– Так. Но это доказательство не годится. Во-первых, вы об этом не расскажете даже с петлёй на шее, а во-вторых, это именно то, что надо скрыть! Жаль, что вы мне тогда этого не сказали, я бы сама с ней пошла, и потом мы могли бы поклясться, что она ходила со мной. Моя репутация вполне бы это выдержала. Боже, сколько у меня хлопот с вами!
– Вы же видите, какие у меня неприятности. Одна жизненная ошибка – и такие последствия…
– Какая там ошибка! Единственный разумный поступок. А теперь скажите мне, что было с этой дверью?
Збышек вернулся на своё место и, садясь, с удивлением посмотрел на меня.
– С какой дверью?
– Вот с этой, – я показала пальцем на дверь, ведущую в конференц-зал. – Милиция вас ещё не спрашивала? Почему вы не прошли отсюда, когда началось то представление, а обошли через две комнаты?
– Не знаю, – всё ещё удивлённо ответил Збышек, стараясь сосредоточиться. – А, нет, знаю! Просто она была заперта.
– Откуда вы знаете?
– Я попробовал. Выскочил из-за стола и сразу схватился за ручку. Даже не подумал о том, почему она оказалась заперта, только сейчас об этом вспомнил. Сразу после этого я выбежал за Витеком в коридор.
– Витек выбежал первый? Он не пытался пройти через эту дверь?
– Знаете, нет… – Збышек задумался. – Сейчас, надо вспомнить. Нет, Витек прямо из-за стола выскочил в приёмную, а я задержался именно потому, что пытался открыть дверь.
– Очень интересно, – сказала я, и мы молча посмотрели друг на друга.
Потом Збышек покачал головой.
– Может быть, он выбежал с разгона? Я был ближе… – и внезапно добавил совсем другим тоном: – Пани Ирена, знаете что? От всего сердца даю вам совет, оставьте всё это. Это неприятное дело, пусть милиция сама разбирается. У вас что, нет никакой работы?
– Разумеется, есть, – ответила я сквозь зубы, – но все данные для неё мне должен был дать Тадеуш. Может быть, вы получите их от покойника?
– Приходит новый работник, который займётся работой Тадеуша, – вздохнул Збышек. – Вся эта история наделала нам хлопот гораздо больше, чем можно было предполагать, и только Витек – неисправимый оптимист. Сами увидите.
* * *
– Прокурор о тебе спрашивал, – раздражённо сказал Януш, когда я вернулась в отдел. – Я вижу, ты ему приглянулась. Велел сообщить ему, как только ты вернёшься.
– Ну так беги сообщай. Как у вас с пластиком?
"О прокуроре пусть заботится дьявол", – подумала я с тайным удовлетворением, что сверхъестественные явления действуют за меня и я сама могу ничего не предпринимать.
– С пластиком всё в порядке. Лешек выгибал его в разогретом состоянии, и посмотри, что вышло.
Лешек меланхолично продемонстрировал мне нечто странной формы, причудливо изогнутое и совершенно ни на что не похожее.
– Превосходно, – похвалила я. – В самый раз подходит к вашей картине.
– Пани Ирена, я советую вам всё же заняться прокурором, а то Моника его у вас отобьёт, – предостерёг меня Витольд. – Она уже точит на него зубы и сверкает глазами.
– Пусть сверкает, он настроен к ней недоброжелательно, потому что она лгала на допросе.
– Да, Витек был здесь, – внезапно вспомнил Януш, – и велел тебе навести порядок. Всем нам приказано сделать уборку после обыска.
Я посмотрела на свой стол и прилегающие окрестности и должна была признать что разгром был полный. Мой обычный беспорядок был значительно дополнен поисками милиции. Тяжело вздохнув, я полезла под стол и начала сворачивать кальки в рулоны, складывая их по возможности по темам и выбрасывая ненужные. Стремясь избавиться от возможно большего количества старых бумаг, я вернула Янушу таблицы, занятые у него год назад, выкинула урбанистические эскизы Веслава и наконец вытянула ещё один, неизвестный мне, рулон, который до этого лежал в самом низу.
