Глава десятая: Смена района поисков
Всё вроде бы шло хорошо и правильно, но оставался ещё один немаловажный вопрос, на который непременно нужно было дать однозначный и логичный ответ. Было совершенно непонятно, отчего гренадер потащил своего напарника Ивицкого именно в Дорогобуж? Почему он не мог прямо из Слуцка двинуться на север? Ответ я нашёл не скоро, но всё же нашёл. Моё внимание привлёк один исторический факт, который был прекрасно описан в той же книге "В поисках сокровищ Бонапарта". Выяснилось, что именно от Дорогобужа от основной французской армии откололся корпус под командованием пасынка Наполеона – Евгения Богарне. И направлялся тот корпус на северо-запад, по направлению к Витебску и далее Полоцку и возможно Риге.
Иными словами, наш гренадер, скорее всего, просто не знал, как покороче добраться от Слуцка до Западной Двины. И в этом ему вряд ли мог сильно помочь Ивицкий, которого ему хотелось как можно дольше держать в неведенье. Но хитрый француз твёрдо был уверен в том, что именно от Дорогобужа идёт та самая дорога, которая должна была вывести поисковую экспедицию в нужный район. Ну, ещё бы, сам император послал по ней своего приёмного сына! Вот только поэтому он и сделал столь протяжённый по расстоянию крюк, с одной стороны запутывая сопровождающего, а с другой избавляя себя от блуждания по совершенно незнакомым дорогам.
Расправив карту Полоцкого района поверх гостиничного покрывала, я вооружился раскладной трёхкратной лупой и принялся сантиметр за сантиметром исследовать трассу, идущую вдоль реки. Причём меня интересовала именно та её часть, которая уходила от Полоцка в западном направлении. Ведь именно по ней наступали и отступали войска маршала Удино и именно около неё они вполне могли закопать бочонки с вожделенным золотом! Предварительный анализ выявил всего две речки, которые в какой-то степени походили на ту, что была изображёна на карте гренадера. Одна из них находилась примерно в шести километрах на запад от современной границы города. Другая же протекала чуть дальше по дороге, километрах в четырёх от первой.
Историческая часть доказательств, как бы подтверждающих возможность заложения клада, была почёрпнута мной из блокнота, в который я предусмотрительно выписал наиболее интересные факты, найденные в Народной библиотеке. Вот что помимо всего прочего в нем было написано: – "При вступлении Наполеона, как известно, разделённые корпуса 1-й Западной армии, чтобы не быть подавлены полумиллионным полчищем неприятеля, отступили к Дриссе, а потом к Смоленску, на соединение со 2-ю Западной армией… Граф Петр Христианович Витгенштейн командовал 1-м корпусом на правом фланге 1-й армии…"
"Наполеон для удара по Санкт-Петербургу назначил маршалов Удино и Макдональда. Удино с отдельным гренадерским корпусом, носившим название "адского легиона" был отправлен по Псковской дороге, а второй с корпусом прусаков по курляндской. Удино… сказал Императору… "Ваше Величество, мне очень совестно, что я прежде Вас буду в Петербурге, нежели Вы в Москве"…"
"Удино переправился через Двину у Дисны, а Макдональд у Якобштадта. Первый шёл на Себеж, а второй на Люцин… Витгенштейн с 25.000 пошёл к Клястицам, где в 3-х дневной битве 18 (30) – 20 (1 авг.) июля разбил более 45.000 отборных французских войск, остаток которых отступил… Французы потеряли за эти дни 10.000 убитыми и 3.000 пленными. Наши потеряли 1.500 убитых и 2250 были ранены… Гр. Витгенштейн получил… орден Св. Георгия и 12.000 рублей ежегодного пенсиона."
"…Витгенштейн вновь напал на Удино у местечка Коханово. 30 (11 авг.) июля в 8-й час сражения Удино был отброшен к Полоцку, где французы получили подкрепление из 2-х Баварских дивизий генералов Деруа и Вреде, под командой генерала Гувийона Сен-Сира."
