* * *
- Завещание вообще сложная вещь, - рассуждал комиссар Бежан, когда вечером они с помощником ехали на Йодловую. - У Ванды Паркер могли быть братья и сестры, а мы с тобой не проверили.
- Но она сама была убеждена в этом, а уж проверяла наверняка.
- После войны, может, и проверяла, но тогда все перемешалось. Даже если её братья и сестры погибли, у них могли сохраниться дети, которым сейчас за пятьдесят, а у этих детей - свои дети, и тоже взрослые. И если кто из них обнаружится, хоть и не близкая, но прямая родня, тогда можно её завещание признать недействительным, поскольку сама завещательница не знала о наличии такой родни.
- Ты ведёшь к тому, что дети тех детей, вернее, один ребёнок прихлопнул старушку, чтобы теперь можно было завещание признать недействительным?
- Как одна из версий. Неизвестно, удастся ли добиться отмены завещания, тот самый ребёнок может надеяться, что удастся. Прогони эту зануду перед нами, тащится, как черепаха… Надо посоветоваться с нотариусом, позвоню ему. Хотя, как позвонить в такой дождь?
Дождь имел прямую связь с телефонами. Как всегда, с началом дождя телефоны на Мокотове, одном из варшавских районов, отказывались нормально работать и откалывали такие номера, что руки опускались. Когда Бежан попытался позвонить подозреваемым Вуйчицким, чтобы предупредить о визите полиции, упрямый телефон соединял его то с прачечной, то с продовольственным магазином, то с какой-то пожилой, глухой, но очень любопытной особой, то ещё с кем-то, столь же ненужным. Иногда телефон вообще не соединялся, иногда никто не поднимал трубки, что отнюдь не означало, что комиссар дозвонился до нужного номера. Плюнув, комиссар забрал Роберта и отправился без предварительного звонка.
Потрудились оба полицейских на совесть, каждый из них обработал по шести человек из списка. Все они, за исключением одной престарелой варшавянки, знали Войцеховского, вспомнили, что он расспрашивал их об адресе какой-то девушки, называл Ванду Паркер. Одна из пожилых женщин даже смутно помнила эту Ванду, встречались ещё до войны, а о расспрашиваемой девушке ничего не знала. Другие и Ванды не помнили. С трудом удалось Роберту отделаться от разговорчивой склеротички, уверявшей, что Войцеховский - это её покойный жених, погибший в Варшавском восстании. Если все эти двенадцать человек и говорили кому о Ванде Паркер, ни один из них этого не помнил.
По дороге к подозреваемым, а дорога оказалась долгой, ехали в часы пик, да ещё после дождя, Роберт Гурский последовательно пытался исходить из мотива. И из общего хаоса у него постепенно всплыли Меланья со своим Павлом, поскольку она была одной из наследниц, а он собирался на ней жениться. Оба какое-то время находились вместе на втором этаже дома после того как старушка уже уединилась, и теперь оба давали друг другу алиби.
А на Йодловой тем временем разыгралось новое представление. Домой Доротка заявилась почти в невменяемом состоянии. Нет, трамвай она уже пережила, но вдруг у самого дома кто-то запустил в неё камнем. Он просвистел мимо уха в тот момент, когда девушка нагнулась, чтобы подтянуть спустившуюся молнию на сапожке. Отчётливо видела она этот камень, огромный, и попади он ей в голову - конец. Отпрянув и бросившись к дому, Доротка уже потом сообразила: видимо, камень не бросили, им хотели огреть её сзади по затылку, кто-то размахнулся, но, поскольку она внезапно нагнулась, не удержал в руках уже занесённого камня и выронил его. Она даже оглянулась, но людей не заметила, только вроде бы мелькнула у соседней калитки чья-то тень да кусты затрещали.
Перепуганная Доротка попыталась рассказать тёткам о сегодняшних неприятностях, но, естественно, сочувствия у них не нашла.
Меланья презрительно пожала плечами.
- Истеричка! И откуда у тебя эта мания преследования?
Фелиция и вовсе пропустила мимо ушей взволнованный рассказ девушки, проворчав:
- Может, принцесса соизволит пораньше возвращаться, тут кое-какие дела накопились. В нашем доме, видишь ли, скончалась американская подданная, придётся тебе отправиться в посольство, от них требуются официальные бумаги, свидетельство о смерти или ещё что-то в этом духе.
