- Единственные мужчины, достаточно бесчувственные, чтобы втискивать свои ноги в современные устройства пыток, это трансвеститы. И мои исследования показывают, что даже у них есть "шишки" на пальцах, а также повреждения, подвернутые стопы, и это учитывая то, что они носят каблуки не так часто, как женщины…
- Мне действительно придется повесить трубку, - прервал он, беспокоясь, что кто-то на другой линии сейчас вешается в буквальном смысле слова, потому что единственный, кто может теперь помочь, не отвечает.
- Ну, конечно, - сказала она высокомерно, словно это он был с причудами, а не она. - Я пошлю тебе полную копию всех своих конспектов, когда закончу их.
На этой угрозе он нажал кнопку и переключился на следующего звонящего:
- "Контакт".
- Здравствуйте, - начал неуверенный женский голос. Мэтт попытался унять свое обычное желание мгновенно
охарактеризовать незнакомку, представляя себе ее возраст и эмоциональное состояние. Она говорила так, будто набирала номер местной пиццерии и теперь не была уверена, куда попала. Секунду он размышлял, не была ли это та же сомневающаяся дама, что уже звонила по поводу "шипящей" проблемы.
- Не думаю, что мой звонок из тех, который вы обычно получаете. Он скорее неординарный, - голос постепенно набирал силу и уверенность.
- Все наши звонки неординарны, - ответил он вежливо не без доли обезоруживающей иронии. - Хотя мы и не так давно открылись.
- Но, полагаю, правила вашей профессии довольно строги.
Что-то в ее фразе кольнуло его. Его пальцы потянулись за листом бумаги, на которых он обычно рисовал что-то во время долгих часов на телефоне. Психиатр провозился бы целый день с его черными, синими и красными узорами, подумал он, когда взял шариковую ручку и провел первую линию.
- Мы должны говорить о вас, - напомнил он ей все так же вежливо. Как немногие люди его возраста, Мэтт был очень терпелив с пожилыми, из-за богатого опыта общения с ними.
- У меня все нормально.
Теперь голос стал насмешливым и немного разочарованным. В нем слышалась несгибаемая воля. Мэтт поймал себя на мысли, что расслабился. Что бы ни хотела незнакомка, она не была на пике личностного кризиса. Ему стало любопытно.
- Ваше положение не кажется мне критическим. Может, вам стоит обратиться к Энн Ландерс (Псевдоним, придуманный американской журналисткой Рут Кроули, которая совмещала работу медсестры в госпитале и автора колонки советов для "Чикаго сан тайме". После смерти Рут, ее место заняла Эстер Ледерер)?
Она вздохнула:
- Я пытаюсь найти кое-кого.
- Или в полицию.
- Кого я не видела уже… ох, восемнадцать лет. Мэтт моментально оказался в тупике:
- Как насчет частного детектива?
- Я знаю, где находится этот человек.
- Понятно. Он ваш родственник?
- Вовсе нет.
- Но если вы знаете, где он… она… - Он.
- Если вы знаете, где он, почему бы вам не связаться с ним самостоятельно?
- Я не знаю, где он живет. А на работе он обычно не доступен.
- Уверен, тот, кто работает вместе с ним, может записать Ваше сообщение.
- Не знаю. Вы запишете?
- Я?
- Мне кажется, в вашей работе есть определенные правила, как представляться.
- В принципе, да. Мы используем псевдонимы. Это защищает личную жизнь. Да и основное внимание не должно быть на операторах, так что у нас у всех прозвища, если можно так сказать.
- Какое у вас, молодой человек?
В первый раз Мэтт почувствовал себя разоблаченным. Ему было странно давать свое "рабочее" имя, несмотря на то, что этот несуществующий барьер должен был вот-вот рухнуть. Пластмассовая ручка замерла в неожиданно вспотевшей ладони Мэтта:
- Брат Джон. Молчание.
- Это ты, Маттиас? - спросил женский голос с ноткой подозрения и удовлетворения, которые атаковали его ум и тело давно забытой тревогой и мгновенно парализовали.
Он не знал, что ответить. От такого голоса невозможно скрыться. Властный старомодный учительский тон, облаченный в безобидный вопрос и обвернутый колючей проволокой.
- Д-да, - признался он против всех правил и против своей воли. Он так долго тренировался не врать, что даже вежливая, общепринятая в их обществе ложь (даже если во благо) замерла на его губах, а правда, заикаясь, прорвалась наружу.
Маттиас. Никто не звал его так уже столько лет…
Ручка оставалась неподвижной. Скрещенные друг с другом спирали на его сумасшедшем лоскутном рисунке истекали красным цветом. Потом ручка сама собой начала писать набор букв, детским, проникающим глубоко в бумагу почерком: "М-а-т-т-и-а-с. Э-н-д-р-ю. Д-е-в-а-й-н. М. Э. Д." (Инициалы "М.Э.Д.", "M.A.D.", пишутся и читаются так же, как английское слово "mad", которое можно перевести как "сумасшедший").
