"Дейли миррор" написала со свойственной ей интонацией и любовью к точным подробностям: "Кларк умер. Империя разорена. Нам будет не хватать такого замечательного и уважаемого нами конкурента. Миллиарды Кларка оказались воздушными шарами, которые при сильном порыве ветра унеслись в никуда. Надо отдать должное смелости и предприимчивости Кларка, который однажды, уже потеряв контроль над своим детищем, "Кларк компани", не только вернул его себе, но и расширил дело, присоединив к средствам печатной информации несколько телекомпаний разных стран. Но в этот раз некому спасать расползающееся по швам дело. Многочисленные представители семейства Кларка от комментариев отказываются. Только младший сын, Роджер Кларк, владелец нефтяной компании из Далласа, заявил, что отца, конечно, жаль, их семейство понесло тяжелую утрату, но потеря денег и вероятное банкротство членов семьи всерьез не волнуют, так как никто из семьи в компаниях отца давно уже не работает. На наследство также никто из них не рассчитывал, ибо Кларк очень давно и вполне официально заявил, что наследства детям не оставит, поскольку всегда считал получение большого наследства фактором, уничтожающим деловую инициативу следующего поколения".
Российские демократические газеты среагировали на удивление единообразно. Складывалось такое впечатление, что все они, как в старые добрые времена, прислушались к мягкому, но беспрекословному голосу, раздавшемуся в трубке телефона, на диске которого раньше красовался герб СССР.
Среди других выделялся разве что "Московский комсомолец", который, как всегда особо не выбирая выражений, поведал читателям о трагедии в Черном море: "Норман Кларк более всего известен в России тем, что был главным западным издателем советских генсеков, а также тем, что печатал в Америке роскошный журнал Фонда культуры "Возрождение". Теперь менеджеры и метрдотели "Метрополя", где Кларк имел обыкновение останавливаться, могут вздохнуть спокойно, будучи избавленными от бесконечных капризов и претензий избалованного клиента, а также и от поистине царских чаевых, которые он раздавал налево и направо. "Метрополю" еще повезло. Экстравагантный Кларк, будучи как-то проездом в Лиссабоне, повздорил с обслугой и хозяином гостиницы "Ритц" и вынужден был из тамошних апартаментов съехать. Но прежде он отыскал в Лиссабоне некий биологический институт, где купил коробочку откормленных селекционных блох. Покидая "Ритц", он выпустил содержимое коробочки в шахту лифта. Утром администрация отеля была вынуждена эвакуировать всех до единого постояльцев".
Газета "Сегодня", тонко воздержавшись от политических оценок случившегося, поместила информацию о гибели Кларка в разделе "Происшествия", где обычно сообщает о криминальных разборках, убийствах банкиров и авторитетов преступного миро, пожарах, катастрофах и автомобильных авариях. Зато дала материал на четверть полосы своего корреспондента Петра Зотова, побывавшего в Севастополе и даже порасспросившего некоторых свидетелей. Мнение корреспондента "Сегодня" свелось к тому, что это, пожалуй, вполне обыкновенное криминальное убийство, связанное с тем, что в последнее время "друг России" Норман Кларк был напрямую связан с торговлей оружием и поставками его в горячие точки бывшего СССР обеим враждующим сторонам. Петр Зотов, ссылаясь на неназванного представителя из штаба Черноморского флота, высказал предположение, что судьба Нормана Кларка в этот трагический для него день слишком резко пересеклась с интересами определенных кругов Министерства обороны и ВПК, пытающихся в последнее время монополизировать весь рынок оружия внутри бывшего СССР, а также приграничных государств. Впрочем, на этой версии Зотов не настаивал. Однако он высказал определенную уверенность в криминальной основе таинственного морского происшествия.
Самые оригинальные версии высказывались, естественно, бульварной прессой, во всех странах при всем своем разнообразии очень похоже выражающей эмоции.
