И это была истинная правда. Уж что за доминантные - рецессивные гены бродят в нашей родне - я не в курсе, но рождаются только девочки и все тут. У моей бабушки родилась только одна дочь, у матери - я, у материной двоюродной сестры, тети Раи - Сонька. Ну не рождаются парни, вот хоть ты тресни!
- В курсе, - кивнула я. - Дело в том, что есть новые генетические методики, которые могут спроектировать пол младенца, но для этого надо провериться у врачей и тебе.
- А я при чем? - удивилась она. - Вы ж ребенка заводить будете.
- Мать, я не в курсе, но врач хочет и тебя посмотреть, твои гены и так далее.
- Ну знаешь…, - начала она.
- Мам, ты внучонка хочешь? - скучным голосом осведомилась я.
- Хочу, - вздохнула она. - Как представлю, что около меня малыш бегает - прям сердце щемит.
- Тогда сегодня в одиннадцать нам назначено, - твердо оповестила я.
Мать задумалась, после чего неуверенно сказала:
- У меня ведь работа…
- Отпросишься, - постановила я.
- А я у вас буду шофером, - вставил Дэн.
Мать посмотрела на нас и добродушно рассмеялась:
- Ладно, куда вас девать! Уговорили! Чего ради внучонка не сделаешь!
"Отличная работа", - одобрил меня внутренний голос.
Сонька тем временем отодвинула от себя тарелку, улыбнулась нам на прощание ангельской улыбкой и была такова.
А я сидела, ковырялась ложкой в мюслях и озабоченно хмурилась.
Ибо ну не походила маменька на вчерашнюю неадекватную дамочку. И вообще - меня очень мучил сам факт, что я родную мать веду на прием к психиатру. Звучало это так, словно я ее уже в сумасшедший дом сдаю.
"У шизофреников это, говорят, периодами, - вздохнул голос. - И вчера было обострение. Так что провериться все равно надо".
Я вздохнула и скрепя сердце согласилась.
По дороге в больницу мать лезла под руку к Дэну и изо всех сил советовала ему, как вести машину.
- Что машину трясет так? - поджимала она губы. - Не дрова везешь!
Я внутренне ахала - новенький Крайслер футуристического дизайна двигался настолько плавно, что можно было на сиденье ставить стакан с водой и ехать, не расплескав по дороге ни капли.
- Да, Ольга Алексеевна, понял, - соглашался Дэн на ее нелепые претензии, внимательно следя за дорогой.
- И чего так быстро едешь? - снова приставала она. - Угробить нас хочешь?
- Никоим образом, - учтиво говорил ей Дэн и сбрасывал скорость с шестидесяти километров до пятидесяти.
Поерзав, мать молчала до тех пор, пока не придумала снова, к чему бы придраться:
- Вот, буржуи, такие деньжищи в машины вкладывают, а детям в детдомах есть нечего. Не по христиански это. А, Денис Евгеньевич?
И при этом она красноречиво осматривала салон Крайслера.
- Мать, - печально произнесла я. - Ты меня кажись замуж не так давно все мечтала выдать?
- А что? - настороженно отозвалась она.
- Так не лезь тогда будущему зятю под шкуру, хотя бы до тех пор, пока он на мне не женится! - укоряюще воскликнула я.
- Ну вот еще! - недовольно отозвалась она. - А что я такого сказала?
- Я с тобой помру старой девой, - раздельно сказала я. - Понимаешь ты хоть это?
Мать налилась краской, яростно на меня посмотрела, но тут вмешался Дэн.
Пряча ухмылку, он сказал:
- Ольга Алексеевна, на самом деле давно хочу вас поблагодарить.
- За что? - растерялась она.
- За то, что дочку воспитали именно такой, какая она есть, - серьезно сказал Дэн.
- А какой меня воспитали? - живо заинтересовалась я.
- Ты искренняя…
- … что признак неумности, - буркнула мать.
- Добрая…
- Ага, простота - хуже воровства.
- … и очень обаятельная, - закончил Дэн.
- Приехали, - железным тоном громко сказала я, заглушая комментарии маменьки по этому поводу.
