В двенадцатый том серии "Золотая библиотека детектива" вошли романы А. Конан Дойла "Долина Ужаса" и Эдгара Уоллеса "Совет юстиции".
Содержание:
Предисловие 1
Артур Конан Дойл - Долина Ужаса 1
Эдгар Уоллес - Совет юстиции 35
Сноски 64
Артур Конан Дойл, Эдгар Уоллес
Долина Ужаса. Совет юстиции
Предисловие
Заключительный том "Золотой библиотеки детектива" открывается романом сэра Артура Конан Дойла "Долина Ужаса" – с Шерлоком Холмсом в статусе главного героя. Здесь присутствуют все характерные элементы "джентльменского набора" писателя, работающего в этом жанре: и таинственное убийство, и множество косвенных свидетелей, и достаточно широкий круг подозреваемых, и целая гроздь улик, и, – кроме Шерлока Холмса с доктором Ватсоном, – целая бригада полицейских детективов, и, наконец, старинный дом, окруженный рвом с водой, – своего рода запертая комната, откуда убийце никак нельзя уйти незамеченным…
И все же это произведение едва ли возможно назвать очередным звеном успешно наработанной серии. Оно весьма заметно отличается от буквально всех предыдущих, и прежде всего отсутствием традиционного happy end, что явно идет вразрез с общепринятыми канонами жанра, тем более в ту эпоху, названную "Золотым веком детектива".
Шерлок Холмс с присущим ему блеском решает запутанную криминальную головоломку, но его действия не влекут за собой наказания Зла, которое не персонифицировано, как во всех других произведениях Конан Дойла, а растворено в огромной, если не сказать – глобальной, преступной сети, в борьбе с которой, увы, бессилен даже самый могучий интеллект в сочетании с отменной личной храбростью.
Общепринятые в то время каноны напрочь исключали упоминание в произведении детективного жанра какого-либо тайного преступного сообщества, следовательно, автор, будучи хорошо знакомым с этим требованием, нарушает его вполне осознанно, причем в ущерб художественной целостности романа.
Писатель такого уровня не мог пойти на подобный шаг случайно или за неимением необходимых выразительных средств. Следует учесть то, что роман вышел в свет в 1915 году, во время Первой мировой войны, когда уже достаточно явственно намечались тенденции глобализации леворадикальных идей, и вероятные последствия этого процесса не так уж сложно было предугадать.
В то время вся Европа превратилась в "долину ужаса", что, конечно же, не могло оставить равнодушным Конан Дойла.
Впрочем, мировая общественность с присущим ей легкомыслием восприняла роман вовсе не как суровое предостережение, а как очередной премилый шедевр с участием полюбившихся героев, популярность которых не имела себе равных.
Достаточно упомянуть целый шквал пародий, имевших огромный успех у читающей публики, таких как: "В погоне за плавучим домом", "Заколдованная пишущая машинка" или "Законсервированные истории", написанные Джоном Кендриком Бэнгсом, автором серии газетных публикаций: "Шайлок Холмс и его посмертные мемуары".
Это стало своеобразной модой, признаком писательской респектабельности. Фрэнсис Брет Гарт, будучи знаменитым и вполне самодостаточным к концу XIX века, тем не менее счел своим долгом создать легко угадываемого Хемлока Джонса, а канадец Роберт Барр – Шерлоу Комбса. Морис Леблан, автор широко известных приключений Арсена Люпена, весьма остроумно описал его столкновение с Шерлоком Холмсом в рассказе "Херлок Шолмс прибывает слишком поздно". Впоследствии этот рассказ разросся в популярную книгу "Херлок Шолмс против Арсена Люпена".
О. Генри написал пародийные "Ищейки" и "Приключения Шемрока Джолнса", а Марк Твен – "Двухствольный детектив".
И это лишь небольшая часть великого множества опусов на тему Великого Сыщика.
В 1954 году сын писателя, Адриан Конан Дойл, в содружестве с Джоном Диксоном Карром создал книгу "Героические подвиги Шерлока Холмса", а в 1987 году увидел свет сборник произведений группы литераторов под названием "Новые приключения Шерлока Холмса". Предисловие к этой книге написала Джин Конан Дойл, дочь сэра Артура.
А еще появились клубы, самый престижный из которых основан в 1934 году под названием "Волонтеры Бейкер-стрит". Подобные заведения встречаются на всех континентах, но главным образом в США. Их названия подчас довольно претенциозны, если не сказать больше: "Благородные холостяки", "Баскервильские собаки", "Скандальные богемцы" или совсем уж спорное – "Три сына Мориарти"…
Впрочем, дело ведь не в названиях, а в благодарной памяти человечества.
О творчестве Эдгара Уоллеса один литературный критик в свое время отозвался так: "Пытаться оценивать произведения Уоллеса литературными мерками было бы столь же бесплодно, как рассматривать груду щебня глазами скульптора".
