– Я погашу лампу в обычное время, – холодно ответствовал Эмерсон. – Если за нами кто-нибудь наблюдает, мы можем спугнуть соглядатая. Следует вести себя как обычно. А вам я предлагаю посидеть в углу, Пибоди, где на вас никто не наткнется... Боже, да если вас ненароком застанут в моей обители, то ни за что не поверят, будто я заманил вас к себе с... гм... романтическими намерениями.
Не сочтя нужным удостоить ответом подобное замечание, я гордо продефилировала в угол.
Последующие часы тянулись томительно. Поначалу я развлекалась тем, что наблюдала за Эмерсоном, который продолжал писать, словно меня здесь и не было. Мне вдруг пришло в голову, что не мешало бы его подстричь. Шевелюра, должна признать, у него была превосходная – черная, густая и слегка вьющаяся. А студент-медик по достоинству оценил бы рельефную анатомию его спинных мускулов.
Через некоторое время, когда надоело разглядывать своего напарника по засаде, я подкралась к импровизированному столу, вызвав у Эмерсона раздраженное ворчание, и стянула одну из книг, что были навалены на ящике беспорядочными грудами. Это оказалась монография некоего мистера Питри о пирамидах в Гизе. Я вспомнила, что Эмерсон отзывался об этом молодом ученом если не с одобрением (поскольку он с одобрением не отзывался ни о ком), то по крайней мере без особой ненависти. Очень быстро я поняла, почему Эмерсон благоволит к мистеру Питри. Дотошность, с которой тот проводил свои исследования, а затем многократно все проверял и перепроверял, производила впечатление. Мистер Питри камня на камне не оставлял от мистических теорий тех, кто считал, будто Великие пирамиды являются грандиозным пророчеством в камне, а его описание обработки камня с помощью примитивных орудий выглядело на редкость убедительным. Я продолжала читать при тусклом свете лампы. Полная тишина нарушалась лишь шелестом страниц да скрипом пера.
Наконец Эмерсон отложил перо, встал, демонстративно зевнул и потянулся. Затем, даже не покосившись в мою сторону, затушил лампу. Мрак поглотил все вокруг. Когда глаза немного привыкли к темноте, я смогла различить вход и квадратик неба, усеянного звездами.
Шепот Эмерсона подсказал мне, где он находится. Осторожно положив книгу, я прокралась на цыпочках и устроилась по другую сторону входа.
Время потянулось совсем невыносимо. Теперь я не могла скоротать его за книгой, а Эмерсон явно не был склонен к разговорам. Мне казалось, что мы спокойно можем говорить шепотом, поскольку увидим незваного гостя прежде, чем тот услышит наши приглушенные голоса. Впрочем, я не верила, что Мухаммед вообще доберется до нашего лагеря. Засады он не ждет, а потому попадет в руки Абдуллы и Уолтера, как только переоденется мумией.
Но Эмерсон сухо оборвал меня, едва я попыталась обсудить некоторые теории мистера Питри. Ну что ж, как угодно. Новых попыток не дождется.
Ночь выдалась великолепная. Со времени приезда в Египет я впервые видела столь фантастическое небо. Звезды сверкали на черном бархате, словно сокровища фараона. Приятный прохладный ветерок освежал не хуже, чем освежает вода изнывающего от жажды, а мягкая тишина баюкала. Даже далекий вой шакалов казался вполне уютным и домашним.
Признаться, я слегка задремала, прислонившись к стене. Очнулась от странного, но уже хорошо знакомого звука. Честно говоря, этого звука я не ожидала. Несколько отупев от дремы и неожиданного пробуждения, я пошевелилась, и шорох рукава о камень прозвучал как грохот.
Рука Эмерсона взметнулась в предостерегающем жесте. Глаза мои уже привыкли к темноте, и я видела его движения в сером скудном свете, проникавшем снаружи. Тело Эмерсона напряглось, голова вытянулась вперед.
Со своего места он мог видеть дальний конец уступа и часть склона, на котором стояли кухонная палатка и палатка Абдуллы. Я же видела другой конец уступа и вход в нашу с Эвелиной гробницу. Смотреть там было не на что, хотя мне показалось, что полог немного отдернулся, – верный Майкл был начеку.
