Полковник, расположившись по другую сторону стола, достал из кармана миниатюрную записную книжку, ручку "Паркер" и приготовился писать.
- Как я понял, убийство произошло в вашем присутствии. Можете ли вы описать убийцу?
- И очень точно, - ответил Вирхов. - Выше среднего роста, брюнет, движения замедленные. Взгляд яростный. Воротник пальто и шапка из серого каракуля. Возраст от двадцати до двадцати трех.
- Студент?
- Вряд ли, - покачал головой Вирхов, решив придержать сведения о возможном убежище негодяя. Во-первых, он хотел поймать преступника сам, а во-вторых, все еще сомневался, что дело связано со шпионажем. Зато он с исчерпывающими подробностями живописал сцену, свидетелем которой стал. Позволил полковнику ознакомиться с показаниями очевидцев, услужливо переданными его помощником.
- Что ж, негусто. - Полковник не удержался от недовольной гримасы: между бровей прочертилась складочка, губы оттопырились дудочкой. - Если информации прибавится, прошу срочно сообщить мне.
- Вообще-то, - нерешительно заметил Вирхов, - китаец на шпиона не похож. И у него отрезаны уши. А это слишком яркая особая примета. Любая разведка вряд ли заинтересована в вербовке агента с таким бросающимся в глаза дефектом. Не так ли?
Недовольная гримаса на моложавом лице полковника сменилась бесстрастной маской.
- Во всяком случае, - сказал он уклончиво, - ясно одно: придется немало побегать, прежде чем истина будет установлена.
Он повернулся и встретился взглядом с Терновым. Павел Миронович с горящим взором прислушивался к разговору начальника и посетителя.
- Вы желаете сообщить что-то дополнительно? - насторожился полковник.
Павел Миронович энергично замотал головой сверху вниз.
- Я вас слушаю, - полковник поощрительно кивнул.
- Карл Иваныч, - через плечо визитера заискивающе обратился к начальнику Тернов, - вы позволите?
Вирхов недовольно промолчал.
- Господин следователь вчера был чрезвычайно загружен, - оправдывающимся тоном начал Тернов. Он встал и двинулся к гостю. - А у меня выдалась свободная минутка, и я по собственному разумению продолжил дознание. Мне удалось через китайскую диаспору установить место проживания покойного китайца: Роменская, 5. Вчера осмотрел его берлогу. Кое-что нашел. Может быть, вас заинтересует.
Павел Миронович вынул из кармана пухлявую черную книжицу с серебряным крестом на обложке и протянул ее полковнику.
- Библия? - равнодушно покосился господин Ястребов.
- Была зашита в матрас, - многозначительно пояснил Тернов. - На последней странице тайный шифр.
Господин Ястребов открыл Библию и убедился, что молодой человек не лжет - черной тушью в столбик были выведены какие-то иероглифы и цифры.
- Вы позволите? - спросил он, переводя взгляд с Вирхова на Тернова. Разумеется, Тернов возражать не стал, молчал и Вирхов. Библия китайца погрузилась в полковничий карман. - Прошу простить за внезапное вторжение. Весьма признателен за прием. Есть, конечно, среди молодежи экземпляры, готовые даже собирать деньги в поддержку микадо. А все-таки вот такие как вы, - он благосклонно кивнул закрасневшемуся Тернову, - заставляют верить, что молодежь у нас прекрасная, и напрасно либералы клевещут о наемном энтузиазме и казенном патриотизме нашей молодой поросли.
Полковник встал и, не дожидаясь ответных любезностей, вышел из вирховского кабинета.
С минуту тишину ничего не нарушало.
- Все, довольно, - очнулся от невеселых раздумий следователь, - самодеятельностью мне заниматься некогда. Вы бы еще ему о Бурбоне рассказали.
Тернов чувствовал себя предателем; сладкая месть уже не казалась ему достойным ответом бесчувственному наставнику.
- Это мое дело, - сказал злобно Вирхов. - И я должен найти убийцу. Убийство со шпионажем не связано.
Тернов благоразумно не стал спорить. Он знал, что возражения и дерзкие комментарии только сильнее разъярят Вирхова.
