Ядвига нерешительно остановилась, не зная, стоит ли продолжать, и уставилась в окно на четырех котов, трудолюбиво выколупывавших из запутанных сетей ошмётки рыбы. Я терпеливо ждала. И дождалась.
- Как-то раз возвращалась я из магазина, а передо мной шла эта самая девушка. И вроде от кого-то пряталась. Вдруг ни с того ни с сего бросилась с дороги в лес и за дерево встала. Я даже испугалась - в чем дело? Оглянулась - ничего страшного, за мной шли трое рыбаков, наши, местные, с чего ей прятаться?
- А вы можете назвать этих рыбаков, пани Ядвига? Рассмотрели их?
- Да, конечно. Молодой Ростек, сын старухи Ростковой, да вы его знаете, потом Люлик, его пани тоже знает, и Терличак, а больше никого.
Очень мне все это показалось интересным, а почему интересным - и сама не понимала. Что мне за дело до девушки, проживающей в доме напротив нашего? А вот интересно, и все тут! Должно быть, это её я в лесу встретила. Она ещё кабана испугалась. Ну и что с того? Испугаться дикого кабана может любая горожанка, в этом ещё нет ничего странного. Я припомнила её лицо и пробормотала:
- Любопытно, любопытно. Знаете, на днях я встретила девушку, теперь думаю - ту самую, что живёт в доме напротив, про которую вы рассказали. Она в лесу на кабана наткнулась, мы вместе до дороги дошли. И показалось мне, что я где-то видела её раньше. Не знаете ли случайно, как её зовут?
К моему удивлению, Ядвига знала.
- А как же, Мария Петровская она. А почему знаю - так опять же через магазин. Из-за почтальона. Зашёл в магазин и спросил, нет ли тут Марии Петровской, в доме номер семнадцать проживает, он видел, как она выходила из своего дома, а он всех помнит в лицо, пани тоже. Сказал, только на минутку зашёл к Лойкам, письмо отнёс, а той уже нет, вот и подумал - не иначе как зашла в магазин.
- Мария Петровская… нет, первый раз слышу, - отозвалась я, хорошенько подумав. - Ну ничего, встречу, спрошу её, а то всегда злюсь, когда чего-нибудь не могу вспомнить.
Девушку мне удалось увидеть только потому, что я вышла из дому на редкость поздно - около девяти утра, а не на рассвете. Проспала, самым позорным образом проспала. Ладно уж, в конце концов, я не деревенская жительница, выросшая среди кур и коров, которых надо кормить и доить спозаранку, так что здешнее вставание ни свет ни заря не вошло ещё у меня в привычку. Я уже поднялась по тропинке, обернулась на оставшийся внизу посёлок и увидела, как девушка выходит из своего дома. Вышла, заперла за собой дверь, взглянула на дорогу и замерла. Метнулась за дом, осторожно выглянула из-за угла и кинулась в лес. Потом вскарабкалась по крутому склону дюны и скрылась.
Весьма удивлённая, я проследила за взглядом девушки и увидела Терличака, который остановился недалеко от гаража Вальдемара и уставился на её дом. Так этот проклятый Терличак и ей не даёт спокойно жить? Хорошо хоть, на пляже его сейчас нет, не будет под ногами болтаться.
И я быстрым шагом направилась по тропинке, успев заметить девушку наверху. Вот она наверняка не спешила к морю, шла в противоположном направлении. Что ей делать в лесу? Во всяком случае, я за ней не последовала.
Синоптики оказались правы. Ветер поднялся внезапно, дул все сильнее, и на следующий день уже бушевал неплохой шторм. Хорошо, Вальдемар успел убрать сети. Терпения у меня хватило на целых два дня, но ждать у моря погоды… К тому же холодный апрель кончился, приближался тёплый май. Пора было возвращаться в Варшаву.
Костик уехал днём раньше. И хотя мы очень мало общались, я с удивлением почувствовала, что, кажется, успела к нему привыкнуть…
* * *
Вернувшись в Варшаву, я сразу поняла - Орешника дома нет. Разговаривая по телефону, я в окно рассматривала фасад его виллы: не светилось ни огонька, хотя уже здорово стемнело. И как это я позабыла расспросить о семье Орешника, жене, детях! Возможно, живёт один. Думаю, в таком огромном доме не обойтись без служанки. А теперь вот гадай…
Ну что уставилась, что гадаю, зачем лезу в эту афёру? Из-за золотой мухи, конечно же. А тут ещё Терличак с его намёками, не могли они не встревожить. Нет ничего хуже сплетён, разве что чума, а подлый шакал делал все, чтобы приплести меня к преступлению. Глядишь, кто-нибудь и поверит. Нет, я сама должна внести ясность в запутанное дело, насколько у меня хватит сил.
