Я не стал спрашивать, как он узнал. Тимоти обладал способностью предугадывать события.
- Насколько серьезно его состояние? - спросил я, кивнув в направлении прохода к келье отца Геральда.
- Не понимаю, о чем ты толкуешь, - проворчал Тимоти и, чтобы отвлечь меня, изменил траекторию полета дубинок.
- Его глаза, - сказал я. - Когда он начал терять зрение?
- С чего ты это взял?
- Он не смог найти Орсино на карте. Попросил меня пересказать ему мое донесение, хотя оно лежало на столе прямо перед ним. Поручил тебе составить для меня письмо для получения денег. Прежде я не замечал за ним такого. Он ведь слепнет, не так ли?
- Слепнет или нет, его проницательность и ум остаются по-прежнему острыми. Если ты так переживаешь, то оставайся и помоги мне присматривать за ним.
- Не могу. Мне надо ехать в Орсино.
- Бросаешь гильдию в тяжелые времена из-за личных дел. Ты ведешь себя как мальчишка, Тео, хотя тут очень может понадобиться твоя помощь. Возможно, нам придется срочно перебираться в другое место.
- Неужели дела обстоят так скверно?
- Рим остается Римом. С ним шутки плохи.
Я поразился. Мне и в голову не приходило, что все зашло так далеко.
- Ты считаешь, что они разжились новыми сведениями? Что нам пора порвать с католичеством и присоединиться к нищенствующей братии вальденсов?
- Ох уж эти вальденсы, - нежно проговорил Тимоти. - Славная маленькая секта. Рим мог бы многому научиться у них, если бы пожелал. Я с гордостью вспоминаю, как мы это провернули.
- Мы провернули? Я и не знал.
- Это забавная история. Однажды в Лионе купец Петер Вальдес услышал трубадура, исполняющего "Балладу о святом Алексии", и нежданно-негаданно продал вдруг все свое имущество и начал проповедовать бедность. Трубадуром, конечно же, был один из наших.
Я рассмеялся.
- Ты хочешь сказать, что наша заслуга случайна?
- Нынче трудно отличить бесплодную землю от благодатной почвы, - важно ответил он. - Поэтому, уповая на лучшее, мы повсюду сеем наши семена. Уверяю тебя, если ты сбежишь к вальденсам, то я готов пойти с тобой. Однако если даже наши скромные деяния вызывают недовольство Рима, то Бог знает, что он сделает с конкурирующей сектой, особенно учитывая, что она проповедует церковную бедность. Кстати говоря, я полагаю, что тебе понадобятся деньжата для твоего нового приключения.
- Да. И лошадь.
- Не жадничай, шут, для твоих дурачеств вполне хватит и осла.
- Но мне придется играть роль купца. А тут не обойтись без лошади, приличной одежды и увесистого кошелька для достойного путешествия. Таковы предписания нашего доброго святого отца.
Тимоти нахмурился. Он крепкой хваткой держал в руках казну гильдии, и подобные траты явно представлялись ему чрезмерными. Но мне было досадно, что ради этого путешествия придется расстаться с шутовским обличьем, поэтому будь я проклят, если не заставлю заплатить за это.
- Ладно, Тео, - уступил он. - Ты поедешь через Венецию?
Я кивнул.
- Пойдем ко мне, и я выдам тебе доверительное письмо. Ты уверен, что справишься с таким заданием?
Он удивленно вытаращил глаза, когда мой кинжал внезапно пролетел в паре дюймов от его уха и вонзился в стоящий за ним столб. Дубинки продолжали спокойно летать между нами.
- Я далеко не полностью пропил свое мастерство, - произнес я с подчеркнутой медлительностью, потом опустил руки и, отступив назад, позволил дубинкам приземлиться на пол у моих ног.
Тимоти бросил последнюю дубинку, вытащил из столба кинжал и метнул его в мою сторону. Тот просвистел в дюйме от моего уха. Я отвесил поклон, признавая его мастерство, и извлек кинжал из стены.