"5 (17) октября Витгенштейн атаковал вновь. После 14-и часовой битвы французы отошли в город, очистив весь занимаемый ими берег реки Полоты и мызу Спас… 6-го французы контратаковали. Баварцы потеряли более 5.000 человек. Французы более того. Витгенштейн потерял 4.000 человек и отошёл к (селению) Белое, а потом к Сивешинской станции на Дриссе, в 28 верстах от Полоцка. Штаб его был в Соколицах, авангард в Белом…"
Почерпнутые из журнала и неоднократно перечитанные строки в очередной раз укрепили меня в той мысли, что семь искомых бочонков были спрятаны именно в начале или середине октября 1812 года. Причём, скорее всего, закапывали их не кто-либо иной, а именно гренадеры Николя Удино из уже упомянутого выше "адского легиона". К тому же и перечисленные в публикации населённые пункты располагались только на север и северо-запад от Полоцка и, следовательно, отступающие под натиском наших войск французские обозы неизбежно были вынуждены, для ускорения передвижения выбираться не куда попало, а именно на тракт Рига-Полоцк.
Мне теперь представлялось, что историческая обстановка тех дней складывалась следующим образом. В результате решительного наступления наших войск, маршал Удино поспешно отступил за реку Дрисса и сжёг мост у деревни Сивошино. Русские артиллерийские батареи, установленные на берегу реки, заставили отступить французов к деревне Белое, где они остановились на ночлег! Что же произошло потом? А потом части корпуса Удино отступили ещё дальше к деревне Гамзелево, а потом и вовсе к городским фортификационным укреплениям, выстроенным ими вокруг Полоцка. В том сражении, которое растянулось на три дня, суммарные потери только убитыми с обеих сторон достигли более 15.000 человек! По одной этой цифре можно сделать вывод об ожесточённости и кровопролитности боёв, почему-то почти никак не отображённых в общеизвестной военной историографии. Неудивительно, что именно на дороге, ведущей из Белого в Полоцк, и могла быть спешным образом спрятана касса либо одной из дивизий, либо всего французского корпуса. Для этого акта именно во время столь бескомпромиссной битвы и могли сложиться самые подходящие и критические условия, заставившие попавших в окружение французов спешно зарыть транспортируемые ценности, даже не доезжая до города.
После спешного обустройства данного кладового захоронения французские войска (возможно подошедшие к данному месту со стороны селения Белое по дороге "В. D.") отошли к Полоцку (предположительно по дороге "В. С.") на хорошо укреплённые городские рубежи и закрепились на них. Ввиду столь их прочного положения, и несомненной готовности к самому жёсткому отпору, Витгенштейн (объективно имевший значительно более слабую группировку) длительное время не решался бросать свои войска на приступ города. Французам же лезть вперёд тоже не было никакого резона. Они (в ожидании скорой победы своего императора над Россией) спокойно отсиживались в Полоцке до тех пор, пока в результате ночной атаки начавшейся 7 (19) октября наши войска не ворвались в пределы города и не очистили его от неприятеля.
Только после этого захватчики, отчаянно отбиваясь и даже переходя в контратаки, отошли на юг в направлении Ушачей, Лепеля и далее к Орше. Вот именно поэтому устроители кладового захоронения не имели впоследствии даже малейшей возможности ещё раз побывать на месте заложения клада, чтобы извлечь и захватить его с собой. Понятно, и то, почему они с такой охотой разграбили один из тяжеленных бочонков. Ведь если дело происходило летом, когда основная армия оккупантов успешно наступала на Москву. Никто из них даже и подумать не мог о том, что Великой армии вскоре предстоит долгое и ужасное отступление, когда вовсе не золото, а простая печёная картошка или кусок жареной конины будет гораздо важнее и дороже всех иных драгоценностей!
Вполне удовлетворённый анализом событий, которые, несомненно, могли привести к заложению крупного монетарного клада, я на следующий же день поехал проверять эту гипотезу к посёлку Ропно. Почему именно туда? А Вы сами взгляните на карту Витебской области. Видите, примерно в 5-и километрах от Полоцка в Двину впадает интересная речка? Причём впадает она не просто так, а через довольно приличное по размерам озеро! А чуть дальше, у крохотной деревеньки Гамзелево протекает ещё одна речка. И она тоже впадает в Двину и тоже в среднем своём течении имеет довольно приличное озеро.
– Может быть, составитель французской карты изобразил какую-то из этих двух речек? – размышлял я. А что вполне возможно. Обе они впадают в западную Двину с правого берега. Обе питают крупные озёра, на берегах которых вполне могли стоять мельницы и к тому же обе речки перерезают старинный почтовый тракт Рига – Полоцк! Причём данная дорога отстоит от большой реки примерно на 3 километра. Что ещё нужно для того, чтобы тщательнейше проверить обе речушки? Только желание и здоровье. Да, забыл упомянуть, одна из этих двух речек имела очень интересную особенность. Нет, нет, не характерный S-образный изгиб в середине, (карта моя не была столь уж подробной), но около одной из них удивительнейшим образом располагались две весьма примечательные дороги.
Вернёмся буквально на секунду к исходному французскому рисунку местности. Припомните одну малозначительную подробность из него. Просёлочная дорога, идущая от третьего моста через деревеньку "а" (мы в данном случае предполагаем, что это была деревня Гамзелево), и дорога "В. D." проложены таким образом, что непременно должны были где-то пересечься. Мало того, в том месте, где они должны были слиться воедино, наверняка располагался какой-то довольно крупный населённый пункт. Какой же именно? Если догадка о захоронении 7-и бочонков вблизи Полоцка верна, то при первом же взгляде на карту мы должны отыскать обе эти дороги и понять в какой населённый пункт они ведут. Мало того, мы непременно должны понять, почему всё же изображены две дороги, а не, допустим одна или три.
И вот что вскоре выяснилось. Возле одной из двух речушек действительно обнаружились две дороги расположенные точно так же, как и на рукописном плане! И встречались данные дороги в населённом пункте Белое. А если ехать далее на север, то вскоре из Белого можно попасть в городок Себеж, то есть именно туда, откуда и отступали войска Удино.
Следовало срочно ехать на очередную разведку. Но как к любому разведывательному походу следовало хорошенько подготовиться. В лесах всё ещё лежал снег, просёлочные дороги могли быть совершенно непроходимы, поэтому я принял решение срочно прикупить ещё одни резиновые сапоги. А заодно мне следовало запастись каким-то сухим пайком, ведь за день предстояло отшагать не один десяток километров. Так что оставшуюся часть дня пришлось потратить на хождение по бедноватым белорусским магазинам, своим скудным ассортиментом живо напомнившим мне недавние времена "развитого" социализма! Но из России социализм ушёл, вместе с товарной беднотой, а здесь он остался. Проблемы свои я решил, только оказавшись на городском рынке. Там в небольшом магазинчике, торгующей снаряжением для охотников и рыболовов, я отыскал себе сапоги пригодные для столь непростого похода.
И вот утром следующего дня, выйдя из автобуса маршрута № 10 на остановке "Ропна", я направился вдоль размокшей просёлочной улицы одноимённого населённого пункта по направлению к озеру. Вскоре показалась сильно забитая пожухлым камышом речная протока, затем плотина, вновь речная протока уже совершенно свободная от растительности, и, наконец, само озеро. Ах! Красота просто несказанная. Жаль, я был как бы на работе, и долго любоваться им мне было некогда. На короткой остановке я подсчитал пройденное расстояние, которое фиксировал в блокноте. Если сложить протяжённость отводной протоки от озера до Двины и ширину самого озера, то получилось расстояние не менее полутора километров. Отсюда следовало, что до поворота питающего озеро безымянного ручья на восток оставалось примерно столько же.