- Упёрлись и не хотят отправить Вандзин прах Войцеховскому в урне, - обиженно сообщила Сильвия. - Купила травки? Так давай.
Меланья не упустила случая поиздеваться над племянницей.
- А сорок разбойников на тебя не напали? Что-то много ты напридумывала, надо же, кто мог в тебе предположить такую богатую фантазию? То машина пытается тебя сбить, то тебя под трамвай толкают, то вот теперь кто-то пытается камнем размозжить голову. Может, просто надо осторожнее ходить по улицам и быть внимательнее, а не мечтать о принцах.
- Вот и подвернулся принц! - захихикала Фелиция, которая все-таки что-то услышала. - Спас от верной смерти под колёсами трамвая.
И тут Доротка расплакалась. Уж на что была закалённой, никогда не реагировала на придирки тёток, старалась не принимать близко к сердцу, а вот сегодня не выдержала. Должно быть, слишком сильные нервные перегрузки достались сегодня на её долю.
И она хороша, нашла, кому жаловаться, у кого искать сочувствия. Да нет, она и не искала, но хоть какой-то интерес могли бы проявить эти гарпии! Опять же глупо ожидать, что их может она заинтересовать. Даже если бы её пришибли камнем, заявили бы наверняка - сама виновата, да ещё потребовали, чтобы она сама и хлопотала о своих похоронах.
Мартинек сидел тихо, как мышь под метлой, стараясь не попасть бабам под горячую руку. Сильвия вырвала у девушки из рук фирменную сумку "Хербополя". При виде слез Доротки, Меланья с Фелицией наперебой заговорили:
- Камень! Может ты его придумала, этот камень? И откуда он мог свалиться?
- Прекрати истерику, говорю же, делом пора заняться! Носит тебя нелёгкая неизвестно где. Возвращалась бы раньше домой, глядишь, и не приключились бы с тобой такие вещи.
- Да придумывает она, хочет нам показать, какая она важная персона, все только и охотятся за нею.
- Да где ей смотреть по сторонам? У принцессы два жениха, никак не может решить, которого предпочесть. Поплачь, поплачь, распухшие глазки очень украшают девушку, женишкам ещё больше понравишься.
У Сильвии было одно на уме:
- В нашем Загсе не выдают справку о смерти, потому что Вандзя не успела у нас даже прописаться. Надо в американское посольство отправляться. Не можем же мы похоронить её у себя в садике! Как никак ты главная наследница, могла бы и позаботиться о покойной.
- Как же, побеспокоится она. За ней разбойники гоняются, до того ли ей!
- Ох, какие же вы все противные! - вырвалось у Доротки, и она взбежала по лестнице наверх.
Там ей тоже негде было спрятаться. Комната по-прежнему завалена полураспакованным фрахтом бабули, даже присесть негде, некоторые вещи не поместились в комнате и вывалились на площадку лестницы. Девушка ненадолго заперлась в ванной, но тут же в дверь принялась колотить Меланья, которой конечно же тут же приспичило в ванную. Доротка быстро ополоснула зарёванное лицо холодной водой, размазав макияж, немного успокоилась и спустилась в гостиную, больше некуда было деться. А там уже ссорились Фелиция с Сильвией.
- Почему поставила на верхнюю полку? Мне там не достать.
- Так не доставай, кто тебя заставляет.
- Идиотка! Можешь свои ставить на верхнюю, а мои оставь на нижней! Мартинек! А ну быстро в кухню и переставь на нижнюю мои чашки!
- Мартинек, не смей! Он мне салатницы перебьёт.
- А, принцесса появилась-таки, не взирая на покушения! В таком случае, ваше высочество, заварите чай!
- Пусть сначала пообедает! Надоело выбрасывать несъеденное.
- Скажите, какая экономная стала…
Именно в этот момент заявились полицейские.