Никколо перехватил меня на пути к конюшне, куда я направлялся с изрядно потяжелевшим кошельком, весело позвякивавшим на поясе.
- У вашего таинственного посланца отличная лошадь, - доложил он. - Гораздо лучше любой из наших. Он помчался по упомянутым им делам на просто-таки бешеной скорости. Я мог бы проследить за ним, если хотите, но сомневаюсь, что смогу догнать его на одной из тех горбатых кляч, что имеются в нашем распоряжении.
- Спасибо, но не стоит. Он не такая уж важная птица. Нужный мне человек будет ждать меня в конце путешествия.
Никколо протянул мне руку, и я пожал ее.
- Тебе придется сыграть роль отца Геральда на нашем празднике.
- Я не сумею изобразить его так здорово, как вы.
- У тебя все отлично получится. Почаще спотыкайся да наталкивайся на что-нибудь. Если он спросит почему, то скажи, что это я предложил. Он поймет.
Я зашел в конюшню, где брат Деннис, надев кожаный передник поверх длинного балахона и зажав гвозди в зубах, подковывал гнедую кобылу.
- Сейчас освобожусь, - прошепелявил он.
Кобыла нервно подергивалась, но он мощной хваткой держал ее ногу. С одного удара он ловко вгонял каждый гвоздь, а закончив, отпустил лошадь, легонько шлепнув ее по крупу. Она фыркнула и умчалась прочь.
- Чем я могу помочь тебе, Тео? У меня есть один осел, выдрессированный к празднику.
- Спасибо, но к сожалению, я не смогу участвовать в празднике. Завтра я уезжаю, и мне понадобится одна из твоих прекрасных арабских лошадок.
Он фыркнул почти так же, как подкованная им гнедая.
- Что за причуды? Неужели ты стал слишком грузен для осла?
- Я отправлюсь под видом купца. И мне, возможно, понадобится приличная скорость.
Деннис жестом поманил меня в глубину конюшни.
- Сейчас у меня тут в основном вьючные кобылы и тяжеловозы, но один коняга как раз подойдет тебе. Правда, шельмец упрям. Я с радостью избавлюсь от него на время.
Его слова не слишком порадовали меня. Шельмец оказался крупным косматым жеребцом серой масти, злобно косившимся в мою сторону.
- Ну, как он тебе нравится? - поинтересовался Деннис.
Я хотел погладить его, но едва успел отдернуть руку назад, сохранив в целости пальцы.
- И мне придется ездить на этом строптивце?
- О, не переживай. Ты же сказал, что тебе нужен скакун резвый и крепкий. Старина Зевс не подведет, как только ты найдешь с ним общий язык.
- А если не найду?
- Бегать он все одно будет резво. Правда, неизвестно, в каком направлении. К завтрашнему дню я подготовлю его в дорогу.
Поблагодарив Денниса, я осторожно вышел из стойла Зевса. По ближайшей лестнице я поднялся в располагавшуюся над конюшней просторную кладовую, где сестра Агата обычно занималась швейными делами. Она сидела за своим рабочим столом возле большого окна и, ловя последние лучи дневного света, дошивала какое-то несуразное белое изделие. Лет двадцать назад она освоила в гильдии шутовское мастерство, но вскоре обнаружилось, что в ней скрыт более ценный талант костюмера. За прошедшие десятилетия ее руки, конечно, изрядно огрубели от бесконечных булавочных уколов, но не потеряли былой сноровки, а ее круглое, краснощекое лицо, обрамленное косынкой, осталось таким же веселым, как в первый день ее появления в гильдии.
- Агата, возлюбленная моя дева, забудь обеты свои! Давай порезвимся в садах Купидона, если не хочешь, чтобы я зачах от горя.
Как обычно, она ответила улыбкой на мои заигрывания, и на щеках у нее появились симпатичные ямочки, мгновенно сделавшие ее моложе лет на двадцать.
- Порезвиться с тобой, - хихикнула она. - Можно подумать, такой старичок, как ты, сможет угодить мне.