Эмерсон протянул руку. В эту ночь мы понимали друг друга без слов. Я вцепилась в его ладонь и бесшумно придвинулась.
Онаопять была здесь! Бледная от лунного света, мумия стояла совершенно неподвижно. Не на уступе, а чуть ниже по склону. На этот раз луна ярко освещала призрак, так что не оставалось никаких сомнений в его происхождении. Я могла даже различить лохмотья, обмотанные вокруг туловища, голову без лица. На чудище было неприятно смотреть, даже когда оно не двигалось, но вот оно повернуло голову... Медленное, прерывистое движение, словно какое-то безглазое глубоководное существо вслепую ищет жертву поаппетитнее.
Эмерсон зажал мне рот ладонью. Сопротивляться я не стала, поскольку в полной мере чувствовала свою вину – при появлении мумии из моей груди едва не вырвался вскрик. Эмерсон догадался об этом по моему судорожному вздоху. Невероятно, но мумия, казалось, тоже услышала, как я вздохнула. Безглазая тварь повернулась, словно всматриваясь в площадку перед гробницами.
Пальцы Эмерсона были холодны как лед. Не такой уж он бесчувственный, каким хочет казаться. Существо угрожающе вскинуло правый обрубок, и Эмерсон не выдержал. Он резко отстранил меня, так что я чуть не упала, и выскочил из засады.
Я бросилась следом. Играть в прятки смысла больше не было. Эмерсон спрыгнул с уступа и заскользил по склону, увлекая за собой лавину мелких камешков. Весьма опрометчиво с его стороны, а опрометчивость, исходя из моего опыта, всегда приводит к плачевным результатам. Эмерсон потерял опору, поскользнулся и упал.
Мумия пустилась в бегство. Несколько мгновений я отчетливо ее видела: неуклюжая, негнущаяся фигура перебирала ногами-обрубками с неожиданным проворством. Я знала, что мне ее не догнать, и, если честно, у меня и не было такого желания. Предоставив мумию самой себе, я осторожно спустилась по тропинке к Эмерсону, пытавшемуся встать на ноги.
К этому времени на уступе показались Эвелина с Майклом. Заметив их, я крикнула:
– Она была здесь! Она удрала! Майкл, оставайся там! Ни на шаг не отходи от Эвелины!
В ту минуту я была готова приписать ночному призраку самое подлое коварство. Может, он предпринял этот маневр, чтобы отвлечь наше внимание?!
Интересно, с чего я решила, будто существо собиралось сделать нечто большее, чем просто нас напугать? Именно этот вопрос задал мне Эмерсон, когда мы немного успокоились и расселись в гробнице обсудить происшедшее.
– Трудно сказать, – неуверенно пробормотала я. Неуверенность, как вы, должно быть, уже заметили, для меня не слишком характерна. – Отчасти это просто логично: если мы не испугаемся одного вида ожившей мумии, она должна прибегнуть к более решительным мерам. Кроме того, вспомните дерзкое заявление Мухаммеда.
Я не передала Эвелине слова Мухаммеда и не собиралась передавать сейчас. Эмерсон понял, что я имею в виду, и кивнул. Он был мрачнее тучи, а исцарапанное о камни лицо и перебинтованные руки придавали нашему совещанию военный оттенок.
– Да, я помню. Но думаю, это была пустая угроза, даже Мухаммед не посмеет... Что ж, ночь оказалась бесплодной. Когда Уолтер вернется, я ему все скажу. Ловко их облапошил этот пройдоха.
– Может, стоит пойти их поискать? – встревоженно спросила Эвелина. – Может, с ними что-то случилось?
– Сразу с обоими? Нет, исключено. Именно потому я и отправил двоих, чтобы они подстраховали друг друга в случае каких-то неприятностей. Нет, наши неумелые шпионы, видимо, все еще глазеют на деревню, поджидая, когда же Мухаммед наконец отправится плести интриги. Они могут увидеть его, когда тот будет возвращаться, но хитрец наверняка избавится от своего наряда. Нет, Эвелина, Уолтер в полной безопасности, и мы лишь бессмысленно проплутаем в темноте.