- Кто вы? - спросил он.
Это не было против правил. По идее, звонящие должны открываться во время этой психологический игры, уж точно не он, Маттиас, о котором он не думал уже так давно. Когда ему исполнилось четырнадцать, он заставил всех называть его Мэттом.
- Сестра Серафина О'Доннелл, - услышал он в ответ и вздохнул с облегчением, сжав ручку так крепко, что невольно дернувшись, превратил уверенно поставленную точку в закорючку. Из-под стержня вышла тоненькая "О", похожая на невидимую дырку от пули.
- Сестра Суперфина! - сказал он вслух прежде, чем успел опомниться. Так звали ее все дети, это был своего рода комплимент.
- Так меня называют, - ответила она, подавляя смех. - Прости, что заставила тебя нарушить правила. Но я так рада, что ты ответил на мой звонок. Я слишком стара, чтобы чувствовать себя дурочкой по телефону.
- Как вы узнали, что… я здесь? - удивление дало ход другим эмоциям: тревоге, даже злости.
- Для этой работы ты получил рекомендацию в школе Святого Станислава, ведь так?
- Ах, оттуда. Я совсем забыл. Что я могу для вас сделать, сестра?
Вот он и вернулся. Вернулся к почтительной манере начальной школы, однако теперь с уверенностью взрослого, заработанной тяжелым трудом, которая придавала его вопросу некую остроту.
- Мне нужна… персональная консультация.
- Вы в Лас-Вегасе?
- Не будь таким недоверчивым, Маттиас, - смех в ее голосе был явно спровоцирован самодовольством.
Сестра Суперфина, при всей своей популярности в начальной католической школе Святого Станислава, всегда была дисциплинированной, как сержант-инструктор по строевой подготовке. Поэтому мальчики тайно любили ее, а девочки - боялись.
- В Лас-Вегасе, - продолжала она таким родным, домашним голосом, - на один квадратный метр церквей куда больше, чем казино. Меня перевели сюда, в старинную испанскую церковь Девы Марии Гваделупской.
- Долгий же путь вы проделали из бедного польского квартала Чикаго.
- Ну, - теперь голос сестры Серафины звучал так, будто ее загнали в угол. - Я на пенсии, Маттиас.
"Прости, Боже, за то, что я постарела"… Непростительный, но неминуемый грех, даже в церкви.
- Такие, как вы, никогда не уходят на покой, сестра Серафина, - быстро проговорил Мэтт. - Поэтому Вы мне и позвонили. Что за частная консультация?
Она снова засмеялась:
- У нас есть небольшая проблема в церкви. Я надеялась, что, может быть, ты сможешь навестить нас, когда будешь не занят.
- Да, я мог бы…
- Это не займет много времени, и я правда не знаю, к кому обратиться.
Последнее высказывание, выданное компетентной в подобных вопросах сестрой Серафиной, было поразительным откровением.
- А как насчет пастора в церкви Девы Марии Гваделупской?
Наступила долгая пауза, которые обычно бывают в разговорах по телефону в "Контэкт". Чем труднее были вопросы, тем дольше приходилось ждать ответа.
- Он… часть проблемы. Пожалуйста, Маттиас. Я все расскажу, когда ты придешь. Я только благодарю Бога, что подумала о тебе и тут же нашла.
Конечно, он приедет. Даже если эта безобидная идея повлечет за собой жесточайшую депрессию. Ему, конечно, не очень-то хотелось посещать печальный приход Девы Марии Гваделупской с его грузом бесконечно бедных прихожан, с престарелыми монахинями, после ухода на пенсию ставшими слишком уж земными, и с загадочным пастором, который составляет "часть проблемы". Он уже повидал подобное, и его это больше не волнует. Или волнует? Ведь старой монахине и любимой учительнице не говорят "нет". Вы бы сказали? Вот и Маттиас тоже не смог.
Шариковая ручка нарисовала серию тонких красных линий поверх написанного имени и множества неразборчивых клякс.
- Я уже не тот, что был, - сказал он, слыша в собственном голосе сдавленное напряжение.
- Я знаю, - ответила сестра неожиданно тепло и сочувствующе. А потом повторила, уже не называя его старым именем: - Я знаю. Мы все уже не те.
Глава 8
На волосок от гибели
Темпл никогда в жизни не видела столько котов сразу, а тем более в клетках.
Она стояла посреди Кэшмен-конвеншн-центра, в самом высоком здании спортивного комплекса, расположенном на севере города. Там, в обширном подвале с бетонным полом, располагались круглые выставочные залы, где у прилавка эхом раздавались возбужденные человеческие голоса и нестройное кошачье мяуканье.