Агата приподняла свою работу к свету, и я понял, что у нее в руках огромная разлапистая митра.
- Для потешного епископа, - сказала она. - Смотри. - Она потянула за какую-то веревочку у основания, открыв клапан потайного отделения. - Тут будут сидеть голуби. Когда их выпустят, они взлетят и рассядутся вон на тех верхних балках. Я лично не собираюсь садиться под ними и тебе тоже не советую.
- Блестяще придумано. К сожалению, я не смогу сесть ни там, ни в ближайшем соседстве с тобой. Утром я уезжаю.
Ее лицо вытянулось.
- И пропустишь праздник! Ну не стыдно ли тебе, мастер Тео? Мы все с нетерпением ждали, когда ты присоединишься к нам после затянувшегося отшельничества. Уж сто лет мы не видели, как ты играешь отца Геральда.
- Ах, душа моя, будем довольствоваться этими воспоминаниями. Остается лишь радоваться, что в мои преклонные годы я еще сподобился получить задание. Но для вдохновения мне нужны твои швейные таланты.
Она устало вздохнула.
- Мне нужно сделать еще кучу костюмов, а ты не можешь подлатать даже свой собственный шутовской наряд. В самом деле, Тео!
- Шутовской наряд? Он теперь не для меня. На сей раз я отправляюсь под видом купца, и мне требуется соответствующий гардеробчик.
Агата стрельнула в меня проницательным взглядом.
- Значит, новое задание далеко не шуточное?
- Да. Яркая раскраска хороша только для стрелковой мишени. Таково мудрое изречение нашего благочестивого отца.
Она встала, неодобрительно покачав головой.
- По-моему, с тобой скверно обошлись. Ты же один из лучших мастеров.
- Не пробуждай сладких воспоминаний, моя милая. Нынче требуется куда больше грима, чтобы сделать мой порочный вид приемлемым для публичного потребления. Слишком глубоки стали изъяны, трещины да расселины.
- Ну что ты несешь чепуху, - пробурчала она, уходя к костюмерным вешалкам. - Впрочем, это ведь твое амплуа, - добавила она, появляясь с охапкой блеклой коричневой одежды. - Стой спокойно. - Она вытащила пару штанов и оценивающе глянула на меня. - Придется слегка выпустить их. Тут как раз есть две пары: одни дорожные, а вторые - поприличнее, на выход. Блузы сошьем из немецкой бумазеи. Тебе подойдет роль немецкого купца?
- Выбор не хуже прочих.
- Да уж, не хуже. Так, тут есть еще новый плащ. Подбитый овчиной и отороченный лисьим мехом. Я устроила в нем несколько потайных карманов. Тебе понадобится денежный пояс?
- Нет, у меня есть.
- А что с твоей обувкой?
- Пока в приличном состоянии.
- Тогда обойдешься. На, примерь новый нарядец.
Плащ был черный, с большим капюшоном. Я накинул его на плечи и прошелся.
- Да не вышагивай ты, как солдат, - заметила Агата. - Купцы обычно выглядят усталыми. Они вечно сутулятся и то и дело проверяют, на месте ли их кошельки, ведь живут-то они только ради денег.
Я слегка сгорбился и закутался в плащ, как черепаха в панцирь. Агата с оценивающим видом обошла вокруг и накинула мне на голову капюшон.
- Много ли времени займет дорога? - спросила она.
- Наверное, дней десять.
- Тогда перестань бриться, - посоветовала она. - К тому времени, когда ты доберешься до места, у тебя отрастет приличная бородка. Похоже, она будет седой.
- Да, жизнь моя клонится к закату. Милая Агата, обещай, что будешь ждать меня.
- Ах, Тео, я уже давно дала обет другому. Но ты всегда будешь вторым в моем сердце.
- Я ценю такое соперничество, как высшую похвалу. Доброй ночи, сестра.
