- Нет, спасибо, у меня еще есть, - ответил Йоста, заметив, что совсем забыл про собственный кофе. - Расскажи более подробно о наркотических препаратах. Может быть, какой-то из них представляет особую ценность в глазах наркоманов?
- Пожалуй, это кетамин, - подумав, произнес ветеринар. - Я слышал, что он в последнее время приобретает популярность в некоторых кругах. Его распространяют на вечеринках под названием "Спешиал К".
- Как ты используешь его в своей ветеринарной практике?
- И мы, и обычные доктора применяем его как анестезию при хирургических вмешательствах. При использовании наркоза существует риск угнетения дыхания и сердечной деятельности, а у кетамина таких побочных эффектов нет.
- А каким животным его вводят?
- Преимущественно собакам и лошадям. Чтобы они заснули надежно и эффективно.
Флюгаре осторожно вытянул ноги. Хруст в суставах с каждой зимой становился все сильнее, а подвижность их уменьшалась.
- Сколько кетамина у тебя пропало? - задал он следующий вопрос.
- Если я правильно помню, четыре бутылки по сто миллилитров.
- Это много? Какую дозу ты даешь лошади, например?
- Это зависит от веса лошади, - ответил Юнас. - Примерно два миллилитра на сто килограммов веса.
- А людям?
- Честно говоря, даже не знаю. Тебе придется спросить какого-нибудь анестезиолога или медсестру. Они наверняка смогут дать тебе точные сведения. Я изучал несколько курсов общей медицины, но это было много лет назад. Моя специальность - животные, а не люди. Но почему тебя так интересует именно кетамин?
Йоста заколебался. Он не знал, стоит ли рассказывать о своих подозрениях - и тем самым раскрывать истинную причину расспросов. С другой стороны, ему было любопытно взглянуть, как отреагирует Юнас. Если, вопреки ожиданиям, кетамином воспользовался он сам, а о пропаже заявил для отвода глаз, то это, наверное, как-то отразится у него на лице.
- Мы получили результаты вскрытия, - проговорил он наконец. - В крови Виктории обнаружены следы кетамина.
Перссон вздрогнул и посмотрел на него с удивлением и испугом:
- Ты хочешь сказать, что кетамином, украденным из моего кабинета, воспользовался тот, кто ее похитил?
- По этому поводу мы ничего не можем сказать, но, учитывая тот факт, что кража произошла перед самым ее исчезновением и неподалеку от того места, где ее видели в последний раз, это вполне вероятно.
Юнас потряс головой:
- Какой ужас!
- У тебя нет никаких подозрений по поводу того, кто мог проникнуть к тебе в кабинет? Не заметил ничего подозрительного перед этим или сразу после?
- Нет, я правда понятия не имею. Как я уже сказал, это первый случай за все эти годы. И я всегда очень тщательно все запираю.
- И ты не думаешь, что кто-то из девочек?.. - Йоста кивнул головой в сторону конюшни.
- Нет, не представляю себе. Возможно, они тайком пробовали самогонку и наверняка выкурили по сигаретке. Но никто из них даже близко не располагает информацией о том, что у ветеринаров имеются наркотические препараты, которые можно использовать, так сказать, для кайфа. Ты можешь поговорить с ними, если хочешь, однако я совершенно уверен, что они о таком слыхом не слыхивали.
- Ты наверняка прав, - пробормотал Флюгаре. Он не мог придумать, о чем бы таком еще спросить Юнаса, и тот заметил его нерешительность.
- У тебя есть ко мне еще вопросы? - спросил ветеринар и криво улыбнулся: - Если нет, то давай продолжим беседу в другой раз. Скоро ко мне придет следующая пациентка. Танцующая мышка Нелли съела что-то неподобающее.
- Фу, не понимаю, зачем народ держит таких животных, - пробормотал Йоста, поморщив нос.
- Ты себе даже не представляешь, какие у людей иногда бывают питомцы, - сказал его собеседник и крепко пожал ему руку на прощание.
