- В Москве. Мой отец тоже был офицером государственной безопасности. Я получил образование в Московском государственном университете.
- По какой специальности?
- Иностранные языки и экономика. Первое оказалось весьма полезным, тогда как второе совершенно ненужным. Экономика по-марксистски! Сами знаете - бредовая идея!
- Вы выезжали за город? Знаешь, вроде бойскаутов, как у нас, все такое.
Попов улыбнулся, пытаясь понять, куда ведет этот разговор и почему они интересуются этим. Но он решил поддержать тему.
- Это было одно из моих лучших воспоминаний детства. Я был тогда пионером. Мы поехали в совхоз. - А знают эти янки, что такое совхоз, вдруг подумал Попов и перевел: - Государственная сельскохозяйственная ферма. Мы работали там в течение месяца, помогая убирать урожай, жили на природе, как говорите вы, американцы. - И тогда же, вспомнил, но не сказал вслух Дмитрий, в четырнадцать лет, он встретил свою первую любовь, Елену Иванову. Интересно, где теперь она? Его охватил короткий приступ ностальгии, когда он вспомнил ее тело в темноте, его первое завоевание... Брайтлинг заметил его отстраненную улыбку и принял ее за то, что ему хотелось. - Это тебе понравилось, правда?
Ясно, что им не хочется слышать про его любовные завоевания.
- О да. Я часто задумывался над тем, как было бы хорошо все время жить в таком месте, солнце светит тебе в спину, а ты работаешь в поле. Мой отец и я любили ходить в лес, собирать там грибы - это любимое занятие советских граждан в шестидесятых годах, ходить в лес.
В отличие от большинства русских, они ездили в лес на служебном автомобиле отца, но, будучи мальчиком, Попов любил лес как место приключений и романтики, как любят все мальчики, и ему нравилось проводить там время с отцом.
- У вас в лесу много зверей? - спросил Билл Хенриксен.
- Мы часто видели птиц, разумеется самых разных, а иногда нам попадался "сохатый" - вы называете их лосями, но это случалось редко. Охотники с государственными лицензиями многих лосей перебили. Хотя их главной целью были волки. За ними охотились на вертолетах. Мы, русские, не любим волков, не то что вы в Америке. Слишком много народных сказок о бешеных волках, убивающих людей. Это наверняка ложь, полагаю.
Брайтлинг кивнул.
- То же самое здесь. Волки - это просто дикие собаки, большие дикие собаки, их можно держать дома, если хотите. Многие так и поступают.
- Волки - хорошие звери, - добавил Билл. Он часто думал о том, чтобы завести себе волка, но для этого требуется большое пространство. Может быть, когда осуществится Проект...
- Что это за чертовщина? - удивился Дмитрий, но продолжал подыгрывать. - Мне всегда хотелось увидеть медведя но в Московской области их больше не осталось. Видел только в зоопарке. Я любил медведей, - добавил он. Ложь. Медведи всегда до смерти пугали его. Он слышал массу страшных историй про медведей, будучи еще ребенком. Были и добрые сказки про этих зверей, но в основном страшные, хотя и не такие, как про волков. Большие собаки? Волки убивали людей в степях. Фермеры и крестьяне ненавидели их и радостно приветствовали охотников с их вертолетами и винтовками.
- Видишь ли, мы с Джоном - любители природы, - объяснил Билл, делая знак официанту, чтобы тот принес еще одну бутылку вина. - Всегда любили природу. Еще с того времени, как были в бойскаутах - вроде ваших пионеров, по-видимому.
- У нас государство плохо относилось к природе. Гораздо хуже, чем в Америке. Американцы приезжали в Россию, чтобы изучить нанесенный природе ущерб и предложить способы избавиться от загрязнения окружающей среды и тому подобное. Особенно в Каспийском море, где наплевательское отношение к окружающей среде привело к гибели почти всех осетров, а вместе с ними исчезли и "рыбьи яйца", известные вам как икра, которая долго была одним из основных источников твердой валюты для СССР.
- Да, это преступно, - согласился Брайтлинг. - Но это глобальная проблема. Люди не уважают природу, а ведь это основа нашей жизни, - Брайтлинг продолжал говорить в течение нескольких минут, произнося короткую заученную лекцию. Дмитрий вежливо слушал.
- Природе посвящено мощное политическое движение в Америке, правда?
- Не такое мощное, как хотелось бы многим, - заметил Билл. - Зато для некоторых из нас оно является важным.
- Такое движение принесло бы большую пользу России. Как жаль, что так много уничтожено, причем совершенно бессмысленно, - отозвался Попов, отчасти искренне.
