и сняла пистолет с предохранителя. – Встань к стене!
– Что?
– Что слышал! Встань к стене, я сказала! Руки за голову!
Поняв, что я настроена крайне решительно, Степан встал к стене и побледнел еще больше. Я медленно прошла мимо Степана и, подойдя к выходу, произнесла:
– Там, в колодце, еще три трупа.
– Это все ты???
– Это все твой племянник. Он застрелил своих друзей ради призрачных денег.
В тот момент, когда я уже хотела выйти из дома, Степан попросил меня остановиться и тихо спросил:
– Ты сейчас куда?
– Какая тебе разница?
– Разница в том, что прямо на моих глазах ты убила моего единственного племянника. А я таких вещей не прощаю. Я хотел бы знать, за что ты его шлепнула.
– За то, что эта сволочь выслеживает людей, которые лечились в клинике, врывается в их жилище и требует денег, – с вызовом ответила я. – Уж тебе хорошо известно, как чувствует себя человек после операции. Ты же хорошо знаешь, как тяжело восстановиться. А я пролежала в больнице почти два года. Я не то что жить боюсь, а даже дышать. И эта скотина била меня по голове и лицу! Я несколько раз теряла сознание! И это при моем-то слабом здоровье! В бессознательном состоянии он привез меня в этот дом и стал требовать, чтобы я сняла все деньги со своего счета в банке. Для него вообще нет ничего святого. Он расстрелял своих дружков, мотивируя это тем, что не хочет с ними делиться. А еще он хотел как можно быстрее снять с кредитки мои деньги и дернуть из этой страны как можно быстрее, только перед этим он хотел грохнуть меня как единственного лишнего свидетеля и сбросить в колодец.
Я немного помолчала и тут же добавила:
– Я бы и подумать не могла, что бывают люди, которые промышляют подобным. Следят за людьми, которые выписываются из клиники, и шантажируют их. Что-то я не замечала, чтобы у нас в России у больниц караулили, или у нас лечение не такое дорогое, как здесь? Я, между прочим, два года восстанавливала свой организм, боролась за жизнь, а эта сволочь била меня по голове! Не для того я так долго боролась за свою жизнь, чтобы так быстро с ней распрощаться.
Сама не знаю, что на меня нашло. Но я подняла пистолет, выстрелила в противоположный угол и, выпустив все патроны из обоймы прямо в стену, подошла к Степану и протянула ему оружие.
– Держи.
Степан покачал головой, достал носовой платок, вытер выступивший на лбу пот и с нескрываемой дрожью в голосе произнес:
– Мне он ни к чему.
– Ты же сказал, чтобы я его тебе отдала!
– В заряженном состоянии.
– Значит, в разряженном он тебе не нужен?
– В разряженном он не представляет опасности. Из пистолета стреляла ты. Ты убила человека, и на нем твои отпечатки пальцев. Ты бы его здесь не оставляла. Очень серьезная улика. От таких вещей нужно избавляться.
– Мне его нужно выкинуть? – От моей былой уверенности не осталось даже следа.
– Думаю, не помешает.
– Хорошо, выкину, – в каком то замешательстве произнесла я.
Только в этот момент я осознала, что несколько минут назад я застрелила человека. И пусть этот человек был подонком и подлецом, но ведь никто не давал мне права его убивать. Вообще-то за убийство мне грозит тюрьма... Я же только начала жить...
Сев на порог, я обхватила голову руками, затряслась, как в лихорадке, и заревела.
С тех пор как я похоронила Ольгу, я перестала быть сильной... Несмотря на то что Надя героически переносила все операции и пролежала в больнице почти два года, она была каким-то слабым и даже безвольным существом, которое боялось собственной тени и старости.