Имя этого критика никто уже не помнит.
В отличие от имени Уоллеса.
Роман "Совет юстиции" является частью небольшой серии, посвященной приключениям трех друзей, остроумных, аристократичных и безумно смелых: Гонзалеса, Манфреда и Пуаккара, которые избрали рискованную стезю неформальных слуг Немезиды, совершая акты возмездия относительно преступников, которым удалось тем или иным способом уклониться от судебного преследования.
Их методы можно назвать незаконными, но, с другой стороны, не аморально ли правосудие, позволяющее убийце разгуливать на свободе да еще издеваться над родственниками своей жертвы? Вакуум, как известно, заполняется. И правовой – вовсе не исключение из общего правила.
Нарушенную гармонию восстанавливают смелые и непреклонные в своих убеждениях рыцари без страха и упрека, носители истинной нравственности, которую Гилберт Кит Честертон охарактеризовал как "самый тайный и смелый из заговоров", а самоотверженную деятельность этих людей – "донкихотство, которому сопутствует успех".
Эти донкихоты (увы!) подчас воюют с ветряными мельницами или по неясному душевному порыву освобождают из-под стражи неблагодарных каторжников, но при любых обстоятельствах они несут добро на остриях своих копий, несут самоотверженно и бескорыстно, удивляя этим не только прагматичных оруженосцев, но и многих иных, кто, обрядившись в тогу добродетели, пытается навешивать ценник на любую святыню человечества.
Страшно представить себе жизнь без этих рыцарей.
Как заметил Иван Сергеевич Тургенев, "когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать".
Вот такие они, донкихоты Шерлок Холмс и доктор Ватсон, инспектор Филд и Огюст Дюпен, Джон Ридер, отец Браун, Фламбо, Хорн Фишер, Гонзалес, Манфред, Пуаккар, все, кто спасал мир, заключенный в двенадцати томах "Золотой библиотеки детектива", от засилья Зла, от кровавого хаоса, от безысходности и отчаяния.
И не только мир, порожденный фантазией великих писателей, но и наш, абсолютно реальный, который столь же остро нуждается в их защите, о чем, в частности, свидетельствует и сейчас, в XXI веке, нескончаемый поток писем, адресованных некоему мистеру Шерлоку Холмсу, проживающему по адресу: Бейкер-стрит 221-б…
В. Гитин,
исполнительный вице-президент
Ассоциации детективного и исторического романа
Артур Конан Дойл
Долина Ужаса
Часть 1
Трагедия в Берлстоуне
Глава 1. Предупреждение
– Я тут подумал, что…
– Давайте думать буду я, – резко оборвал меня Шерлок Холмс.
Мне всегда казалось, что я наделен просто ангельским терпением, но должен признать, что это язвительное замечание меня сильно задело.
– Знаете, Холмс, – сухо произнес я, – вы порой становитесь просто несносны.
Он был слишком занят своими мыслями, чтобы сразу ответить на мое замечание. Подперев голову рукой, он сидел над нетронутым завтраком и рассматривал небольшой листок бумаги, который только что достал из конверта. Потом он взял конверт, поднес к свету и очень внимательно осмотрел его с обеих сторон.
– Это почерк Порлока, – задумчиво произнес он. – Да, я почти не сомневаюсь, это почерк Порлока, хотя до сих пор мне его приходилось видеть всего пару раз. Характерная прописная "Е" с интересным завитком сверху… Но, если это Порлок, дело должно быть исключительной важности.
Холмс скорее размышлял вслух, чем обращался ко мне, но слова его так меня заинтересовали, что я даже позабыл об обиде.
– А кто это – Порлок?
– Порлок, Ватсон, это nom-de-plume , всего лишь способ обозначить себя, но за ним скрывается ловкая и сноровистая личность. В предыдущем письме он честно признался, что это не настоящее его имя, и даже предложил мне разыскать его среди миллионов жителей этого огромного города. Но Порлок сам по себе не интересен. Интересен тот великий человек, с которым он связан. Представьте себе рыбу-лоцмана рядом с акулой или шакала, который всюду следует за львом… Да все, что угодно, незначительное, что сопровождает нечто большое. И не просто большое, Ватсон, но опасное… в высшей степени опасное и зловещее. Его я представляю себе таким. Я вам когда-нибудь рассказывал о профессоре Мориарти?
– А, это тот ученый преступник, который так же знаменит среди жуликов, как…
– Не заставляйте меня краснеть, Ватсон! – смущенно махнул рукой Холмс.
– Я хотел сказать: как и совершенно неизвестен обычным людям.