– Что такое каких-то полтора километра до разгадки вековой тайны – ничто, – сказал я сам себе и, поправив на спине рюкзак с припасами, смело пустился в дальнейший путь.
Начиналось всё как нельзя лучше. Озеро на малой речке между дорогой и большой рекой присутствовало. Плотина, на которой некогда могла располагаться водяная мельница, имелась. И даже старинная выкрашенная белой краской церковь с деревянной колокольней тоже картинно красовалась между озером и шоссе. Но не зря гласит русская пословица: – Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Совершенно не зная местности, я долго плутал по заваленным снегом буреломам, то и дело выбираясь из одних топей и тут же попадая в другие.
Наконец лес окончился, и я вышел на какое-то современное шоссе, протянувшееся вдоль азимута 130. Сориентировался по карте и выяснил, что данная дорога соединяет Новополоцк с населённым пунктом Боровуха 2-я. Ручей же бодро проныривал под шоссе по бетонной трубе, и через два десятка метров словно бы исчезал в лесной чаще. Рассчитывая, что ещё немного, и он хоть где-нибудь повернёт на запад, (т. е. налево), я зашагал к его истокам, хотя уже не так бойко как в начале дня.
Прошло ещё два часа, и даже малейшая надежда на то, что ручеёк когда-нибудь свернёт в нужном направлении, исчезла окончательно. За это время я отыскал выстроенные ещё во Вторую мировую подъездные позиции для тяжёлых орудий, заброшенные военные склады и даже современный танкодром… Ручей же постепенно обмелел и вскоре незаметненько растворился в зловонном кочковатом болоте. Надо было честно признаться самому себе, что выдвинутая вчера идея лопнула, словно мыльный пузырь. Безымянный ручей, наполняющий озеро Ропно водой нигде не поворачивал на запад и нигде не пересекался какой-либо старинной дорогой. Всё, данная страница была перевёрнута и закрыта окончательно. Нужно было подумать о том, что делать дальше.
Отыскав на относительно сухой полянке упавшую сосну, я раскочегарил около неё небольшой костерок, и принялся поджаривать над коптящим пламенем кусочки колбасы. Ныли натруженные с непривычки ноги, стонал затылок, придавленный резким скачком атмосферного давления, но мозг настойчиво искал выход из создавшегося тупика. Поев и поставив на угли маленькую кастрюльку с водой для приготовления кофе, я развернул карту. По идее, мне теперь следовало пройти сквозь лес на север примерно километр до асфальтированной дороги. А далее повернуть налево и идти до большого перекрёстка. На перекрёстке свернуть и через три километра я должен был войти в не менее подозрительную деревню Гамзелево, через которую протекала другая, щедро снабжённая притоками речка, которая, в отличие от безымянного ропненского ручья, носила доброе русское имя – Полюшка.
После колбасы и кофе силы мои прибыли, и я приказал себе оторваться от насиженного древесного ствола и идти на поиски сокровищ. Сказано – сделано. Выбравшись из леса на окружное шоссе, я на ближайшем перекрестке уверенно повернул на дорогу, ведущую в сторону уже упомянутой деревни Гамзелево. Позади у меня был город Полоцк, впереди – полная неизвестность. Самую малую цель до конца этого дня я поставил такую: – Добраться до речушки Полюшка и поискать на ней зигзагообразное пересечение с дорогой. Исследование же незначительного по протяженности отрезка дороги я рассчитывал провести как бы заодно, как некое вступление к последующей разведке второй речки. (Всё-таки водная составляющая моего разведывательного похода была так крепко вбита в мои мозги, что отказаться от неё в одночасье я не мог).
Отшагав около полутора километров от перекрёстка, я заметил, что около указателя 73-й километр прямо под полотном дороги протекает небольшой ручеёк.
– Значит, здесь некогда непременно был выстроен мостик, – автоматически отметил я про себя.