Покинув костюмерную, я отправился на кухню, чтобы выпросить какой-нибудь еды, оставшейся от вечерней трапезы. Новости, разумеется, уже разнеслись повсюду, и мои старые приятели пришли пожелать мне удачи. Многие из них давно вышли из игры и теперь делились секретами мастерства с подрастающей сменой. Трудно сказать, завидовали они моему новому заданию или считали меня безумцем.
При свете тонкой свечи в моей келье я собрал две большие седельные сумки. Настроенный оптимистически, я взял с собой весь мой шутовской реквизит: кто знает, куда меня занесет после этого рискованного предприятия? Потом достал из-под тюфяка залежавшееся в ножнах оружие. Вытащив меч, я тщательно осмотрел его и немного помахал им для проверки. Меч показался мне странно тяжелым, а давно не тренированные руки и плечи сразу пожаловались на необычное напряжение. В лучшие времена я слыл приличным фехтовальщиком, но все лучшее кануло в далекое прошлое. Оставалось лишь надеяться, что мне не придется обнажать клинок.
Я закрыл сумки, поставил их на пол и прилег на лежанку. Повернувшись на бок, я глянул в окно. Взошла почти полная луна, и яркие звезды щедро усыпали небо. Хотелось бы, чтобы горизонты оставались ясными, по крайней мере, пока я не пересеку Адриатику. Зимние переправы и так достаточно опасны, даже в хорошую погоду. Мне вдруг захотелось помолиться, но я подавил это желание. Следовало ожидать, что моим молитвам будет оказан заслуживающий их прием, поскольку каждый прожитый день был лишь очередной отсрочкой поджидающего меня адского пламени. Потом мысли мои устремились в минувшее, и перед моим мысленным взором прошла череда давних знакомых: покойный герцог и здравствующая герцогиня, толстый пьянчужка и тощий смехотворный рыцарь, пылкая графиня и удачливые близнецы, а также чернобородый злодей, управляющий их судьбами. Да и мне самому надо опасаться его. Поежившись, я провалился в сон.
Через мгновение (или мне так показалось?) раздался утренний петушиный крик. Превозмогая себя, я встал и прошелся по ледяным плитам пола. Меч покоился на поджидавших меня дорожных сумках. Я прицепил его к поясу и стал похож на дворянина.
Дотащив сумки до конюшни, я увидел, что брат Деннис уже суетится, разводя огонь в кузнице. Он поднял мои дорожные сумки, словно перышки, и закинул их на спину Зевса, отчего сонный жеребец дико заржал и заартачился, молотя воздух копытами. Ободряющий прищур Денниса ни на йоту не прибавил мне уверенности.
Я забрался по лестнице в костюмерную, где на утреннем морозце поджидала меня сестра Агата, греясь в первых лучах солнца. Она вручила мне дорожную одежду.
- Давай-ка, примерь наряды, - приказала она.
Я послушно пошел за ширму и переоделся. В дополнение к мечу я спрятал в рукав кинжал, засунул за голенище довольно большой нож, а потом, ссутулившись, изобразил изнуренного странника, что, честно говоря, не стоило мне совершенно никаких усилий.
- Благословите утомленного скитальца, - нараспев произнес я с немецким акцентом.
- Да поможет тебе Господь побыстрее завершить путешествие, - серьезно ответила Агата и, к моему удивлению, обняла меня и нежно похлопала по щеке. - Возвращайся, старый греховодник, и продолжай искушать меня.
И быстро отвернулась, чтобы я не увидел ее слез.
Деннис критически осмотрел меня, когда я явился к нему в новом обличье.
- Ты выглядишь заурядно, - сказал он. - Совершенно не похож на себя.
- Так и задумано, - ответил я.
Он помог мне сесть в седло и, быстро сориентировавшись, схватил узду, когда Зевс попытался сбросить меня.
- Таких скакунов можно полюбить за одну только бьющую через край жизненную силу! - тяжело дыша, воскликнул он, с трудом удерживая гарцующее животное. - Видишь, он уже рвет и мечет!