Я позвонила Тосе и Адамчику. Последний сообщил, что у Орешника были жена и дочь, ещё школьница, так что в данное время года кто-то должен быть в доме. А если нет, то он, Адамчик, ничего не может поделать. Потом позвонила Ане, договорилась встретиться завтра, ибо непонятные действия Пупсика и его смерть при подозрительных обстоятельствах представлялись мне не телефонным разговором.
После чего я взвесила привезённый янтарь. Одиннадцать с половиной килограммов!
А на следующий день, привыкнув к ранним вставаниям, не выдержала. Проснулась в несусветную рань, в полседьмого, извлекла свой станочек, прикрутила первую попавшуюся под руку насадку, выбрала средних размеров янтарик, глубоко вздохнула и нажала кнопку.
Ну и снова началось…
Заработавшись, на встречу с Аней успела лишь потому, что от янтаря меня оторвал телефонный звонок. Звонил Костик.
- Ага, приехала! - обрадовался он. - Я так и думал, потому как там бушуют ветры. Видишь, я уже немного стал разбираться в янтарных закономерностях.
- Приехать-то приехала, но меня как бы и нет, - сразу оговорилась я. - Для мира я не существую.
- А в чем дело?
- Приступила к очистке янтаря.
- Корку стёсывать лучше всего… - начал было он меня поучать, но я его перебила:
- Фрезами очищается замечательно. Сейчас я обрабатываю… погоди, посчитаю…
Подсчитала разбросанные вокруг кусочки уже очищенного янтаря, и аж дух захватило.
- Езус-Мария! Сорок шестой!
- Ну и чего испугалась?
- Да ничего особенного. Только сейчас заметила, что вокруг делается.
- Так ты чистишь янтарь в комнате?! - ужаснулся Костик.
- А где же ещё?
- Ну, знаешь! Не ожидал такого даже от тебя. Надо бы посмотреть. Ты разрешишь заскочить ненадолго? Сейчас полпятого…
- Что?! - возопила я не своим голосом.
- Через минуту полпятого, - робко повторил Костик. - Что ещё случилось?
- Господи, мне надо бежать! Нет, сначала переодеться… и умыться. О боже, и причесаться, вся голова засыпана… Ладно, давай в восемь, к тому времени я уже вернусь.
Бросив трубку, помчалась в ванную, взглянула на себя в зеркало, и тут меня заклинило.
Такой себя ещё не приходилось лицезреть. Все - волосы, брови, ресницы и декольте - было густо припудрено янтарной пылью, так что я выглядела как желтушное привидение. Смоется ли жёлтое безобразие обычной водой с мылом? Может, надо оттирать растительным маслом? Нет, скорее уж понадобится скипидар. Да где я его возьму, скипидар! Правда, есть мастика для пола, вроде на скипидаре, вымазаться мастикой?
Поразмыслив, мастику я отмела. Лицо и шею отмыла водой и мылом, волосы кое-как вычесала с помощью щётки, наверняка не стали чище, но пыль уже не так заметна. И похвалила себя - умница, сообразила переодеться в халат.
На встречу с Аней в кафе на Роздроже явилась секунда в секунду, все ещё подхихикивая при воспоминании об устроенной в квартире катастрофе.
Аня была удивлена и даже шокирована.
- А мне показалось, ты хотела поговорить о смерти Казика? - неуверенно поинтересовалась она. - Нет, не может быть, чтобы это тебя так смешило. Что-нибудь случилось?
- Вот именно! Я занялась шлифовкой!
- Чем?!
- Попыталась сделать предварительную шлифовку собранного своими руками янтаря. Да заодно и окончательную. И знаешь, что из этого получилось?
Поскольку Аня тоже любила янтарь, прошло не менее получаса, прежде чем мы обе оказались в состоянии приступить к деловому разговору.
Начала я издалека, нужно же было ввести подругу в курс дела. По мере того как я знакомила её со всеми происшествиями на Вислинской косе, на щеках Ани все ярче проступал румянец, а к концу повествования она даже дышать перестала.
