- ... - В машине их, кажется, было трое, - с волнением завершила Тереска свой подробный рассказ.
- И один шел за нами до дома, - добавила Шпулька.
- Проверяли мы эти участки, - задумчиво произнес участковый. - Одним владеет медсестра из больницы на Мадальинского, другим - главный бухгалтер конструкторского бюро, он, впрочем, уже ушел на пенсию. Ни медсестра, ни бухгалтер под ваше описание не подходят. Хотя там иногда хозяйничают их родичи... Двоих мы уже взяли на заметку и собираемся вам показать для опознания. Вероятно, вам придется отпроситься с уроков этак на полчаса.
- На час, - решительно поправила его Шпулька. - И хорошо бы отпроситься с истории.
- Ну это уж как получится...
- Ладно, а сейчас как нам быть? - перебила его Тереска, несколько обиженная то ли на слишком пугливую Шпульку, то ли на слишком спокойную милицию. Участковый и Цегна вели себя так, словно заскочили поболтать о пустяках. - Эти типы, которые за нами следили, вас совершенно не интересуют?
- Что вы, что вы, очень интересуют. Одного мы приметили по дороге, и его личность уже выясняется.
- Выясняется? Да они же все успеют удрать!
- Зря волнуетесь, не успеют. Мой коллега обо всем наших людей предупредил.
Участковый кивком указал на Кшиштофа Цегну, - все это время тот тихо стоял в сторонке и прилежно слушал. Девочки покосились на него с сомнением.
- Когда же это он предупредил? - недоверчиво поинтересовалась Шпулька. - Он же никуда не уходил, торчал тут молчком.
- Есть у нас свои способы, - ответил он, стараясь сохранить серьезность. - В трудных случаях мы прибегаем к телепатии...
- К коротковолновой рации, - не поддалась обману Тереска, внимательно оглядев штатский костюм Скшетуского. - Небось крохотная, потому как на поверхности не видать. И что дальше?
- Ничего. Вы уже добрались до дома, вашу подружку мы подвезем, можете не волноваться, а потом примемся за бандитов...
Тереска не чуяла никакой беды, когда поспешно натягивала на себя всякое тряпье - прошлогоднюю юбку с отвислым задом, стоптанные нечищенные башмаки и старенький, с разномастными пуговицами жакет. Это был тонкий дипломатический ход, призванный гарантировать успех трудному садовому делу. Для заключения сделки подруги наряжались в лучшие свои одежды, дабы произвести выгодное впечатление, а за уже обещанными саженцами являлись в затрапезном виде. Они действовали так не только из опасения повредить свои наряды во время перевозки, но и во избежание нежелательного интереса со стороны прохожих.
Тереска торопливо завязывала перед зеркалом платок, время подпирало - в полпятого Шпулька явится к насыпи вместе со столом. В этот как раз момент внизу прозвенел звонок - кто-то пришел. В приоткрытую дверь в Терескину комнату донеслись голоса из прихожей, и она в панике застыла у зеркала. Богусь!!!
От волнения Тереска ослабла, лицо запылало румянцем, а сердце выделывало курбеты, то поднимаясь к горлу, то уходя в пятки. Она стояла, стиснув пальцами концы так и не завязанного под подбородком платка, и лихорадочно соображала. Зад отвис... Лицо... Снова она предстанет перед ним без макияжа! И, черт побери, пора бежать, Шпулька ее ждет на насыпи. Да, вот он, злосчастный день, как в воду глядела Шпулька! Что же делать?
Но все тревоги тонули в нахлынувшем на нее чувстве счастья. Богусь... Пришел... Наконец-то... Сейчас она увидит его.
- Тереска! - позвала ее снизу пани Марта. - К тебе гость!
Решительным жестом Тереска сорвала с головы платок и прошлась расческой по волосам. Рванула молнию на юбке и снова застегнула ее, скинула с ноги башмак и снова его надела. В полном помрачении рассудка криво застегнула пуговицы жакета и, неведомо для чего прихватив платок, смахивающий на тряпку для пола, выскочила из комнаты.