Марсельское издание "Анкор" щедро приписало Кларку недюжинную мужскую силу, зачислив в его "штат" количество одновременных любовниц, равное числу его лет. С одной из его возлюбленных, восемнадцатилетней Патрисией Морше, газета поместила обширное интервью, в котором юная Патрисия с восторгом отозвалась о любовных вкусах покровителя, но посетовала на его излишнюю скупость. Здесь девушка явно промахнулась, ибо чем-чем, а уж этим Кларк не грешил. Патрисия с несвойственной восемнадцатилетнему существу рассудительностью предположила, что трагедия произошла на почве ревности. "Норман говорил мне перед тем, как отправиться в этот круиз, что у него проблемы с какой-то страстной американкой, живущей в Москве, с которой его к тому же связывали запутанные денежные дела", - сказала Патрисия. На фотографии, помещенной в "Анкоре", разговорчивая девушка напоминала обиженного родителями подростка.
Но самая лихая версия была высказана английской "Уиндоу". Она с твердой уверенностью писала, что на самом деле все газетно-издательские и телевизионные дела Кларка служили лишь прикрытием его основной деятельности, приносившей ему баснословные доходы. По уверениям газеты, Кларк был хозяином мировой сети публичных домов, в постсоветские времена он попытался накинуть свою сеть и на свободную Россию. На встречу с мафией, контролирующей рынок живого товара России и ее бывших республик, он и направлялся на собственной яхте "Глория", оборудованной наподобие роскошнейшего публичного дома. Представители мафии якобы прилетели на огромном гидросамолете, но предложения Кларка их не устроили. В итоге "торговец любовью" стал трупом.
Газеты, принадлежащие "Кларк компани", вышли в траурных рамках с огромными портретами почившего.
Спор между Россией и Украиной в лице майора Непейводы и полковника Иванова разрешился в пользу Москвы, откуда прибыл спецрейсом очень серьезный полковник и изъял все трофеи, с риском для жизни добытые с "Глории". Непейвода подчинился прямому приказу свыше, Иванов вынужден был выполнить распоряжение самого президента Украины.
Примите во вниманье: кардинал
Могуществен, да и коварен очень;
И помню я, что ненависть его
Любые силы приведет в движенье.
Он мстителен - вам нрав его знаком,
А лезвие меча его остро,
И этот меч далеко достает
Где не достать, туда он меч добросит
. Таков совет - он может быть полезен,
Но вот она, подводная скала,
Которой должно вам остерегаться.
В. Шекспир. "Генрих VIII"
(Перевод Б. Томашевского)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СОН В РУКУ
Глава первая СОН ТУРЕЦКОГО
24 июля 1994 года
Мне опять двадцать пять. Я сижу за рабочим столом в нашем старом с Меркуловым кабинете в городской прокуратуре на Новокузнецкой. Батареи шпарят как безумные. За окном валит огромными хлопьями снег, похожий на клочки ваты, которые остаются на детской елке, когда с нее снимают последние игрушки. От этой жары герань на подоконнике начинает неестественно быстро расти вверх, выбрасывая необыкновенно широкие, как у пальмы, листья.
Я бросаю взгляд налево, туда, где обычно стоит наш коричневый потертый отдельский сейф, но вместо него вижу огромную красную рыбину, нагло подмигивающую мне и разевающую пасть. Я встаю, от жары по моим гладко выбритым щекам струится пот, стены комнаты раздвигаются - я в тропическом лесу. Вокруг летают немыслимой красоты перламутровые бабочки и маленькие, размером с майских жуков, птички, наверняка колибри. Пальмы машут разлапистыми листьями, но прохладнее не становится.
От жары я решаю нырнуть в аквариум, который на глазах, но уж очень медленно, превращается в бассейн. Нырнуть не успеваю. С пальмы, которая в прошлой жизни была геранью, слышится отвратительный скрипучий голос: "Здрррасте!"
"Добрый день", - машинально отвечаю я огромному облезлому попугаю. Попугай встряхивается и кричит еще более мерзко: "Турррецкий, Турррецкий, дежурррная бррригада, на выезд!"