– Браво, Ватсон! Браво! – воскликнул Холмс. – Я вижу, вы уже научились язвить. Нужно будет придумать, как от этого защищаться. Но то, что вы называете Мориарти преступником, с точки зрения закона является клеветой… И в этом заключается непостижимость ситуации! Величайший комбинатор всех времен, организатор и вдохновитель всех самых жестоких и коварных преступлений, злой мозг криминального мира, разум, который мог бы вершить судьбы наций… Вот какого масштаба этот человек! Но перед законом он настолько чист, более того, ведет такой незаметный и совершенно законопослушный образ жизни, что его не то что нельзя обвинить, он сам бы мог привлечь вас к ответственности за только что произнесенные слова и получить вашу годовую пенсию в качестве возмещения за клевету, попранное достоинство. Это ведь он является автором той самой знаменитой "Динамики астероида", книги, которая поднимается к таким высотам чистой математики, что, как выяснилось, в научном мире не нашлось никого, кто мог бы дать ей достойную критическую оценку. И на такого человека вы наговариваете! Несдержанный на слова доктор и ставший жертвой клеветнических нападок профессор – вот какие роли были бы вам уготованы. Говорю вам, это гений, Ватсон. Но ничего, дайте мне время, я и до него доберусь.
– О, как хотел бы я это видеть! – в порыве воскликнул я. – Но вы говорили об этом человеке, Порлоке.
– Ах да… Человек, которого мы знаем под именем Порлок, – это одно из звеньев цепочки, ведущей к его великому спутнику. И, честно говоря, не самое надежное. Но это единственное слабое звено, которое я нашел.
– Но ведь прочность любой цепи измеряется прочностью самого слабого звена.
– Совершенно верно, дорогой Ватсон! Именно поэтому Порлок так важен. Кое-какие зачатки добра, еще оставшиеся в его душе, плюс десять фунтов, которые я время от времени ему подбрасываю на всякий случай, – в результате я пару раз получал от него предварительные сведения о планах преступников… Бесценные сведения, которые дают возможность предвидеть и предотвратить преступление, а не помогают раскрыть его. Не сомневаюсь, если бы у нас был ключ к шифру, мы бы выяснили, что его письмо как раз из разряда таких предостережений.
Холмс положил записку на оставшуюся неиспользованной тарелку, я встал, подошел к нему и посмотрел на это необычное послание. Вот что я увидел:
534 II 13 127 36 31 4 17 21 ДУГЛАС 41 109 293 5 37 БЕРЛСТОУН 26 "БЕРЛСТОУН" 9 47 171
– Что это, по-вашему, Холмс?
– Очевидно, некое зашифрованное послание.
– Какой смысл присылать шифровку, не указав ключа к шифру?
– В данном случае – никакого.
– Что значит "в данном случае"?
– То, что существует множество шифров, прочитать которые для меня не сложнее, чем криптограммы в газетах в разделе частных объявлений. Подобного рода ухищрения скорее являются разминкой для ума, чем настоящей задачей. Но здесь другой случай. Несомненно, это указание на определенные слова на странице какой-то книги. Пока я не узнаю, что это за книга и на какую страницу нужно смотреть, прочитать послание невозможно.
– А почему слова "Дуглас" и "Берлстоун" не зашифрованы?
– Разумеется, потому, что их не оказалось на данной странице книги.
– Тогда почему он не указал книгу?
– Ваша врожденная осторожность, Ватсон, та присущая вам осмотрительность, которой так восхищаются ваши друзья, тоже не позволила бы вам посылать и шифровку, и ключ к шифру в одном конверте. Попади такое послание не в те руки, его не составило бы труда прочитать. С минуты на минуту должны принести почту, и я сильно удивлюсь, если мы не получим второго письма с объяснением или, что более вероятно, саму книгу, к которой относятся эти цифры.
Расчеты Холмса очень скоро полностью подтвердились, когда Билли, помогающий нам по хозяйству мальчишка, принес ожидаемое письмо.
– Та же рука, – вскрывая конверт, сказал Холмс. – О, оно даже подписано, – ликующим голосом добавил он, развернув сложенный пополам листок. – Дело продвигается, Ватсон.
Однако, когда он прочитал послание, по лицу его пробежала тень.
– Какая жалость! Боюсь, Ватсон, что наши ожидания окажутся напрасными. Надеюсь, Порлоку ничего не угрожает. Послушайте, что он пишет:
"Дорогой мистер Холмс!
Я выхожу из этого дела – слишком опасно. Он меня подозревает. Я это чувствую. Когда я подписывал этот конверт, в котором собирался отправить ключ к шифру, он вошел в комнату так неожиданно, что мне едва удалось кое-как прикрыть Ваш адрес. Если бы он его увидел, у меня были бы очень большие неприятности. Я вижу, с каким подозрением он на меня смотрит. Прошу Вас, сожгите мое предыдущее письмо с шифром. Оно вам не пригодится.
Фред Порлок".