Та недовольно на меня уставилась, но все же вылезла из машины без скандалов.
Я переглянулась с Дэном, и он, все поняв, пошел к крыльцу клиники, а я повернулась к матери.
- Послушай, - решительно начала я. - я Дэна люблю. Не могла бы ты меня перед ним не позорить?
- И как это я тебя позорю, интересно? - поджала она губы.
- Не говори ему про меня плохо, ладно? Мало того, что мне неприятно это слышать, так еще создается впечатление, что родная мать меня ненавидит.
- Да с чего бы это? - с апломбом отозвалась она. - Я просто указываю тебе на твои недостатки. Добра тебе желаю.
- Мать, - вздохнула я. - Тех, кого любят - ласкают, а не бьют.
И я, не дожидаясь ее ответа, развернулась и пошла к Дэну, который внимательно наблюдал за нами издали. Мать молча шла за мной следом.
- Все в порядке? - слегка обеспокоено спросил он.
- Да, - кивнула я, и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в ямочку на подбородке.
- Хоть бы на людях постеснялась, - буркнула сзади мать.
- А я его люблю! - глядя на нее в упор, сообщила я.
- Говори мне это почаще, - усмехнулся Дэн.
- Да ну вас, - махнула мать рукой. - Пошлите к вашему врачу, чего стоим? Меня не на целый день отпустили с работы, имейте в виду.
Мы согласно кивнули, зашли в клинику и пошли по коридору, глядя на таблички.
- О, я вижу! - наконец вскричал Дэн, указывая на дверь впереди.
Я не смотрела ни на него, ни на дверь. Я смотрела на мать, которая прижалась к стене и с трясущимися губами глядела на парня, что шел с какой-то девушкой по коридору. Парочка о чем-то беседовала, не обращая на нее ровно никакого внимания, до тех пор, пока мать не схватила парня за рукав.
- Простите? - обернулся он.
- Ты зачем, подлец этакий, фату напялил, да в моем доме на кровати валялся? - почти жалобно спросила она.
- Простите? - повторил парень, нахмурившись и глядя на мать ничего не понимающим взглядом. - Вы о чем?
- Мать! - кинулась я к ней, и хватая ее в охапку.
- Вы ошиблись, Ольга Алексеевна! - Дэн кинулся с другой стороны и встал между парнем и матерью. - Это был не он.
- Да как не он, если он! - уверенно отбивалась мать. - Вот и родинка на левой руке, я заметила ее, когда он поправлял фату.
- Мать, не пори чушь! - зло прошипела я. Черт возьми! На нас уже народ оборачиваться стал!
- Ты как со мной разговариваешь? - возмутилась мать.
- А чего ты к незнакомым людям пристаешь???
- Как это к незнакомым? Я должна выяснить, что он делал на моей кровати и в фате! А ну отвечай!!!
- В какой фате? - совершенно заморочено спросил парень?
- В розовой и с цветочками! - запальчиво крикнула мать. - Я тебя, оболтуса, очень даже хорошо запомнила, и не надейся, что у меня склероз! Денис Евгеньевич, хватайте его, а то убежит! А ты, Маняша, звони в милицию, пусть с ним разберутся!
К нам по коридору уже спешили врачи в белых халатах. Я нервно переглянулась с Дэном и он понятливо распахнул дверь в кабинет Крамского.
- Что случилось? - спросил нас подошедший врач.
- Нам у Крамского назначено, - отмахнулась я. - Мам, пошли, пожалуйста!
Врач покачал головой и встал в сторонке, глядя на нас.
Я же тем временем ловко впихнула в кабинет порядком взбешенную матушку, однако та сделала шаг в кабинет и замерла, не давая мне захлопнуть дверь.
- Мам, ну проходи, а? - попросила я, чувствуя, что сейчас точно зареву.
- Та-аак! - уперла она руки в боки. - Вижу, вижу теперь, где бесовское гнездо! Не врач это, Маняша!
- С чего бы это? - спросила я, глядя на представительного мужчину за сорок, сидевшего за столом и вопросительно на нас смотревшего.