Должно быть, Эмерсон все же изрядно ударился головой, поскольку начисто забыл о формальностях и обращался к Эвелине по имени. Но тут я с удивлением поймала себя на том, что сегодня мы все то и дело сбиваемся на возмутительную фамильярность. Я сама несколько раз забывалась настолько, что обращалась к Уолтеру по имени. Мне казалось, что я знаю юношу давным-давно. А уж его брата я звала не иначе как просто Эмерсон. Проявлять уважение к этому самоуверенному типу я не собиралась, а звать его Рэдклиффом у меня не было никакого желания.
Остаток ночи мы провели без сна, хотя Эмерсон и уговорил Эвелину прилечь на его койку. Ждать пришлось недолго. С первыми проблесками рассвета "шпионы" вернулись, и их изумление могло сравниться только с нашим, когда мы услышали их рассказ.
Оба готовы были поклясться, что ночью никто деревни не покидал. Уолтер лично наблюдал за домом старейшины с весьма неудобного насеста на ближайшем дереве.
Значит, Мухаммед никак не мог быть мумией...
Глава 7
1
Я стояла на уступе, не замечая красоты разгорающейся над скалами зари. Смысл сказанного Уолтером медленно доходил до моего сознания. Никто не пытался с ним спорить. В то, что Мухаммед провел наблюдателей, верилось с трудом.
Внезапно Эмерсон быстро зашагал прочь. Я догадалась, куда он отправился. И подозревала, что он там обнаружит. Понурив голову, я поплелась следом. Ноги мои словно налились свинцом, воображение рисовало одну картину страшнее другой.
Эмерсона я нашла у деревянного навеса, который закрывал плиты с росписями. Но росписей больше не было. Остались лишь каменные обломки, засыпанные песком. Чья-то злобная и безжалостная рука уничтожила древнюю красоту, некоторые плиты были буквально стерты в порошок.
Итак, мой труд превратился в ничто, и я зря принесла в жертву свои пальцы. Разумеется, первым делом я подумала не об этом. Глядя на разоренные раскопки, я едва сдерживала слезы, ощущая почти физическую боль утраты. Рука помимо воли дернулась к руке Эмерсона. Его пальцы с силой стиснули мои, и он притянул меня к себе. Несколько мгновений мы стояли неподвижно, плечом к плечу, объединенные общим горем.
Но вскоре до Эмерсона, похоже, дошло, что он почти сжимает меня в объятиях. Он свирепо оттолкнул меня. Из пореза на лбу все еще сочилась кровь, но я знала, что его страдальческая гримаса вызвана не этой ерундовой царапиной. Мне даже не пришло в голову обижаться на грубость Эмерсона.
– А наша мумия – довольно мстительное создание, – пробормотала я.
– Все происходит в точности так, как предсказывал пройдоха Мухаммед, – замогильным голосом отозвался Эмерсон. – Проклятье бога Амона обрушилось на город Эхнатона, а заодно на наши головы. Пибоди, вы не считаете, что для такого ограниченного субъекта, как Мухаммед, это слишком изощренный план?
– Может, вы недооцениваете его ум?
– Нет, не думаю. Согласен, его мотивы мне непонятны. Зачем столько усилий ради какой-то мелкой мести? Наше присутствие приносило деревне доход – эти люди очень нуждаются в деньгах, какими бы незначительными они нам ни казались.
– Но если Уолтер прав и Мухаммед не покидал деревни...
– Не могу в это поверить. Кто же тогда изображает мумию?!
– А вдруг за Мухаммедом кто-то стоит?
– Возможно... Но кто?! Все это очень странно, Пибоди, Разве что какой-нибудь богатый археолог-любитель захотел выжить меня из этой долины и...
– Не говорите глупостей! – Я невольно расхохоталась. – А то вы сейчас начнете утверждать, будто это происки мсье Масперо с целью опорочить ваше реноме археолога.
Мой смех и последнее – согласна, не совсем уместное – замечание положили конец мирной дискуссии. Эмерсон испепелил меня ненавидящим взглядом и направился в сторону лагеря.