– Эй, чьё это? – спросила я, проглядывая его. – Я могу это выбросить? Туристический отель, основной проект, Залесье Гурне…
– Что?! – внезапно вскричал Витольд. – Что вы говорите?!
– Проект отеля в Залесье Гурном. Это ваш?
– Господи!!! – Витольд сорвался с кресла, схватил рулон, затем бросил его и схватился за голову. – Боже мой!!! – стонал он страшным голосом. – Господи!!!
Ничего не понимая, я ошеломлённо смотрела на него. Он поднял голову, снова схватил рулон и выбежал с ним из комнаты, попеременно крича "господи" и "Боже мой". Я изумлённо смотрела ему вслед, не понимая, почему туристический отель в Залесье произвёл на него такое впечатление.
– Слушай, это действительно он? – взволнованно спросил Януш. – Проект отеля в Залесье Гурном?
– Конечно, а в чём дело? Что с ним такое?
– Так ты ничего не знаешь? Это тот самый проект Рышарда, который исчез полгода тому назад. Его искали две недели по всей мастерской, и Витольд в конце концов начертил его снова бесплатно, для общественной пользы; потому что Рышард и так уже опаздывал со сроком. Он проклинал и проект, и Рышарда последними словами. А проект всё время лежал у тебя? С ума сойти!..
– Впервые об этом слышу, – сказала я недовольно. – Я же у них его не украла и вообще не понимаю, как он мог у меня оказаться.
– С Рышардом такие номера случаются, – сказал Веслав. – Наверное, он закончил его именно на твоём столе, а потом спрятал и забыл. Он не в своём уме.
– Но почему ты тогда не отдала его? Все же искали! – вступил в разговор Лешек.
– Откуда я могла знать, что он его сюда заткнул! И как хорошо спрятал, в самый низ. А тогда я даже не знала, что вы ищете.
– И всё это обрушилось на бедного Витольда. Я удивляюсь, как он сразу тебя не убил!
– Не переживайте, – успокоил нас Лешек. – Убьёт, когда вернётся.
– Как вы думаете, – заинтересовался Януш, – может, он теперь несётся по улице с этим рулоном в руке и кричит "господи"?
– Хоть бы только под машину не попал, – озабоченно сказал Лешек.
– Что за бюро! – вздохнул явно обрадованный Веслав. – Дня не проходит, чтобы не произошло какой-нибудь глупости.
– Это точно, но вчера был рекорд..
– Ради Бога, выключите это радио, кто из вас выращивает рапс?!
– Иди, – сказала Алиция, заглядывая в комнату. – Прокурор давно не видел тебя.
Лешек внезапно сорвался с кресла и ринулся ко мне.
– Вся наша надежда на вас, – трогательно заявил он. – Позвольте мне поцеловать вашу ручку, о леди Макбет, Цирцея…
– Идите к чёрту! – гневно сказала я, вырывая у него руку. – Как при таких обстоятельствах я могу обольщать человека?!
* * *
– Должен сказать, что вам удалось создать совершенное преступление, – заявил мне прекрасный прокурор, который на этот раз был в костюме и снежно-белой рубашке с чёрным галстуком.
Он сделал безукоризненный поклон, причём – явно безотчётно, потому что я была в большей степени женщиной, чем подозреваемой. На его лице застыло непроницаемое служебное выражение, а в глазах был блеск частного характера. Я подумала, что, возможно, дьявол прав…
Капитан уныло смотрел в окно.
– Я уже не знаю, как с вами разговаривать, – неохотно буркнул он. – Что за люди!..
– Очень симпатичные, – запротестовала я. – Может быть, немного эксцентричные, но это не порок.
