- Минутку, не все сразу. Я перед вами в долгу, так что расскажу обо всем, только давайте по порядку. Итак, Лысый. Он и в самом деле появился позже и немного озадачил нас. Ведь вы же сообщили только о двоих, что сейчас роются на кладбище, вот мы и настроились на них, третьего никак не ожидали…
- Говорил же - надо проверить в машине! - опять не выдержал Павлик.
- Ничего, наш фотограф свое дело знает, парень быстрый, он и его успел увековечить еще в могиле.
И опять Павлик не вытерпел:
- А я что говорил? Всю дорогу о фотоаппарате мечтал, ведь это же лучшее доказательство, правда?
- Правда, доказательство бесспорное. Они собирались за один раз раскопать все оставшиеся могилы, а потом засыпать и по возможности скрыть следы, справились бы вдвоем, но помешали кабаны, время ушло, вот и пришлось подключаться третьему.
- Так кто же этот Прилизанный? - теребила поручика за рукав Яночка.
- И кто вообще эти двое? - спросил ее отец.
Поручик взял в руки фотографии.
- Итак, вот этот, которого ваши дети упорно называют Лысым, хотя не понимаю почему, шевелюра у него вполне приличная…
- Мы же вам говорили - он лысый на самой макушке, - напомнил Павлик.
- Ага, на макушке все-таки лысый? Так вот, этот Лысый из ФРГ приехал. А Рыжий, тут я не придираюсь, он и в самом деле рыжий, хотя вот не понимаю почему Попрыгун, но не станем придираться, так этот Рыжий - поляк, но давно проживает в США и сейчас аж оттуда заявился.
- А Прилизанный? Узнаю я, наконец, кто такой Прилизанный?!
- Ладно, скажу и о Прилизанном. Это очень важная фигура. Наш, из Гдыни. Это он должен был организовать пересылку янтаря за границу. Преступники очень его оберегали, старались, чтобы, на всякий случай, их не заметили в его обществе, поэтому не поддерживали с ним никаких контактов, в общем, делали вид, что незнакомы. Естественно, встречались, но такую проявляли осторожность, что мы об этих встречах не знали. А из-за путаницы с машинами мы решили, что он знаком с одним художником. И если бы не вот эти фотографии, большого труда стоило бы нам доказать его соучастие в преступном бизнесе.
- Уверена - тогда Лысый шел на встречу именно с ним! - крикнула Яночка брату. - И если бы не эта зануда Мизя…
- Точно! - подхватил Павлик. - К нему торопился, известить… И если бы нам еще фотоаппарат…
- Ну чего вы расстраиваетесь? - не понимал поручик. - Ведь мы же всех переловили на кладбище, так что дело сделано. Преступники захвачены на месте преступления. Одним махом мы накрыли, можно сказать, международную банду. И опять возникла мама.
- Но зачем же они, Боже милостивый, могилы разрывали? - воскликнула она.
- Какие-то сокровища ищут, - ответил поручик. - Путаются в показаниях, пока темнят, ну да мы добьемся своего. Зато налицо факт другого преступления - осквернения могил, в кодексе такое преступление классифицируется как "профанация захоронений". Возможно, и в самом деле искали драгоценности на покойниках, такие преступления во всем мире караются очень сурово.
- А как получилось, что вы со своим фотоаппаратом подоспели в нужный момент? Если то, о чем вы нам тут рассказали - правда, у вас не было полных данных…
- Ну, знаете ли… И без данных можно кое-что сопоставить. А мы в милиции тоже иногда думаем…
- И что? - недоверчиво переспросил Павлик. - Вы думали, думали и додумались, что именно этой ночью…
- Потому что вы вовсе не из Крыницы примчались, - подхватила Яночка. - Вы уже в лесу засели и выжидали, хотя еще ничего толком не знали?