2
В то утро мы настолько пали духом, что, если бы не упрямство Эмерсона, наверняка бы собрали пожитки и покинули Амарну. Только вмешательство Эвелины не позволило завтраку перерасти в очередную свару со взаимными обвинениями. Моя рассудительная подруга очаровательно улыбнулась, мигом остудив Эмерсона, и предложила всем сначала поспать, а уж потом обсудить наше положение. Эвелина добавила, что все мы слишком устали, а потому пребываем в раздражении и не можем нормально соображать. Тут она слегка покривила душой, поскольку сама никогда не "пребывает в раздражении", а я в любом состоянии и при любых обстоятельствах соображаю вполне нормально. Чего не скажешь кое о ком другом. Эмерсону, безусловно, требовалось хорошенько отдохнуть, дабы обрести хотя бы крупицу здравого смысла. Правда, я сильно сомневалась, что сон пойдет на пользу закоренелому упрямцу.
Как бы то ни было, мы с Эмерсоном утихомирились и разошлись по своим гробницам.
Разбудил меня крик Абдуллы, стоявшего внизу на страже. Щурясь от яркого солнца, я выползла наружу и увидела, что со стороны реки к нам приближается какая-то процессия. Возглавляла ее восседающая на осле фигура.
Я повернулась к Эвелине, которая вглядывалась в даль, прикрыв ладонью глаза от солнца.
– Похоже, прибыло подкрепление, – заметила я. – Интересно будет взглянуть, как новый лорд Элсмир отнесется к нашей маленькой загадке.
– Лукас! – воскликнула Эвелина.
Уолтер, вышедший из своей гробницы, услышал ее возглас. Должно быть, молодой человек принял удивление, прозвучавшее в голосе Эвелины, совсем за другое чувство. Он замер, пристально посмотрел на мою подругу и перевел мрачный взгляд на гостей.
Лукас нас тоже увидел и энергично замахал руками. На смуглом лице засверкала белозубая улыбка. Я покосилась на Уолтера. Мрачность его быстро перерастала в загробное уныние.
– Так, значит, вы знакомы с этим незваным гостем? – ехидно поинтересовался Эмерсон, соизволивший явить нам свою особу. – Впрочем, можно было предполагать, Пибоди, что вы непременно притащите за собой приятелей и устроите посреди пустыни светский салон.
– В конце концов, Эмерсон, эта долина – не ваша частная собственность! – хладнокровно парировала я. – Да и вообще довольно странно, что до сих пор нас никто не посещал.
Похоже, эта разумная мысль доселе не приходила Эмерсону в голову. Он смерил меня взглядом и задумчиво кивнул. Воспользовавшись его молчанием, я затараторила, то и дело поглядывая на Уолтера:
– Лорд Элсмир – дальний родственник Эвелины. Мы повстречались в Каире, и он сообщил, что собирается последовать нашему примеру и отправиться в путешествие по Нилу. Мы предполагали встретиться с ним в Луксоре. Должно быть, лорд Элсмир узнал наше судно и поинтересовался, куда подевались его пассажирки.
Я была довольна своей речью. Мне удалось дать исчерпывающее объяснение, почему Лукас оказался здесь, и умолчать о фактах, не имеющих к делу никакого отношения. Лукаса же я собиралась предупредить, чтобы он не распространялся о своих истинных отношениях с Эвелиной и ее прискорбной истории.
Думаю, этого было бы вполне достаточно. Братья Эмерсоны не интересуются скандалами, если те не имеют отношения к любовным делам древнеегипетских фараонов, поэтому вряд ли слышали о похождениях юной наследницы старого лорда Элсмира.
Я взглянула на Эвелину, и сердце мое камнем рухнуло прямиком в обшарпанные башмаки. Как же я смогу защитить эту дурочку, если она явно вознамерилась поведать правду о себе?! Посерев, как обмотки мумии, Эвелина наблюдала за приближением кузена. Лицо Уолтера, переводившего взгляд с Эвелины на гостя, выдавало его чувства красноречивее всяких слов.
