Рысек действительно вернулся очень быстро и привез, в частности, кашанку <Польская кровяная колбаса с начинкой из каши.>, заявив, что в Австралии кашанки нет, поэтому для моих гостей она вполне может сойти за фольклорный деликатес. Идея оказалась великолепной, родимой польской кашанки гости мои не видели целую вечность, а кашу они, как выяснилось, обожают, так что ужин удался на славу. Все было бы хорошо, если бы дядюшка не поперхнулся от жадности деликатесом. Мы долго колотили его по спине, дергали за руки и давили на все возможные места, пока наконец дядюшка не пришел в себя, после чего с удвоенным аппетитом накинулся на фольклорное угощение.
Ожидая возвращения тетки Изы с дядей Филиппом, я мстительно решила кормить семейство содержимым моего морозильника - пельменями, пызами <Польское национальное блюдо, картофельные блины на сале.>, голубцами... Ладно, шут с ними, дам им ещё свиные отбивные с капустой и тушеные куриные ножки... А вообще просто чудо, что я по какому-то наитию свыше заранее все это закупила и засунула в холодильник.
Тетка с дядей вернулись ночью, в двадцать минут третьего, и жадно докончили кашанку. Самое разумное было дать этой паре запасные ключи, что я и сделала немедленно. Они проинформировали меня, что завтрак их не интересует, будить их не следует, а уйдут они, когда захотят.
Кто бы возражал.
* * *
Бежан подключился к расследованию и повел его в двух направлениях.
- Люди - это одно, а события - это другое, - сказал он Роберту Гурскому. - И нам нужно заниматься ими параллельно, иначе они у нас так перемешаются, что мы и концов не найдем. Ты уверен, что все оттуда изъял?
- До последнего клочка, - заверил Гурский, который как раз привез весь бумажный хлам, изъятый из дома жертвы. - Страх как много там этого добра.
- Только толку от него, наверное, чуть.
- Потому что убийца свое забрал, не оставив следов? - догадался Роберт, Именно поэтому Бежан и любил с ним работать - они уже несколько лет действовали вместе. Гурский умел логически мыслить, не требовалось ему подсовывать все под нос на лопате, и он всегда был полон энергии. Разумеется, убийца, коль скоро он копался в бумагах, нашел свой компромат и прихватил, а остальная макулатура если и представляла вещественные доказательства, то уже не против него. Конечно, все это было великолепным материалом для шантажа, но Бежан с Гурским отнюдь не собирались шантажировать государственных деятелей, крупных бизнесменов, директоров и президентов компаний, да и свое собственное начальство.
Это болото их вообще не касалось, они хотели лишь профессионально и честно заниматься своим делом.
Бежан втайне надеялся, что убийца спешил, а может, и нервничал - не каменный же он - и потому что-то проглядел. Какую-нибудь мелочь, запись, клочок бумаги, которые позволят напасть на его след. А вдруг покойник записывал где-то отдельно фамилии или хотя бы инициалы, вдруг составил список скомпрометированных сильных мира сего? Вот бы найти нечто в этом роде и проверить, кого из списка не хватает...
- Холерная работа, - мрачно констатировал он. - Все просмотреть мы явно не успеем, но хотя бы по диагонали. Фамилии, адреса, данные, понять, о чем идет речь, - и поехали дальше. О том, чтобы все внимательно прочесть, и речи быть не может.
- Я скачал данные из его компьютера на диск, - похвастался Роберт, быстро проглядывая папку за папкой, штабелями сваленные на полу кабинета. - Господи, откуда у него это?
И на кой черт ему все это было нужно? Для шантажа?
- Как ты думаешь, почему уже двадцать лет ему так здорово везло? Куда ни ткнет, все идет как по маслу. И без малейшего нарушения, все в соответствии с законодательством, даже противно. Зато все юридические увертки использованы до последней запятой и до последней минутки. Ты что думаешь, он - ясновидящий?
- Значит, эти люди облегчали ему жизнь? - догадался Роберт.