"Что!" - спохватываюсь я. И просыпаюсь. О ужас, позор, Турецкий заснул на работе! Костя Меркулов... Нет! Не Костя - Константин Дмитриевич смотрит на меня немигающим укоризненным взглядом серо-голубых глаз:
"Что же это вы, стажер Турецкий, что ж ты, Саша, отдыхать изволишь, когда преступники по Москве так и рыщут, так и рыщут!" - Голос Меркулова распространяется по кабинету, заползает во все щели. Я вскакиваю, всеми клеточками своего стажерского существа ощущая немыслимый, жгучий стыд, и тут... Этого только не хватало! Как с усталого осеннего дерева, с меня начинает опадать моя одежда: пиджак, рубашка, майка. Я пытаюсь подхватить хотя бы брюки, прекрасно понимая, что последует за ними, но бесполезно...
И тут я просыпаюсь, кажется, окончательно.
Так и есть - все простыни в ногах, будто я боролся с кем-то полночи, не иначе как с тем самым облезлым попугаем. За окном ясное июльское утро, серые крыши беляевских девятиэтажек. Гудрон на их крышах, похоже, начинает плавиться прямо с утра или же не успел остыть со вчерашнего дня. Да, не стоило по такой жаре принимать на грудь ту последнюю рюмку. Я встаю и задергиваю шторы, может, хоть это спасет мою скромную обитель от окончательного превращения в тропики.
Мама вчера как-то уж очень суетилась, с возрастом она, кажется, любит меня все больше и больше. Мама сильно сдала в последнее время, хотя по- прежнему похожа на подростка. Но уже, увы, на пожилого подростка.
Я иду на кухню, открываю холодильник, он привычно зияет пустотой и темнотой. Надо бы давно заскочить в "Добрынинский". Говорят, что там еще бывают лампочки для советских холодильников, а то недавно купил тройник, красивый, закачаешься, но вот казус: наши электровилки никак не хотят туда влезать. Сережа Ломанов объяснил мне, дураку, что это - европейский стандарт.
Хорошо, еще мать оставила пакет кефира, вот он на подоконнике стоит, греется. Я выпил теплого кефира, чуть полегчало. Пришла пора готовить кофе. Если меня не дергают с самого утра, то от своего любимого ритуала я не отступаю ни на йоту. Все-таки фамилия Турецкий к чему-то обязывает, хотя именно по-турецки дома кофе и не приготовишь. Ну, допустим, песок есть в каждой детской песочнице, а что прикажете делать с жаровней и углями?
Для начала я мелю кофе на ручной мельнице, которую мне подарил Абовян из Еревана, когда мы с ним раскручивали дело об украденных в Москве и переправленных в Армению иномарках. Интересно, как он там сейчас? Ребята рассказывали, что прошлой зимой в Ереване замерзающие жители повырубили все городские деревья...
Я кручу медную ручку, по кухне плывет роскошный запах свежемолотого кофе, который уже сам по себе меня несказанно бодрит. Кручу и думаю: что ж за дурацкий сон посетил меня нынче? Уж и не помню, когда предыдущий-то видел. А тут на тебе! И пальмы, и бассейн, и жара, и попугаи, только бабы какой-нибудь знойной не хватало. В бикини. А лучше - без.
На мою маленькую, опять же армянскую, джезве я кладу две с половиной ложки мельчайшего ароматного порошка, заливаю холодной водой и ставлю на медленный-медленный огонь. И вот, наконец, мой утренний ритуальный кофе готов. Приятного аппетита, господин Турецкий!
Я возвращаюсь в комнату и включаю свой старенький черно-белый ящик. Теперь таких, наверное, ни у кого уже и нет. Они остались лишь у забытых Богом старушек и у старшего следователя по особо важным делам Генпрокуратуры России Александра Борисовича Турецкого. Кстати, к обращению по имени-отчеству я наконец-то привык.
В ящике поет какой-то модный певец. Пытаюсь вспомнить его фамилию, но безнадежно. Вот если бы он проходил у нас по какому-никакому делу, я бы его навсегда запомнил. Не исключено, что когда-нибудь и встретимся. Эти эстрадные звезды свои бабки порой заколачивают не столько на концертах, сколько на торговле автомобилями. Многие из них связаны с фирмами, торгующими автомобилями. А у этих - какие-то льготы на таможне. Ну пусть себе торгуют. Лишь бы не стреляли друг в друга и в окружающих мирных зрителей.
