- Ага, уборщики мы, - весело кивнул Иван. - Образования не хватает, приходится по вечерам подрабатывать. Знаете, какие там площади? Намахаешься за вечер шваброй - руки отваливаются. У Мишки вон и мама, и папа уборщики. У них династия. А у меня мама в МГУ английский преподает. Ду ю спик инглиш?
- Йе, я ду, - сказала журналистка. - Ребята, хватит дурака валять. Каждый из вас получит по пятьсот рублей, если расскажете, как вы супермаркеты "моете".
- Что-то вы нас, девушка, недорого цените, - покачала головой Анька. - Вот если б пятьсот баксов!
- К сожалению, у меня таких денег нет, - вздохнула журналистка. - Ну что, договорились, нет? А то я поду других "мойщиков" поищу.
- Погоди, не гони, - Анька пристально посмотрела на журналистку. - Дай подумать.
- Нет, правда что ли, будем базарить? - вопросительно посмотрел на Аньку Иван.
- Не будем, - покачала головой Анька. - А вот показать можем. Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Так?
- Так, - кивнула головой Оксана.
- Ребята немного "помоют", а ты потом статью напишешь. Только деньги вперед!
Оксана полезла в сумочку, достала из нее три пятисотрублевки, отдала деньги Аньке. Анька посмотрела все купюры на свет, две протянула "подельникам".
- Анька, а чего мыть-то? - спросил Иван.
- Наш, родной.
- Так ведь были уже сегодня. В одну воронку бомба дважды не падает. Кулаков нас "опустит" нахрен!
- Я сказала - наш! - повысила голос Анька. - Джинсов намоете, нижнего тряпьеца. Самым варварским способом. Ты меня понял, нет? - она выразительно посмотрела на Ивана.
- Как скажешь, - пожал плечами Иван, потом "допер". - А, ну ладно. Только я не пойду. Пускай пацаны занимаются, - он кивнул Мише с Оксаной - Ну что, потопали?
Они поднялись со скамейки и пошли по аллее. Анька долго смотрела им вслед, потом встала, закинула сумку на плечо и пошла своей дорогой.
Миша с Оксаной поднялись на галерею второго этажа, где находились отделы с мебелью, одеждой, аппаратурой и прочей промышленной всячиной.
- Джинсы вон там, в углу, - объяснил Оксане Миша, кивнув на отдел с металлическими воротцами. - Заходить туда не надо. Сейчас пацаны придут, все сама увидишь. Ты в ту сторону-то не смотри, охранник зырит. Лучше вниз смотри, где булочки пекут.
Они встали у пластиковых перил галереи и стали наблюдать за тем, как в печь заезжают металлические поддоны с очередной партией сдобных булочек.
Когда Оксана обернулась, Миши рядом уже не было. Она поискала его глазами - тщетно."Черт, неужели кинули? - расстроилась журналистка. - Ну да, а как же без этого? На то они и "мойщики"! Просто, как щенка!" Ей стало безумно жалко полутора тысяч. Но тут она заметила в отделе двух парней лет четырнадцати-пятнадцати, которые копались в джинсах, лежащих стопками на деревянных полках. Вот один из них оглянулся на охранника, на продавщицу, потом вдруг схватил несколько пар джинсов и шмыгнул к выходу. Второй, как ни в чем не бывало, остался у полок. Запищала металлическая рамка на выходе, определяя товар с неснятой магнитной защитой. Парень понесся по галерее, ловко лавируя среди прохожих. Охранник бросился за ним, на ходу сообщая по рации о случившемся.
- Держи! - крикнул Оксане парень и швырнул ей джинсы. Девушка инстинктивно их схватила, но тут же бросила на пол. Она, как завороженная смотрела, как парень сбегает по лестнице, как бросается ему наперерез еще один охранник, но парень легко увертывается, сбрасывает вторую пару джинсов, охранник поднимает их, замешкавшись, теряет скорость, и вот парень уже на улице. Оксана подскочила к огромному окну и увидела, как "мойщик" вскочил на желтого цвета горный велосипед, который держал для него наготове приятель, и с бешенной скоростью понесся по улице. На крыльцо выскочили двое охранников, долго смотрели ему вслед, переговариваясь с кем-то по рации. "Высший класс!"- подумала Оксана, отходя от окна.