- Конечно. К тому же вся администрация у него из рук ела. Я о нем мало что знаю, но ведь слухом земля полнится.
- Интересно, почему он держал все это в бумагах, вместо того чтобы загнать в компьютер...
- Из компьютера легче украсть. Или даже все стереть. Сам увидишь - я готов голову прозакладывать, что на этом диске у тебя одни лишь невинные дела и ничего больше.
- Не может быть! - с ужасом воскликнул вдруг Роберт, заглянув в очередную папку. - Смотрите-ка! И такой человек стал министром финансов?!
- Да ты ребенок, что ли? - расстроился Бежан. - Отцепись пока от политики, я ещё не закончил. Пойми же ты, на этих наших гореправителях мир клином не сошелся. Бывшую жену в Заверче кто-нибудь отыскал?
- Баба уехала в отпуск, и никто не знает куда, - сердито ответил Роберт, отшвыривая бумаги. - Дома у неё побывали. Мамаша приходит постеречь квартиру и полить цветочки.
Тамошний участковый Фрувчик - я случайно лично с ним знаком - поговорил с мамашей. Да, баба та была его женой, мамаша её на бывшего зятя всех собак готова повесить, дочь до сих пор из-за бывшего мужа лечится от нервного расстройства, хоть они и развелись шестнадцать лет тому назад.
- А когда она уехала?
- Пятнадцатого. Тринадцатого и четырнадцатого была в Заверче, у неё своя парикмахерская, толпы народу её видели, в том числе Фрувчик собственными глазами.
- Машина у неё есть?
- Есть, "пежо". Тринадцатого поставила на техобслуживание, четырнадцатого вечером забрала. Пятнадцатого после обеда села в машину и укатила с теперешним женихом куда глаза глядят.
- А жених кто такой?
- Вроде бы поэт. Непризнанный. Моложе её лет на десять.
- Неплохой метод лечения нервных расстройств. А имя у него есть?
- Есть, только я не запомнил какое. Проверить?
- Нет. Безнадега. Этих двоих можно списать в убытки. А вторая, как её там, Иза Брант?
- Охрана тайны личной жизни, - язвительно сказал Роберт. - Теперь повсюду свобода личности. Из-за этой свободы личности жэки и паспортные столы просто с ума посходили.
Только сегодня выяснилось, что она уж два года как переехала, но прописана по старому адресу.
Теперь живет на какой-то Круткой. А этих Крутких в Варшаве несколько штук...
- Не переживай так. Запроектировано ещё больше.
- Я велел участковым проверить. Так что с минуты на минуту сведения появятся.
- Понимаешь, - задумчиво произнес Бежан, помолчав, - если он действительно сидел с убийцей в салоне, а потом впустил.., нет, постой, мы ведь не знаем, впустил ли он его... Ну, скажем, вынес из кабинета двустволку и дал ему в руки...
- Он был не пьяный, - напомнил Роберт. - Алкоголя в крови - кот наплакал.
- Но ведь не может быть, чтобы он так доверял одному из этих типов, что в бумагах его... Уж скорей баба или друг. Однако с друзьями у него дело туго. А бабы... Может, кто-то ещё есть?
- Колек разнюхала бы даже тень следа.
- Вызови-ка ее... Или нет. Лучше поезжай к ней. Секундочку, где она живет?
- Да она все ещё там сидит, у него. Холера её знает - зачем.
Бежан открыл было рот, чтобы возмутиться, кто её туда пустил и чего ради, но Роберт его опередил.
- Прокуратура изменила свое распоряжение, - сухо произнес он.
- О, даже так? Тогда.., подожди. Допросим её прямо на месте преступления.
Зазвонил телефон, Бежан снял трубку. Из Служевца пришла информация, что нашли Изу Брант. Точно, на Круткой, дома никого нет, но соседка подтвердила, что такая там проживает.
