Виталий, как я сказала, и раньше оправдывал свое прозвище, а сейчас заслуживал его вдвойне. Больше никто из нас оказался не в состоянии участвовать в разговоре, превращенном стараниями вновь прибывшего в сплошной монолог, посвященный себе любимому.
Должно быть, я переусердствовала с шампанским, потому что через час беспрерывных монотонных разглагольствований решила превратить монолог в диалог.
И это была первая, но далеко не единственная ошибка в череде промахов, совершенных мною в тот вечер.
Так случилось, что я к Виталию сидела ближе всех, поэтому игнорировать бесконечный поток слов мне было тяжелее других. Все равно, что не реагировать на отбойный молоток, работающий по соседству.
К тому времени, как я встряла в безобразно долгий монолог, Говорун рассказал нам о своей новой машине - серо-голубом "мерседесе-кабриолете", обо всех особенностях ее устройства и механизмах. Затем поведал, как, подрабатывая корреспондентом в небольшой местной газете, попал в органы, придя брать интервью у начальника одного из отделов московской милиции, написал статью о работе отдела, затем - о ходе расследования крупного золотовалютного дела и о прочих своих перипетиях, в результате которых стал постоянно сотрудничать с милицией и, что самое удивительное и смешное, принялся писать детективные романы, правда, под псевдонимом. Раньше литературными талантами он никак не отличался, и заподозрить в этом его никто бы не мог, да и сейчас ими не блистал. Теперь работает в газете, кропая статьи из уголовной хроники. Подумать только!
А то, что он еще и пишет детективы в голове не укладывается.
Я не являюсь большой поклонницей детективов. Читаю их редко, если что-то попадется, совсем уж от нечего делать. Один из романов Говоруна я и прочитала во время поездки на дачу, в тот момент не зная, кто его автор. Эпохальным это произведение никак не назовешь, в анналы литературы его не внесут. Очень средняя, не слишком интеллектуальная любительщина.
И вот в какую-то безумную, роковую для моей последующей жизни минуту я решила высказать свое мнение.
Что на меня нашло? Голова, что ли, заболела от его занудного повествования?
- Не знаю, что ты там расследуешь, - начала я свысока, - но то, что ты пишешь, - полнейший бред.
Говорун прямо подпрыгнул от моего вопиюще кощунственного заявления. Присутствующие захихикали. Лучше бы они заткнули мне рот и заставили замолчать. Вместо этого они с удовольствием переключили свое внимание исключительно на нас, оставив прочие разговоры, которые велись полушепотом и не имели отношения к криминальному настоящему Виталия.
- А что тебе не нравится? - возмутился Говорун.
Все взгляды перевелись на меня в ожидании дальнейшего. Они уже заскучали, бедные, думали о побеге, только бы избавиться от надоевшего рассказа, а тут такое неожиданное представление. Я стала центром внимания.
- Да, собственно, ничего, - пожала я плечами, - сюжет абсолютно надуманный. Герои твои - полнейшие дебилы.
- Может, ты написала бы лучше?
- Уж конечно написала бы, - должно быть, в полнейшем раздражении сказала я, не собираясь ничего писать.
- В моих романах, между прочим, описаны исключительно подлинные истории из реальной жизни. И чтоб ты знала, я сам принимал участие в расследовании.
- Тогда понятно, - сказала я, ко всеобщей радости сбрасывая Говоруна с возведенного им самим пьедестала, - если уж ты помогал, меня нисколько не удивляет, почему столько нераскрытых преступлений.
- Ты не в курсе, у нас полно дел, которые мы раскрываем.
- И как же вы их раскрываете? - вкрадчиво заговорила я, умея если надо быть отвратительно-язвительной. - Как твой замечательный следователь Михайлов? Главного героя ты уж не с себя ли писал? Чувствуется твоя вычурная манера выражаться: "Он долго шел, но никуда не пришел", - процитировала я запомнившуюся фразу. - По какому принципу работаешь: когда к писателю приходит муза, он прекращает бездельничать и хватается за перо? Муза тебе досталась ленивая, работаете с ней не перетруждаясь. У тебя такая вязкая манера письма, что в словах застреваешь, как муха в меду, и никак не можешь выбраться. Да еще так бестолково написано: читаешь и не можешь вспомнить, что же это за персонаж и что с ним там было десять страниц назад. Вроде он уже фигурировал, а в какой связи - непонятно. Хочешь бесплатный совет? Там, где достаточно нескольких слов, не говори больше получаса.
- Молодец, Наташка, врезала ему по полной программе, - услышала я довольный шепот Светки Козловой.
- Размазала по стенке, - прибавил Толик авторитетно.
- Припечатала, - коротко охарактеризовал Гена.