Я и сама не знаю, зачем то и дело трогала свое лицо. Мне постоянно казалось, что новая кожа сморщится и лицо покроется страшными глубокими морщинами. Ведь я исключение из правил. Я попыталась доказать самой себе, что от возраста можно убежать, если хорошо постараться. Мне было стыдно и больно признаться самой себе, что все, что я делала с собою эти два года, я делала ради Стаса. Разве я сильная, если не могу отказаться от своей любви, которая, вместо того чтобы созидать, меня же разрушает?
И все же, несмотря ни на что, я всегда буду благодарна Стасу за те годы, которые мы провели вместе. Я благодарна ему за надежду, пусть даже не оправданную. Я даже благодарна ему за то, что я полностью разрушена и практически убита...
С тех самых пор, как я стала Надеждой, мое сердце опустело... Я уже забыла, что можно смотреть на мир радостными глазами. Несмотря на то, что мое сердце пусто, оно иногда так страшно болит...Так сильно, что иногда хочется пустить пулю прямо в него. Только бы оно перестало болеть.
Странно, моя любовь разбила мне сердце, но, несмотря на это, она продолжает жить внутри него. Столько лет любить с такой самоотдачей... Мне до сих пор хочется плакать в тот момент, когда я вспоминаю ЕГО руки и ЕГО губы... Я готова отдать слишком многое, даже собственную гордость, чтобы на несколько минут почувствовать ЕГО рядом с собой...
Я думала, что я начала новую жизнь, но я не думала, что я буду смотреть на эту жизнь потухшими глазами. Я устала. Просто устала...
Я столько сделала для НЕГО. Я даже сделала себя в два раза моложе, но вот когда я увидела свадебные фотографии, я поняла, что ЕМУ это совсем не нужно. В очередной раз мое самопожертвование не оценили...
Не думаю, что в моей жизни когда-нибудь появится близкий человек. Слишком уж печален прошлый опыт. Он не позволит доверять мне тому, кто может встретиться на моем пути. Слишком сильна еще эмоциональная зависимость от того, кого я люблю...
Странная особенность человека – испытывать надежду. Испытывать надежду даже тогда, когда кажется, что ее уже нет. Сколько еще можно надеяться? Месяц? Год? Всю жизнь? Говорят, что этот срок зависит от степени уважения к себе. Не знаю... Я бы не смогла сказать, что я себя не уважаю, просто я попала в сети любви, и от этой любви иногда плавится мой мозг. Очень хочется себя пожалеть, поплакать над собственной доверчивостью, посмотрев с ужасом на то, как сквозь пальцы медленно, но верно просачивается надежда....
Мне было легче существовать в образе Ольги, потому что она – это я. Когда ей было трудно и больно, ее всегда спасала всепоглощающая любовь к себе. Она понимала, что нужно любить себя, и ей была по-настоящему близка роль сильной стервы, а не честнейшей влюбленной идиотки.
– Послушай, хватит реветь. Терпеть не могу женские слезы. Где здесь колодец, в который, как ты утверждаешь, Марат бросил тела своих убитых приятелей?
– Где-то за домом.
– Может, ты все-таки покажешь?
– А я откуда знаю? Я вообще на улицу не выходила. Меня сюда прямо в чемодане из отеля привезли. Что ты разговариваешь со мной, как с хозяйкой дома? Я здесь просто проездом, – съязвила я.
– Тогда уйди с порога. Я хочу сам посмотреть.
Я отошла в сторону, Степан прошел за дом и через пару минут вернулся.
– Да уж, – только и мог сказать он.
– Мне показалось, что это его друзья, но он сказал, что, когда есть деньги, друзья не нужны, – словно в бреду произнесла я и вновь почувствовала, как заболел затылок. – Он их так быстро застрелил... Я даже не успела опомниться.
– А тебя он тогда почему не застрелил?
– А какой смысл ему в меня стрелять? Без меня ему не снять деньги с моего счета.
– Марат что, совсем с катушек слетел?! Это точно он тех троих убил?
– Ну не я же!
– А почему я, собственно, должен тебе верить?