Ряды и ряды столов были уставлены стальными клет-кообразными, если можно так выразиться, домиками для кошек. Они не были похожи на мягкие переноски пастельных тонов, которые обычно принадлежат таким изнеженным барышням, как Иветта, персидская кошка Саванны Эшли. Это были настоящие клетки из металлической проволоки. Правда, гордые кошатники придали им немного домашний облик.
Первая клетка, перед которой остановилась Темпл, была покрыта синей льняной тканью. Внутри лежала абсолютно такая же льняная подушка, которая как нельзя лучше сочеталась с пастельно-голубым пластиковым кошачьим туалетом в дальней части клетки.
Посреди всей этой роскоши развалился огромный, курносый котяра с ванильного цвета шерстью. На лапах, хвосте и морде его шубка имела темно-шоколадный оттенок. Создание томно возлежало на полу, заполняя собой все свободное пространство между подушкой и туалетом. Его пушистый хвост похлопывал миску с водой, словно неспешный меховой метроном.
Темпл вытащила из сумочки очки. Ей хотелось прочитать, что было написано на карточке, закрепленной на клетке: "Ферма Ленивого К. Дом гималайских котов-чемпионов. Услуги по разведению".
Кот медленно открыл глаза - поразительная синева словно вспышка молнии озарила его морду. Потом он также чрезвычайно медленно зевнул. Предположительно, данная особь была продуктом вышеуказанной фермы с совершенно точным названием "Ленивый К." Он определенно напоминал кошачьего султана. Даже Черныш Луи не обладал такой нарочито величественной вальяжностью.
Темпл внутренне сжалась. Один взгляд на этих чистокровных, и становилось невозможным не замечать туманное происхождение полукровки Луи. У этих котов был класс, родословная и ценники, достаточно высокие, чтобы требовать страхования их жизней.
Темпл оставила невозмутимого кота и прошлась дальше по проходу, вглядываясь в клетки и изучая карточки. Некоторые из домиков сверкали королевскими парчовыми драпировками багряного цвета; кто-то предпочел оранжевую органзу. Грубые решетки многих из них маскировал розовый тюль, тогда как внутри обитатели вовсю демонстрировали приторную кошачью покорность своему плену и соревнованию, которых Луи не вытерпел бы ни секунды.
Кошатница Клео Килпатрик, подруга Электры, которая добыла для Темпл пригласительный билет, поспешила подвести ее к своему ряду клеток:
- Что ты думаешь?
Темпл оглянулась на них и пожала плечами:
- Впечатляюще. Но я не видела ни одной… по-человечески выглядящей кошки. Извини за такие слова. Разве что… кроме того маленького черного котика перед входом.
Клео, женщина лет сорока, одетая в футболку с грозным леопардом, обтягивающую ее весьма солидную грудь, затрясла своей аккуратно посеребренной головой:
- Это стенд Общества защиты животных. Они попытались поместить туда наиболее привлекательных бездомных котов. Мы дали им место бесплатно.
- Колоссально. Ой. А это что за… кот?
Клео наклонилась, чтобы заглянуть в клетку, и с любопытством изучила содержимое:
- Ох, это очень редкая кошка. Но порода нераспознаваема.
- Она выглядит готовой к жарке или что-то типа того. Никогда не видела кошку, которая выглядит, как ощипанная курица.
- Они такие и должны быть. Это - сфинкс.
- Она больше похожа на ленч, - сочувствующе протянула Темпл, а потом поинтересовалась: - А зимой без шерсти не холодно?
- Нет… Температура тела сфинкса на четыре градуса выше, чем у обычных кошек. Но большинство хозяев держат их в свитерах, когда они не на выставке.
Темпл тоже осторожно наклонилась, чтобы присмотреться к висящим складкам на серо-бежевой коже:
- У нее такой грустный морщинистый лоб. Видеть кошку голой это ужасный шок. А уши такие большие. Прямо как у слоненка Дамбо.
- Ты когда-нибудь видела своего кота мокрым? Он был бы таким же хилым, как этот.
- Только не Луи, - убежденно парировала Темпл.
- В любом случае, сфинксы тут только для любопытных. Это не чистая порода.
- Так что, они генетические уроды?
- Аномалия, - сказала быстро Клео. Среди любителей пушистых негативное отношение было недопустимым. - Многие призовые породы сегодня начинались так же. Брался случайный котенок с улицы, воспитывался и взращивался должным образом.
- Я сто процентов могла бы взрастить что-нибудь полезное из этого бедного котика, - сказала Темпл. - А где та женщина, про которую мне рассказывала Электра. Та, что получала звонки с угрозами перед открытием выставки?
- С угрозами?