* * *
Уддевалла, 1968 год
С самого начала она поняла, что что-то не так. Ее не покидало чувство, что чего-то не хватает. Лайла не могла точно сформулировать, чего именно - и, похоже, это замечала только она. Раз за разом она заводила об этом разговор, предлагала показать девочку врачам. Но Владек не слышал ее. Ведь доченька такая милая и спокойная. Не может у нее быть никаких проблем.
Затем признаки стали отчетливее. Личико девочки всегда оставалось серьезным. Молодая мать все ждала ее первой улыбки, но так и не дождалась. Теперь уже и Владек начал понимать, что что-то не так, однако не воспринял это всерьез. На приеме у детской медсестры Ковальской сказали, что все дети развиваются по-разному, что готовых шаблонов нет и что все придет позже. Но она была уверена: у ее дочери чего-то не хватает.
Девочка никогда не кричала. Иногда Лайла едва сдерживалась, чтобы не ущипнуть ее, не начать трясти, не сделать что угодно, лишь бы вызвать хоть какую-нибудь реакцию. Когда дочка бодрствовала, она молча лежала и наблюдала мир таким мрачным взглядом, что Ковальская порой отшатывалась от нее в ужасе. Какой-то первобытный мрак сквозил не только во взгляде ребенка - он исходил от всего его тела.
Материнство оказалось совсем не таким, каким молодая женщина его себе представляла. Те образы, которые ей рисовались, те чувства, которые она ожидала испытать, держа на руках новорожденную, - все это никак не вязалось с действительностью. Она подозревала, что все дело в ребенке, но ведь она мать этой девочки! А задача матери - защищать своего малыша, что бы ни случилось.
* * *
Ехать с Патриком на машине было, как всегда, ужасно. Мартин вцепился в ручку над пассажирским сиденьем и молился про себя, хотя вовсе не был верующим.
- Дорога сегодня отличная, - сказал Хедстрём.
Они проехали церковь в Квилле, и он слегка сбросил скорость, когда они пересекали небольшой поселок. Но вскоре водитель снова нажал на газ, и на узком повороте через пару километров Мартина так крепко вдавило в дверь, что он невольно прижался щекой к холодному стеклу.
- Не жми на газ на поворотах, Патрик! - не удержался он от восклицания. - Не важно, что тебе там когда-то объяснял твой инструктор по вождению - это неправильная техника!
- Да я отлично вожу машину, - проворчал его коллега, но все же немного сбросил скорость. Такого рода дискуссии они вели уже не раз - и эта явно была не последней.
- Как поживает Тува? - Молин заметил краем глаза, что, задавая этот вопрос, коллега украдкой покосился на него. Мартину хотелось, чтобы люди не держались с ним так осторожно. Его не огорчало, что они задают вопросы - наоборот! Ведь это показывало, что они заботятся о нем и о Туве. Вопросы ничего не ухудшали, ведь самое ужасное уже произошло. К тому же вопросы не могли разбередить старые раны - эти раны все равно вскрывались каждый вечер, когда Молин укладывал дочь и она спрашивала, где мама. Или когда потом он ложился в кровать, на своей половине, рядом с пустой половиной, где раньше спала Пия. Или каждый раз, когда он по привычке брался за телефон, чтобы позвонить и спросить, чего купить по дороге, - и понимал, что она уже никогда больше не ответит на его звонок.
- Хорошо, как мне кажется, - ответил молодой полицейский. - Ясное дело, она спрашивает про Пию, но, скорее, просит что-нибудь о ней рассказать. Похоже, она привыкла к мысли, что мамы нет. Дети в этом смысле мудрее нас.
Затем он снова замолчал.
- Даже не представляю себе, что бы я делал, если бы Эрика умерла, - тихо проговорил Патрик.
Мартин понял, что он подумал о событиях двухлетней давности, когда не только Эрика, но и их неродившиеся близнецы чуть не погибли в автомобильной катастрофе.