Государство должно сохранять естественные ресурсы для правильного использования, а не просто уничтожать их только потому, что местные бюрократы не знают, как использовать их должным образом. Но ведь Советский Союз был так ужасно неэффективен во всех своих начинаниях - нет, не во всех, шпионаж является исключением, поправил себя Попов. Америка относится к окружающей среде намного лучше подумал он. Города намного чище, чем в России, даже здесь, в Нью-Йорке, и нужно проехать всего час на автомобиле из любого города, чтобы увидеть зеленую траву и аккуратные фермы. Но оставался гораздо более важный вопрос: почему разговор, который начался обсуждением террористического акта, перерос в беседы о природе? Неужели он сказал что-нибудь, что навело на новую тему собеседников? Уж не ловушка ли здесь? Нет, его наниматель сам внезапно повернул разговор в этом направлении. Это не было случайностью. Это означало, что они прощупывают его. Но зачем? Этот странный разговор о природе. Попов отпил вина и посмотрел на своих компаньонов.
- Знаете, у меня не было возможности увидеть Америку. Мне бы очень хотелось побывать в национальных парках. Что это за парк, где из земли бьют гейзеры? Голдстоун? Что-то вроде этого.
- Йеллоустоун, в штате Вайоминг. Пожалуй, самое красивое место в Америке.
- Самое красивое место - это Йосемитский национальный парк в Калифорнии, - возразил Брайтлинг. - Это самое красивое место во всем мире. Наполнен туристами теперь, конечно, но все это изменится.
- То же самое и в Йеллоустоуне, Джон, и это тоже изменится. Когда-нибудь, - заключил Билл Хенриксен.
Они казались очень уверенными, что произойдут перемены. Но американские национальные парки управляются федеральным правительством и доступны всем.
Иначе не может быть, потому что они финансируются за счет налогов. Там нет ограниченного прохода для элиты. Равенство для всех - это то, чему его учили в советских школах, за исключением того, что здесь оно существовало на самом деле.
Еще одна причина, по какой одна страна рухнула, а другая укрепилась и стала сильнее, подумал Дмитрий.
- Что вы имеете в виду, когда говорите "это изменится"? - спросил Попов.
- Видите ли, замысел состоит в том, чтобы уменьшить вред, который наносит такое количество людей в этих районах. Это отличная мысль, но сначала должны произойти некоторые другие события, - ответил Брайтлинг.
- Верно, Джон, одно или два, - согласился Хенриксен и ухмыльнулся. Затем он решил, что процесс прощупывания зашел достаточно далеко. - Как бы то ни было, Дмитрий, как мы узнаем, что Грэди решил приступить к операции?
- Я позвоню ему. Он оставил мне номер мобильного телефона, который я могу использовать в определенное время дня.
- Доверчивый человек.
- Для меня - да. Мы были друзьями с восьмидесятых годов, мы встретились тогда в долине Бекаа. И к тому же это мобильный телефон, купленный, вероятно, с помощью фальшивой кредитной карточки кем-то совсем другим. Такие вещи очень полезны для офицеров разведки. За ними трудно следить, если у вас нет самого совершенного оборудования. Оно есть в Америке.
- Хорошо, свяжитесь с ним, как только сочтете нужным. Мы хотим, чтобы операция состоялась, правда, Джон?
- Да, - твердо ответил доктор Брайтлинг. - Билл, подготовь деньги для перевода завтра. Дмитрий, принимайся за дело и открой банковский счет.
- Хорошо, Джон, - ответил Попов, когда столик с десертом подкатили к их столу.
* * *
Они видели, что Грэди готов к предстоящей операции. В Дублине было около двух часов утра. Фотографии проявил хороший друг движения, и шесть из них он увеличил.
Увеличенные фотографии были приколоты к стене. Снимки стандартного размера разложили на соответствующих местах карты, развернутой на столе.
- Они подъедут отсюда, прямо по этой дороге. Здесь только одно место, где можно оставить автомобили, верно?
- Согласен, - сказал Родни Сэндс, проверив углы.
- О'кей, Родди, затем мы делаем следующее... - Грэди описал план.
- Как мы связываемся друг с другом?
- Сотовые телефоны. У каждой группы будет телефон, и мы выберем системы с быстрым набором, так что сможем обмениваться информацией быстро и эффективно.
- Оружие? - спросил Дэнни МакКорли.