Мужчины посмотрели друг на друга, а потом на меня, пробуждая этим во мне живой интерес. Капитан пожал плечами, а прокурор немного поколебался.
– Ну ничего… – сказал он. – Что бы вы сказали на то, если бы нам с вами попытаться поговорить на какой-то другой, нейтральной территории? Например, где-нибудь в кафе. Не с целью проведения официального допроса, а скорее для неофициального обмена мнениями… Просто подискутировать на интересную тему…
Я почувствовала какой-то подвох, хотя само по себе это предложение было мне на руку. Но, полагаясь на свой дипломатический талант и незаурядные умственные достоинства, я выразила согласие. Мы назначили время и место. Капитан не вмешивался, слушая наш разговор с выражением безнадёжного смирения.
Спустя полчаса я уселась за тот же столик, за которым недавно мы с Алицией вели наше расследование. Нетипичный прокурор явно относился ко мне, как к достойному ухаживания объекту. У меня не было никаких сомнений, что дьявол в этой истории принимает живое участие.
Прокурор закурил, посмотрел на меня необыкновенно яркими блестящими глазами на каменно-спокойном лице и сказал:
– Мы пришли к выводу, что в этой ситуации у нас в одиночку ничего не получится. Мы не можем удовольствоваться семью подозреваемыми, потому что это значит – не иметь ни одного. Мы находимся в чужой среде, вокруг люди, совершенно нам незнакомые, но зато прекрасно сжившиеся друг с другом. Хуже ничего быть не может! Мы вынуждены просить помощи кого-нибудь, кто хорошо знает персонажей этой драмы, обстоятельства и всё остальное. Выбор пал на вас. При этом мы исходим из предположения, что вы невиновны…
– А если я виновна, то вы откроете это именно благодаря нашей совместной работе, – дополнила я. – Что ж, очень правильное решение. На чём же вы остановились?
– Я даже не могу вам ответить на этот вопрос… Послушайте меня. Обнаружить убийцу можно двумя способами: или с помощью каких-либо улик, или путём исключения невиновных, в надежде, что постепенно отпадут все, за исключением одного. В этом случае ни тот ни другой способ не даёт результатов. Улик практически нет, убийца, несомненно, человек умный. Метод исключения тоже действует с трудом, принимая во внимание специфику среды, а также то, что мотивы и возможность совершить преступление были практически у всех вас. Редко бывает, чтобы столько людей оказались так прочно замешаны в убийстве. И ещё при этом каждый старается что-то скрыть, причём неизвестно, имеет это отношение к убийству или нет. Сегодня стало известно о запертой двери, откуда мы можем знать, что тут ещё откроется странного и удивительного и когда это может произойти?! Капитан разочаровался во всём, а я… Для меня это вопрос престижа. Честно признаюсь вам, у меня есть личные причины, из-за которых я должен это дело раскрыть. Вся моя надежда – на вас.
– А моя – на вас, – решительно сказала я.
Прокурор посмотрел на меня несколько удивлённо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы, видимо, догадываетесь что мы проводим собственное расследование? Если бы не тот факт, что сначала это преступление всеми обсуждалось и что все были так потрясены неожиданной реализацией моей фантазии, несомненно, ещё до вашего прибытия половина дела была бы уже раскрыта. Примите во внимание то, что моя фантазия вытащила на дневной свет нашу личную жизнь… Вроде бы это были просто шутки, но в них – множество правды. А потом все смертельно перепугались и поэтому набрали воды в рот, что, впрочем, не совсем удалось. Возвращаюсь к теме. Мы проводим своё расследование, и из него становится ясно, что всё указывает на невиновного человека. Я надеюсь на то, что вы найдёте настоящего виновника, тогда невиновный автоматически отпадёт.
– Во-первых, кто это "мы", а во-вторых, кто этот невиновный?