- Девушка, это ваши джинсы? - перед Оксаной возник охранник из джинсового отдела.
- Нет, конечно. Вы разве не видели? Вор мне их швырнул, - сказала Оксана.
- Кому попало "мойщик" товар швырять не будет, - возразил охранник, поднимая с пола джинсы. - Пройдемте, пожалуйста, в комнату охраны, - он взял Оксану под локоть.
- Зачем? - спросила журналистка, холодея.
- К сожалению, мы вынуждены вас обыскать, - вздохнул охранник.
- Это произвол! Что вы себе позволяете? Я внештатный сотрудник "АиФа"! - повысила голос Оксана.
- Девушка, пожалуйста, не надо привлекать внимание. Для вашей же пользы, - охранник сжал ее локоть пальцами, как клещами, и Оксана поняла, что придется подчиниться.
- Хорошо, отпустите, я сама.
- Пожалуйста, - охранник отпустил ее локоть и показал на дверь в дальнем конце галереи.
В комнате охраны за мониторами сидел охранник в униформе. На мониторах был виден торговый зал, бутики галереи второго этажа. На столе перед мониторами лежали две рации, стоял телефон.
- Что, опять "помыли"? - спросил он, поворачиваясь к Оксане и охраннику.
- Запарили уже! Вызывай Кулакова. Пусть сам разбирается.
- Вроде симпатичная девушка, а связались со всяким дерьмом, - сказал охранник за мониторами, набирая номер телефона. - Не стыдно?
- Я журналистка, - повторила Оксана. - Здесь какое-то недоразумение. Вор швырнул в меня джинсами, чтобы отвлечь внимание, неужели вам не понятно?
- Нам-то все понятно… Алло, Лев Дмитриевич, у нас тут опять "мойщица" объявилась. На этот раз поймали. Ага, Ладно, - охранник повесил трубку. - Сейчас подойдет, - повернулся в кресле. - Ну что, девушка, давайте все из сумочки на стол, - он вынул из ящика стола магнитную рамку, подошел к Оксане и, не касаясь одежды, провел ею спереди и сзади. Рамка не пискнула.
- Хорошо, сейчас вы убедитесь… - Оксана стала копаться в сумке. - Это что такое? - в руках она держала комплект нижнего белья в целлофане.
- О, вот и замечательно! - оживился охранник. Он провел рамкой по пакету, и рамка пискнула - на рукояти зажегся красный сигнал. - Ну вот видите, воруете, а говорите - журналистка!
- Черт, это ж мне подкинули! - пробормотала Оксана. Она принялась лихорадочно рыться в сумочке, выискивая свое удостоверение, вытряхнула содержимое сумки на стол. Удостоверения не было.
- Все говорят - подкинули, - усмехнулся охранник. - Знаем мы ваши песни!
В комнату вошел Кулаков. Он, даже не взглянув на журналистку, прошел к столу, повертел в руках белье.
- Что, даже на трусы заработать не можешь?
- По какому праву вы со мной так разговариваете? Я журналистка! - возмутилась Оксана.
- Удостоверения у нее нет, - доверительно сообщил охранник за мониторами.
- Понимаете, я сейчас все объясню, - голос у Оксаны задрожал. - Я хотела сделать материал о "мойщиках". Ну, и сегодня вышла на одну девицу. Она блузку в "одежде" сперла. Чернявая такая, красивая. Пообещала, что покажет, как в супермаркетах "моют". Ну, и подставили. Журналистское удостоверение украли, а ваше белье подбросили. Поверьте мне, это правда.
- Девка как выглядит? - спросил Кулаков.
- Черненькая. Высокая. Красотка, - вздохнула Оксана.
- Кто? - повернулся Кулаков к охраннику за мониторами.
- Да, есть такая. Анькой зовут. Аккуратная девочка. Только врет она все, два раза на дню никто не ворует.
- Да не вру я, честное слово, не вру! - чуть не плача сказала Оксана. - Вы в "АиФ" позвоните, у них спросите. Они вам скажут, что давали такое задание. Оксана Павленко.
- Ну что, поверим? - спросил Кулаков у своих подчиненных.
- Я бы не поверил, - покачал головой охранник у мониторов. - У нее на роже написано - воровка. Лев Дмитриевич, ментов вызывать?