Дальнейшие расспросы оказались невозможны, поскольку в квартире дико вопили дети. Нужно быть настоящим чудовищем, чтобы не отпустить мать к орущим младенцам, поэтому большего узнать не удалось.
- Порядок, завтра с утра наведаешься к ней... - начал было Бежан, но осекся. - Нет, завтра навестим Михалину Колек...
- А нам никого в помощь не дадут? - с легкой обидой удивился Роберт.
- Дадут, дадут, не бойся, несколько типов из папок убитого уже запаниковали. И два иностранных посольства засуетились - оказывается, его бизнес носил международный характер. Со вчерашнего дня у нас.., сейчас, погоди-ка...
И Бежан вызвал Ирека.
Ирек, он же сержант Ирениуш Забуй, расценил прикомандирование к группе Бежана как особую награду и только и ждал возможности отличиться. Он немедленно объявился и получил приказ завтра с утра направиться на улицу Круткая, дом три, и торчать там до тех пор, пока не выловит некую Изу Брант, не увидит её собственными глазами, не проверит её паспортные данные и не выяснит, где она была и что делала тринадцатого числа текущего месяца. И ещё пусть узнает, не она ли бывшая жена некоего Доминика Доминика.
- Извините? - переспросил сержант.
- Представь себе, - отрешенно вздохнул Бежан, - ничего с этим не поделаешь. Родителям, бывает, приходят в голову самые кретинские идеи. Парень по фамилии Доминик, сын Доминика, при крещении был наречен Домиником, наверное, специально для того, чтобы все запутать.
И зовут теперь мужика Доминик Доминик. Понимаешь? То есть звали.
От информации и от волнения сержант настолько отупел, что потрясенно задал ещё один дурацкий вопрос:
- А что, больше не зовут?
- Вроде бы не зовут. Хотя нет, он сохранит свое имя на могильном камне. Весь разговор с ней хорошенько запомни, а ещё лучше незаметно включи диктофон. К вечеру я должен знать все про эту Изу Брант.
- А может, опытного оперативника послать? - засомневался Роберт.
- Ни одного нет под рукой, все уже смотались в руководящие джунгли. К обычной бабе может прийти и обычный полицейский, а к тем - и не думай...
* * *
И сержант Забуй действительно прибыл бы на улицу Круткую к восьми часам утра, если бы не невезуха, которая, похоже, распространялась подобно эпидемии.
Будучи нормальным человеком, сержант воспользовался патрульной машиной, которая ехала в направлении Виланова. Однако означенная патрульная машина попала в столь идиотскую аварию, что целых полтора часа не могла из неё выпутаться. И сержант Забуй не мог отказать коллегам в помощи и потерял даром кучу времени.
А потом не повезло уже ему самому. Очередная попутная патрульная машина завезла его на Окенче, где вроде бы кто-то стрелял на садовых участках. Информация оказалась недостоверной, то были вовсе не разборки русской мафии, а детские забавы - ребятня запускала петарды. Дети сбежали, а окрестные взрослые не пожелали признать их своими чадами.
Наконец в десять часов тридцать минут утра сержант Забуй все же появился на улице Круткой и позвонил в нужную дверь. Разумеется, он не знал, что в девять тридцать от дома отъехала "тойота-авенсис".
После третьего удара могучего гонга дверь открыла дама неюного возраста и субтильного телосложения, всклокоченная, явно только что с постели, однако вырядившаяся в страшно элегантный черный халат.
- Я вас слушаю, - холодно произнесла дама и широко зевнула.
- Я хотел бы увидеться с пани Изой Брант, - вежливо ответствовал сержант.
- Со мной? Зачем? И вообще, кто вы такой?
- Сержант Ирениуш Забуй, Главное управление полиции. Вас зовут Иза Брант и вы здесь живете?
- В общем, да. Вы же меня видите. Слушаю вас.