За дверью было слышно ссору, бабы орали все одновременно, не слушая друг друга. Мартинек подумал и решил без приказа открыть дверь. Лучше, чем подвергать опасностям свою жизнь в кухне. В холле появилась заплаканная Доротка, и тут между ног Бежана шмыгнул какой-то кот, а за ним с громким лаем бросились две собаки. Псы чуть не сбили с ног Роберта, устоял благодаря тому, что ухватился за что-то на вешалке в прихожей. Доротка, хоть и в расстроенных чувствах, успела молниеносно захлопнуть кухонную дверь.
- А ну тихо! - прикрикнула она на собак. - Пошли вон! Будьте же людьми!
- Что тут за шум? - сердито крикнула Фелиция, появляясь в дверях гостиной. - Опять псы Борковских? Не смотрят соседи за своими собаками. Мартинек, зачем ты их впустил?
- Я полицию впустил, а не собак, - робко оправдывался Мартинек.
- А это, проше пани, две большие разницы, что бы вы ни думали, - съязвил Бежан. - Во всяком случае гонять котов мы ещё не научились.
Такой уж это был дом, что тут даже самые добродушные люди ощущали вдруг в себе потребность язвить и огрызаться. В воздухе, что ли, висела атмосфера агрессивности? Во всяком случае комиссар поймал себя именно на таком чувстве, что и отметил с присущей ему честностью и скрупулёзностью. Ладно, попытался он себя успокоить, сейчас все войдёт в норму.
Может быть, и вошло бы, ибо собаки послушно и даже весело, с чувством хорошо исполненного долга, покинули дом без возражений. Но в кухне остался соседский кот. Сидел на самом верху буфета, под потолком, подобно декоративному изваянию, и не собирался слезать.
- Вышвырните его! - раздражённо крикнула Фелиция. - Не терплю кошек!
- Как! - возмущённо отреагировала Сильвия. - Выбросить за дверь, чтобы там бедную кисаньку растерзали хищные псы?! Это ведь божья тварь.
- Я тоже божья тварь и имею право жить в собственном доме так, как мне нравится!
- Собственном, собственном! - передразнила сестру Меланья. - Этот дом не только твой. Наш общий.
Предупреждая очередной взрыв ярости тётки Фелиции, Дорота попыталась разрядить атмосферу:
- Сейчас я его отнесу, пусть только собаки уберутся подальше. Он сам спустится, когда совсем успокоится. Идите, идите отсюда, кота я беру на себя. А пока заварю для всех чай.
Все три тётки на редкость дружно покинули кухню, правда, каждая продолжала что-то ворчать. На пороге кухни остался Роберт Гурский, с удивлением обнаружив, что держит в объятиях чьё-то меховое манто. Откуда оно взялось? И вообще расследование этого, казалось бы, простого дела, оказалось чревато множеством неожиданностей.
- Вы уж извините, - сказал он Доротке. - Вот, я нечаянно оборвал вешалку… Не собирался, из-за собак. Как теперь пришить?
- Тётка Сильвия пришьёт. Не волнуйтесь, её заставят пришить, - ответила Доротка, которую больше интересовал кот на буфете. Не сводя с него глаз, задравши голову, девушка сделала попытку заставить животное спуститься. - Кис-кис, иди сюда, бедняжка, не бойся, не вышвырну тебя за дверь, пока эти нехорошие собаки там ошиваются. А хочешь, отнесу тебя домой? Кис-кис…
Кот не отзывался. И правильно, под дверью время от времени взлаивали и повизгивали собаки. Доротка поставила чайник на газ, и опять занялась котом. Роберт кашлянул, желая переключить внимание девушки на себя. Доротка повернулась к молодому человеку.
- Да вы не переживайте, - сказала она. - Повесьте пока так, как получится, кажется, там у нас есть свободная вешалка, я имею в виду деревянные плечики. Это шубка Меланьи. Не пойду к ним, пока кота не отнесу домой. Они жуткие бабы, я уж привыкла, мне все равно, но кота в обиду не дам.
- Почему же они жуткие? - поинтересовался Роберт, все ещё не выпуская из рук шубку.
И вот так стоя на пороге кухни и прижимая к груди двумя руками манто, молодой аспирант выслушал излияния девушки. Она и сама не понимала, как это получилось, но остановиться не могла. Может потому, что нашёлся наконец человек, которому можно рассказать об ужасных происшествиях этого дня, пожаловаться на свою невезучую участь, просто пожаловаться, не обязательно рассчитывать на сочувствие. И сразу стало легче, Доротка вдруг успокоилась, заварила чай и вынула из холодильника кусок рыбы.
- Из-за рыбы уж он обязательно слезет, - пояснила девушка. - Я его знаю.
Роберт наконец отозвался, оторвал от груди шубку, пытаясь её аккуратно скрутить штопором:
- Вам невероятно повезло, что подвернулся спортсмен. Кто такой?
- Откуда же мне знать? Кис-кис! Ну глупенький, спускайся, разве я тебе когда плохого желала? Сказал - зовут Владек, борец, из общества "Легия". Я его искать не собираюсь, хотя он и спас мне жизнь. Очень, очень ему благодарна.
- Ещё бы! А вот камень… большой, говорите?
- Да с половину моей головы. Только такой… продолговатый, не круглый. И ощущение, что его не бросили, а держали в руках, собираясь сзади огреть по голове, спаслась лишь потому, что неожиданно нагнулась. Хотя сомневаюсь, кому понадобилось меня убивать? Если бы хотел, мог и без камня… чем-нибудь другим. Ну спускайся, глупенький, поешь, смотри, какая вкусная рыбка… И все это меня сегодня доконало, слишком много для одного дня. Пришла, хотела пожаловаться, а тётки ещё и насмехаться принялись. Ну я и разревелась. Вы не думайте, вообще-то я не плакса.
Не сводя горящих глаз с завлекательной рыбки, которую Доротка подняла как можно выше, чтобы мог увидеть во всей красе, кот решился наконец покинуть безопасное место. Осторожно спустился, осторожно обнюхал рыбу и вдруг жадно принялся её пожирать.
- Очень прошу, постойте здесь ещё немного, - торопливо произнесла Доротка, видя, что полицейский собирается наконец избавиться от шубки. - Пусть он спокойно поест. И если кто из тёток сюда попрётся, стойте столбом на пороге. Или отвлеките внимание шубкой, не то здесь опять разразится тайфун, и с котом случится нервный припадок, а он не заслужил такого обращения. Он не виноват.
В этот момент и в самом деле послышался громкий раздражённый окрик:
- Где же чай? Подохла она там, что ли? Мартинек!…
Делегированный за чаем Мартинек вежливо постучал по спине застывшего в дверях кухни полицейского.
- Они чаю желают, - конфиденциально информировал парень.
Полицейский не пошевелился. Доротка ответила:
- Передай им, уже разливаю. И немедленно возвращайся, отнесёшь поднос, мне надо отнести кота. Да только, ради Бога, возвращайся немедленно, а не через час! И плевать мне на то, что они там делают, пусть хоть поубивают друг дружку.
- Не поубивают, ведь там мой шеф! - неожиданно для себя успокоил девушку Роберт.
- Вы их не знаете, им и вашего шефа убить ничего не стоит. А для начала они его прикончат психически. И он уже не будет похож на человека. А ты ешь, ешь спокойно, тебя я в обиду не дам, бедная кисанька. Люблю кошек.
Мартинек неожиданно быстро вернулся и забрал поднос со стаканами чаю. Роберт все ещё стоял с манто в руках, которое ему жутко мешало, но он боялся нарушить неожиданно доверительную атмосферу, установившуюся между ним и подозреваемой, которой явно нужно было выговориться, под влиянием ли испытанного шока или просто в приливе искренности, а он знал, что не может упускать такой возможности. И знал, их этому учили - любое изменение внешней конфигурации может нарушить доверительную атмосферу, и уже ничто не в состоянии будет восстановить её.
- А что, им уже случалось кого убивать? - поинтересовался Роберт.
Похоже, Доротка совсем забыла, что откровенничает с полицейским. Она изливала душу, как болтала бы с подружкой, если бы у неё таковая имелась.
- При мне такого не случалось, я имею в виду - сколько себя помню, во всяком случае мне об этом неизвестно, ни о каких трупах не знаю. А вот прикончить человека психически для них - раз плюнуть. И если меня не совсем замордовали, так это просто чудо, сама не знаю, как держусь. Кажется, Меланья прикончила племянницу своего бывшего мужа. Психическое расстройство бедняги выразилось в том, что она заболела анорексией, знаете, отвращение к пище, просто ничего есть не могла, чуть не померла. Я не сомневаюсь, это тётка её довела до такого состояния, ещё до того, как они развелись. Она кого угодно доведёт. Сильвия же своего мужа довела до сумасшествия, он от неё сбежал аж в Африку. Центральную! Ну разве нормальный человек, убегая от жены, рванёт в Африку? А этот, может, и в Сахару угодил, бежал, куда глаза глядят. Но все это было ещё до моего рождения, об этом мне рассказывали. И муж тётки Фелиции тоже стал ненормальным, хотя она и отрицает это. Но разве с ними можно не спятить? Я бы удивилась, если бы не спятили.
- Чем же они так допекли своих супругов? - заинтересовался Роберт, и поймал себя на том, что это интерес не служебный, ему просто по-человечески хочется знать.
- Точно не знаю. Говорят, Сильвия все время требовала от мужа денег, а бедняга красть не умел. Муж Фелиции вроде бы педант и не смог переваривать её безалаберности. Меланья, ясное дело, издевалась над своим безостановочно, ведь она словечка по простоте не скажет, все язвит, ну какой мужчина такое выдержит? Ага, вот молодец, все съел, теперь пошли домой, там отдохнёшь, успокоишься, сам виноват, должен бы уже остерегаться этих собак, сам знаешь, они глупые, тебя они загрызть и не думают, просто развлекаются, чего ж ты их так боишься? Ладно, ладно, тебе лучше знать, как поступать. Ну, пошли.
Взяв наевшегося кота на руки, Доротка вышла из дому, а Роберт, все ещё не выпуская шубки из рук, с порога проследил за тем, куда девушка пошла. Оказывается, к соседям, в третий дом по той же стороне улицы. Позвонила у калитки и передала кота с рук на руки какой-то женщине.
- Вот теперь я совсем успокоилась, - сказала она, вернувшись. - Ну что пан все держит эту шубу? Повесьте на вешалку. Давайте и мы с вами выпьем чаю.
Тем временем Бежан, сидя за столом, пил свой законный чай, слушал разговоры хозяев и ломал голову над тем, почему его молодой друг застрял где-то в прихожей. Бежан настроился на Мартинека, но пока словечка ему не сказал, решив во что бы то ни стало поговорить с глазу на глаз, не в этом оглупляющем бабьем обществе. Общество меж тем не бездействовало.
- Я уверена, пан полицейский наверняка нам не сообщит, но я уверена - убийцу он ищет не только среди нас, - совершенно игнорируя полицейского говорила Меланья Фелиции. - И именно поэтому отобрал у нас все перчатки.
- Завтра вы получите их обратно, - не выдержал пан полицейский.
- Слава Богу, зима на носу. Хорошо ещё, что хоть шерстяные оставили, отобрали лишь кожаные…
- И что же, явился негодяй, убил Вандзю, а теперь упёрся, чтобы Доротку прикончить? - отозвалась Фелиция. - Считаешь, маньяк действует?
- Почему обязательно маньяк? - обиделась за неизвестного злоумышленника Сильвия. - Может, у него есть свои причины. Уважительные.
Бежан опять не выдержал и встрял в бабий трёп.
- Кто упёрся прикончить панну Дороту?
- Да есть такой…
- Выдумала она все…
- Уверяет, на неё несколько раз покушались….
- Стоп! По порядку! - приказал комиссар. - Пусть отвечает одна и толком.
- Лично я не намерена повторять её идиотские выдумки, - фыркнула Фелиция. - Уши вянут!
- А чего им вянуть? - не понимала Сильвия. - Доротка главная наследница, к тому же и после нас ей все достанется, лакомый кусочек для любого убийцы!
- Значит, этот убийца после Доротки и нас пришьёт, чтобы самому унаследовать? Так кто же эта такой? - кипятилась Фелиция.
- Говори, говори, раз придумала! - откровенно насмехалась над Сильвией Меланья.
- Откуда мне знать? - отбивалась Сильвия. - Ведь у каждой из вас может быть… внебрачный ребёнок, теперь он подрос и крови жаждет. И денег!
- Замолчи, кретинка!