- Не надо ментов! - довольно резко сказал Лев Дмитриевич. - Мы с этой бабочкой своими силами разберемся. Пошли в мой кабинет! - приказал он Оксане.
Был одиннадцатый час ночи. Оксана неровной походкой шла по двору супермаркета. Она прошла через проходную, и охранник с карабином заметил, что у девушки красные глаза, припухшие веки и губы. Пьяная в хлам! Три минуты назад он получил от Кулакова приказ девицу не задерживать. Не задерживать, так не задерживать, ему-то что! Мало ли, каких блядей они в супермаркет водят!
Оксана оказалась на пустыре за воротами и огляделась. Шмыгнула носом, достала из сумки носовой платок, высморкалась. Направилась к автобусной остановке.
Сзади послышался свист. Оксана оглянулась. Перед ней стояли Иван и Миша. Миша выдувал изо рта розовые жвачные пузыри. Он был обкурен.
- Ну что, журналисточка, как тебе материал? Понравился? - ухмыльнулся Иван.
- Суки вы! - тихо произнесла Оксана.
- Нет, мы не суки, мы - "мойщики", а ты больше сюда рыло свое не суй, а то в следующий раз мы его тебе обрежем. Поняла?
- Да, теперь-то я поняла, кто вы такие есть, - вздохнула журналистка. - Материал сделаю - на весь мир ославлю. Все в вас, говнюков, пальцами тыкать будут!
- Ты давай тут не бухти, а то не уедешь никуда! - грозно предупредил Иван.
- Удостоверение хочешь? - Миша извлек из кармана ламинированную карточку, поднял ее вверх, сказал громко: - Кто хочет быть внештатным сотрудником "АиФа"? Журналисткое удостоверение по дешевке отдам.
Какая-то девушка на остановке звонко рассмеялась, услышав Мишино предложение.
- Сколько? - спросила Оксана.
- Давай так, сто баксов за "откат", - предложил Иван.
- Что значит, за откат? - не поняла Оксана.
- Ты нас не трогаешь, не пишешь - забыла. А мы - тебя. Согласна?
В это время к остановке подрулила "маршрутка", Оксана бросилась к дверям машины.
- Нет, не согласна! Засуньте его себе в жопу! - крикнула она на прощание.
"Маршрутка" отъехала от остановки, Иван с Мишей смотрели на удаляющиеся красные огни "габаритов".
- По-моему, она дура, - сказал Иван.
- Да нет, принципиальная, тварь, - возразил Миша. - Статья для нее жизни дороже. Да и пошла ты!… - он швырнул ламинированную карточку в темноту сгущающейся ночи.
Гнев народа
Евгений Викторович сидел в своем кабинете и пил утренний, бодрящий чай из трав. День обещал быть жарким, и он взял с собой две запасных рубашки и с десяток больших платков. В кабинет постучали.
- Врывайтесь, - сказал Евгений Викторович.
Вошел Кулаков. Он был возбужден.
- Продавцы взбунтовались, - сказал он просто.
- Чего так? - пока еще спокойно поинтересовался Евгений Викторович.
- Из-за вчерашнего. Охранник Моисеев продавщицу из мясного по башке дубинкой стукнул. В больнице с сотрясением сейчас, - напомнил заму Кулаков.
- Знаю-знаю, - закивал Евгений Викторович. - Так ведь не без греха - воровала.
- Ну, вот они и бузят.
Евгений Викторович глянул на часы. До открытия супермаркета оставалось тридцать пять минут. Если через тридцать пять минут они не откроются, будет скандал. Иди объясни покупателям, мол, у нас забастовка из-за драки охранника с продавщицей! Не поймут-с. Нужно было идти, поговорить с народом, наобещать горы золотые.
- Ладно, пошли, - Евгений Викторович поднялся из кресла и направился к дверям.
Действительно, в торговом зале, рядом с мясным отделом, бурлила толпа, состоящая из продавцов, кассиров и рабочих цехов. Охранники держались отдельно, они стояли чуть поодаль, рядом с колбасными прилавками, испуганно поглядывая на продавцов. Был среди охранников и Моисеев. Заправляла всем, конечно, Маргарита Александровна. Ее трубный голос разносился по всему супермаркету, проникал в подсобки, цеха, склады и был слышен даже во дворе.