- Не знаю, как бы я смог жить дальше, - продолжал Хедстрём. Его голос дрожал от одного воспоминания о том дне, когда он чуть не потерял жену.
- Смог бы, - ответил его коллега, глядя на заснеженный пейзаж, мимо которого они проезжали. - Приходится жить дальше. И всегда есть тот, ради кого стоит жить. У тебя осталась бы Майя. Тува для меня - все, и в ней живет частичка Пии.
- Как ты думаешь, появится когда-нибудь в твоей жизни новая женщина?
Мартин видел, что Патрику нелегко было выговорить этот вопрос, словно он коснулся запретной темы.
- Сейчас мне это кажется немыслимым, но так же немыслимо и думать, что я до конца своих дней буду один, - признался он. - Как будет, так и будет. Пока мы с Тувой заняты тем, чтобы найти баланс в нашей жизни. Пока мы стараемся заполнять пустоту, насколько это возможно. Ведь не только я должен быть готов к новым отношениям - Тува тоже должна согласиться впустить кого-то в свою семью.
- Разумно, - ответил Хедстрём, а затем вдруг ухмыльнулся: - К тому же в Тануме осталось не так уж много девушек. Ты успел перебрать почти всех до того, как повстречался с Пией. Так что тебе придется расширить зону поиска, чтобы избежать повторений.
- Ха-ха, смешно! - сказал Мартин, чувствуя, что краснеет. Патрик преувеличивал, однако в его словах содержалась доля правды. Молин никогда не был классическим ловеласом, но его мальчишеский шарм, рыжие волосы и веснушки почему-то всегда смягчали женские сердца. Однако когда в его жизнь вошла Пия, флирт прекратился. Любвеобильный полицейский даже не смотрел в сторону других девушек, пока она была рядом. Он очень любил ее, и ему ее сейчас так не хватало…
Внезапно он почувствовал, что не в силах больше говорить об умершей любимой. Боль ударила его в солнечное сплетение - жестко и беспощадно, и он поспешил сменить тему. Патрик все понял, и оставшуюся дорогу до Гётеборга они говорили только о спорте.
* * *
Эрика поколебалась минуту, прежде чем нажать на кнопку дверного звонка. Всегда довольно трудно разговаривать с ближайшими родственниками пострадавших, но мать Минны по телефону производила впечатление человека спокойного и открытого. Никакого металла или скепсиса в голосе, столь обычного, когда Фальк связывалась с родственниками во время работы над своими книгами. А ведь на этот раз речь шла не о каком-нибудь давнем деле - история все еще продолжалась!
Писательница нажала на кнопку. Вскоре за дверью послышались шаги, и затем она приоткрылась.
- Добрый день, - осторожно начала Эрика. - Вы Анетт?
- Нетти, - ответила открывшая ей женщина и сделала шаг в сторону, пропуская гостью в квартиру.
"Грустно", - подумала Фальк, едва войдя в холл. И хозяйка, и квартира производили какое-то тягостное впечатление, что, похоже, объяснялось не только исчезновением Минны. Женщина, стоявшая перед ней, казалось, давно отчаялась под гнетом разочарований, которые уготовила ей жизнь.
- Проходите, - сказала Нетти и первой прошла в гостиную.
Повсюду лежали вещи, которые случайно оказались там - да так и остались. Хозяйка бросила нервный взгляд на кучу вещей на диване, но в конце концов просто сбросила их на пол.
- Я собиралась прибраться… - пробормотала она, но конец фразы так и повис в воздухе.
Эрика исподтишка разглядывала Анетт Вальберг, присев на краешек дивана. Мама Минны была почти на десять лет моложе ее, но выглядела как ровесница, если не старше. Кожа у нее была сероватого цвета - видимо, от бесконечного курения, а волосы тусклыми и спутанными.
- Мне только хотелось бы узнать… - Нетти потуже запахнула старую, всю в катышках, кофту - она явно пыталась набраться храбрости, чтобы задать вопрос. - Прости, я немного нервничаю. Нечасто ко мне в гости заходят знаменитости. Собственно говоря - никогда.