- Любому читающему дураку, - продолжала я свое неуместное разоблачение, - с первой страницы понятно, в чем дело и кто совершил убийство. А этот бедолага твой следователь Михайлов триста страниц мается вопросами - кто? зачем? почему? каким образом? На триста первой его неожиданное озарение посещает: как все, оказывается, просто было! Ответ на поверхности лежал, я и не заметил! Если он что и выясняет, то совершенно случайно. Зайдет куда-нибудь водички попить, обязательно ценный свидетель навстречу выбежит и тут же выложит факты и улики. Машина у него сломается именно в том месте, где кто-то что-то видел, как кто-то что-то где-то совершил. И ты хочешь уверить, что это правда?
- Не уверен, а знаю, - буркнул Виталий. - Ты не представляешь, какую роль в нашей работе играет случай.
- И какую же? - окончательно разошлась я, провоцируемая своими не в меру развеселившимися сокурсниками. Фыркающими, толкающими друг друга, тихо делающими какие-то замечания. - Роль покровителя придурков?
- Если ты такая умная, Горчакова, пошла бы работать в органы. Чего время теряешь? В стране сразу бы увеличилась раскрываемость преступлений! Представляешь, какой прогресс в криминалистике? Другим опыт бы передавали. Мы все кретины, ты одна у нас гениальная.
- Не надо инсинуаций. Я не говорила, что все кретины. Я сказала это только про придуманного тобой следователя Михайлова. А он, признайся, редкостный.
- Ты на словах до того шустрая. Попробовала бы сама.
- Да твое "Дело о бриллиантах" раскрыть раз плюнуть.
"Дело о бриллиантах" было именно тем романом Говоруна, который я прочитала. Дешевая, бездарная дребедень.
- Если так, попробуй - плюнь. Я тебе дам дело, ты его раскроешь как нечего делать, даже напрягаться не придется. Мы тебя провозгласим Королевой детектива нашего курса.
- Да что мне, больше заняться нечем? Я в своем уме.
- Уже в кусты?
- Какие кусты, Смирнов? Ты за последние годы окончательно поглупел. Мне это не нужно.
Вступать в перепалки с Виталием было неблагодарное занятие, на которое никто не отваживался. Но за те пять лет, которые мы не виделись, это успело вылететь у меня из головы.
Говорун для начала подавлял словесным напором, не давая тебе передышки и просвета, а потом заговаривал до беспамятства. Привыкнув к его постоянным разглагольствованиям, мы адаптировались к непростой окружающей обстановке и, уже не слушая, просто кивали головой, спокойно занимаясь своими делами или даже начиная беседу с кем-нибудь еще. Это не только не обескураживало Говоруна, но даже не особенно задевало. И он продолжал свою речь без запинки и обид на наше неприятие его всерьез. Порой мне казалось, все, что он говорил, было не для кого-то, а исключительно для себя, чтобы покрасоваться.
В этот раз я, должно быть, перешла какие-то неведомые мне границы, ибо вместо обычной словесной атаки, так утомляющей, что ты совершенно перестаешь реагировать и вслушиваться, Говорун позволил себе затеять спор и стал даже как-то удивительно краток, что должно было насторожить меня, но нет, увы, увлеченная спором, я потеряла бдительность.
- Испугалась? - подначивал меня Смирнов, на радость присутствующим.
- Ничего я не испугалась! Тебя мне, что ли, бояться?
- Спорим, не сможешь?
- Спорим, смогу?
- И на что? - не упустил возможность укрепить свои рубежи Говорун.
За несколько минут я изменила свою жизнь, позволив втянуть себя в нелепейший спор настолько глубоко, что выбраться не представлялось возможным.
Признаю: эту яму я старательно выкопала себе сама. Можно было еще исправить положение, но я, не задумываясь, добровольно шагнула в нее. Мне и этого показалось мало. Я попросила закидать меня землей и воткнуть цветочки в добровольную могилку, произнеся:
- Если я докопаюсь до сути, ты отдашь мне свою шикарную машину, о которой тут столько трепался.
- Ого, - восхищенно присвистнул Пузик, - круто дело.
- Да, понеслись на всех парах! - фыркнула Манька.
- Наташка в своем репертуаре, - покачал головой Пузик.
- Поделом Говоруну, - презрительно бросила Света, - нечего ко всем лезть со своими историями.
Не то чтобы я в тот момент действительно решила участвовать в каких бы то ни было расследованиях, нет, конечно. Я еще в своем уме. Это было так, для смеха, чтобы еще больше разозлить вечно раздражающего меня сокурсника. Не думала я ни о чем другом.
- Наташка, за что я тебя люблю - за твою нетре… непрека… непред… сказуемость, - с трудом выговорил Димон, опрокидывая очередную рюмку водки. - За тебя!
- За что я тебя люблю, Димон, - на мгновение отвлеклась я от основной темы разговора, - так это за ясность и четкость выражения мысли, которыми ты всегда отличался.