- Произвол, безобразие! Почему мы должны оплачивать товар через кассу? Где обещанные скидки, где закупочная цена? Из-за какого-то несчастного торта за полтинник Лерку до полусмерти отмудохали!
- Девушки, - сказал Евгений Викторович, подходя поближе, но потом заметил, что в толпе полно мужиков - рабочих, рубщиков, грузчиков. - Господа, попрошу минуту вашего внимания, - он отер со лба пот. - То, что вчера произошло - вопиющее безобразие! Я приму меры, и виновные будут строго наказаны.
- Да вот же он стоит - наказывайте! - закивали на Моисеева продавщицы.
- Розгами, что ли, или плетьми? - пошутил Евгений Викторович.
- Дубинкой, как он Лерку огрел! - закричали продавщицы.
- Физическим насилием мы ничего не добьемся. Охранник действовал согласно инструкции, другое дело - превысил свои полномочия, применил по отношению к продавщице грубую силу!
- Она его в живот кулаком ударила, а он бандитами раненый, - тихо объяснил Евгению Викторовичу Кулаков.
- Парень с бандитами всю жизнь воевал, отвык, можно сказать, от женской ласки, вот и… - Евгений Викторович сделал неопределенный жест.
В толпе раздались нестройные смешки, которые тут же смолкли.
- Уволить его к чертям собачьим! А уж насчет уголовного дела пускай Лерка решает, - сказала Маргарита Александровна.
- Погодите-погодите, девушки, за что? За то, что человек свой долг выполнил, не дал ворованное из магазина вынести? - вступился за Моисеева Кулаков.
- Ой, наворовала тоже! - язвительно сказала Маргарита Александровна. - Я молчу, сколько у нас начальство ворует. На второй склад опять завоз был. Не знаю, как вы там все это называете, только по ночам к нам "Камазы" с неоприходованным товаром ходят.
Евгений Викторович взмок. Он же говорил: знают двое - знает и свинья. Стоило только поконфликтовать охране с работниками, тут и началось! А еще документы пропали! Отчетность вся. Как теперь отделить зерна от плевел?
- Откуда такая информация? - спросил он, удивленно подняв брови.
- От верблюда, - усмехнулась Маргарита Александровна. - Сорока на хвосте принесла. Евгений Викторович, да будто бы вы первый день родились!
- Понятия не имею. Все это не моя компетенция, - Евгений Викторович подумал о том, что должен немедленно позвонить Моргуну.
- В общем, не будем мы работать, пока не получим гарантий. Охранник должен быть уволен, потом скидки на продукты пускай больше сделают, и касса тоже чтоб своя была, если уж обязательно через кассу проводить.
- Хорошо, - кивнул Евгений Викторович, делая в блокноте пометки - она записывал фамилии "забастовщиков". - Все будет. Только я сейчас вас умоляю, не подведите под монастырь - начните работу вовремя! Покупатель-то ни в чем не виноват. А мы пока и приказ оформим, и кассу отдельную поставим. В этом месяце премия двадцатипроцентная будет. Неплохо поторговали.
- Ладно, чего там! Начнем. Не подведем, - загудела толпа.
- Вот и чудненько, - Евгений Викторович обернулся к Кулакову. - Пойдешь со мной - разговор есть.
Зам проследил за тем, как продавцы и кассиры разошлись по своим рабочим местам, кивнул Кулакову, мол, пошли. Они поднялись наверх, в кабинет Евгения Викторовича.
- Слыхал? - спросил зам.
- Да, слыхал, - опустив голову, сказал Кулаков. - Только увольнять я его не буду. Обещал в обиду не давать, а теперь что? Не по-мужски как-то.
- А что делать?
- Надо Моисеева во двор посадить. Пускай на проходной за забором следит. Там его продавщицы сроду не увидят.
- Ты все-таки, Лева, своих псов попридержи, здесь нормальные люди работают, не бандюки какие-нибудь. Нет, но какова сучка, эта Маргарита!
- Может, нужны особые меры?
- Может, - кивнул Евгений Викторович. - Что там у тебя вчера с ворами произошло?