- Я изучил материалы первоначального дознания, - виновато отрапортовал он.
- Отлично, - отрезал Вирхов. - Захватите с собой агента, поедем на Подъяческую.
- Но, Карл Иваныч, - робко подал голос письмоводитель, - всех агентов услали на Дворцовую. Там ожидается многолюдная манифестация патриотического характера.
- О, черт, - выругался Вирхов, - нашли время манифестировать. Ладно, поедем так. Авось не промахнемся.
Через четверть часа дежурный извозчик уже катил свои сани по петербургским улицам. Солнышко пригревало едва-едва, и Вирхов, зажмурив глаза, наслаждался его кротким теплом. Только переехав Троицкий мост, он подал голос.
- Ну, рассказывай, Павел Миронович, про свои похождения и про своего Бурбона.
Тернов понял, что начальственный гнев миновал.
- Да ведь я, Карл Иваныч, еще вчера хотел вам про этого китайца все рассказать. А пока его берлогу разыскивал да обследовал, на сумасшедшего наткнулся. Явилась к мужичку прекрасная Елена, а он со страху в окно сиганул, да и раму вышиб. Кричал, что он последний российский Бурбон, за которым охотится привидение. Забыл чье… Марии Стюарт, кажется. Хотел вам рассказать, а вы гневаться изволили сразу же.
- Не с того ты, дружок, начал, - миролюбиво ответил Вирхов. - Вечно тебя черт-те знает куда заносит. А что с китайцем?
Тернов, захлебываясь от волнения, наконец-то изложил подробности своего визита к госпоже Гордеевой, результаты изысканий на Роменской, 5.
- Так ведь вы же отсутствовали, Карл Иваныч, а мне не терпелось дознание продвинуть, проявить инициативу… - завершил он рассказ.
- Ладно, - Вирхов уже совсем оттаял, - пусть с Библией контрразведка поработает, шпионов поищет. Я думаю, дело проще. Я тоже инициативу проявил. Может, сейчас убийцу-то и схватим. Вот тогда все и займет свои места. Увидим, кто прав. Нечего гадать.
Они остановили сани в узкой улочке у дома Сежеговых, нырнули под арку и, справившись у дворника, направились к парадной, где на пятом этаже снимал комнату студент Технологического института Фридрих Герц.
На скрежет шепелявого механического звонка-бабочки дверь открыла усохшая старушка в замызганном фартуке. Она не слишком охотно повела посетителей по длинному обшарпанному коридору в дальнюю комнату. Шаркая войлочными туфлями, она бурчала себе под нос, что жилец-то болен, простудился, лежит, насквозь промок, да и одежонку еще не высушил.
На узкой кровати, поверх лоскутного одеяла, из которого торчали клочья грязной ваты, возлежал господин Герц, долговязый студент: лицо округлое, щеки впалые, нос крупный, беспородный. Он был одет в поношенную домашнюю куртку, служившую когда-то сюртуком. Из-под головы высовывалась подушка в несвежей наволочке, на другой, такой же засаленной подушке, ближе к жарко протопленной голландке грелись огромные ступни в толстых шерстяных носках. В комнате стоял смачный запах просыхающей кожи, исходящий от прислоненных к печи подошв разношенных сапог.
Бросив на нежданных визитеров косой взгляд блеклых, маленьких глаз, студент и не подумал пошевелиться, чтобы принять вертикальное положение.
- Зачем пожаловали? - открылся лягушачий рот.
- Извольте встать! - потребовал Карл Иванович. - Перед вами судебный следователь Вирхов.
Студент в мгновение ока сел, свесив ноги с лежанки.
- Вы следователь Вирхов? - недоверчиво спросил он и, пошарив в кармане, поднес к глазам очки.
- Я, я, - подтвердил Карл Иванович. - А это мой помощник господин Тернов.
- Вот досада, - процедил сквозь зубы студент, - а я и не готов встретить таких дорогих гостей. Пардон-с, не одет как надо.
И он вновь принял горизонтальное положение, закусив губу и воззревшись в потолок.