Сержант был уже частично в курсе дела, слышал высказывания Бежана, по-польски тоже понимал и более или менее ориентировался, что ему нужна бывшая жена человека, почившего в самом расцвете сил. Ему подумалось, что не стоит удивляться тому, что убитый развелся с этой дамочкой, - как-никак она старше бывшего мужа лет на десять, хотя и сохранила остатки миловидности. В молодости наверняка и вовсе была красавицей. Чувствуя себя не в своей тарелке, сержант с усилием вспомнил, что прибыл сюда выяснить, есть ли у дамы алиби.
- Где вы были тринадцатого числа текущего месяца? - выпалил он.
- У себя дома, - спокойно отвечала Иза Брант, разглядывая его с неодобрением.
- И кто это может подтвердить?
- Не знаю. Прислуга, соседи.., поставщик от Хэрродс. Секундочку. А собственно говоря, чего ради кто-то должен это подтверждать?
Сержанта учили, что никогда не следует обращать внимание на вопросы подозреваемого.
Вопросы всегда задает следователь.
- А что вы делали ночью и утром четырнадцатого?
- Я, видите ли, по ночам обыкновенно сплю, а по утрам завтракаю. Полагаю, впрочем, что вас это совершенно не касается. Что вам, позвольте полюбопытствовать, надо?
Сержант несколько пришел в себя и вспомнил, что на самом-то деле он хотел бы установить её личность.
- Вы не могли бы показать мне свое удостоверение личности?
- Нет.
- Нет?
- Нет.
- Почему? Вы его потеряли?
- Я ничего не теряю. У меня никогда в жизни не было удостоверения личности.
Такой ответ сержант счел абсолютно наглой ложью и позволил себе сдержанную иронию:
- Да что вы говорите? И как же это вы до сих пор обходились без удостоверения личности?
- Должна сказать, весьма неплохо обходилась, - ответила подозреваемая с ещё большей иронией.
Сержант гнул свою линию с упорством, хоть и вежливо:
- Нет на свете такого взрослого человека, у которого не было бы документов. У вас, несомненно, имеется хоть какой-то документ, удостоверяющий вашу личность.
- О, даже несколько.
- Вот один из них я бы и хотел увидеть.
Если можно, с фотографией.
- А с отпечатками пальцев вам не подойдет? На снимках я всегда так ужасно выгляжу, я совершенно не фотогенична.
- Уверяю вас, что ваше фото не собираются посылать на конкурс красоты. В данный момент у меня нет с собой приспособлений для дактилоскопирования, так что я не могу сравнить отпечатки пальцев. А мне нужно знать, действительно ли вы Иза Брант. Такое мне дано официальное поручение.
К этому моменту подозреваемая окончательно пробудилась, поняла, о чем речь, и это её странным образом заинтересовало.
- Я вам ничего не покажу, потому что не понимаю, чего ради вы тут пытаете меня с раннего утра. Я что - совершила какое-то преступление? Или вам не нравится моя фамилия?
- Ничего такого я не знаю, - ответил сержант, забыв, что плевать хотел на вопросы допрашиваемого. - И знать не хочу. Я хочу знать только одно: где вы были тринадцатого после обеда?
- А где я, по-вашему, должна была быть? - хитро спросила Иза Брант.
- А кто сказал, что вы были там, где должны были быть? А может, совсем в другом месте? Вопрос в том, где вы были, а не где вы должны были быть.
- Так я вам уже сказала, что находилась у себя дома. Но вам этот факт явно не нравится.
А я не могу перенестись в прошлом и оказаться в ином месте только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.
Сержант краем уха слышал, что в данном расследовании с подозреваемыми следует обходиться деликатно и вежливо, поэтому усилием воли сохранил на лице каменное выражение, хотя внутри его уже нещадно терзали злость и отчаяние.
- Я не могу вас заставить что-либо делать, однако советовал бы вам говорить правду. Это всегда лучше.
- Пока я ни разу не солгала вам, ни единым словом. А вот вы меня обманываете.
- Как это?!
- Вы заставляете меня торчать в дверях в неприлично раннее время, ведете со мной абсолютно идиотский разговор и при этом утверждаете, будто не давите на меня...