Пошел наконец блок утренних новостей. Посмотрим, что в мире творится.
Президент отдыхает в Сочи. Там встречался с директором Службы внешней разведки Евгением Маковым и вице-премьером Шохиным, с которыми обсуждал текущие политические вопросы... Интересно, какие такие политические вопросы может обсуждать президент с начальником внешней разведки? Не иначе как вопрос о том, кого же нынче считать букой, а кого бякой.
В Москву прибыл премьер-министр Конго. В плане его визита встреча с премьер-министром Виктором Черномырдиным и российскими бизнесменами... Значит, опять цены на бананы упадут, а на бензин вырастут.
На улице Готвальда взорван "БМВ", за рулем которого находился господин Орзоев, более известный в определенных кругах по кличке "Азол". С ним была неопознанная девушка лет шестнадцати - семнадцати. Оба погибли...
Совсем обнаглели, скоро первоклассниц возить начнут. А Азолу туда и дорога, его тачка вся анашой пропахла. А девицу опознаем. На горе папке с мамкой...
Под Севастополем пограничниками обнаружена дрейфующая океанская яхта "Глория", принадлежащая, как выяснилось, известному американскому предпринимателю, газетно-издательскому магнату Норману Кларку, много лет имевшему самые тесные связи с Россией и СССР. Это именно он издавал на Западе произведения Леонида Брежнева и других генсеков КПСС. В последние годы Норман Кларк финансировал и издавал журнал Российского Фонда культуры, учредил именные стипендии для студентов МГУ, почетным доктором которого он был. Возглавив вместе с госпожой Спир Фонд Самюэля Спира, Норман Кларк всячески способствовал поддержке научных исследований и сохранению научных кадров в России, предоставляя ученым годовые гранты, оборудование и научную литературу. Норман Кларк неоднократно передавал в дар Российскому Фонду культуры приобретаемые им на различных аукционах мира предметы русского искусства...
И тут меня осеняет мысль. Я бы даже поперхнулся восхитительным кофе, если бы минутой раньше не допил его. Сон в руку - наверняка мне опять всучат что-нибудь нераскрываемое и очень мокрое. Почему мне пришла в голову эта мысль? Какой-то хитрый маленький Турецкий, который сидит где-то в глубине меня, временами прозорливо предугадывает сюжетные ходы моей биографии. На самом-то деле именно этот маленький хитрец и должен был стать следователем по особо важным делам, а вовсе не я, мирный и добродушный человек. Ну это я слишком загнул, не такой уж я и добродушный...
Телевизор бубнит о погоде и природе, но я хорошенькую и строгую дикторшу уже не слушаю. Пора на службу.
Живу я сейчас в самом благословенном районе Москвы. Когда я сдуру затеял в собственной квартире ремонт, совершив первое и непоправимое его действие - то есть варварски сорвал со стен обои с самыми благими намерениями, я никак не предполагал, что этим мой ремонт и завершится. По крайней мере, надолго затянется. Посему, когда мой друг Саня Афанасьев предложил, уезжая на полгода, пользоваться его хатой, я тотчас согласился. И моментально переехал, захватив лишь родной телевизор и электробритву. У бородатого эстета Афанасьева ни того, ни другого сроду не водилось.
А что мне одному нужно? Необходимая одежда, бритва да телеящик, чтобы совсем не закиснуть. Жена с дочкой на все лето уехали к знакомым в деревню под Владимиром. Перед их отъездом мы с Ириной долго выясняли наши отношения, но так до конца и не выяснили. И я в очередной раз убедился, что с моей профессией жениться - самое что ни на есть последнее дело. Положа руку на сердце, я так и не знаю - считать себя человеком женатым или холостым. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
Теперь моя родина - Беляево. Всего каких-нибудь двадцать лет назад на месте моего дома была самая настоящая деревня - с садами, огородами, коровами и соловьями. Соловьи, кстати, до сих пор летом поют. Красота! Из моего окна за крышами домов виден лес, который тянется от Черганова до самого Ясенева. И магазины ночные в округе пооткрывали, теперь всегда хоть кусок хлеба с сыром купить можно.