- Но порвать и разметать ему не терпится именно меня, - завопил я, сумев, однако, перехватить поводья и резко натянуть их.
Жеребец дал задний ход к воротам конюшни и едва не разнес их, но все же сообразил, что я крепко держу повод и ему лучше делать то, что мне хочется.
- Похоже, поездка обещает быть забавной, - мрачно предсказал я.
- О да, эта коняга поддержит твой дух, - сказал Деннис. - Хотелось бы пожать тебе руку на прощание, но пока тебе лучше не отвлекаться от Зевса. Счастливого пути, Тео.
Бойкой рысью жеребец помчал меня во двор Дома гильдии. Там Никколо проводил с группой новичков утренние акробатические занятия. Он махнул мне рукой и тут же изобразил трясущуюся старческую походку, не преминув наткнуться на стоящее рядом ведро. Я одобрительно кивнул и проследовал дальше. Проезжая мимо трактира, я бросил на него горящий желанием взгляд, но заведение еще не открылось.
Перед самым выездом из городка случилось нечто интересное. Меня приветствовал едущий мне навстречу всадник.
- Эгей, сэр Валаам! - воскликнул похожий на трубадура молодой наездник, восседающий на прекрасном гнедом жеребце. Разумеется, он не был трубадуром, поскольку наряд его отличался богатым убранством и любому из нашей братии стоил бы, наверное, полугодового жалования. Он подъехал ближе. - С чего вдруг ты решил сменить осла на лошадь?
Его приветствие насторожило меня. Я использовал имя Валаам всего однажды, во время странствий по Умбрии. В конце концов я узнал всадника. Молодой де Бернадон, сын зажиточного торговца из тех краев. Я познакомился с ним несколько лет назад, и с тех пор мы иногда сталкивались от случая к случаю.
- Какая встреча, месье Франческо, - сердечно приветствовал я его. - Неужели вы наконец-то решили вступить в гильдию?
- Увы, нет, - сказал он. - Отец запретил мне. Зато разрешил съездить посмотреть на Праздник дураков, устраиваемый мастерами. Он сказал: "Это моя последняя поблажка твоим юношеским причудам". Только не говори мне, что ты уезжаешь.
- К сожалению, это так, - ответил я. - Новое назначение. Шуты не выбирают свои дороги и должны отправляться туда, куда их зовет фортуна. Но и без меня вас ждут здесь распрекрасные развлечения.
Глянув на меня с печальным сомнением, он спешился и подошел к моему коню.
- Но откуда взялось такое великолепное животное? Помнится, раньше ты странствовал на своих двоих.
- Великодушный дар богатого покровителя. Он прозвал коня Зевсом за молниеносную скорость и капризный нрав. Правда, до сих пор я видел, как он проявлял свою удаль лишь перед кобылами.
Франческо обхватил руками голову жеребца. К моему удивлению, Зевс стоял смирно. Юноша глядел ему прямо в глаза.
- Хорошо служи своему хозяину, - напутствовал он коня. - Он повидал за свою жизнь гораздо больше тебя и заслуживает пристойного путешествия. Относись к нему с почтением, ибо он мой друг. И тогда Господь будет охранять вас в пути.
Завершив это благословение, он подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием.
- Бог в помощь, старина Валаам. Заглядывай на обратном пути к нам в Ассизи, и мы всласть поболтаем.
Он вскочил на своего коня и продолжил путь. Задержавшись под аркой караульной башни, я постучал в дверь. Выглянул сонный стражник.
- Рановато ты поднялся, Тео, - заметил он.
- Молодой трубадур, проехавший здесь пару минут назад, не из нашей братии, - строго сказал я. - Сообщи о нем кому следует. Скорее всего, вреда от него не будет, но все же лучше поостеречься.
- Ладно, Тео. Все передам.
Я поблагодарил его и уехал. Самое удивительное, что Зевс успокоился и вез меня вполне послушно. Кто знает, может, и правда напутствие Франческо возымело действие? Могу только сказать, что некоторые люди знают подход к животным.