- Но это вы ведете идиотский разговор, а не я, - возмутился сержант. - Если бы вы показали мне удостоверение личности, я бы давно уже спокойно себе ушел.
- Если бы вы мне сказали, в чем дело и в чем меня подозревают, я бы показала вам нужный документ и вы бы спокойно себе ушли.
- Кто сказал, что вас подозревают? Возможно, вы ценный свидетель.
- Свидетель чего?
Сержант почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Утешала его только мысль, что впредь с этой ужасной бабой будет разбираться сам Бежан. Тут он вспомнил, что баба упорно отказывается отвечать.
- Я вынужден отметить в рапорте, что вы отказались удостоверить свою личность. Мне очень жаль...
Ужасная баба вовсе не расстроилась.
- Да пожалуйста, отмечайте. Меня действительно зовут Иза Брант, точнее. Изабелла, но я уже много лет пользуюсь кратким именем Иза, и тринадцатого числа я действительно находилась дома, так что ваши отметки меня совершенно не трогают. Но вы должны мне сказать, в чем дело. Иза Брант действительно что-то совершила или она свидетель?
Сержант изо всех сил старался окончательно не одуреть. Может, у дамочки провалы в памяти?
- Когда вы последний раз видели пана Доминика? - выпалил он вдруг.
- Какого Доминика?
- Доминика Доминика.
- Вы заикаетесь? - подозрительно осведомилась она. - Интересно, до сих пор я этого не замечала. Это оттого, что вы нервничаете?
Сержант почувствовал, что его терпение на пределе. Стиснув зубы, он задал следующий вопрос:
- А вы вообще знаете или знали Доминика Доминика? Прошу вас серьезно подумать над ответом.
Подозреваемая серьезно подумала.
- Да, знала. В детстве я изучала религию, и священника, преподававшего нам катехизис, звали Доминик Вольский. Но с тех пор больше ни одного Доминика не знала, на Домиников в моей биографии случился какой-то неурожай.
Однако хочу обратить ваше внимание на то, что этот священник был...
Сержант Забуй не выдержал. Не тащить же эту бабу за волосы в управление, да ещё без санкции прокурора! Радовала его только мысль, как с ней будет справляться Бежан.
Он нашел в себе силы поклониться и элегантно попрощаться.
* * *
У дома жертвы Бежан и Гурский встретили поджидавшего их сержанта Вильчинского, так и лучившегося самодовольством.
- Я тут порасспрашивал людей, - отрапортовал сержант, садясь в машину. - День этот все помнят, тогда неподалеку у Голембяка сено на шоссе вывалилось. Большого движения здесь никогда не бывает, а местные жители машины все знают, так что чужая сразу бросается в глаза. И совсем чужих машин болталось в округе три, а одну дорожная полиция даже остановила в Вечфне Костельной.
- Интересно, какого черта дорожная полиция делала в Вечфне Костельной? - подозрительно спросил Бежан.
- Караулили молодого Пронжека. Им сообщили из Млавы...
- Что ещё за молодой Пронжек?
- Да один поганец, племянник прокурора, берет чужие машины, как свои. Покатается и бросает, а ворам только того и надо. Он это по пьянке вытворяет.
- В Вечфне Костельной? - недоверчиво спросил Роберт.
- Ага, у него там малина, ну, то есть эта, как её, дача. Он туда разных профурсеток возит, а как его поймают, так без разговоров пару сотен отстегивает. И так каждый раз.
- И что?
- И ничего. Едет дальше.
- И машину у него не отбирают? И даже протокол не составляют?
Сержант посмотрел на Гурского с глубочайшей жалостью и пожал плечами:
- Уже после девятого раза бросили - чего из себя дураков-то строить. Бумаги жалко. А так как дядя на молодого Пронжека обычно собак спускает, то сопляк предпочитает заплатить, чтобы не донесли...
- С ума можно сойти...
- Ладно, хватит болтать, - прервал его Бежан. - Так кого там остановила дорожная полиция?