– Неужели ты поверишь в то, что я сама всех этих троих шлепнула и по одному в колодец перетащила... Вообще-то я сегодня первый день как из клиники вышла. У меня перед глазами все плывет и организм сильно ослаблен... Мне только трупы осталось таскать...
– Тоже верно. А почему он был голый, когда я пришел?
– Он хотел меня изнасиловать перед тем, как снять деньги в банке и убить, – произнесла я безжизненным голосом. – Почему бы не попользоваться, если есть такая возможность? Вот он разделся для того, чтобы продемонстрировать мне свое могучее орудие пыток. Так что ты пришел вовремя.
– А если бы я не пришел?
– Если бы ты не пришел, мне бы пришлось огреть его бутылкой по голове или расколоть о его голову стул.
– Неплохо для обессиленной женщины, которая первый день как вышла из клиники.
Увидев, как Степан достает из кармана перчатки, я заметно насторожилась, вытерла слезы и тихо спросила:
– Что ты хочешь?
– Хоть ты и посторонний мне человек, но мне хочется тебе помочь, – глухо сказал Степан. – Если ты попадешь в лапы полиции, то ты и представить себе не можешь, что с тобой будет.
– Надеюсь, ты не будешь вызывать полицию и показывать на меня пальцем, – испуганно произнесла я и встала с пола.
– Нет, я органам правопорядка никогда не помогал и помогать не буду.
– Хоть на этом спасибо. А что это у тебя такая нелюбовь к органам правопорядка?
– У меня с ними свои счеты.
– Чужие тайны мне неинтересны, – тут же заметила я.
– Я думаю, что будет гораздо лучше, если я брошу тело Марата туда же, куда он недавно отправил своих приятелей. И нужно срочно убираться из этого дома.
– А чей это дом?
– Мой племянник его снимал.
До меня дошло, зачем Степан надел перчатки тогда, когда поволок тело своего племянника к колодцу. Понятно, он просто не хочет оставить свои отпечатки пальцев. Когда тело Марата было сброшено в колодец, он взял меня за руку и сказал:
– Пошли. Нужно сматываться отсюда. По дороге нужно не забыть избавиться от пистолета. Или у тебя есть желание познакомиться и пообщаться со швейцарской полицией?
– Нет, что ты!
– У меня тоже. Тогда уходим?
– Уходим, – махнула я головой, даже не поинтересовавшись куда.
Глава 12
...Я проснулась первой и, посмотрев на спящего рядом со мной Степана, накинула махровый халат и вышла на балкон. Моему взгляду открылась такая красота, что я не выдержала и даже присвистнула.
– Вот это да!!!
Вот уже сутки, как мы приехали на Женевское озеро в чудесный город Лозанна, который расположен на северном берегу Женевского озера. Мы остановились в одном из самых престижных отелей Швейцарии. Он находится в центре делового и торгового квартала Лозанны. Степан говорит, что в этом отеле встречаются всемирно известные бизнесмены и политики. Мы с ним не относились ни к тем, ни к другим. Мы просто искали комфорта, красоты и покоя...
В этом отеле меня привлекло то, что здание, в котором он расположен, является историческим памятником, построенным в 1915 году. Мне сложно описать, насколько же это роскошное здание. Настоящий дворец, из которого открывается великолепный вид на Женевское озеро и Альпы. Вот этим видом я сейчас и любуюсь, стоя на своем балконе.
Да и номера здесь тоже необыкновенные. Сочетание старинных традиций и современного комфорта создает особую атмосферу элегантности, утонченности и уюта.
Так что этот отель отличается особым гостеприимством и качеством обслуживания, весь персонал его обучался в Школе гостиничного бизнеса Лозанны. Это самое старое учебное заведение такого класса в мире. Оно основано еще в 1893 году.
– Надя, а что ты меня не разбудила? – Я оглянулась и увидела закутавшегося в халат Степана. Он приблизился ко мне и заключил в свои объятья.
– Я не могу налюбоваться этой красотой. Такое впечатление, что я попала в сказку. Знаешь, чего я больше всего хочу?