– Мы – это Алиция и я. Сейчас я вам всё объясню, но могу ли я рассчитывать на взаимную откровенность?..
– Можете, можете, – сказал он нетерпеливо. – Раз я хочу, чтобы вы помогли нам, то придётся немного ввести вас в курс дела, не правда ли?
Я кивнула головой и, признав превосходство следственных властей, коротко рассказала, как и к чему мы пришли с Алицией. Потом припомнила дьявола и высказала робкое предположение об авторстве телефонного звонка. Теперь прокурор смотрел на меня с интересом.
– Конечно, мы это тоже принимаем во внимание. Возможно, звонок был случайным. Это, разумеется, упрощает проблему, потому что было бы неплохо свести следствие только к оставшимся четырём особам…
– Подождите, каким четырём? У нас получилось только три… Минуточку, сначала скажите, во сколько он погиб по определению врача?
– Между 12.30 и 12.45.
Удар тяжело обрушился на меня, хотя я ждала чего-то в подобном роде. Именно на эту четверть часа приходились четыре минуты Збышека.
– Хорошо, но кто эта четвёртая особа?
Оказалось, что наши расчёты содержали ошибку и четвёртой особой был Веслав. Всё остальное удивительно совпадало с выводами, сделанными милицией. Веслав меня неслыханно удивил.
– У него было около пяти минут на то, чтобы задушить жертву. Мог успеть, правда? – спросил прокурор, демонстрируя мне нечто вроде извлечения из их графика отсутствия. Я с интересом его изучила и сравнила с нашим, который захватила с собой на всякий случай.
– Ну хорошо, предположим, что звонил один человек, а убил Столярека кто-то другой… причём одно от другого отдалено на пятнадцать минут… и что из этого?
– Тогда мы должны принять во внимание девять человек. Господи, с ума можно сойти!.. И об этих девяти я хотел бы с вами поговорить!
Девять человек. Девять человек, которых я много лет хорошо знаю. Кто-то из них должен быть убийцей… Чудовищно!
Начали мы с Каспера. Всё, что касается Каспера, мной было обдумано раньше, не без помощи дьявола, поэтому теперь я без труда могла высказать свою точку зрения. Прокурор в принципе согласился со мной.
– Да, логически рассуждая, он, действительно, скорее подозревал пани Монику, чем сделал это сам. А может, он специально устроил это представление, чтобы отвести от себя подозрения?
– Возможно, но тогда бы он так вёл себя с самого начала. А он вначале держался так, как будто хотел именно возбудить эти подозрения.
– И всё же окончательно отбросить его нельзя. Пошли дальше. Что с пани Моникой?
Внутренним взглядом я видела перед собой чёрные, горящие гневом глаза Моники. О да, у неё был характер… А к тому же двое детей и в перспективе светлое, прекрасное, беззаботное будущее, которое Тадеуш мог уничтожить. Но при всём том она была очень умна и, если бы нашла какой-то иной выход, смогла бы, очевидно, устроить всё, не убивая Тадеуша.
– Что ж, давайте разберёмся, был ли у неё другой выход, – заявил прокурор.
Я согласилась с ним и послушно начала размышлять. Другой выход. Какой? Платить Столяреку, сцепив зубы? Чем? Порвать все контакты? Да, конечно, она могла это сделать и потом упереться на том, что всё произошло задолго до знакомства с возлюбленным, но всё равно возлюбленному это могло не понравиться, пусть даже дело было в прошлом.
– Мне бы не понравилось, – решительно заявил прокурор.
– О? – удивилась я и критически взглянула на него. – А у вас нет прошлого?
– Это другое дело…
– Разумеется, это даже хуже. За женщиной ухаживают, и она может быть только невольной жертвой, вы, в свою очередь, всегда должны выступать как активная сторона.
– Да, действительно, пани Моника очень напоминает невольную жертву…
– Вы тоже напоминаете…
– Ну, вернёмся к нашей теме. Что ещё она могла сделать?