- Согласись, не напрасно же засел, правда? Ну да ладно, уж признаюсь. Тогда, в порту, я многое от вас узнал, так что прояснились непонятные до сих пор некоторые аспекты расследования. А главное - вы без конца повторяли, что мне придется по вашему зову добраться за двадцать четыре минуты… Подключил к делу пока одних только пограничников, не стал поднимать шум в комендатуре милиции, пришлось бы приводить какие-то доводы, а я ими пока не располагал. А пограничники - парни знакомые, все равно в наряде, ну они по-дружески и помогли. Правда, из Крыницы я все-таки захватил фотографа. Как видите, ему работы хватило. Впрочем, для нас всех эта ночка выдалась неспокойной, зато и результаты впечатляют. Стоило потрудиться!
Павлика явно не устраивало такое краткое, а главное, сухое описание блестящей операции.
- Значит, пограничники подкрались и окружили кладбище, так ведь? - весь дрожа от волнения допытывался мальчик, дополняя скупое изложение поручика, и наверняка воочию видел все происшедшее этой ночью. - И фотограф подкрался и щелк! И еще раз! И еще! Наверняка со вспышкой? А те прибалдели в могилах! На фото видно! А потом драпать кинулись кто куда! А их и перехватили! Эх, подумать только, нас там не было!
- Я так считаю, - твердо заявил пан Роман, - главной медали достоин тот пограничник, который приволок чурбан к окну котельной!
- Да что там медали! - горячо поддержала мужа пани Кристина. - Повышения в должности достоин!
Пан Хабрович попросил разъяснений по еще одному пункту.
- Вот вы сказали, - обратился он к поручику, - что наши дети подслушивали переговоры этих… этих злоумышленников, в том числе и того, из ФРГ. Так по какому же они… эээ… переговаривались?
- По-польски! - рассмеялся поручик. - Самое смешное - именно по-польски! Все они прекрасно владеют польским. Американец не знает немецкого, а немец - английского, вернее, английский немного знал, но не мог понять его американского диалекта. И в результате всем им легче всего было общаться между собой по-польски. К тому же, дополнительный камуфляж на случай, если бы кто ненароком их разговор подслушал. Не догадался бы, что это иностранцы.
- А вот наш Хабр сразу догадался! - с гордостью сообщила Яночка.
- Ага, вот еще о чем я хотел спросить, - подхватил ее отец. - Потому что этого тоже никак не могу понять. Я знаю, разумеется, что наш Хабр потрясающе умен, но все-таки сомневаюсь в том, что он знаком с Уголовным кодексом. Вот и ломаю голову, с чего это он заинтересовался кладбищем. Ведь если бы не он…
- Думаю, я догадался! - радостно вскричал поручик, опередив детей, которые хотели непременно что-то объяснить про их Хабра. - Я тоже над этим думал, и вот что мне кажется. Видите ли, я люблю собак и много имел с ними дела. Ваш пес обладает фантастическим чутьем, чрезвычайно тонким, необычным даже для охотничьей собаки. И очень привязан к своим хозяевам. Любит их, живет с ними под одной крышей и научился чувствовать их настроение, эмоции - в общем, состояние чувств. А тот американский поляк… ну тот, которого ваши дети окрестили рыжим Попрыгуном, обладает одной очень характерной и неприятной особенностью. Он жутко потеет. Потеет от всего на свете: от жары, от эмоций, от малейшего усилия. От страха и от радости. Буквально обливается потом от любой малости. Я его, конечно, не нюхал, но уверен - каждой собаке он бросается в глаза. То есть я хотел сказать - в нос. Вот и считаю, могло случиться так: он пошел с кемпинга на кладбище а ваш Хабр, когда его отпустили погулять по приезде сюда, инстинктивно двинулся по его следам. А они привели его на кладбище. И с этого все началось.
- А на кладбище встретился с Лысым, - добавила Яночка. - Помнишь, он тогда еще хотел сразу же отправиться по следу Лысого, но у нас времени не было?
Павлик, разумеется, помнил. А пан Роман не понял, почему Хабру и второй выслеженный им человек показался достойным внимания.