Прочитав письмо, Холмс надолго задумался, устремив хмурый взгляд на огонь в камине.
– В конце концов, – наконец сказал он, взвесив записку на ладони, – может быть, никакого повода для беспокойства и нет. Вполне возможно, это лишь его разыгравшееся воображение. Понимая, что является предателем, он мог прочитать в чужих глазах обвинение, которого там на самом деле не было.
– А "он" – это, надо полагать, профессор Мориарти.
– Да. Когда такие люди говорят "он", можете не сомневаться, кого они имеют в виду. Для них всех есть лишь один "ОН".
– Ну, и что такого он может сделать?
– Хм. На этот вопрос трудно ответить. Когда твоим врагом становится один из умнейших людей Европы, в руках которого сосредоточены все силы зла, возможности просто безграничны. Как бы то ни было, мой друг Порлок напуган до смерти… Можете сравнить его почерк в записке и на конверте, который он подписывал, как указано, еще до этого зловещего визита. Один почерк четкий и уверенный, второй едва читаемый.
– А почему он все-таки решил писать? Он же мог просто выбросить конверт.
– Побоялся, что я захочу узнать, что случилось, а это могло бы выдать его.
– Несомненно, – сказал я. – Очевидно, так и есть. – Я поднял первое письмо и еще раз вчитался в него. – Как все-таки обидно иметь в руках важнейшее послание и понимать, что прочитать его вне человеческих возможностей.
Шерлок Холмс отодвинул давно остывший завтрак и взялся за трубку, которую всегда курил, когда нужно было крепко подумать. Комната наполнилась зловонным табачным дымом.
– Вот что интересно, – сказал он, откидываясь на спинку стула и устремляя взгляд в потолок, – мне кажется, что некоторые обстоятельства все же ускользнули от вашего макиавеллиевского ума. Давайте рассмотрим это дело в свете чистой логики. Примем за основу то, что этот человек отсылает нас к определенной книге.
– Довольно шаткая основа.
– Посмотрим, удастся ли нам как-то ее укрепить. Чем больше я думаю об этой загадке, тем менее неразрешимой она мне кажется. Какие указания имеем мы относительно этой книги?
– Никаких?
– Ну-ну, не все так плохо. Зашифрованное послание начинается с немаленького числа 534, верно? Можно принять за рабочую гипотезу, что 534 – это указание на ту страницу, которая является ключом к шифру. Таким образом, книга наша должна быть толстой. Это уже что-то. Что еще мы можем о ней выяснить из записки? Далее идет знак II. Что это, по-вашему, Ватсон?
– Конечно же, указание на главу.
– Вряд ли. Я думаю, вы не станете спорить, что, сообщив страницу, указывать главу не имеет смысла. К тому же, если на пятьсот тридцать четвертой странице книга доходит только до второй главы, то длина глав в ней превосходит любые разумные пределы.
– Значит, это столбец!
– Превосходно, Ватсон! Сегодня вы просто блещете умом. Готов спорить на что угодно, что это именно столбец. Итак, начинает вырисовываться толстая книга, в которой текст набран столбцами, причем достаточно длинными, поскольку среди указанных слов есть даже двести девяносто третье. Может ли логика подсказать нам что-либо еще?
– Боюсь, больше мы ничего не узнаем.
– Вы к себе несправедливы. Ну же, Ватсон, еще одно усилие, еще одна гениальная догадка! Если бы книга была какой-то необычной, он прислал бы ее нам. Но он этого не делает – судя по размеру конверта, прежде чем его планы были нарушены, он хотел лишь сообщить, о какой книге идет речь. Он сам пишет об этом в письме. Это указывает на то, что, как он считает, мне не составит труда самому раздобыть эту книгу. Книга эта есть у него, он уверен, что она есть и у меня. Другими словами, это очень распространенная книга.
– То, что вы говорите, звучит довольно правдоподобно.
– Итак, наши поиски теперь можно ограничить. Нас интересует очень распространенная толстая книга, набранная в два столбца.
– Библия! – взволнованно воскликнул я.
– Хорошо, Ватсон, хорошо. Но не совсем. Предположим, я мог бы иметь ее, но мне кажется совершенно неправдоподобным, чтобы эта книга была всегда под рукой у одного из помощников Мориарти. К тому же Святое Писание имеет очень много разных изданий, и вряд ли бы он посчитал, что нумерация страниц в моей и его копиях совпадет. Нет, эта книга должна быть стандартной, одинаковой во всех изданиях. Он уверен, что его пятьсот тридцать четвертая страница не отличается от моей пятьсот тридцать четвертой.
– Но таких книг очень немного.
– Вот-вот. В этом наше спасение. Теперь мы ограничены лишь книгами, которые всегда перепечатываются в одном и том же виде и которые могут найтись в любом доме.
– Железнодорожный справочник! "Брэдшо"!