– Говори.
– Покататься на яхте по Женевскому озеру.
– Покатаемся, какие проблемы!
Через несколько часов мы уже катались на яхте и любовались проплывающими мимо нас белыми комфортабельными судами.
Я сидела, надвинув на глаза кепку, и улыбалась загорающему Степану. На мне был легкий спортивный костюм.
– Надя, а ты что, не хочешь загорать? – поинтересовался он, важно покуривая трубку.
– Мне нельзя, – немного смущаясь, ответила я.
– Почему?
– Доктор запретил.
– Вообще никогда нельзя загорать?
– Никогда. Но я не парюсь по этому поводу. Если честно, я особенно и не любила никогда загорать.
Произнеся последнюю фразу, я подумала, что, скорее всего, обманываю саму себя. Уж что-что, а немного поваляться на солнышке я всегда обожала и получала от этого немалое удовольствие. Но даже если бы мне сейчас и было можно загорать, я бы никогда не разделась при дневном свете. В темноте Степан не видел моих шрамов и всю ночь шептал мне о том, что у меня совершенное тело. Так что незачем ему видеть меня раздетой днем.
Официант открыл бутылку потрясающего вина и протянул нам по бокалу, затем поставил перед нами филе окуня и гроздья сочного винограда. В Лозанне подают только отменные вина из винограда сорта "шассла" и других сортов, которые вызревают на солнечных склонах вдоль озер этого региона. Эти вина чаще всего подают к филе окуня. Это одно из многочисленных местных блюд, которое просто идеально подходит к местным винам.
После катания на яхте мы прогуливались по городу и посетили готический собор. Теперь я понимаю, почему многие политики, актеры и спортсмены так любят отдыхать на Женевском озере. Жизнь в этом регионе особенно привлекательна и приятна. Тут чувствуется дыхание истории. О прошлом может рассказать каждый лежащий здесь камень.
В Лозанне можно посидеть в роскошном ресторане при свечах или просто в классической деревенской таверне. Кому что больше нравится.
Степан говорит, что здешняя туристическая фирма запросто может организовать тур, во время которого можно пожить на ферме, выспаться на сеновале и позавтракать в деревенском доме. Можно покататься верхом, побродить по цветущим полям или по специально устроенной тропе в лесу, изучить все здешние ущелья, водопады, пещеры. Вы можете побродить по красивейшим местам и пообедать в маленьких сельских ресторанчиках, попробовать местные деликатесы, посетить сельскохозяйственные ярмарки и продегустировать местные вина в уютной винодельне. Можно прокатиться на муле. Но я не была сторонницей этого экстрима. Наверно, это оттого, что двадцатичетырехлетней Надежде на самом деле уже было почти сорок семь лет и ей хотелось спокойствия и тишины... Но Степану не обязательно об этом знать... Это на всю жизнь останется только моей тайной и тайной того доктора, у которого я лечилась.
Мне больше нравилось любоваться очаровательным озером и величественными горами, гулять по пешеходной части старого города и пить очень вкусный кофе на террасе кафе.
Ближе к вечеру мы отправились за покупками. После того как я вышла из больницы, оказалось, что мне нечего надеть. Мы прошлись по большим торговым центрам со специализированными бутиками. Мне также приглянулись некоторые вещи местных производителей.
Идя рядом со Степаном, нагруженным множеством пакетов, я дышала потрясающим воздухом Лозанны и думала о том, что это один из самых интересных и удивительных городов Европы. Здешняя жизнь богата на впечатления, но при желании тут всегда можно почувствовать себя в уединении. А еще здесь мягкий климат и чистейший воздух, а для меня (с некоторых пор) это немаловажно. Роскошные парки, экзотические растения, разнообразные фонтаны и незабываемый вид на Альпы – все это излечит любую депрессию и поможет восстановить силы.