- А потому что ваш гениальный Хабр безошибочно почувствовал, учуял… как бы это попонятнее выразиться? Каким-то особым чувством ощутил скопление, нагромождение в одном месте напряженных человеческих эмоций. Думаю, псу было не важно, что это происходило на кладбище, оно как раз для него не играло роли. Главное, в этом месте он почуял скопление больших человеческих страстей. Вот как я это понимаю. Хотя не до конца. Почувствовать-то он почувствовал, но вот мне не приходилось слышать о том, чтобы собака по собственному почину помчалась к хозяевам извещать их об этих эмоциях.
- Вот это как раз для меня понятно, - произнес довольный пан Хабрович. - Видите ли, мои дети выдрессировали Хабра - если в данном случае вообще позволительно применить это слово - именно в таком направлении. Я уже обратил внимание на тот факт, что пес по собственному почину, как вы выразились, информирует нас обо всем, что, по его представлениям, не укладывается в норму. И знаете, они так хорошо понимают друг друга - я имею в виду дочку, сына и собаку, что словно относятся к одному и тому же виду… млекопитающих.
- Хабр очеловечился, а наши дети основательно особачились, - вздохнула пани Кристина.
- Ну и ладно! - воинственно произнес Павлик. - Зато какие результаты! Или вы недовольны, пан поручик?
Поручик поспешил заверить, что, напротив, он в полном восторге.
- Я не смел и мечтать о столь блестящем раскрытии этой омерзительной аферы! - признался он. - И очень признателен вам, всем членам вашего семейства, - тут поручик с чувством особой признательности взглянул на мудрого Хабра. - Не исключено, что мне еще придется обратиться к вам за помощью или разъяснениями. А пока разрешите откланяться. И очень прошу пока никому не рассказывать об этом.
- Знаете что? - задумчиво произнесла пани Кристина, когда замолк стук каблуков представителя милиции на лестнице их дома. - Никак не могу отделаться от странного чувства… Неужели они и в самом деле раскапывали могилы только для того, чтобы облегчить работу нашей милиции?..
* * *
Солнце уже совсем низко висело над горизонтом, когда две человеческие фигурки и одна собачья забрались под куст на склоне кладбищенского холма и притаились там.
- Спятить можно! - тихонько кипятился Павлик. - Оцепили кладбище так, будто здесь сидит американский президент! Невозможно подобраться ближе!
Яночка тоже выразила свое недовольство.
- Понятия не имею, что там еще можно сторожить! - сердито прошептала она. - Говорила тебе - крутит чего-то наш поручик! Далеко не обо всем нам рассказал.
- Теперь и я убедился - действительно не обо всем.
- Надо найти лазейку в их оцеплении.
- Так Хабр же сказал - засели плотно, не проберешься сквозь их цепь.
- Зато у них нет собак. Давай-ка еще попытаемся вон через те буераки пробраться, где они вчера драпали.
Три фигурки, все на четвереньках, осторожно выбрались из-под куста и тихонько стали спускаться вниз по склону оврага.
До самого обеда дети вынуждены были отвечать на вопросы родителей. Те ни на шаг их не отпускали от себя. И только после обеда, когда мама заговорила о покупке для нее янтарного кулона и между родителями началась дискуссия по этому вопросу, дети наконец получили свободу и возможность заняться своими делами. И они не замедлили ими воспользоваться.
Кладбище притягивало к себе, очень хотелось собственными глазами увидеть, что там сейчас после того, как задержали злоумышленников. Яночка всю дорогу твердила об одном: она уверена, поручик не все им рассказал, умолчал о чем-то чрезвычайно важном, причем это важное обстоятельство так или иначе связано с кладбищем. Да и Павлик никак не мог расстаться со ставшей привычной мыслью о тайных штабных документах времен последней войны.
Вот почему, обретя свободу передвижения, дети направились прямиком на кладбище.
И вот оказывается, на кладбище им и не пробраться! Уже на опушке леса их перехватил патруль пограничников. Вежливо, но непреклонно детям было заявлено, что на кладбище их не пропустят. Дети не стали вдаваться в бесполезную дискуссию с пограничными войсками и послушно повернули обратно. Разумеется, сделали вид, что повернули. Но когда они в другом месте предприняли вылазку в лес, их опять перехватили. На сей раз наряд милиции. Он тоже проявил вежливость и непреклонность.