- Это, доча, тот самый мужик с заячьими ушами, что у меня на кухне борщ наворачивал, - злобно поведала мать. - Тут, похоже, милицией не обойтись. Святой водой все надо окропить, а после бензинчиком, да сжечь во славу Божию!
Я беспомощно посмотрела на Дэна и услышала, как врач за спиной тихо говорит медсестре:
- Светка, живо санитаров покрепче!
Домой мы с Дэном вернулись в тот день поздно, и оба совершенно расстроенные. Мать положили в невропатологический диспансер, проще говоря - в сумасшедший дом. Предварительный диагноз был действительно - шизофрения.
На душе было гадко. Мать да, сначала, в кабинете Крамского, ругалась, качала права, пыталась у врача получить ответ, зачем он, собака, все мясо из борща вытаскал, пыталась позвонить в свою церковь и мобилизовать всех прихожан на борьбу с нечистью. Но когда за ней пришли санитары - мать растерялась и заплакала. Как вспомню, как она тянула ко мне руки и рыдала: "Манечка, доченька, не отдавай меня им, пожалуйста" - так до того муторно становится, кто бы знал…
Потом, правда, когда ей сделали укол, она впала в безучастное состояние и лишь бормотала, что падет на меня кара Божия за то, что я с ней сделала.
Я пыталась говорить с врачами - мол, я дома обеспечу матери уход, необязательно ее класть в психушку. Те лишь печально качали головой и говорили, что матери нужна усиленная медицинская помощь, которая невозможна в домашних условиях. Да и небезопасна мать сейчас для окружающих.
Последний аргумент меня убедил. Ибо мать действительно кидалась на людей.
Мы молча поднялись на лифте на наш этаж, Дэн достал карту-ключ и сунул в щель.
- Чего Соньке-то скажем? - тихо спросила я его.
- А что? - воззрился на меня Дэн.
- Так ведь теперь Данила ее на ней не женится.
- Ну и пошел он тогда, - жестко ответил любимый.
- Не дело, - решительно отозвалась я. - Она его любит.
- Разлюбит, - мрачно ответил он. - Я поговорю с ним, Магдалина. Я решу это, не переживай хоть из-за этого, ладно?
И он, склонившись, легко коснулся губами моей щеки.
- Тогда пошли в дом, - слабо улыбнулась я.
Дома было непривычно тихо и пусто. Лишь Бакс кинулся нам навстречу, сел копилкой у моих ног и с непонятным укором посмотрел в мои глаза.
- Сонь, - позвала я с порога.
Никто не отозвался.
Я скинула туфельки и побежала на кухню включать чайник.
Внимание сразу же привлек бумажный лист на обеденном столе. Я взяла его, пробежалась глазами и в полной прострации позвала:
- Дэн…
- Что такое? - отозвался он.
- Иди сюда.
Он явился и в глазах его читался немой вопрос.
- А наша Сонька замуж вышла, - задумчиво поведала я ему.
- Чего - чего? - не понял он.
- Читай, - протянула я ему листок.
- Дорогие Магдалина и дядя Денис, - принялся он читать. - Сегодня мы с утра с Данилой поговорили. И он признался, что вчера из-за тети Оли он сказал вам, что сомневается, возможен ли наш брак. Но за эту ночь он понял, насколько сильно он меня любит, и что никакие тети Оли не могут стать преградой нашему счастью. Он сделал мне предложение, мы пошли в ЗАГС и расписались. Сейчас вот забежала собрать вещи - мы уезжаем в свадебное путешествие. Я вам позвоню и все подробно объясню, извините, что все так быстро, некогда было нам большую свадьбу делать, главное для меня - стать женой любимого.
Я очень - очень счастлива!
Ваша Соня.
"А свадьба все-таки состоялась, - в отчаянии сказал голос. - И болезнь… Сбывается гадание, Марья!!! Сбывается!!!"
Закончив читать, Денис поднял на меня полные изумления глаза, а я горько спросила:
- Ну что за денек сегодня, а???
Дэн подумал, после чего поднялся:
- Поеду-ка я в ЗАГС съезжу.
- Зачем? - насторожилась я.
- Так, - неопределенно ответил он.
- Я с тобой! - тут же вызвалась я.