- У нас его сколько угодно, парень. Они пошлют пять солдат, может быть, десять, но не больше. Они никогда не выдвигали больше десяти или одиннадцати солдат, даже в Испании. Мы сосчитали их на видеозаписях. Пятнадцать наших боевиков, десять их солдат, и элемент неожиданности на нашей стороне при обеих фазах операции.
Близнецы Барри, Питер и Сэм выглядели сначала нерешительно, но, если операция будет проведена быстро... и пройдет в соответствии с планом, да, это возможно.
- Как насчет женщин? - спросил Тимоти О'Нил.
- Что значит - "как насчет женщин"? - спросил Грэди. - Они наши основные цели.
- Беременная женщина, Шон, - это плохо с политической точки зрения.
- Они американки, а их мужья наши враги, и эти бабы будут приманкой, чтобы заставить сволочных англичашек и янки приблизиться. Мы не будем убивать женщин сразу, а если позволят обстоятельства, они вполне могут остаться в живых, чтобы оплакивать своих мужчин. Так-то вот, парень, - добавил Грэди, чтобы успокоить совесть молодого человека. Тимми не трус, но у него иногда проявляются остатки слюнявой буржуазной сентиментальности.
О'Нил кивнул, соглашаясь. Не стоит идти наперекор Грэди, к тому же он их командир.
- Значит, я веду группу в больницу?
Грэди кивнул:
- Да. Мы с Родди останемся снаружи с группой поддержки.
- Хорошо, Шон, - согласился Тимми, связывая себя с операцией раз и навсегда.
Глава 26
Выводы
Проблема с расследованием вроде этого заключалась в том, что существовала опасность встревожить преступника, но избежать этого временами было трудно. Агенты Салливэн и Чатэм расхаживали по бару почти до полуночи и нашли двух женщин, которые знали Мэри Баннистер, и одну знакомую Анны Претлоу. От тех, которые знали Мэри Баннистер, они выяснили имя мужчины, с которым - они видели - танцевала Мэри. Это был постоянный посетитель бара, но этим вечером он не пришел в бар, зато его адрес они тут же выяснили по телефонному номеру. Этот телефонный номер знали, по-видимому, многие посетительницы бара. К полуночи они готовились отправиться домой, несколько раздраженные тем, что провели столько времени в переполненном баре и не выпили ничего более крепкого, чем кока-кола, зато у них появилось несколько новых следов, расследованием которых предстояло заняться завтра. Пока дело двух девушек оставалось типичным. Специальный агент Салливэн думал об этом, проходя по пустому супермаркету и собирая с полок продукты себе на ужин, по сути дела наугад, не обращая особого внимания на надписи на этикетках.
* * *
- Доброе утро, бэби, - сказал жене Динг, перед тем как скатиться с кровати, как всегда начиная свой день с поцелуя.
- Доброе утро, Динг. - Пэтси тоже попыталась перекатиться на другой бок, но ей это было труднее, главным образом потому, что она спала на спине, не в состоянии повернуться из-за своего живота. Скорее бы все кончилось, думала Патриция Кларк Чавез, несмотря на все неприятности, которые, несомненно, ждут ее при рождении малыша. Она почувствовала, как рука мужа погладила натянутую кожу того, что еще недавно было плоским аккуратным животом.
- Как маленький парень?
- Похоже, просыпается, - ответила она с улыбкой, думая о том, как будет выглядеть он или она. Динг убежден, что родится мальчик. Казалось, что он не воспримет иного варианта. Должно быть, это латинская точка зрения, решила она. Будучи врачом, она думала по-другому. Кто бы ни родился, Пэтси почти не сомневалась, что это будет здоровый младенец. Маленькое существо внутри ее активно вело себя с того момента, когда она почувствовала первый "блуп" - так Пэтси называла это - на третьем месяце беременности. - Вот он пошел, - доложила она, чувствуя, как он или она ворочается внутри ее.
Доминго Чавез ощутил движение ладонью, улыбнулся, наклонился, чтобы еще раз поцеловать Пэтси, перед тем как направиться в ванную комнату.
- Люблю тебя, Пэт, - сказал он по пути. Мир был, как всегда, в своем надлежащем состоянии. По пути в ванную он успел бросить взгляд в детскую, с разноцветными существами на стенах и детской кроваткой, готовой для использования. Уже скоро, сказал он себе. Почти в любой момент, сказал врач, добавляя, что первые дети обычно рождаются с опозданием. Через пятнадцать минут Динг, одетый в тренировочный костюм, уже шел к выходу из дома. Он выпил чашку кофе, но ничего больше, поскольку не любил завтракать перед утренними тренировками. Он быстро проехал в автомобиле небольшое расстояние до казармы Группы-2, где уже собирались остальные бойцы группы.