- Так вот, когда ты мне рассказывала о смерти Пупсика, я обо всем этом ещё понятия не имела. Теперь же, сама понимаешь, хочу разобраться и понять, что же тогда происходило. Единственным человеком, который может внести ясность, я считаю вторую жену Пупсика. Ты ведь знаешь её?
- Потрясающе! - не могла опомниться Аня. - Фантастическая история! Что? Знаю, конечно, хотя в моих подругах она не числится.
- Что она вообще за человек?
- Что за человек?.. Пожалуй, не стану я темнить. Она такой человек, от которого всего можно ожидать.
- Значит, ты тоже сделала какие-то выводы для себя, - поняла я.
- А ты нет? Насколько я тебя знаю… Так вот, богатое состояние было его собственностью, а не её. Неожиданное богатство. И если он там был, сам никого не убивал, сам ничего не крал, а зато все видел, то речь может идти только об одном. Шантаж!
Я облегчённо вздохнула. Слово сказано!
- Рада, что это сказала ты, а не я. Не хотелось бы о покойнике нехорошо выражаться, хотя ничего другого мне в голову не приходило. Вопрос только в том, кто кого шантажировал?
- Конечно, он - убийц. Если тогда милиция и в самом деле не обнаружила никаких следов, то убийц должно быть не меньше двух. Не волокли, а несли трупы. А кроме того, крутился ещё этот, как его, красавец…
- Терличак.
- Терличак. И если он тебя на дух… если так отрицательно относится к тебе, наверняка пострадал. Прекрасный Терличак явно что-то потерял, безвозвратно, и теперь злится. Мне кажется, твой Казик их выследил. Тут следует вспомнить утопшего скупца, деньги которого исчезли таинственным образом. Логический вывод - заплатил шантажисту, то есть был причастен к преступлению.
- Ты полагаешь, те, что убили, они и янтарь украли?
- Полагаю, те самые. Но вывез его кто-то другой, ведь ни один из убийц в Варшаве не появлялся, судя по твоим выводам. Правильно я тебя поняла? А золотую муху в Варшаве видели.
- Правильно.
- На преступление негодяев мог толкнуть тот янтарный перекупщик, мог и сам участвовать в убийстве, но только Казик его не заметил… не заметил?
- Зато присвоил награбленное, - задумчиво закончила я, ибо в ушах звучали язвительные высказывания Терличака, словно он и сейчас стоял над моей головой. - Наказания за преступление они никакого не понесли, зато и пользы от него не получили, вынуждены были платить и платить… Ну и в конце концов решили отравить вымогателя, возможно через третьих лиц…
- Через того самого перекупщика, - уточнила Аня и допила чай.
Ох, не дай бог скажет - ей пора идти, а ещё столько невыясненного! И я поспешила предложить: закажем ещё что-нибудь, на выбор - кофе, сок, вино, коньяк? Подумав, Аня выбрала кофе и коньяк, решив, наверное, что столь потрясающая тема нуждается в подкреплении.
- Поразительно, как продуктивно мы с тобой общаемся, - удовлетворённо заметила я. - Ты так здорово все приводишь в порядок, раскладываешь по полочкам.
Аня спокойно отозвалась:
- Ты что, забыла, ведь это же моя профессия. Почитала бы ты столько следственных материалов и актов судопроизводства. Да я просто вынуждена логично рассуждать, даже если бы не хотела. Конечно, лучше всего было бы допросить лично всех этих людей, а так это лишь чистая теория, в нашем распоряжении не имеется никаких фактических доказательств…
И в самом деле, как же я позабыла, что разговариваю с судьёй? К тому же по уголовному судопроизводству. Пришлось сокрушённо признаться:
- Честно говоря, такая дополнительная от тебя польза мне и в голову не приходила, я лишь надеялась с твоей помощью выйти на вторую жену Пупсика, то есть Казика. А теперь уже никаких сомнений - он просто не имел права помереть собственной смертью.
- Не мешай думать, - попросила Аня, уставившись в окно. Было на что уставиться: на Роздроже клубилась внушительная пробка. - Столько лет прошло…
- Четырнадцать, - уточнила я.
- Правда? Возможно. Насколько помнится, дела не возбуждали. Были сомнения, но медицина допускала и естественную кончину. А привходящих моментов хоть отбавляй. Идуся то и дело падала в обморок…
- Какая ещё Идуся?