"Дура, сиди дома, отчитывай беду!" - вопил голос. Мне было не до него - я боялась. Очень.
Я видела, насколько неумолимо сбывается пророчество.
Свадьба.
Болезнь.
И я инстинктивно жалась ближе к Дэну, такому большому и сильному, который меня любит. Который укроет меня от беды…
Он помолчал, после чего кивнул:
- Ладно.
И мы поехали. В дороге я тихо спросила:
- Думаешь, он ее обманул?
- Всякое бывает, - пожал он плечами.
Я тоже думала, что тут что-то нечисто. Однако тетенька, встретившая нас в загсе, спокойно подтвердила:
- Да, Сегодня произошла регистрация брака Потемкиной Софии Николаевны с Переваловым Даниилом Александровичем.
- То есть все по закону? - не поверила я.
- Абсолютно, - отрезала тетка.
- Простите, леди, - кашлянул Дэн, встал, закрыл дверь в коридор и снова обратил взор на тетеньку. - А можно узнать, отчего их расписали за один день? Я так понимаю, заявления должны подаваться за месяц до регистрации?
Голос его был тих, задумчив, а красота его тембра отдавалась в душе некоей тоской по чему-то невыразимо чудесному.
- Между нами, - слегка склонился Дэн над ее столом и повторил: - Отчего вы их расписали?
И тетенька сломалась перед таким обаянием.
- Денег дал, - расстроено призналась она тихим голосом.
Видно было, что она глубоко раскаивается в совершенном поступке.
- Спасибо, леди, вы нас очень выручили, - тепло улыбнулся ей Дэн, взял меня под руку и мы пошли прочь.
- Может, к Корабельникову съездить? - озабоченно вздохнула я на высоком крыльце ЗАГСа.
- Зачем? - удивился он.
- В розыск подать, - жалобно ответила я. - Не, ну ты сам посуди - ведь это ненормально - то, что она взяла, раз - и вышла замуж! Мы его совсем не знаем! И вообще, она совсем еще ребенок.
- Магдалина, - серьезно взглянул на меня Дэн. - Понимаешь, она уже по закону взрослая. И может выходить замуж, нас не спросив, понимаешь?
- Ну а вдруг с ней что случилось?
- С ней - ее муж, пойми это. У них - семья. Все. Мы больше к ней лезть не имеем права.
Я лишь вздохнула.
Дэн тем временем кинул мне ключи от машины, сам побежал в магазин неподалеку за сигаретами, а я медленно побрела к нашему крайслеру.
- Тетенька, тетенька, купите у нас что-нибудь! - подбежали ко мне две девчонки лет десяти, и одна из них держала полиэтиленовый кулек с пирожками.
Я не покупаю пирожки на улице, даже такие, как эти - румяные, а уж запах какой от них шел - слюнки текли! Только вот где гарантия, что начинка в них не из собачатины, а?
Но девочки смотрели так умоляюще:
- Тетенька, ну купите, мамка домой не пустит, пока не продадим, - заканючила одна из девчонок.
- Эх, девчонки, и вам с матерью не повезло, - вздохнула я, достала кошелек и купила все пирожки. Двойная польза - и девчонок выручу, и бродячих псов подкормлю.
- Ой спасибо! - обрадовались девчонки, схватили деньги и умчались - только их и видели.
А я пошла кормить бродячих собак. Ближайшие обитали совсем недалеко - прямо за Дворцом бракосочетания было старое заброшенное кладбище, вот там барбосов было полным полно.
- Соба-ачки! - позвала я, подойдя к ограде.
- Гав - гав! - недобро поприветствовали они меня.
- А я тут вот чего вам принесла, - заискивающе глядя на их оскаленные пасти, я достала пирожок и покрутила перед ними. - Мир?
Собачки втянули воздух и крышу у них попросту сорвало.
"Затопчут!"- в панике взвизгнул внутренний голос.
- Ааа! - закричала я, глядя как они ринулись на меня. И тут, откуда не возьмись, огромный пес с порванным ухом встал между мной и сворой.