Больше дети не подвергались опасности перехвата. Хабр все понял и уже издали делал стойку на патрули. Однако проскользнуть между ними не представлялось возможным.
- Как с цепи сорвались! - бурчал Павлик, продираясь сквозь поросшие колючим кустарником - буераки на южном склоне холма. - Ходили на кладбище, когда хотели, а тут вдруг нельзя!
- Значит, что-то готовится, - пыхтела в ответ сестра. - Поручик!
- Что "поручик"?
- Хабр говорит - поручик здесь!
И в самом деле Хабр явно давал понять, что учуял еще одну дичь, симпатичную и приятную. Так приветливо он встречал только пана Джонатана и поручика. Поскольку дети собственными глазами видели, как пан Джонатан вышел в море, оставался только поручик. И находился где-то ниже по склону, наверное, на дороге.
Дети недолго колебались. В конце концов, надо же выяснить, что здесь происходит! И перестав соблюдать тишину и осторожность, оба с треском съехали вниз на дорогу.
- Ага, вот и вы! - без особой радости встретил их поручик, причем в его голосе прозвучало что-то похожее на покорность судьбе. - А я как раз голову ломал - где именно встречу вас? И предпринял последнюю, заранее обреченную на неудачу попытку:
- А вы не могли бы пойти на пляж или домой?
- На пляж уже поздно, - вежливо ответила девочка. - А домой нельзя. Мама как раз объясняет папе, какой именно янтарный кулон ей хочется купить и почему это ей необходимо. Такие вопросы им лучше обсуждать без нас.
- И поэтому вам совершенно необходимо ошиваться именно здесь?
- А что, вы видели, как мы ошивались? - угрюмо переспросил Павлик. - Должно быть, одного посадили на высокую сосну с биноклем? Потому как на земле Хабр уже всех ваших людей обнаружил.
- Это место преступления, и никто не должен топтаться там до того, пока эксперты не осмотрят все обстоятельно, - сурово пояснил поручик. - Удивляюсь, что вы не знаете таких элементарных вещей.
- Очень даже хорошо знаем. И мы ничего там трогать не собирались, что мы, недоумки какие? Только посмотреть хотели.
- Зачем? На фотографиях все видели.
- Фи, на фотографиях…
И тут Яночка очень серьезно заявила:
- Пан поручик, а ведь не исключено, что мы заметим там что-нибудь важное. То, чего ваши эксперты не заметят. Ведь мы же больше всех тут бывали, больше всех видели, больше всех знаем! А таких свидетелей, которые больше всех знают, всегда приводят на место преступления и велят посмотреть, не изменилось ли здесь что-то, все ли на месте или наоборот. Вот и мы удивляемся, что таких элементарных вещей милиция не знает!
Пристально поглядев на детей, поручик сказал:
- Хорошо, пойдем вместе. Однако обещайте, что потом уйдете отсюда. И поймите наконец, оцепление выставлено не из-за вас, мне есть за кем следить, не осложняйте нам работу! Впрочем, уже осложнили. Бродите тут, отвлекаете внимание моих людей, а этим могут воспользоваться преступники. Правильно, я не все вам сказал, и не надо вам знать всего, но ума хватит понять - сейчас вы нам мешаете? А сейчас я вас сам проведу на кладбище, чтобы успокоились наконец и ушли отсюда. Смотрите издали, ни к чему не прикасайтесь. Обещаете?
- Обещаем! - вздохнул пристыженный Павлик. - Даем слово!
- Обещаем! - как эхо повторила его сестра. - Но если там вдруг… я не уверена, но вдруг… произойдет такое, на что нам можно смотреть, ведь вы не прогоните нас? Позволите посмотреть?
- Если можно будет, позволю.