- Как часто вы посещаете Шахматный клуб? - взял быка за рога Вирхов.
- Когда есть настроение.
- А господин Балобанов?
- Вот у него и спросите.
- Где он проживает?
- Не знаю, - лениво отперся господин Герц.
- Лжете, - в сердцах возразил Вирхов.
- А вы докажите, - нагло парировал студент, с презрением посмотрел на пунцового Тернова и снова упер взор в потолок.
- Мы ведем дознание по делу об убийстве в ресторане "Лейнер", - сдерживая глухую ярость, сообщил Вирхов. - Где вы были вчера днем?
- А что, убийца по приметам похож на меня? - не поворачивая головы, ответил вопросом на вопрос студент.
- А вечером, что вы делали вчера вечером? - вступил Тернов.
- Был в театре Пассажа, если уж вам так интересно, - язвительно откликнулся юнец. - А что? Убийство произошло вечером?
- Кто с вами там был? Фамилии! - потребовал Вирхов.
- Фамилии не назову, - заявил с гордостью Фридрих. - А билет остался. Это что, преступление - посещать Пассаж? Совсем человеческий блик потеряли! Не знают, как еще связать по рукам и ногам свободного человека.
- Последний раз спрашиваю, - Вирхов повысил голос, - был ли с вами в театре господин Балобанов?
- У него и спрашивайте, - упорствовал студент. - А я был со своей подружкой Зиной. Да и других хорошеньких барышень там было много. Я мальчиками не интересуюсь.
Опасаясь сорваться и впасть в неподобающий гнев, Вирхов резко повернулся и вышел. Тернов посеменил за ним.
Разговор в прихожей с тощей бабой не дал никаких результатов: то ли она прикидывалась бестолковой, то ли в самом деле была глупа, как пробка, - студент проживал один, об интересующем Вирхова госте жильца сообщить ничего не могла, зато охотно переводила разговор на квартирующую здесь же молоденькую швею, шаставшую ночами в комнатенку студента.
Только на улице следователь отдышался и сказал помощнику, тщательно скрывая жалобные нотки в голосе:
- Был бы агент, поставили бы капкан, а так не уследишь. Предупредит, злодей, своего дружка-шахматиста, скроется убийца с концами.
- Ничего, Карл Иваныч, не огорчайтесь, что-нибудь придумаем, - ободрил начальника Тернов. - Не улетит от нас эта птичка, не сомневайтесь.
Оба сыщика, пошептавшись с дворником и дав ему строгие указания - при появлении темноволосого дружка квартиранта сообщить, в глубочайшем расстройстве пошли по солнечной стороне улицы
Карл Иванович, повидав дружка убийцы, только уверился в мысли, что безухий китаец не был причастен к шпионской деятельности. Вряд ли этот дерзкий шахматист и его дружок занимались шпионажем - не лезли бы тогда на рожон в общении с властью. Наоборот, всячески бы мимикрировали, втирались в доверие, стремились разнюхать что-то ценное под видом дружелюбных бесед… Он досадовал, что никак не может придумать версию случившегося. Если разматывать китайский след, то при чем тут элегантный европеец Балобанов? Подкуплен тайной службой китайской императрицы?
- А не играл ли этот китаец Ерофей в шахматы? - неожиданно спросил он у Тернова. - В его логове шахматы были?
- Нет, Карл Иваныч, ничего подобного не видел, - начинающий юрист понял ход мысли начальника. - Убитый скрывался, это верно. Боялся, что китайские власти подошлют к нему убийц. Оно и понятно, мутил воду в Китае, пренебрегал традициями предков, восхищался Западом, европейской цивилизацией. Призывал выйти из азиатского средневековья. Впрочем, все это может быть легендой прикрытия.
- Вот если б наш Император так держался за традиции предков! - посетовал Вирхов, оставив без внимания последнюю фразу Тернова. - Отрубал бы уши либеральным писакам… А то распоясались. Каждое утро встаешь в страхе: какую еще гадость выдумают и пустят гулять по миру?