Зрелище, представшее глазам Терески, было воплощением ее грез: Богусь стоял внизу, опершись на перила, и насмешливо взирал на нее. Схватившись за перила, чтобы не свалиться вниз от счастья, Тереска на негнущихся ногах медленно спустилась по лестнице.
- Везет же мне на твои визиты, - проговорила она с горечью, сквозь которую пробивалась неукротимая радость. - Неужели так трудно позвонить и предупредить, что придешь?
Богусь разглядывал платок с нескрываемым интересом.
- А что, я опять некстати? - наконец отозвался он. - Но сегодня ты вооружилась тряпкой, а не топором, и на том спасибо. А предупредить заранее я не мог, меня сюда занесло случайно. Оказался поблизости от твоего дома и решил зайти. Ты куда-то выходишь? Ничего страшного, загляну к тебе в другой раз.
Почувствовав, как внутри у нее все холодеет, Те-реска молниеносно приняла решение.
- Никуда я не выхожу, - твердо проговорила она. - Пойдем наверх, там можно поболтать спокойно.
Комната ее выглядела вполне пристойно, не стыдно было пригласить гостя. Познав на горьком опыте опасность генеральных уборок, Тереска категорически от них отказалась, по крайней-мере до тех пор, пока не установятся прочные контакты с предметом ее грез. Быстренько запихав в шкаф раскиданные по стульям мелкие детали гардероба, она бросила платок на стол. Богусь с любопытством огляделся вокруг и сел на тахту.
- Что ж, с жизненным пространством дела твои обстоят недурно, - одобрительно заметил он. - Устраиваешь тут что-нибудь?
- В последнее время нет, - небрежно ответила она. - Времени не хватает, дел навалилось по горло.
Богусь внимательно осмотрел полку, стол и шкаф, словно что-то выискивал.
- А музыка у тебя есть? Поставь что-нибудь, а?
- Музыка? - не сразу сообразила Тереска. - Нет, здесь ничего нет. Радио у нас внизу.
- Как же так? У тебя нет магнитофона? И даже проигрывателя?
Звучавшее в его голосе изумление отдавало недовольством, если не презрением. Тереска почувствовала себя глубоко обиженной. У нее не было ни магнитофона, ни проигрывателя, у нее даже транзистора не было, а главное, до сих пор ей и в голову не приходило, что все это у нее должно быть. Чета Кемпиньских не баловала своих детей роскошью, и с этим приходилось мириться. И только сейчас Тереска почувствовала себя убогой и обделенной, недостойной Богуся, привыкшего к совсем иному уровню жизни.
- Пожалуй, надо что-нибудь прикупить, - обронила она небрежным тоном, долженствующим показать, что отсутствие в комнате предметов первой необходимости допущено по ее недосмотру и с финансами вовсе не связано.
- Я уже понял, что сюда надо являться готовым ко всяким сюрпризам, но чтобы музыки не было... Ясно, к тебе надо ходить со своим транзистором, - с издевкой произнес Богусь, вынимая сигареты. - Закуришь?
Тереска чуть не подскочила.
- Разве ты куришь?
- Курю. А ты нет?
Гордость взяла верх над чувствами.
- Конечно нет, хотя это модно, - ответила Тереска, не скрывая презрения. - Но за модой я не гонюсь, мне вообще стадные увлечения не по душе. А ты... ты же не курил в лагере?
Богусь пожал плечами.
- В лагере кончалось мое детство, - снисходительно пояснил он. - В детстве я не заводил вредных привычек, чтобы не нарываться на неприятности. Сама знаешь, как это в школе делается. Я не охотник прятаться по сортирам. Ну а теперь поводы для самоограничений исчезли.
Тереска кивнула. Чувства вернулись на свое место. Богусь снова стал независимым, храбрым, взрослым и еще более неотразимым. Все его слова и поступки казались ей достойными восхищения.
- Конечно, взрослым многое разрешается, - признала она.
Богусь глядел на нее недоверчиво.
- Слушай, а ты правда никуда не торопишься? Мне кажется, я тебе помешал.
- Почему это?
- Потому что ты сидишь как на иголках. Да и твое облачение домашним платьем не назовешь, хотя в качестве пеньюара это даже оригинально.
Затопившие ее волны блаженства стали спадать, уступая место прозе жизни, довольно-таки жестокой. Пришлось вспомнить о своем жалком наряде. Переодеться, что ли? Снять жакет, сменить проклятую юбку и грубые башмаки, показаться ему наконец в женственном виде... Нет, слишком поздно. Образ Шпульки, обреченной на тоскливое ожидание у насыпи, возник перед ней немым укором. В темноте Шпульку с места не сдвинешь, а ведь это их последняя поездка.
Тереска заколебалась.
- По правде говоря... - Отважилась она наконец. Богусь тут же вскочил на ноги.
- Что ж ты мне сразу не сказала?
Расстроенная Тереска неохотно последовала его примеру. Немного наберется на свете дел, которые нельзя отменить даже ради Богуся... Такое из-за этих саженцев невезение! Надо бы ему все как следует объяснить, а то чего доброго обидится, подумает, что его визиты сюда нежелательны. Однако в глубине души Тереска смутно сознавала, что общественным поручением и садом для несчастных детишек Богуся не проймешь, как бы еще на смех не поднял ее неотложное дело. Впрочем, в этом деле есть и другие, весьма существенные моменты.
- Признаться, - заговорила она в порыве вдохновенья, - мне действительно надо обделать одно дельце, пока не стемнело.
- Родители запрещают поздно возвращаться?
- Не родители, а милиция.
Богусь, уже дошедший до дверей, изумленно обернулся.
- Вот это да! А что ты натворила?
- Влипла в дурацкую историю, - ответила Тереска, радуясь возможности сообщить, что и в ее сереньких буднях есть место интригующим авантюрам. - Я уже тебе говорила про свои идиотские проблемы. Нас со Шпулькой пытаются убрать какие-то типы. Помнишь Шпульку? Так вот, типы подозрительные, замышляют преступление, а опознать их можем только мы. Вчера вечером они за нами следили...
Заинтригованный Богусь смотрел на нее пристально, но недоверчиво.
- А вы случайно манией преследования не страдаете?
- Если и страдаем, то не в одиночку. К нам подключилось все местное отделение милиции. В темных местах нам появляться запретили. Я, конечно, не очень-то этих типов боюсь, но Шпулька перепугана страшно, и можно ее понять. Она меня сейчас ждет, мы с ней должны съездить за город.
- Интересно, - сказал Богусь, спускаясь по лестнице. - Разумеется, я тебя задерживать не стану. А какое они замышляют преступление?
- Понятия не имею. Мы знаем, что они кого-то хотят убить, а вот кого, неизвестно. Милиция занялась этим делом, мы не встреваем.
- Правильно, от таких дел лучше держаться подальше. Значит, по вечерам тебя из дома не выпускают?
- Ну что ты! Конечно, выпускают. По городу мне разрешено гулять, нельзя только заходить в места, где темно и пустынно. В кино, например, ходить можно... Я так давно в кино не была!
В горле у Терески словно картофелина застряла, жесткая и сырая. Что если он не понял намека?.. Распрощается и исчезнет, а потом снова явится в самый неподходящий момент... Нет, больше ей такого не вынести...
- В кино можно? - оживился Богусь. - А что, неплохая идея. Ты какой фильм хочешь посмотреть?
- Да хоть какой, я давно уже ничего не видела.
- В "Палладиуме", кажется, идет интересный фильм. Надо будет тебя на него сводить.
- Может, сходим завтра? - робко предложила Тереска. Затаив дыхание, она ждала ответа.
- Нет, завтра не получится, а вот послезавтра сходим. На шестичасовой сеанс.
Богусь смолк, размышляя о том, что сводить в кино потенциальную жертву убийства даже интересно. К тому же его разбирало любопытство, что наденет на себя Тереска по такому случаю.
- Ладно, значит, послезавтра, - согласилась Тереска, стараясь не взорваться от счастья. - А где мы встретимся?
- В центре где-нибудь. Можно перед "Орбисом" на Братской. В полшестого. Согласна?
Тереска была согласна на любое место и на любое время, даже на трамвайное депо в полночный час. Ей было невдомек, что Богусь, собравшийся кое-что уладить в "Орбисе", нарочно выбрал филиал поблизости от кинотеатра - он опасался, как бы дама не опозорила его своим нарядом, если с ней придется ехать через весь город. Тереска не знала о его тайных опасениях, а если бы узнала, все равно не стала бы отказываться от счастья. Наконец-то ее любовные дела пошли на лад!
Добравшись до калитки, оба занервничали. Богусь только сейчас заметил, что грязную тряпицу Тереска прихватила с собой. Его даже в жар кинуло при мысли, что кто-то сможет увидеть его в таком обществе. Он лихорадочно выискивал благовидный предлог, чтобы отделаться от девушки. Тереска, жаждавшая, чтобы Богусь проводил ее, тем не менее тоже была непрочь от него отделаться: незачем Богусю знать о саженцах, а тем более о том, на чем они их перевозят. Шпулька наверняка держит колымагу на виду, а может, даже расселась на столешнице...
Надежда увидеться с Богусем послезавтра вдохнула в нее силы.
- Не провожай меня, - самоотверженно сказала Тереска. - Мне придется лететь сломя голову, а вид у меня и без того дурацкий.
- Да, если оба мы полетим сломя голову, это будет зрелище для закаленных, - согласился Богусь, чувствуя к Тереске чуть ли не благодарность. - Тогда чао, держись. Постарайся, чтобы тебя не убрали, хотя бы до послезавтра. Говорят, фильм хороший...
Разъяренная получасовым ожиданием Шпулька поняла все с первого взгляда. Тереска излучала сияние, и казалось, у нее выросли крылья. Она явилась преображенной.
- Значит, я тут торчу людям на смех из-за Богуся, - едко заметила Шпулька. - Он мне уже осточертел, этот Богусь, только лишние хлопоты из-за него... Ты что, не видишь, что уже темнеет?
Тереска не видела, ей сейчас было бы светло даже в кромешной тьме.
- Вовсе не темнеет, солнце еще не зашло. Да, я виделась с Богусем, он пришел как раз в тот момент, когда я выходила. А ты откуда узнала?
- Солнце уже зашло, это ты вместо него сияешь. И узнавать не надо. Только запомни раз и навсегда, я не собираюсь быть вечной жертвой твоих любовных делишек. Выбирай! Богусь или бандиты.
- Я выбираю Богуся, - без колебаний объявила Тереска. - Хватит ко мне цепляться, едем туда в последний раз. А завтра смотаемся в Тарчин.
- Завтра! - мрачно отозвалась Шпулька, разворачивая колымагу. - Стало быть, завтра Богусь занят. Ты на этом Богусе помешалась, носишься с ним как с писаной торбой.
- Завтра Богусь действительно занят, а послезавтра мы с ним идем в кино. Жизнь прекрасна!
- Для кого как, - пробурчала Шпулька, отталкиваясь левой ногой. - Мне от нее никакой радости.
Тереска пустила в ход правую ногу и, с трудом оторвавшись мыслями от Богуся, сочувственно взглянула на подругу.
- Что-то случилось?
- Закрыли буфет, где подрабатывала мама, - мрачно сообщила Шпулька. - Опять мы сядем на мель. Ума не приложу, что делать.
- О Боже, только не об этом! - простонала Тереска, чувствуя, как меркнет ее радужное настроение. - Стоит мне задуматься о деньгах, как руки опускаются... Ни транзистора, ни проигрывателя, ни фотоаппарата, ни приличных шмоток, сапог и зимнего пальто - и тех нету. А отец заладил одно: воровать не буду!
- Мой твердит то же самое, - вздохнула Шпулька. - И откуда только люди берут деньги для своих чад? Кристина получает все, чего душа пожелает, и этот ее... жених тоже. Родители им ни в чем не отказывают.
- Значит, их родители не чета нашим. Мои вот пальто мне обещали купить, может, купят и сапоги, а об остальном лучше и не мечтать, потому что этого балбеса, моего братца, тоже одевать нужно. Одна надежда, что сама заработаю. Если давать эти паршивые уроки по двадцать четыре часа в сутки...
И Тереска и Шпулька уже давно привыкли рассчитывать только на себя и по одежке протягивать ножки. Унылая проза жизни упорно пыталась одолеть поэзию чувств - финансовые темы действовали на них угнетающе и приводили к упадку духа.
Ближе к месту назначения поэзия чувств все-таки взяла свое.
- Хорошо бы вытащить Богуся за город, - размечталась Тереска, - надо с ним условиться на воскресенье.
- В воскресенье мы сажаем деревья в Пырах, - напомнила ей Шпулька.
- Вот еще! Я сажать деревья не собираюсь и тебе не советую. Это ж совсем сдуреть надо, чтобы согласиться на такое! Мы свое отработали, пускай теперь вкалывают другие.
- А я так люблю сажать деревья! Лучше в одиночку посадить целый сад, чем маяться с этими саженцами. Да еще все время трястись, как бы бандиты не прикончили. Не знаешь, почему нас не позвали сегодня на опознание?
- Не знаю. Наверное, бандитов под рукой не оказалось. Да тебе-то что...
- Как это что? - разнервничалась Шпулька. - Думаешь, так приятно ждать, когда тебе свернут шею? Тебе тоже станет спокойнее, когда их наконец поймают.
- Не знаю, - рассеянно сказала Тереска, поглощенная какой-то увлекательной мыслью. - Не в спокойствии дело. Я не против, чтобы бандиты на меня напали, когда Богусь рядом. Он кинется меня защищать, представляешь? Это вроде бы очень сближает.
- Существуют более приятные способы для сближения. Если тебе нравится лезть на рожон, валяй, только меня от такого дела уволь. Я с Богусем сближаться не собираюсь.
- Не гони. Сейчас нам сворачивать.
Последний владелец сада, пообещавший им для благородной цели выделить под расписку пятнадцать саженцев, сидел за столом в своей кухне в компании двух гостей. Это был тучный рослый мужчина с бычьей повадкой и с физиономией, лишенной следов каких бы то ни было умственных навыков. Гости его являли собой полную противоположность друг другу. Старший, очень высокий и очень худой блондин, казался таким блеклым, будто его выстирали слишком усердно. Младший, низенький, но крепко сбитый, наоборот, был жгучим брюнетом. Старший вел себя сдержанно, если не флегматично, и одет был с неброской элегантностью, младший нрав имел темпераментный и бурливый, а одежда его переливалась всеми цветами радуги. Странно было видеть этих троих вместе, однако нашлась тема, которую они обсуждали с живейшим интересом.
- Здесь безопасно, - толковал хозяин, хмуря брови. - Место надежное, лучшего не найдешь. Здесь нас не углядит никто... Надо же, принесла их нелегкая!
Последние слова были сказаны недовольным тоном, после взгляда, случайно брошенного в окно. Гости тоже выглянули во двор.
- Так я и знал! Проклятие! - разволновался младший, срываясь с места.
- Спокойно, - холодно сказал старший. - Без паники. Кажется, ты оказался прав. Уходим через черный вход, немедленно. Пускай увидят, что нас тут нет.
- Я же предупреждал насчет ментов! Я же говорил!
Хозяин, который по-прежнему сидел за столом, тупо уставившись в окно, изумленно вскинулся.
- Какие менты? Вы что, ошалели?
- Эти девки на твоем дворе! Работают на ментов! Они за нами следят! "Здесь безопасно"! Ничего себе, надежное место!
- Чего это с ним? Это ж девчонки, школьницы, за саженцами приехали, я им вчера обещал и напрочь про них забыл. Не то чтоб забыл, а они собирались попозже приехать, под вечерок...
- А явились пораньше! Какое тебе еще доказательство нужно? - бурлил жгучий брюнет, метавшийся от стола к двери. - Они нас выследили вчера! А теперь приехали, чтобы проверить!
- Прекрати истерику! - осадил его старший и принялся за хозяина. - Из какой они школы, какие саженцы, объясните толком, откуда они тут взялись?