- Да так, попалась одна бабочка. Все врала, что журналистка, ну я ей крылышки слегка и помял… - Кулаков рассмеялся, но тут же замолк, перехватив неприязненный взгляд зама.
- Ты мне смотри тут! Чтоб больше никаких "мойщиков"! И охранников своих предупреди, если они еще будут с ними в доле работать, поувольняю всех к чертям собачьим! И тебя, между прочим, в первую голову. Понял?
- Как не понять, - кивнул Кулаков.
Евгений Викторович снял телефонную трубку и стал набирать номер.
- Алло, Федор, тут у нас ЧП небольшое. Народ бузит, будто воруем много. Надо как-то это дело разрулить.
Сергей сидел на стуле в комнате охраны, обхватив голову руками. Настроение у него было отвратительное. Какое оно еще могло быть? Заместитель директора ясно сказал - уволить. Не успел проработать и дня, как все кончено. На оперативной работе всегда все по своим местам - вот он враг, вооруженный, опасный, готовый тебе выстрелить в спину, и ты за ним охотишься, как гончая. А здесь? Ой, как перед девчонкой стыдно! Отвык он за двенадцать лет оперативной работы от человеческой жизни, стал стал каким-то нелюдем, занудой, бирюком. И ранение тут вовсе ни при чем. Не может он со своим гневом совладать, душит он его, слепит. Чуть не по нутру - кулаком в морду, по привычке.
Вошел Кулаков. Сергей поднялся со стула.
- Заявление на имя директора писать?
- Эх ты, кулема! - усмехнулся начальник. - Я же тебе обещал - в обиду не дам! Будешь теперь на проходной со двора сидеть. Карабин получишь. Смотри только не пуляй в кого попало. Испытательный срок тебе - месяц.
- Может, мне все-таки лучше уйти, раз весь коллектив против? - с сомнением в голосе спросил Сергей.
- Уйти ты всегда успеешь. Поработай-ка лучше. Все приказы Евгения Викторовича выполнять беспрекословно. Он у нас почти как бог.
- Я уже понял, - усмехнулся Сергей. Он сразу узнал этот голос. Именно он вчера обещал отправить женщину под нож, если не будут найдены бумаги двойной бухгалтерии.
В палате было сумрачно и тихо. Лерочка попыталась открыть глаза. Смотреть она могла только через узкие щелочки - лоб и веки заплыли огромным синяком. Боль пульсировала где-то в затылке. Она различила силуэт матери на стуле.
- Мам, это ты?
- Да, девочка моя, - мать взяла ее за руку и всхлипнула. Рука у Тамары Алексеевны была горячая. - Как ты? Сильно болит.
- Да нет-нет, уже ничего, - говорить было тяжело - каждое слово отдавалось болью.
- Это я, Лерочка, виновата, - всхлипывая, произнесла мать. - Научила на свою голову. Видишь, как!
- Ничего ты, мам, не виновата. Это я - дура. Надо было просто денег занять. Неужто на день рождения отца не дали бы?
- Тут, пока ты спала, милиционер приходил. Просил заявление написать. Ты напиши. Он попозже зайдет.
- Мам, не буду я никакого заявления писать. Зачем? Сама виновата.
- Напиши, доча, напиши. Надо этого козла вонючего посадить. Не всем им безнаказанными ходить!
- Он не козел, - тихо возразила Лерочка. - По-моему, у него там рана…
- Где рана?
Лера не ответила. Она вдруг опять вспомнила, как все вчера произошло, как ударила она охраннника в живот, и как сузились от дикой боли его зрачки, и как побледнел он, весь покрылся холодным потом, перестал что-либо соображать.
- Тебе что-нибудь покушать принести?
- Не хочу, - вздохнула Лера. - Как папа?
- Переживает. Идти хотел, я его не пустила. Не дай бог, опять в башку вдарит!
- Правильно, пускай дома сидит.
В палату постучали.
- Да, войдите, - сказала Тамара Алексеевна.
Дверь приоткрылась, и в палату заглянул Моисеев. Лера сразу его узнала. Как не узнать!
- Здрасьте! - робко сказал Сергей. - Мне бы Леру.
- А вы кто? - подозрительно глянула на него Тамара Алексеевна.
- Я тут передачку от коллектива, цветы… принес, - Сергей подошел к кровати и протянул Лере букет роз.