На кладбище было пусто и тихо. И не так уж все было перерыто, как дети предполагали. Четыре первые могилы Попрыгун и Прилизанный опять прикрыли надгробными плитами, причем предварительно даже засыпали ямы ими же набросанным песком. Несколько могил остались нетронутыми, злоумышленники не успели приняться за них. Остальные же были разорены и разрушены. Яночка и Павлик внимательно осмотрели все, поделились своими наблюдениями с поручиком, который чрезвычайно внимательно их выслушивал, ни на шаг не отходя от юных следопытов. Хабр бегал по кладбищу, что-то вынюхивая.
- Обрати внимание, - говорил Павлик сестре, - на этих первых все в порядок привели, удивляюсь, как не жалели времени и сил… - Яночка подсчитала:
- Значит, разрыли двенадцать. Осталось еще пять. Хорошо, что вы успели, пан поручик.
- А вот этими двумя занимался Лысый, - говорил Павлик. - Здесь он на фото заснят…
- А из этой вылез Прилизанный! А рыжий Попрыгун - вон из той ямы драпал…
И тут Хабр прыгнул именно в эту яму, что-то разрыл в песке, что-то нашел и выскочил из могилы.
- Глядите! - сдавленным голосом крикнул Павлик. - Чтоб мне лопнуть! Отдай, Хабр!
И тут же раздался громкий голос поручика:
- Стой! Ни с места!
- Хабр! - крикнула Яночка.
Хабр опередил всех. Положил обнаруженный предмет у ног своей хозяйки, мотнул хвостом и опять нырнул в яму. Поручик бросился туда, одновременно крикнув девочке:
- Не прикасайся! Не поднимай! И собаку удержи!
- Хабр! - отчаянным голосом крикнул Павлик. Он все понял. - Стой, Хабр! Нельзя! Но было уже поздно. Яночка выпрямилась, в руках она держала дар Хабра. А Хабр застыл на краю могилы с новой находкой в зубах. Понял - не надо подносить ее Яночке, потому осторожно положил ее перед собой на песочек и нерешительно повизгивал.
Поручик подошел к девочке. Он был смертельно бледен.
- Дай мне это. Осторожно.
Яночка ничего не понимала, но послушно отдала поручику дар Хабра.
- Ведь это же янтарь, - сказала девочка. - Такой же, как у пана Джонатана. Только немного другого фасона…
Предмет, найденный Хабром, по форме и размеру напоминал гусиное яйцо. Черного цвета, шершавый, в одном месте вроде бы отбитый. И с этого отбитого края пробивалось темно-красное пламя. Долго молча рассматривал поручик кусок янтаря. С его лица постепенно сходила бледность. Оглянувшись на Хабра, он подошел к нему и наклонился над тем, что Хабр растерянно положил на песок, не решаясь преподнести хозяйке. Поручик протянул руку к находке. Пес негромко прорычал. Поручик отдернул руку.
- Возьми у него это! - сказал поручик Яночке.
- Дай мне, песик, - скомандовала взволнованная Яночка. - Ко мне! И сидеть!
И прямо из зубов собаки вынула плоский довольно крупный осколок камня. Передавая его поручику, успела бросить взгляд и невольно воскликнула:
- Ах!
- Что? - допытывался Павлик, в свою очередь пытаясь разглядеть в руках поручика находку Хабра. - Что ты там разглядела?
- Муху! - прошептала Яночка в восторге. - Но какую! Ты не поверишь - голубую! Просвечивает в середке, так и сверкает!
Внимательно осмотрев оба куска янтаря, поручик заглянул в разоренную могилу и тихо произнес:
- Да, это янтарь. Ну и нюх у вашей собаки! А к могиле не приближайтесь и вообще не сходите с места. Берите, можете полюбоваться, но с места не сходить!
Дети с упоением рассматривали куски чудесного янтаря, найденного их замечательным Хабром, и даже если бы поручик их не предупредил, все равно не сдвинулись бы с места. Особенно поражало огромное насекомое, навеки застывшее в смоле в какие-то неимовернодоисторические времена и сиявшее теперь прямо-таки потусторонним голубоватым светом.
Поручик тем временем над чем-то размышлял, затем, решив, что дети достаточно налюбовались янтарем, обратился к ним с неожиданной просьбой: