- Понятия не имею. Ненормальный, наверное.
- А что говорит председатель?
- Что патриот. А я считаю, что патриот обменял бы их по официальному курсу на польские злотые. Нет, просто богатый псих.
- Если бы он посылал хотя бы на восстановление Королевского замка, ещё можно понять. Но вот так, просто в пользу государства?
- Ах, милая, я и сама удивляюсь.
Несколько недель было тихо, а потом Вишневский словно с цепи сорвался. Чуть ли не каждый день в банк стали приходить толстые серые конверты, набитые иностранной валютой. Общая сумма перечисленных в государственную казну долларов уже превысила пятьдесят тысяч.
Дарственные в пользу государства не являются служебной тайной. Сотрудники Польского банка поделились со своими близкими интересными новостями. Потрясённые близкие, не привыкшие к крупным суммам долларов, раструбили по всему городу о благородном поступке Вишневского. Потрясённые в свою очередь многие тысячи варшавян ломали головы, что бы это значило.
Вишневский же после первых хаотичных посылок несколько систематизировал свою деятельность и стал присылать деньги каждые две недели. Так продолжалось некоторое время, потом деньги перестали поступать, а потом сразу пришло пять тысяч самыми мелкими купюрами. На сей раз они были запакованы в коробку из-под шоколадных вафель производства Чешинской фабрики "Ольза".
А ведь мой кузен Вишневский проживал именно в Чешине…
Как раз в это время муж секретарши начальника валютного отдела отправлялся в трехнедельную служебную командировку в ГДР. Поскольку в их машине вышел из строя сигнал, он, укладывая чемодан, давал жене инструкции:
- На такой машине ездить нельзя, первый же гаишник тебя остановит. Я уже не успеваю, тебе придётся самой заняться машиной. Поезжай в мастерскую на Олъкусскую, она работает до пяти, дашь в лапу электрику, он тут же сделает.
Жене совсем не улыбалось заниматься не своим делом, и она спросила недовольно:
- А где эта Олькусская?
- На Мокотове. Пулавскую знаешь? Она на неё выходит, между Дольной и автовокзалом. А если он скажет, что надо обязательно покупать новый…
- Постой, постой! - спохватилась жена. - На Олькусской?
- На Олькусской, а что?
- Так ведь на Олькусской живёт тот Вишневский, который прислал в банк почти семьдесят тысяч долларов. Да, я помню: Олькусская, восемьдесят шесть.
- Скажи пожалуйста, - рассеянно отозвался муж, запихивая в чемодан бритвенный прибор, и вдруг выпрямился:
- Как ты сказала? Восемьдесят шесть?
- Да, восемьдесят шесть.
- А ты не ошиблась? Восемьдесят шесть? Да там не может быть такого номера, вся улица - несколько домов, ну вот как от нас до этого фонаря. Наверняка ты что-то перепутала.
- Да нет, я прекрасно помню, у меня же хранятся его конверты. Может, просто там такая нумерация?
У мужа через два часа отправлялся самолёт в Берлин, и ему некогда было заниматься посторонними тайнами. Он вернулся к чемодану очень довольный: теперь жена уж непременно поедет на Олькусскую, хотя бы из любопытства.
- Только обязательно поезжай в рабочее время, - попросил он, - тогда наверняка застанешь электрика.
Секретарша съездила на Олькусскую даже два раза, посетила электрика и твёрдо убедилась в том, что дом под номером восемьдесят шесть - чистая фикция. Взволнованная своим открытием, она позвонила подруге:
- Слушай, надо сказать председателю, что этот Вишневский вообще не существует. А если и существует, то не на Олькусской. Я проверила, там вообще нет такого дома.
Весть молниеносно разнеслась по банку и вызвала всеобщее волнение. Благотворитель, как видно, пожелал остаться неизвестным и сообщил ложный адрес. Кое у кого благородный Вишневский вызвал подозрения.
- Может, следует сообщить в милицию? - спросила секретарша начальника валютного отдела.
Начальник задумался.
- Зачем? Никакого преступления тут нет, каждый имеет право передавать в казну государства что пожелает. Может, он не хочет, чтобы знали родственники? Хотя, с другой стороны, вдруг эти деньги добыты нечестным путём? В любом случае действовать надо осторожно и тактично.