- Рры! - рявкнул он и собачки призадумались. Пес был уж больно отчаянного вида. Маленькая, но вредная дворняжка попыталась было прорваться мимо него к пирожкам, но барбос, недолго думая, поймал ее за хвост и жестоко отлупил. После этого собачкам тут же расхотелось обедать и они слиняли, а я осталась наедине с этим терминатором, изо всех сил кляня себя за доброту. Накормить, значит, собак решила? Так вот этот товарищ сейчас мной и пообедает. Что ему пирожки?
Однако я попыталась спастись. Я, кидая ему пирожки, потихоньку отступала. Барбос смотрел на меня совершенно бешеным взглядом, пирожки он ловил на лету и глотал не жуя.
- Собачка, хорошая такая собачка, - лихорадочно шептала я, кидая последний пирожок и встряхивая рукой, шепча заклинание. Надо бы его фризом заморозить, да у меня от страха в голове помутилось, слова путались.
Барбос коротко взрыкнул, требуя подачки. И когда не получил, все же кинулся на меня.
- Мама! - закричала я и побежала от него во всю прыть. Метров через пять я оглянулась - барбос и не думал за мной гнаться. Он лежал на заросшей тропинке и умоляюще глядел на меня. Лапы его как-то странно подергивало, словно их сводила судорога.
- Ты чего? - недоверчиво спросила я.
"Не ведись на это шоу! - сурово предостерег меня голос - Это у него такая военная хитрость".
Барбос тем временем вздрогнул всем телом и затих, глядя неподвижными глазами на меня.
"Военная хитрость", - неуверенно сказал голос.
На зрачок барбоса села муха, а он даже и не моргнул.
"Ой, чего-то мне нехорошо, - умирающе простонал голос, - это ведь пирожки твои его доконали!"
Мне тоже было нехорошо.
Очень.
Я вспомнила, какими румяными и душистыми были пирожки, так и просились они в рот - и медленно побрела с кладбища. Ангел - хранитель в очередной раз не дал мне умереть.
И вот так шла я в глубокой задумчивости, шла осторожно, ибо справа были колючие кусты, слева - обрыв метров семь над рекой. Барбос ухитрился загнать меня на противоположный конец кладбища, и я пыталась сообразить, как мне теперь отсюда выбраться. Параллельно я думала - а не отравленные ль пирожки имела в виду бабуля, когда намекала на скорую смерть? И могу ли я считать, что меня это уже миновало и опасаться больше нече… Ой!
Из кустов снизу, на уровне моей лодыжки, высунулась палка и сильно ударила меня в эту самую лодыжку.
От шока и неожиданности я с визгом подпрыгнула, отскочила - и с ужасом почувствовала, как земля ушла из-под моих ног…
"Вот сейчас и встретишься ты и с бабулей, и с Димкой", - задумчиво сообщил мне голос, пока я, истошно визжа, летела в реку. Я в диком ужасе ждала, что сейчас я ударюсь о скрытый под водой берег - и все, аста ла виста, бэби, была ведьма Марья, хорошая такая девчонка, и нетути!
Дальнейшее я помню смутно, все как-то смазалось от шока.
Помню, что река жестко ударила меня своей поверхность. Я словно со всего размаха врезалась в металлический лист. Помню, что я камнем пошла ко дну, совершенно оглушенная болью и шоком, а вода мгновенно хлынула в нос и рот, заливая легкие.
Но вот дно было чуть меньше моего роста, и это меня спасло. И не утонуть на такой глубине, и об каменистое дно не разбиться. Отфыркиваясь, я выплыла на поверхность, ощущая противную слабость и панику.
"Ну ты не стой, давай выбираться", - нетерпеливо подопнул меня голос.
Я помотала головой и уяснила две печальные для себя истины: ближайший берег повсюду, куда хватало глаз, представлял собой отвесную высоченную стену. Не взобраться. А противоположный берег был далеко. На горизонте виднелся ажурный мост, там ездят машины, там люди, но до него так же надо еще добраться. "Ну так добирайся, чего стоишь? - резонно сказал внутренний голос. - Кроме тебя никто тебя не спасет, кладбище безлюдно, а я уже есть хочу! Давай, родная, лапками-то дрыгай!"