- Привет, Эдди, - поздоровался Чавез с Прайсом.
- Доброе утро, майор, - отозвался главный сержант. Через пять минут группа выстроилась на траве, все солдаты одеты в тренировочные костюмы. Этим утром сержант Майк Пирс, все еще лидер группы по количеству ликвидированных террористов, вел за собой бойцов во время тренировки. Упражнения на растягивание и силу длились пятнадцать минут, затем пришла очередь утреннего бега.
- Воздушно-десантные рейнджеры прыгают с самолетов без портков, - начал Пирс, и хор остальной группы тут же подхватил:
- Потому что у них нет мозгов!
Традиционный выкрик перед началом бега казался Чавезу вполне естественным, потому что он окончил школу рейнджеров в Форте Беннинг, но не проходил обучения в парашютной школе. Гораздо разумнее, думал он, прибывать на поле боя на вертолете, чем становиться летящей стрелковой тарелочкой для мерзавцев на земле, представляя собой идеальную цель и даже не имея возможности отстреливаться. Сама мысль пугала его. Но он был единственным членом Группы-2, который никогда не прыгал с парашютом, и это делало его "гребаной ногой" или "пехотинцем с прямыми ногами", а не одним из "помазанников божьих" с серебряным значком в виде конусообразного "стаканчика для мороженого". Странно, но он ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из его людей подшучивал над ним из-за этого, подумал Чавез, пробегая мимо столба - отметка первой мили - по дорожке. Пирс был одаренным бегуном и сразу задал быстрый темп, надеясь, что кто-то не выдержит и сойдет с дистанции. Однако никто не поступит так, и все это знали. Дома, думал Чавез, Пэтси собирается на работу в отделение скорой помощи. В настоящее время она все больше склонялась к тому, чтобы стать врачом скорой помощи, а это означало получение сертификата хирурга. Странно, что она до сих пор не выбрала для себя медицинской специальности. Несомненно, она была достаточно умна, чтобы стать практически кем угодно, а ее изящные маленькие руки просто созданы стать руками или музыканта, или хирурга. Она часто тренировала подвижность пальцев при помощи колоды карт, и за последние месяцы стала экспертом при второй сдаче. Пэтси показала мужу, что она делает и как, но даже тогда, внимательно наблюдая за ее руками вблизи, он не понимал, как это происходит. Это изумляло, раздражало и восхищало его. Должно быть, ее двигательные рефлексы были невероятными, с гордостью подумал Динг, начиная третью милю пробежки. Это был момент, когда начинаешь чувствовать усталость, потому что на третьей миле твои ноги приходили к выводу, что они уже достаточно долго бежали и, пожалуй, было бы неплохо бежать помедленнее. По крайней мере, это относилось к ногам Динга. Два члена группы участвовали в марафонском беге, и, насколько он видел, эти двое - Луазель и Вебер, самый маленький и самый высокий члены группы - никогда не уставали. В особенности это относилось к немцу, выпускнику школы горных боевых действий бундесвера и обладателю значка горного мастера. Он был самым крутым сукиным сыном, когда-либо попадавшимся Дингу, а ведь Чавез считал себя крутым маленьким сукиным сыном. Луазель напоминал ему маленького уверенного в себе кролика, бегущего с грацией и невидимой мощью.
Еще через десять минут, думал Чавез, его ноги начнут жаловаться, но он не позволял им давить на их хозяина. На его лице застыло спокойное решительное выражение, едва ли не скучающее, пока ноги топали по шлаку дорожки. Группа-1 тоже совершала пробежку на противоположной стороне дорожки, и, к счастью, ни одна из групп не соревновалась с другой. Они все-таки фиксировали время пробежки, но прямое соревнование могло заставить всех солдат "Радуги" перейти на саморазрушающий режим, что привело бы только к травмам. Этих травм было уже достаточно во время обычных тренировок, хотя Группа-2 была полностью готова к выполнению операций, потому что все травмы уже зажили.
- Группа... быстрый шаг, марш! - скомандовал, наконец, Пирс, когда они завершили утренний бег. Еще пятьдесят метров, и группа остановилась.
- Ну что ж, парни, доброе утро. Надеюсь, все вы получили удовольствие, проснувшись и встретив новый день защиты мира от преступных элементов, - сказал Пирс. По его улыбающемуся лицу катились струйки пота. - Майор Чавез, - произнес он, занимая свое место в солдатских рядах.