Осторожно и тактично сообщили в милицию о странных дарственных. Так, на всякий случай. Милиция, тоже на всякий случай, занялась ими. И обнаружила, что один раз, в самом начале своей благородной деятельности, Вишневский сообщил другой адрес. Мой…
Моя приятельница знала все подробности происходящего, потому что в свою очередь была приятельницей обеих секретарш. Узнав подробности, я решила, что мой адрес Вишневский сообщил по чистой случайности. Вот если бы только не сущий пустяк - коробка из-под вафель кондитерской фабрики "Ольза" и кузен в Чешине…
Подумав, я решила - милиции надо знать об этом. Не потому, что кузен мог оказаться валютным миллионером - смех! Но здесь, несомненно, была какая-то тайна, и её надо разгадать. А всем известно, для милиции каждый пустяк может оказаться важным, и не следует решать самому, какая информация ценная, а какая - пустяк. Что ж, пожалуй, скажу.
Участковый принял информацию с благодарностью, но без особой радости.
- Коробку из-под вафель найдёшь в любом магазине, - сказал он со вздохом. - И вообще во всем этом деле нет состава преступления. Глупое дело…
Я по-прежнему была очень занята, много работала и решила наконец отдохнуть - собрать друзей на бридж, Павел вывихнул ногу, хромал, и я обещала после бриджа отвезти их с Баськой домой. Закончив игру за полночь, мы все вместе спустились к машине. На ветровом стекле за "дворником" была засунута какая-то бумажка. Я подумала - милицейская квитанция на штраф, и ещё удивилась - за что? Ведь машина стоит на специально для этого предназначенном месте. Развернув бумажку, я прочла: "Рябой ездит в Залесье". Накорябано кривыми каракулями, ни подписи, ни даты, лишь непонятная информация о неизвестном Рябом.
После неприятностей с баллонами такие мелочи уже не могли мне испортить настроения. Я лишь проверила, не испорчены ли стеклоочистители.
Всю дорогу мы ломали голову, что может означать записка, и пришли к выводу: просто ошибка. Нормальное дело, ошибки случаются на каждом шагу.
* * *
А потом позвонила Лялька. Нет, не так. Потом позвонил Гавел. Или Лялька? Ну вот, начинается путаница в хронологии. Конечно же, потом позвонил Гавел, а Лялька звонила намного раньше. Итак, по порядку. Шёл дождь со снегом, зима кончилась, я вообще не заметила, как она прошла, не до неё мне было, столько вокруг странных событий, с которыми у меня ничего общего. Ой, так ли уж ничего?
Моя подруга Лялька позвонила и попросила, чтобы я немедленно отвезла её в Мокотов.
- Моя машина в ремонте, а такси вызвать невозможно! Всех знакомых обзвонила - никого нет дома, и где они бегают в такую погоду? - тараторила она в страшном возбуждении. - Не могу же я его вынести на улицу в такую мразь!
- Кого ты не можешь вынести?
- Да Самсона же! Ради бога, приезжай, меня ждут!
Самсон - это её кот, сиамский, необыкновенной красоты. Но вот зачем тащить этого красавца на улицу в такую мерзкую погоду - никак не могла понять, хотя жутко взволнованная Лялька и пыталась мне что-то втолковать о свадьбе.
- Погоди, успокойся, я сейчас приеду, хотя ничего не поняла. Зачем тебе на свадьбе обязательно кот?
- Вот непонятливая! Так ведь это не моя свадьба, а его, Самсона! На сегодня я договорилась отвезти его к знакомой кошке, а проклятая машина сломалась, я потеряла бумажку с их адресом и телефоном, а ехать надо обязательно сегодня, о господи боже мой, нет времени на разговоры, умоляю тебя, приезжай немедленно!
Мне передалось волнение Ляльки, и, не требуя больше никаких объяснений, я бросила трубку и в спешке выскочила из дому. Ради кошек я и не на такое способна. Вот только как она найдёт кошкин дом, если потеряла бумажку с адресом?
Хоть адреса не было, но дорогу и дом Лялька помнила. Привыкший к машине Самсон не пожелал сидеть в корзине, вылез и развалился на заднем сиденье, недовольным мяуканьем реагируя на сильные толчки.
- Он не любит, когда резко тормозят, потому что съезжает с сиденья, - объяснила Лялька. - Помедленнее, пожалуйста, сейчас его нельзя нервировать, сама понимаешь.
Трудно было ехать ещё медленнее, я и так еле тащилась из-за погоды, претензии Самсона не имели оснований. Мы легко нашли резиденцию невесты - роскошную виллу на Гощинского.
- Мне ждать окончания свадебного обряда или как? - спросила я. - Ведь надо же отвезти вас обратно.