Они вышли на Каменноостровский, потолклись у афишной тумбы с телеграммами о военных действиях, почитали о новых назначениях, о пожертвованиях от российских городов на нужды фронта, послушали сплетни. Болтали о падении Порт-Артура и столь же уверенно о полном разгроме японцев. Раздосадованные противоречивостью слухов сыщики двинулись было дальше, но рядом с ними затормозил, обдав их галоши снежной пылью, возница.
- Не прокатить ли, ваш сияство, с ветерком?
Вирхов обернулся на басовитый голос и узрел улыбку с торчащим из бороды длиннющим клыком.
- А, Герасим Силыч! - обрадовался он как старому знакомому вчерашнему извозчику. - Никак тебе от меня не отделаться!
Тот добродушно засмеялся и подождал, пока Вирхов и Тернов угнездятся под полостью.
- Ну, Силыч, как думаешь, победят наши японца? - подстрекнул возницу Вирхов.
Тот, хохоча утробой, поднял руку на аршин от козел.
- Вот экакеньких-то да не одолеть?
- А если побьют?
- Голову то есть об панель тогда себе расшибу. - Возница повернулся и хитро спросил: - Нашли вы, ваш сияство, вчерашнего шутника?
- Еще не успел, братец, - посерьезнел Вирхов, - больно ты скор.
- Зато я нашел, - ухмыльнулся извозчик, натягивая вожжи.
- Погоди-погоди, стой! - встревожился следователь. - Докладывай по порядку.
- Чего уж, дело прошлое, - охотно пояснил Герасим. - Сел он сегодня ко мне, смеется, просит прощения за шутку. Радуется солнышку, да что снег не идет. Деньги сувал - за давешнюю шутку, говорит.
- Ну а ты? А ты? - ошарашенный Вирхов растерялся.
- А что я? Я уж его пуганул. Деньги, знамо дело, взял, чай, трудовые, заработанные. Да пугнул: мол, господин Вирхов сильно гневался за шуткарство ваше. Сердился, мол, как ни рядись, все равно узнают. Дерзит, мол, молодежь.
- Ты, братец, хватил через край, - Вирхов поморщился.
- Пусть знает, как баловать, - назидательно ответил Герасим Быков. - А для пущей острастки, говорю, будет господин следователь личину менять, дабы шутника изловить.
- Это доктор Коровкин предлагал. Несерьезно, конечно, - пояснил следователь удивленному Тернову и вновь обернулся к вознице: - А где ж ты встретил этого шутника?
- На Выборгской у вокзала. Случайно.
- А ты уверен, что случайно? Не поджидал ли он тебя умышленно?
- Не, откуда ж ему знать, что я там проезжаю? Я его завсегда от Шахматного клуба возил.
- И куда ж ты его отвез сегодня? - вступил Тернов. - На патриотическую манифестацию?
- Куда ему! - обиделся извозчик. - Поехал кутить в ресторан "Семирамида"!
ГЛАВА 9
Впервые в жизни доктору Коровкину не дали возможности оказать медицинскую помощь пострадавшему. Толпа на Дворцовой после минутной заминки стала стремительно рассыпаться во все стороны, увлекая за собой доктора и Муру. Тотчас в дело вступили конные казаки и полицейские, криками понуждая очистить место преступления. Они без разбора хватали замешкавшихся зевак и сгоняли их в кучки, размахивая нагайками.
Доктор не выпускал руки Марии Николаевны Муромцевой, так неосмотрительно завлекшей его на манифестацию. Он давно бросил злосчастный флаг и старался уберечь девушку от толчков. Мура, будучи в шоковом состоянии, повиновалась. Наконец, они остановились. Над северной столицей по-прежнему сияло низкое холодное солнце. Оно раскидывало ослепительные искры на заснеженных крышах, на сугробах, на белоснежных ветвях деревьев Александровского сада. Солнце заглядывало в глаза бежавшим, и растерянные люди спотыкались и жмурились от дразнящего, слепящего света. Им не верилось, что нашлись изверги, уроды, душегубы, которые оказались глухи к патриотическому воодушевлению горожан, нечувствительны к ласковым словам Государя, и исполнили гнусное преступление прямо в гуще народной.
- За что убили этого человека? - Мура подняла бледное лицо к доктору.