– Что ещё могла сделать… Предупредить возможную информацию от Тадеуша? Тоже не годится, слишком много пришлось бы объяснять, и тогда уж никоим образом она не смогла бы оказаться безупречной перед лицом будущего… Нет, единственное, что она могла сделать, это задушить шантажиста…
– Теперь вы сами видите, что здесь человека может хватить удар, – раздражённо сказал прокурор. – Если бы все преступления были такими, я давно бы уже сменил специальность. Следующий!
Следующим был Рышард. Рышард… Чего он не мог сделать? Невменяемый безумец, охваченный мыслью о выезде, мог передушить всю мастерскую, если бы это было необходимо. Но Рышард сделал бы это иначе. Либо он был бы уверен в правильности своего поступка и не беспокоился бы об уничтожении следов, а напротив, разгласил бы об этом всем и каждому, либо сделал бы это в состоянии аффекта, а следовательно, менее разумно и с большим шумом. Разговор, проходивший между Тадеушем и Рышардом, был бы слышен не только во всём бюро, но даже на лестничной площадке. Ну, и покойник выглядел бы по-другому…
Мысленно я видела Рышарда, в гневе и безумстве душащего Тадеуша, кидающегося и в бешенстве избивающего жертву, а затем с ужасом и испугом глядящего на деле своих рук, выбегающего с криком из конференц-зала, где остался труп в плачевном состоянии… Я с большим трудом оторвалась от этой чудовищной картины.
Нет, к Рышарду это тихое, гениально исполненное преступление совершенно не подходило. К тому же вряд ли бы он спокойно спал сразу после того, как задушил человека!
– А он спал? – заинтересовался прокурор.
– Как убитый. Я понимаю, что он не высыпается потому что систематически работает по ночам, но я ещё никогда не слышала о человеке, который бы засыпал от волнения.
– Я тоже не слышал.
– Сейчас, что-то мне это напоминает…
Воспоминание о спящем Рышарде привело меня к мысли о сослуживцах, ожидающих прибытия милиции. Я вспомнила выражение лица Моники, в котором, кроме всех других чувств, была и благодарность… Да, она явно подозревала меня, впрочем, все подозревали меня, и были мне благодарны!..
– За то, что вы устранили с её пути шантажиста? Да, это могло бы её освободить от подозрений. Вы уверены в этом?
– Абсолютно!
– Нет, это ужасно! – проворчал прокурор.
Что касается Кайтека, то для меня ясно было только одно – то, что я уже сказала Алиции. Тадеуш представлял для него ценность при жизни, а не после смерти. Никакой долг не заставил бы его убить человека, который одалживал ему деньги и проворачивал выгодные сделки. Разве только тут было что-то ещё, о чём я не знала. Прокурор тоже не знал.
С Анкой мы покончили молниеносно.
– Оставьте её в покое, – решительно сказала я. – Я знаю, где она была, когда её не было, и у меня есть целых три свидетеля. Вы должны поверить мне на слово, потому что сразу могу сказать, что вам эти свидетели ничего не скажут, а мне сказали. Я знаю, что у неё не было никаких шансов совершить преступление, даже если бы это длилось четыре секунды, а не четыре минуты.
Наконец после Анки дошли до Збышека. На эту тему у меня было своё совершенно сложившееся мнение, которое я не стала скрывать от прокурора.
– Откуда у вас такая уверенность, что он невиновен? – недовольно спросил прокурор.
– Вы должны мне просто поверить, что для него это убийство было совершено со слишком большим опозданием. Несколькими неделями раньше ситуация выглядела бы совершенно иначе, но теперь, уверяю вас, это не он!
– Это только ваше личное убеждение…
– Да, но основанное на фактах. Обнародовать эти факты я, а в равной степени и он, могли бы только в том случае, если бы стояли перед судом. Давайте оставим его и пойдём дальше.