Она рассмеялась сухим смешком, и на мгновение ее гостья увидела, какой эта женщина была раньше - когда искра жизни в ней еще не погасла.
- Да ну, это так дико звучит, когда ты называешь меня таким словом, - проговорила писательница и поморщилась. Она и вправду терпеть не могла, когда ее называли знаменитостью. В этом слове Фальк совсем не узнавала себя.
- Но ведь ты и есть знаменитость, - возразила ее новая знакомая. - Я видела тебя по телевизору. Но тогда у тебя было побольше косметики.
Она посмотрела из-под челки на лицо Эрики, начисто лишенное макияжа.
- Да, они всегда тебя так намажут, когда приглашают на телевидение, - согласилась та. - Но так надо - там очень яркие лампы, и без грима человек выглядит ужасно. А в обычной жизни я практически не крашусь.
Она улыбнулась и заметила, что Вальберг немного расслабилась.
- И я тоже не крашусь, - ответила Нетти, и в том, что она указывала на такой очевидный факт, было нечто трогательное. - Я только хотела спросить… почему ты решила прийти сюда? Полиция беседовала со мной несколько раз.
Эрика задумалась. На самом деле у нее не было наготове никакого разумного объяснения. Правдивее всего было бы ответить "из любопытства", но она не могла произнести такие слова вслух.
- Я не раз сотрудничала с местной полицией, - ответила наконец писательница. - И теперь они привлекают меня, когда у них не хватает собственных ресурсов. А после того, что произошло с девочкой, пропавшей из Фьельбаки, им нужна дополнительная помощь.
- Да? Как странно, что…
Нетти опять не договорила, и Фальк не стала переспрашивать. Ей хотелось начать задавать свои вопросы о Минне.
- Расскажи об обстоятельствах исчезновения твоей дочери, - попросила она.
Анетт еще туже запахнулась в кофту. Она уставилась на свои колени, и когда заговорила, голос ее звучал так глухо, что Эрике было трудно разобрать ее слова:
- Поначалу я не поняла, что она пропала. То есть не подумала, что это серьезно. Она уходила и приходила по своему усмотрению. Мне никогда не удавалось управлять Минной. У нее была сильная воля, а я…
Нетти подняла глаза и посмотрела в окно.
- Иногда она ночевала у подруг дня два-три, - продолжила она после паузы. - Или у какого-нибудь парня.
- Ты имеешь в виду кого-то конкретного? У нее был бойфренд? - вставила Эрика.
Вальберг покачала головой:
- Нет, насколько мне известно, нет. Общалась она с несколькими разными, но - нет, пожалуй, особых отношений у нее ни с кем не было. Строго говоря, в последнее время она казалась веселее, чем обычно, так что я даже задумалась. Но потом спросила ее подружек - они не слыхали ни о каком бойфренде, а у них была целая компания, так что они наверняка знали бы, если бы что-нибудь такое было.
- Тогда почему, как ты думаешь, она стала повеселее?
Анетт пожала плечами:
- Не знаю. Но помню себя в этом возрасте - случались резкие перепады настроения. Может быть, это объяснялось тем, что Юхан съехал.
- Юхан?
- Да, мой бойфренд. Он жил у нас некоторое время. Но они с Минной не сошлись характерами.
- Когда он съехал?
- Точно не помню. За полгода до того, как пропала Минна.
- Полиция допрашивала его?
Нетти снова пожала плечами:
- По-моему, они допрашивали всех моих бывших. Здесь у нас иногда бывало шумно…
- Кто-нибудь из них когда-нибудь угрожал Минне или применял к ней насилие? - Эрика проглотила слюну, с трудом сдерживая закипавшую в ней злость. Она немало знала о том, как могут реагировать жертвы насилия. А после того что Лукас вытворял с Анной, писательница знала еще и то, как собственная воля может быть придавлена страхом. Но как можно допустить, чтобы этому подвергали твоего ребенка? Как мог настолько ослабеть материнский инстинкт? Позволить кому-то причинить вред твоему ребенку - физический или психический? Этого Эрика не могла понять. На мгновение ее мысли вернулись к Луизе, одинокой, прикованной цепью в подвале семейства Ковальских. Там было то же самое, только куда ужаснее.