- Расследование установит, - мягко ответил Клим Кириллович. - Одно могу сказать точно: удар, судя по расположению рукоятки, смертельный.
- У меня плохие предчувствия, - сказала Мура, как-то по-старушечьи поджимая губы. - Эта война с Японией… Плохое предзнаменование.
- Неужели вы думаете, что Япония одержит победу над Россией? - иронически спросил доктор, питавший антипатию к мистическим темам. - Может быть, вас отвезти домой? Какие у вас планы?
- Я не вижу наших бестужевок, - Мура растерянно озиралась. - Разбежались… Испугались… Я боюсь за Брунгильду.
Доктор вздрогнул.
- Она тоже была здесь? Втайне от родителей?
- Нет, доктор, нет, - Мура опустила глаза, - все значительно хуже.
- Говорите яснее, - доктор похолодел. - И по существу.
Но Мария Николаевна Муромцева не нашла в себе сил сообщить доктору Коровкину в такой момент о семейной драме.
- Позже узнаете, - ответила она уклончиво, чем еще больше встревожила друга семьи.
- Тогда едем прямо на Васильевский! - решительно заявил Клим Кириллович.
- Нет-нет! Только не туда! - воскликнула Мура и тут же поникла. - То есть я хочу сказать, что мне еще надо в свое бюро. До обеда мы успеем.
Ей очень хотелось оттянуть неприятный момент; интуиция подсказывала, что время как-то развяжет все узлы, завязанные минувшим днем.
- В бюро? - доктор усмехнулся. - Неужели у вас есть дело?
- Вы напрасно иронизируете, милый Клим Кириллович, - обиделась Мура. - Дело есть. Задаток получен. И я обязана провести расследование. Полагаю, имеются затруднения. Иначе Бричкин сегодня бы меня оповестил. Прислал бы с утра посыльного. А он молчит, будто в рот воды набрал.
- А в чем ваше новое дело? - полюбопытствовал доктор, оглядывая улицу в поисках свободного экипажа.
- Узнаете в бюро, - мрачно пообещала Мура. - Жаль, что клиента не увидите, а то проверили бы свои знания в области психиатрии, поставили бы диагноз.
- Вы сомневаетесь в умственной полноценности клиента?
- Не то что бы сомневаюсь, - протянула Мура, забираясь в сани.
- Час от часу не легче! - сердито оборвал ее доктор. - Вы убьете своих родителей! Они знают, что вы имеете дело с умалишенными?
Всю дорогу до Пустого переулка седоки молчали. В их сознании проносились обрывки впечатлений дня вчерашнего - и нынешнего…
На Большом проспекте Петербургской стороны навстречу им попались сани, в которых жались друг к другу следователь Вирхов и его помощник Тернов.
В первое мгновение доктор хотел было крикнуть извозчику, чтобы тот остановился, и сообщить Вирхову о происшествии на Дворцовой, но быстро сообразил, что Карл Иванович и без него все узнает. Да и Тернов, едва не вываливаясь из саней, с таким игривым видом помахал Муре и доктору, что оба смутились: не заподозрили ли их в романтической прогулке?
В полном безмолвии молодая разрумянившаяся парочка ступила на порог детективного бюро "Господин Икс", где их сразу же обволокло жаром недавно протопленной печки. Софрон Ильич поднялся было от стола, но с места не тронулся, сконфуженно наблюдая, как Клим Кириллович помогает Муре раздеться. После короткого приветствия хозяйка бюро скрылась в потайную комнатку переоблачаться в стенографистку.
Доктор Коровкин уселся на стул рядом с Бричкиным.
- У вас тут полнейшее затишье, - сказал он немного раздраженно, - а мы с Дворцовой. И там зарезали кого-то. Нас едва не подавила конная полиция.
Бричкин виновато улыбнулся и как-то неловко повернулся. Доктор опустил глаза вниз - одна нога Бричкина была перебинтована, башмак снят.
- Что с вами? - спросил он недоуменно.
- Т-с-с! - Бричкин приложил палец к губам. - Ничего особенного, подвернул лодыжку, скользко.