- Ты с ума сошла - ждать! Меня отвезут хозяева невесты. Она девица, неизвестно, как встретит жениха. Забыла её имя, кажется, Малъвина, а хозяйка - Кася. Или наоборот? Они бы сами приехали за мной, да я потеряла телефон. Ну, спасибо. Вечером позвоню.
Лялька позвонила около полуночи и дала подробный рапорт о Самсоновой свадьбе. Все прошло замечательно, Кася оказалась совершенно очаровательной кошечкой, даже чуть ли не красивее Самсона, они сразу понравились друг другу, а пани Мальвина очень похожа на свою любимицу, такой же дымчато-бежевой масти. Домой их отвёз пан Кароль на своей машине, Самсон хорошо перенёс путешествие и не реагировал, когда машина тормозила. Ему было где развалиться, так как ехали они в "опеле-комби".
"Опель-комби"!
* * *
Часы показывали шесть тридцать. На работу Ляльке было к восьми, так что все равно пора вставать.
- Послушай, какого цвета был "опель-комби", которым пан Кароль отвозил тебя с Самсоном домой? - спросила я без предисловий. - Ну помнишь, тогда, зимой, после женитьбы на Касе?
- Спятила ты, что ли? - хриплым со сна голосом спросила перепуганная Лялька. - Какого это пана Кароля я женила на Касе?
- На Касе ты женила Самсона. Ну, тогда, на Гощинского, вспомни? Домой вас доставили на "опеле-комби". Какого он был цвета?
Лялька постепенно просыпалась.
- Господи боже мой, ты что, никогда не спишь? Откуда мне знать, какого он цвета, если уже стемнело и шёл дождь со снегом? Машина вся была грязью заляпана. На кой черт тебе её цвет? Ненормальная!
- Вспомни, прошу тебя! Может, хоть что-нибудь запомнила? Не злись, тебе все равно на работу.
- На работу, но я могла ещё до семи спать. Погоди, мне вроде что-то вспоминается. Когда он выехал из гаража, остановился под фонарём. Светлый. Что-то яркое. Вроде жёлтый. Да, кажется, жёлтый. А что?
- Ничего. Так просто интересуюсь.
- Ты что? - заорала разъярённая Лялька. - Будишь меня чуть свет, чтобы просто поинтересоваться?!
- Да нет… Ладно, так уж и быть, скажу. Тут, рядом в доме, совершено преступление, в нем замешан "опель-комби". Так что, сама понимаешь…
Преступление Ляльку вполне удовлетворило, она перестала меня ругать и потребовала подробности. Я выдала ей наскоро придуманные подробности, она с интересом выслушала, а потом вдруг вспомнила:
- Да, знаешь, он, наверное, свой "опель" давно продал.
- Почему ты так думаешь?
- По дороге он сказал, что собирается продать и купить другую машину. Жене цвет не нравится. Или продам, сказал, или перекрашу.
- Так сразу и продаст! Мало ли что жене не нравится!
- Продаст! Насколько я успела заметить, на жене он форменным образом помешан, все для неё сделает. Я у них была ещё раз, когда у Касюни котятки появились. Четырех принесла. Чудо! Их сразу разобрали…
* * *
А теперь все хорошенько обдумать и разложить по полочкам, Лялька малость запутала хронологию непонятных событий. Итак: Лялька с Самсоном, информация о Рябом, Гавел…
Гавел позвонил неожиданно, спросил, покончила ли я со святым Георгием, и заявил, что у него ко мне дело. Через пятнадцать минут он был уже у меня с громадной банкой кофе, так как чай не выносил и на всякий случай подстраховался.
Я заварила кофе, мы сели за стол, и он вдруг начал настраивать меня против Баськи:
- Заводишь какие-то подозрительные знакомства… Послушай меня, будь осторожнее с этой Маковецкой.
Естественно, я потребовала объяснений. Ничего не объясняя толком, он лишь повторял как попугай, чтобы я была с ней осторожней, что это плохое знакомство, что она умная, а я глупая и что это добром не кончится. Все попытки узнать, в чем именно мне следует проявлять осторожность, ни к чему не привели. На вопрос, знаком ли он с Баськой, ответил, что не знаком, однако это отнюдь не уменьшает его глубокой убеждённости, что из-за Баськи мне грозят неприятности. Уходя, повторил ещё раз, что Баська - неподходящее для меня знакомство, следует держаться от неё подальше и быть осторожной.