- Ну да, такое случалось, - ответила ее собеседница. - Но Юхан ее не бил, они только все время орали друг на друга. Думаю, она испытала большое облегчение, когда он уехал. В один прекрасный день он просто собрал свои вещи и ушел. И больше мы ничего о нем не слышали.
- Когда ты поняла, что она не просто осталась у подружки?
- Она никогда не отсутствовала больше одного-двух дней. Так что, когда время прошло, а она все не появлялась и не отвечала на телефон, я обзвонила всех ее подружек. Никто не разговаривал с ней в течение трех дней, и тогда…
Фальк стиснула зубы. Как можно допустить, чтобы четырнадцатилетний подросток отсутствовал дома три дня, - и только тогда отреагировать? Про себя она решила, что будет строго контролировать своих детей, когда они дорастут до подросткового возраста. Никогда в жизни она не отпустит их из дома, не узнав, куда они направляются и с кем.
- Поначалу полиция вообще не восприняла мои слова всерьез, - продолжала Нетти. - Минну они знали раньше, с ней не раз случались… проблемы, так что они даже не хотели принимать у меня заявление.
- А когда ты поняла, что что-то случилось?
- Примерно сутки спустя. Затем они нашли ту даму, которая видела, как Минна садилась в машину. Учитывая исчезновение всех остальных девочек, они должны были сообразить. Мой брат считает, что я должна подать на них в суд. Он говорит, что будь на ее месте девочка из богатой семьи, как все остальные пропавшие девочки, они немедленно забили бы тревогу. Но таких, как мы, вообще не слушают. Это несправедливо.
Эрика проглотила свои предыдущие соображения. Интересно было отметить, что Нетти назвала других девочек богатыми. На самом деле они, скорее, относились к среднему классу, однако классовые различия - понятие относительное. Фальк и сама явилась сюда с массой предрассудков, которые лишь укрепились, едва она переступила порог. Имеет ли она право осуждать сидящую перед ней женщину? Ведь она понятия не имеет о тех обстоятельствах, которые повлияли на ее судьбу.
- Они должны были прислушаться! - искренне воскликнула Эрика и под влиянием чувства положила ладонь на руку Нетти.
Та вздрогнула, словно ее обожгли, но не отдернула руку. По ее щекам потекли слезы:
- Я наделала в своей жизни столько глупостей. Я… я… а теперь уже, скорее всего, поздно.
Голос не повиновался ей, слезы покатились у нее из глаз градом, словно открылся кран - писательница заподозрила, что Анетт слишком долго сдерживала плач. И теперь она рыдала - не только над своим пропавшим ребенком, который с большой вероятностью никогда уже не вернется, но и над всеми теми неправильными решениями, которые принимала и которые обеспечили ее дочери совсем не ту жизнь, которую Нетти мечтала ей дать.
- Я так хотела, чтобы у нас была настоящая семья! - плакала она. - Чтобы у нас с Минной появился кто-то, кто заботился бы о нас… Никто никогда о нас не заботился!
Ее тело сотрясалось от рыданий, и Эрика пересела поближе, обняла несчастную женщину и дала ей выплакаться у себя на плече. Она гладила ее по волосам и шептала ей, как поступала с Майей или близнецами, когда их надо было утешить. Про себя она подумала - кто-нибудь когда-нибудь утешал так Нетти? Возможно, и сама она никогда так не утешала Минну. Несчастная цепь разочарований в жизни, которая не сложилась так, как хотелось…
- Хочешь, я покажу тебе фотографии? - спросила вдруг Вальберг, высвобождаясь из объятий гостьи. Она вытерла глаза рукавом кофты и с надеждой посмотрела на Эрику.