Отметив данное место в блокноте, и особо подчеркнув, что ручей тёк на северо-восток (азимут – 60), двинулся дальше. Вот и дорожный указатель населённого пункта, "Гамзялева". И около него… точно такой же ручей! Он так же пересекает дорогу поперёк, но на сей раз, несёт свои воды на северо-запад (азимут 235). Это было весьма удивительно, поскольку такого сочетания на одной местности по сути абсолютно разнонаправленных потоков, мне в многолетней практике не встречалось ни разу. Но план есть план, и я упорно шагаю дальше. Но далеко уйти мне не удаётся. Ещё где-то 150–200 шагов и ещё один ручей, куда как мощнее только что пройденного обращает на меня своё внимание. Он шумно мчится всё так же на северо-запад, к Двине и сразу становится понятно, что, скорее всего оба этих ручья как раз и составляют истоки искомой Полюшки. Оставалось только повернуть в ту сторону, куда несут свои воды ручьи и прочесать всю эту речку от Гамзелево до самой Двины.
– А вдруг именно на данной речушке обнаружится и искомый мною крутой изгиб русла, и остатки какой-нибудь старой дороги? – словно заезженная пластинка крутится в голове навязчивая мысль, наглухо забивая своим назойливым скрипом всё остальное.
Мне бы в тот момент внимательнее осмотреться по сторонам, постараться трезво оценить увиденное, или хотя бы сделать парочку снимков окрестностей… Куда там! Какое-то нищее Гамзелево…, обычная белорусская деревня, что её долго рассматривать? Нет, данная местность не вызвала у меня в тот момент ни малейшего интереса. Река и только река притягивал мой взор! И это после того, как я подробно поговорил с местным старожилом о той самой дороге, по которой только что вышагивал. Он ведь мне рассказал без утайки, что проходящее через их деревню шоссе это и есть тот самый старинный тракт на Полоцк, и что он с тех давних пор не сдвинулся в сторону и на метр. Просто каменную его кладку во времена социализма засыпали небольшим слоем песка и покрыли асфальтом. А там, где прежде стояли небольшие деревянные мостики, строители, недолго думая, уложили железные и бетонные трубы малого диаметра. Будь я на машине или даже на велосипеде – никогда бы не заметил данные ручейки, настолько они были тщедушны. Но поскольку я шёл пешком, то естественно не пропустил их и отметил не только направление их течения, но и примерный расход воды.
Мысль о том, что я, возможно, только что побывал на том самом месте, где гренадёры на самом деле зарыли 7 бочонков с золотом, мне в тот момент даже в голову не пришла. Повернув от шоссе на юг, я отправился в поход вдоль берегов шустро бегущей Полюшки и не остановился ни разу, пока не отшагал порядка пяти километров, достигнув в конце невыносимо долгого и ноголомного маршрута, деревни Охотница. Эта часть пути была просто мучительна. Практически полное отсутствие даже просёлочных дорог заставило меня напрягать все силы лишь для того, чтобы элементарно выбраться к обжитым местам. Время уже было около пяти вечера и уже начало смеркаться. Некоторое время я просидел в полном одеревенении на автобусной остановке, ожидая хоть какого-то попутного транспорта. Не дождался. Поэтому от Охотницы всё так же пешим ходом добрёл до окраины Новополоцка, где наконец-то смог погрузиться в вожделенный городской автобус, который, поскрипывая и постанывая, довёз моё бренное, измученное невиданными нагрузками тело до вокзала.
Я был раздавлен не только усталостью, но и полным провалом той гипотезы, которая казалось столь блестящей и правдоподобной ещё вчера. И добравшись до своей койки в гостинице, я упал на неё ничком и минут тридцать лежал сущим трупом. Так что все те, кто соберётся когда-либо разыскивать старинные клады, пусть готовятся к совершенно жутким перегрузкам и нешуточным физическим страданиям. Это я так, к слову, уж очень скверно я себя тогда чувствовал, словно расплющенный катком червяк. И в это момент хлопнула входная дверь, и рядом со мной загремели чьи-то каблуки.
– Добрый вечер, – прозвучал чей-то надтреснутый голос. Ой, не разбудил?