Пожалуй, я догадывалась о причине такого отношения к моей подруге. Время от времени, когда мы Баське надоедали, она собирала своих прежних дружков, шофёров и механиков, и устраивала с ними вечер встречи в одной из самых подозрительных забегаловок. Причём именно в забегаловке, решительно не желая встречаться в порядочном ресторане - не та атмосфера; по её словам, в ней просыпался некий зов предков и, если не дать ему выхода, жизнь вконец осточертеет. Обычно вечер встречи приносит полное удовлетворение его участникам, а я не вмешивалась в профилактическую Баськину деятельность, считая это личным делом Баськи и её предков. Павел тоже. Увидев, что протесты ни к чему не приводят, он стал рассматривать такие встречи как удобный случай хорошенько выспаться.
Непонятно только, при чем здесь Гавел? И почему мне надо быть осторожной? Естественно, сразу после его ухода я позвонила Баське и потребовала объяснений. Баська сказала, что никакого Гавела не знает, в чем дело - не понимает, а что до забегаловки, то она уже давно там не была и спасибо, что напомнила. То-то Павел будет мне благодарен…
Я чертыхнулась, пожелала Гавелу лопнуть и повесила трубку.
* * *
А затем ко мне пришла расстроенная Янка и пожаловалась на Доната. Он стал какой-то странный, вечерами уходит из дому, возвращается совершенно трезвый, ничего не говорит, и больше она этого не вынесет.
- В том, что он ничего не говорит, странностей не вижу, - заметила я. - Было бы странно, если бы он вдруг стал разговорчивым.
- Да он не только сам ничего не говорит, но и не выносит, когда с ним говорят!
Я хотела было сказать, что те же самые симптомы наблюдались у моего мужа перед разводом, но вовремя прикусила язык. Может, у Доната появилась другая женщина? Но об этом я тоже Янке не сказала, она же продолжала анализировать душевное состояние мужа:
- Он как будто все время чем-то расстроен. Или из-за чего-то нервничает. Или чем-то недоволен. Или ещё что-то в этом роде. Нет, я больше не выдержу, он меня в гроб вгонит.
Я предположила, что Донат запутался в какой-нибудь афёре.
- Но тогда должна же быть от неё хоть какая польза! Я ещё не слышала, чтобы у аферистов с начала до конца были только неприятности. Да и какую афёру он может проворачивать в своём НИИ пространственного планирования? Пространство крадут, что ли?
Такое предположение мне показалось сомнительным, а поведение Доната обеспокоило. Будь у меня побольше времени, я предложила бы Янке вдвоём организовать за ним слежку, чтобы выяснить, какие у него неприятности. Но времени не было, а мои попытки успокоить Янку ни к чему не привели.
А потом опять появился Гавел. Я поехала в филателистический магазин и хотела оставить машину на стоянке на улице Хожа. Тут я увидела, как с неё выруливает Гавел. При виде меня он затормозил, выскочил из машины и бегом кинулся ко мне.
- Что ты тут делаешь? - с возмущением крикнул он. - Там твой дом горит, а ты себе разъезжаешь по городу?!
На минуту окаменев, я тут же рванула с места и со скоростью пожарной машины помчалась к дому. Гавел не из тех, кто способен на глупые розыгрыши, а в доме у меня все-таки были дорогие моему сердцу вещи. Проделав путь за рекордное время, я убедилась, что дом стоит себе спокойно и вообще ничего поблизости не горит. В ответ на высказанные по телефону претензии Гавел холодно заявил, что ему так показалось и я ещё должна быть благодарна за заботу. А я вдруг уверилась: врёт, видимо, ему нужно было, чтобы я уехала, вот только зачем - неизвестно.
Просто удивительно, но всем этим странным событиям я не уделила должного внимания, отметая их в сторону, чтобы не мешали моей главной задаче - космическим лучам. Подсознательно, однако, уже чувствовала, что вот-вот не выдержу. А тут ещё позвонила Баська и слёзно просила разыскать для неё гуцульский узор вышивки со старой подушки моей бабушки, который я когда-то срисовала на миллиметровку. Не подействовали никакие отговорки, и мне пришлось перевернуть вверх дном всю квартиру, чтобы разыскать этот узор. Уже тогда я подумала, что, видно, над космическими лучами тяготеет какое-то проклятие, ведь никогда до этого на моем творческом пути не вставало столько непонятных или совершенно идиотских преград.
Ну а через два дня мой сын запустил вонючку, а потом позвонил светлой памяти покойник Дуткевич…
Вот что вспомнилось мне перед визитом к майору. Но я понимала, что не могу поделиться с ним ни одним из своих воспоминаний, пока сама в них не разберусь, пока сама не выявлю связи между всеми этими странными событиями…