- Шипение звучит довольно зловеще. И угрожающе. Клео только рассмеялась:
- Ты ведь не слишком много времени проводишь с кошками, да? Они постоянно шипят, особенно когда раздражены. Думаю, Пегги придумывает это, или кто-то, кого она раздражает, записал шипение кошки и проигрывает его ей в трубку.
- А эта Пегги многих раздражает? - спросила Темпл, следуя за Клео, которая поплыла между рядами к большому стенду в центре.
Клео остановилась, давая Темпл возможность поглазеть на школьников с огромным длинношерстным белым котом, который напоминал полярную сову с золотыми глазами. Ей казалось, что он в любой момент может закричать: "Уух!"
- Сладкий Снежный Шарик С Вершины Эвереста, - автоматом выпалила Клео, нежно глядя на гигантского кота. - Это его имя. Персидский кот. Чемпион. Возраст: два года. В отличной форме. В жизни его зовут просто Шариком.
Шею животного окружало кольцо из плотной материи, оно напоминало елизаветинский воротник. Несомненно, его надели, чтобы не дать животному лизать свою обильную шерсть. Темпл внимательно исследовала эту гору, покрытую припудренным ухоженным мехом, а потом вдруг заметила его морду с ужасно приплюснутым носом и огромными глазами:
- Похож на белого пекинеса.
- Персов разводят за их плоские носы, но, положа руку на сердце, надо признать, что из-за этого им тяжело дышать. Более естественные носы сегодня, конечно, допускаются, но с некоторыми оговорками.
- Какое счастье! - язвительно заметила Темпл. Разводчики кошек начинали действовать ей на нервы почти так же, как внеземные чистокровные коты. - А они прибегали к помощи коллагена, чтобы придать этим особям идеальный вид?
Клео посмотрела на нее так, будто она была не в своем уме, или того хуже - еретичка:
- Это строго запрещено! Вся суть в том, чтобы вырастить идеальное животное. Любой разводчик исключается из соревнований, если он физически воздействует на особь, чтобы изменить ее внешний вид.
- Что это значит?
Клео стала еще более недоверчивой:
- Никто не станет покупать их кошек, котята не будут стоить и цента, а разводчик выйдет из дела.
- Неужели эти выставки настолько важны?
Да, если ты не просто разводишь кошек. Слушай, Темпл, наши стандарты очень высоки, и мы строго их придерживаемся. Может быть, мы не разбогатеем на продаже чистокровных пород, но мы относимся к этому очень серьезно. Это - цель, подобная неусыпному бдению над деревом бонсай. Уходят годы на то, чтобы вырастить правильную кошку, которая потом произведет на свет чемпиона. Мы - рабы этих созданий, мы наряжаем их и балуем. Если очень повезет, нам достается совершенный во всех отношениях котенок. Это - все равно, как обладать победителем скачек "Кентукки дерби", только без роз и безумных денег, не считая, конечно, тех, что мы на них тратим.
- Но это не хобби, а тяжелый труд, способный отпугнуть любого.
Пробегая восхищенным взглядом по безупречному коту, Клео заключила:
- Полагаю, люди могут возбуждаться и от меньших вещей. Это не просто хобби, как ты называешь. Кошатники очень страстно относятся к своему делу.
- Тогда, может быть, Пегги Вильгельм хочет припугнуть какой-нибудь соперник, чтобы она забрала кошек с конкурса?
Клео сморщила губы и, кажется, в этот момент общалась с Оракулом в лице (то есть, в морде) удивительного Сладкого Снежного Шарика С Вершины Эвереста. Волшебные желтые глаза мигнули, и Клео, стряхнув с себя оцепенение, обратила все свое внимание на Темпл.
- Полагаю, что да, - ответила она, кивая. - Они могут зайти очень далеко. Говорю тебе, люди с ума сходят по этим котам. Иногда даже кажется, что они им как дети. Ты слышала про сумасшедшую мамашу девочки-болельщицы из техасской команды поддержки? Даже в "Чрезвычайных происшествиях" показывали.
- Единственные чрезвычайные происшествия, о которых я знаю, боюсь относятся только ко мне, - сгримасничала Темпл. - Точнее, отсутствие каких-либо происшествий.
Клео встряхнула тонкими волосами:
- Некоторые становятся очень агрессивными в отношении своих успехов… и чужих тоже. В случае Техаса, озлобленная мамочка пыталась нанять киллера, чтобы тот напал на мать соперницы своей дочери, считая, что конкурентка будет так разбита, а значит - не сможет хорошо выступить. И это всего лишь вшивая группа поддержки! Каждый, кто подсаживается на какое-нибудь соревнование, может хватить через край. Боюсь, что твоя подруга, которая волнуется за котов Пегги, имеет для этого вполне реальные причины.
- Тогда пойдем, найдем Пегги и поговорим с ней, - предложила Темпл.