- Вторая жена твоего Казика. Никто не знал, с кем он встречался в тот день, никаких мотивов для убийства не обнаружили, ведь формально деньги принадлежали ей. Любовника у Идуси не было, Казика она обожала, так что следственным органам практически не за что оказалось уцепиться. Это только в английских детективах проницательный инспектор полиции для собственного удовольствия без всякого видимого повода начинает копаться в деле, у нас же нераскрытые уголовные преступления статистику портили, так что мы старались не заводить сомнительных дел.
- И теперь, когда прошло столько лет, одна лишь Идуся может ещё что-то помнить и расколоться…
- Если не дура, подождёт ещё шесть, чтобы прошло ровно двадцать, принятый у нас срок давности. Тогда у неё никто не отберёт денежки, даже если они получены преступным путём. Впрочем, думаю, она их уже растранжирила.
- Так ведь не она совершила преступление, может поклясться - ни о чем не имела понятия.
- В ту пору это бы её не спасло, сейчас же - другое дело… Ты права: сейчас, возможно, у неё и вырвется словцо. А задать ей можно множество вопросов: с кем он встречался, кто у них бывал, номера телефонов, все о деньгах, что говорил, боялся ли чего или кого, если да - то чего и кого. И так далее. Его образ жизни, ездил ли куда, надолго ли. Вообще все о покойном муже. Погоди-ка! Ведь кое-что об их образе жизни я и сама знаю, встречались в одной компании, в бридж играли. Мне бы себя допросить… Насколько мне известно, Казик один раз куда-то точно ездил без Идуси. Играли мы в их доме, я вышла в туалет, когда вернулась - Казик говорил по телефону, так что не знаю, он позвонил или ему позвонили. В дверях кабинета стоял. Чтобы не мешать, я тихонечко прошла мимо, у них всюду постелены были ковры, шагов не слыхать. "Приятно слышать пана, - сказал Казик в трубку, причём так, довольно ехидно, и добавил:
- Ну, что скажете?" Таким тоном, что даже мне неприятно стало. Потом послушал и говорит: "Нехорошо. Последний срок - воскресенье вечером, понедельник рабочий день". И все.
- Шантаж не исключается, - с некоторым сомнением решила я.
- Но и не подтверждается, - возразила подруга-судьиха. - Хотя прозвучало весьма ядовито.
- Значит, воскресенье ещё ждёт, а в понедельник отправится доносить…
- Донесёт анонимно, иначе квалифицируется как соучастник преступления, - поправила судьиха.
- Уверена, он уже сто раз основательно продумал, что станет врать. Уж врать-то Казик умел! Видимо, совсем распоясался в своих вымогательствах и преступники потеряли терпение. У меня получается - Пупсик шантажировал как минимум двух преступников, если не трех.
Аня рассуждала вслух:
- Не знаю, как классифицировать всех этих перекупщиков и посредников. Насколько я разбираюсь… впрочем, теперь стала немного разбираться - ведь по твоему наущению несколько раз съездила летом на косу. Удивительно, но с янтарём как с рыбой - никто из рыбаков не возит в города продавать, покупатели, вернее, перекупшики сами к ним приезжают. Подозрительнее всех мне представляется Франек, ну тот, который исчез. Но по опыту знаю - такие не любят мокрой работы, вряд ли он виновен в отравлении, разве что в виде исключения…
- Казик мог им встать поперёк горла…
- Наняли бы профессионалов. Хотя… ведь все это происходило целых четырнадцать лет назад, это сейчас ума бы хватило, а тогда все по-другому было… Так что, возможно, Казака прикончил один из них лично, раздобыл губительное для печени средство и нашёл подходящий случай.
Обсудив все известные нам факты, пришли к выводу, что мне следует поговорить со всеми, кто замешан в этом деле, хотя наверняка они мне ничего не поведают.
- А я беру на себя Идусю, - решила Аня. - Придумаю что-нибудь, тот же бридж. Заинтересовала меня эта история, я говорю о моем личном интересе, ни в коей мере не служебном. И знаешь, мне бы тоже очень хотелось взглянуть на золотую муху. Надеюсь, она ещё не упорхнула за пределы нашей родины. Ага, а что скажешь насчёт девушки?
- Сама не знаю, - не очень уверенно ответила я. - Сдаётся мне, она тут ни при чем, хотя и живёт в том доме. Я о ней просто так рассказала, лишь для порядка, чтобы ты знала обо всем. А может, потому, что никак не могу вспомнить, где её видела. Так что её пока давай оставим в покое.