Мы оставили пакеты в отеле и пошли на концерт классической музыки в исполнении камерного оркестра Лозанны. Я слушала музыку и думала о том, что в этом чудесном городе останавливались и жили подолгу Байрон, Диккенс, Моцарт, Шелли, Стравинский и Виктор Гюго.
На сегодняшней прогулке мы даже смогли со Степаном отыскать гостиницу, в которой когда-то были счастливы хемингуэевский лейтенант Генри и медсестра Катрин.
Я и сама не знаю, как получилось так, что мы со Степаном стали близки. В ту страшную ночь, когда я убила Марата, он просто взял меня за руку и повез в Лозанну. А я даже и не думала сопротивляться, потому что совершенно не представляла, как жить дальше, куда ехать, лететь или идти. Когда я увидела фотографии со свадьбы Стаса, во мне что-то надломилось, и стала потихоньку таять цель, к которой я шла эти два долгих года.
Я отдавала себе отчет в том, что отношения со Степаном временны, что рано или поздно я должна вернуться в Москву и зажить своей жизнью, но меня очень сильно подкупало в Степане то, что он не задавал мне лишних вопросов, да и я сама ни о чем его не расспрашивала.
Поздним вечером мы сидели на балконе и любовались тем величественным видом, который открывался нашему взору.
– Надя, я через пару недель уезжаю в Италию. Хочу там окончательно осесть.
– А почему именно в Италию?
– Потому что мне очень симпатична эта страна и у меня там небольшой дом, который я купил себе несколько лет назад. Есть такой курортный городок Монтекатини, с пышными садами и красивыми парками. Этот городок также знаменит классической архитектурой и фонтанами, которые украшают минеральные источники. В общем, поехали со мной. Там климат потрясающий. Ты будешь нежиться в целебных водах, пить местную водичку и плавать в термальном бассейне.
Не получив от меня ответа, Степан помолчал и добавил:
– Кстати, там масса замечательных ресторанчиков, в которых готовят традиционные блюда Тосканы. Ты можешь их есть, сколько захочешь, и никогда не поправишься.
– Почему?
– Потому что до завтрака все ежедневно употребляют местную минеральную воду. Она помогает без особых усилий избавиться от нескольких лишних килограммов и очищает организм. Говорят, она также придает великолепный цвет лицу. Так что ты там будешь всегда молодой и красивой. Тебе не нужно будет волноваться за свое здоровье, – убеждал меня Степан. – Там есть городской бальнеоцентр с термальным бассейном. А местная купальня – это настоящий источник телесного и духовного удовольствия. И магазинов там полно, и яркая вечерняя жизнь есть, имеется даже симпатичный старинный фуникулер. До Флоренции всего полчаса езды. Поехали...
– Степан, ты меня уговариваешь, что ли?
– Считай, что да. Просто мне показалось, что тебе некуда ехать...
– Я хочу вернуться в Москву, – как-то неуверенно ответила я.
– А тебя там кто-нибудь ждет?
– Нет.
– Тогда зачем тебе туда возвращаться?
– Просто там есть люди, которых бы мне хотелось увидеть.
– А они хотели бы тебя видеть?
– Не думаю...
– Тогда нет смысла возвращаться. Зачем навязывать себя тем, кому ты не нужна?
– А с чего ты взял, что я решила себя навязывать? Я просто хотела кое-кого увидеть.
– А дальше?
– Что дальше?
– Что будет после того, как ты кого-то увидишь?
– Не знаю.
Степан погладил мои волосы и прошептал:
– Я ничего о тебе не знаю. Я только знаю, что ты обгорела на пожаре и почти два года пыталась восстановиться. Когда я увидел тебя на озере в первый раз, у меня сердце ушло в пятки. На тебя было больно смотреть. Так получилось, что судьба нас свела после больницы. Ты убила моего племенника, но я закрыл на это глаза, потому что хорошо тебя понимаю и знаю, каким он был...
Степан взволнованно закурил сигарету:
– Знаешь, у меня никогда в жизни не было близкого человека.
– Как? Вообще никогда?