Я влезаю в костюм, к которому в отличие от обращения по имени-отчеству привыкнуть никак не могу. Но особенно к идиотскому галстуку. Эту штуку явно придумали женщины, чтобы досадить мужикам. Надо же додуматься - петлю на шею! Кстати, в деле Ферапонтова жена именно галстуком задушила якобы горячо любимого мужа. Особенно невыносима эта сбруя в жару. Но положение обязывает, я раздуваюсь от гордости.
Косте Меркулову еще жарче на новой должности. Ему ото всех достается, даже от Президента. Слишком заметен стал. Недавно он мне рассказывал о приеме в английском посольстве, где этот матерый сыщик так и не смог понять, кто ж там дипломат, а кто - официант.
Одно к одному, не иначе как попугай накаркал - снова лифт не работает. И вот еще - опять этот чудак из второго подъезда свою старушку "вольво" впритык к моему бамперу поставил, ладно, вырулим как-нибудь.
Выезжаю на Профсоюзную. Очень люблю этот кусок - под горку от Беляева до Новых Черемушек. Такое впечатление, что не столько едешь, сколько почти летишь. Особенно когда машин мало. А киосков-то поменьше стало, и выглядят они поопрятней. Сколько же по их поводу все плевались. Теперь сигареты на каждом перекрестке купить можно. И выпить. Но это уже не за рулем.
Москва за последнее время, конечно, сильно изменилась, и нельзя сказать, что в худшую сторону. Конечно, все дороги перерыли, но ведь когда-нибудь это кончится. Строить много стали, центр помаленьку реставрируют. Москва, может, и станет когда-нибудь похожа на нормальный город.
Еще бы с нашим подшефным контингентом разобраться. Они ж в Москву как пчелы на банку с медом летят. Говорят, что в Москве "мерседесов" уже больше, чем в Берлине. "Мерседес" у нас вроде значка. Любой можно останавливать, почти наверняка на пакостника наткнешься.
Я проскакиваю Октябрьскую площадь, теперь вроде бы она называется Калужской. Ногу сломишь в этих новых старых названиях. Слева - церковь Иоанна Воина, наверное самая красивая в Москве. Напротив - французское посольство, похожее на терем-теремок. Помню, когда французы праздновали День взятия Бастилии, к воротам посольства выстроилась длиннющая очередь очень хорошо одетых людей.
С Каменного моста самый замечательный вид на Кремль. Когда-то он был изображен на трешнице, которая канула в Лету.
Выскакиваю на Моховую - теперь здесь одностороннее движение: туда - удобно, обратно - хоть сальто крути. Вот еще яму вырыли, чудовищная такая. Лужков себе подземный город строит. Тоже мне, благодетель.
У метро "Площадь революции" киоски не с сигаретами и жвачкой. Одна кожаная сумочка тыщ пятьсот стоит. А ботинки - каждый вполовину того. На свою зарплату я ровно три ботинка себе купить могу.
На Пушкинской традиционная пробка. Какой-то ненормальный и нетерпеливый чуть мою "пятерку" в зад не поцеловал. Не иначе как на кладбище спешит. С предками воссоединиться.
Заскрежетали железные ворота. Дежурный лейтенант отдал честь, я ему кивнул. К таким мелочам, когда тебе отдают честь, а ты киваешь, привыкаешь настолько легко и быстро, что просто перестаешь замечать. С другой стороны, есть в этом и кой-какие удобства. Начинаешь понимать, почему люди так держатся за власть. В сущности, власть - это широкая дорога вверх, на которой так и валяются удобства и привилегии, а ты просто идешь и подбираешь их, точнее, даже не подбираешь, тебе их прямо-таки навязывают. Но это только одна сторона власти, все не так просто. Недаром в истории известны вожди - аскеты. Притом самые крутые.