И тут на меня снизошло откровение. Черт побери, да я до смерти хочу, чтобы Уолтер и Эвелина поженились! Молодые люди идеально подходят друг другу. Уолтер – благородный и во всех отношениях приятный молодой человек, нет никаких сомнений, что он постарается сделать мою подругу счастливой. Так что, если нам с Эвелиной суждено расстаться, я не стану возражать, коли она окажется в руках такого человека, как Уолтер.
Решено! Чего бы мне это ни стоило, но я добьюсь, чтобы они были вместе! Правда, похоже, придется попотеть. Что ж...
Лукас был уже близко. Он приближался, приветственно размахивая руками и что-то бессвязно выкрикивая. Уолтер повернулся к моей подруге:
– Дорогая мисс Эвелина, не желаете спуститься навстречу вашему родственнику?
Тон его был невероятно едким. Я изумленно посмотрела на эту мирную овечку, и мои губы невольно поползли в разные стороны. Вот как, наш Уолтер решил показать зубы?! Замечательно!
Эвелина встрепенулась.
– Да-да, конечно, – промямлила она.
– Я сама встречу лорда Элсмира! – вмешалась я. – А ты лучше займись чаем! Наверняка его светлость не откажется выпить чашечку.
Стоило мне спуститься с уступа, как Лукас набросился на меня с радостными возгласами, словно я была первым человеком, которого он увидел после многолетних блужданий в песках. Его светлость наверняка заключил бы меня в объятия, не отрази я его нападение точно рассчитанным толчком. После чего оборвала веселую болтовню Лукаса, потребовав, чтобы он ни под каким видом не смел заикаться о прошлом Эвелины. Он обиженно замолчал и с упреком посмотрел на меня.
– Уверяю вас, мисс Амелия, совсем не обязательно было меня предупреждать. Но скажите, что вы здесь делаете? Кто ваши друзья и почему...
Мы поднялись на балкончик-уступ. Последовали объяснения и представления, причем довольно бессвязные, поскольку Лукас перебивал меня через каждое слово. Но как только я дошла до похождений ожившей мумии, Лукас замолчал и уставился на меня во все глаза. Его лицо медленно расплывалось в улыбке. Когда я завершила свой невероятный рассказ, он разразился очередными веселыми выкриками:
– Отлично! Превосходно! Отправляясь в Египет, я и не думал, что мне выпадет такая удача! Дорогие мои, это же как в приключенческом романе Засады, призраки, таинственные враги! Потрясающе! Мне не терпится встретиться с вашей мумией!
– Не знаю, произойдет ли вообще такая встреча, лорд Элсмир, – холодно сказал Уолтер. – Нет никаких оснований взваливать на вас наши заботы. Если вы проводите дам в безопасное место, мы...
Тут Лукас наклонился вперед и порывисто схватил собеседника за руку.
– Вы же не лишите меня удовольствия принять участие в этом чудесном приключении, правда, Уолтер? Я поступаю так вовсе не из благородства, уверен, вы прекрасно справитесь и без меня. Мной движет чистой воды эгоизм, и именно поэтому вы должны мне уступить!
Глядя на сияющее лицо кузена Эвелины, слушая его восторженный голос, я начала понимать, почему диккенсовского Скруджа так раздражал его веселый племянник.
Кроме того, меня поразил контраст между двумя молодыми людьми. На мой взгляд, они были примерно одного возраста, но высокий и худой Уолтер выглядел почти мальчишкой в сравнении с широкоплечим Лукасом. Спутанные темные волосы и впалые щеки делали Уолтера еще моложе. Лукас был одет с обычным для него щегольством – пробковый шлем сверкал на солнце, словно снега Килиманджаро, а легкий костюм военного покроя сидел просто идеально. Уолтера же в мятых штанах и расстегнутой рубашке, обнажавшей загоревшую шею, трудно было назвать образцом элегантности. Его видавшие виды башмаки покрывал толстый слой пыли, а руки загрубели от тяжелого труда.
А уж о его братце и упоминать не стоит. Истерзанная рубаха, ссадины и перебинтованная рука делали Эмерсона похожим на солдата, вернувшегося с поля боя. Лицо его не сулило ничего хорошего. Выражение, с которым он созерцал Лукаса, вселило в меня надежду – хоть тут мы можем стать союзниками.