Вот бы мне плавно перевести течение встречи в другое русло, обратить вышесказанное в шутку, посмеяться со всеми, не тут-то было, я продолжила диалог со Смирновым.
- Ладно, - бросил Говорун, злясь на мою невозмутимость и возвращая всех и в основном меня к главному событию вечера, - получишь машину. Но если проиграешь, а ты проиграешь, уверен, отдашь бабушкины серьги.
Единственная дорогая вещь в прямом и переносном смысле, оставшаяся у меня от бабушки, были старинные серьги с рубинами. О них-то и вспомнил Говорун. Кто бы мог подумать, что у него в памяти сохранились такие подробности.
Оба мы были не в себе. Оба мы вели себя глупо и заслужили хорошей трепки. Мои сокурснички (тоже мне друзья!..), вместо того чтобы вмешаться, привести нас в чувство, с неослабным вниманием и извращенным наслаждением наблюдали дурацкий поединок.
Спрашивается, зачем нужны друзья? Чтобы толкать вас на необдуманные поступки или ограждать от них? Ответ на этот, казалось бы, простой вопрос теперь мне известен, и я склоняюсь к первому. Могли бы растащить нас по разным углам импровизированного ринга. Вместо этого они еще и масла в огонь плеснули:
- Мы будем свидетелями.
Спасибо тебе, Толик, большое. Какое удивительно трогательное отношение. Никогда не забуду. Надеюсь, после своего блестящего заявления ты перестанешь мечтать о продолжении нашего романа, не имеющего начала, но благополучно нашедшего свой бесславный конец? Только попробуй еще заговорить со мной об этом!
Дальше события развивались стремительно и помимо меня. Став центральной участницей, я не имела уже ни к чему ни малейшего отношения. Мою судьбу обсудили, вынесли решение, утвердили, запротоколировали.
Последнего слова мне не дали, и даже апелляцию подать я не имела права.
- Нам нужно определить какой-то срок и обязательно записать условия, чтобы он не отказался, - заметила Катя Данилова, - а то потом попробуй получи выигрыш.
Катя всегда отличалась практичностью и рациональным умом.
- Точно, - поддакнул Коля Гитара, - как бы Смирнов не разбил свою прекрасную машину. Может, временно не будешь на ней ездить, в гараж поставишь?
- Хорошо придумали, - возмутился Говорун. - Как я до работы добираться буду? На автобусе? Вы совсем рехнулись.
- А то, - добавила Манька, - зачем Наташке твой разбитый "мерседес"? Он нужен ей новенький. Без единой царапинки.
- Вы что думаете, у нее что-нибудь получится? Это смешно!
Обхохочешься.
Говорун нисколько не сомневался в моей несостоятельности.
- Вот увидишь, получится, - поставила его на место Света Козлова, - чтобы у Наташки не получилось, такого не может быть.
- Эй, могу я слово вставить? - попыталась вмешаться я, чтобы заявить, что глупейшая шутка затянулась и участвовать в ней мне нисколько не хочется.
Никто меня не услышал или скорей не обратил внимания.
Я могла протестовать сколько угодно, это уже никого не волновало и значения не имело. Я была отодвинута на второй план.
- Так сколько времени мы дадим? - не успокаивалась Катя.
- Месяц достаточно или мало? - размышлял вслух Санек.
Еще один удружил. Благодарность моя не знает границ и пределов. Чтобы тебе никогда не видеть твоих любимых помидоров!
- Месяца вполне достаточно, - решил за всех Толик, узурпировав на правах хозяина бразды правления.
- Нужно выпить за удачное завершение проекта, - высказался Димон, немного заскучавший от бесполезной траты времени, когда пропадает столько неплохих напитков.
В пылу обсуждения его предложение оставили без внимания.
- Только ты не давай ничего безнадежного, - внесла свою лепту Света, волнуясь за меня, - а то придумаешь такое, что лет двадцать раскрыть не смогут.
- Да я ей самое простенькое дело подберу, - клятвенно пообещал Говорун, - она и с ним не справится.
- На это не надейся, Наташка справится, - твердо сказал Гена.
Мне, безусловно, приятно, что обо мне такого высокого мнения, но что это с ними случилось? Заставили меня стать участницей водевиля, совместными усилиями выпихнули на сцену, забыв спросить, - знаю ли я роль. Короче, развлеклись по полной программе.
Впрочем, если уж кого и винить, то только себя. Сами посудите, чтобы взрослые люди, занимались такими глупостями! Я понимаю, когда мы учились, это было простительно. Тогда на что только мы не спорили, самые нелепые поводы для этого приходили в наши глупые, не слишком обремененные заботами головы.
Спорили, например, что я вытащу двадцать первый билет по философии, один из тех, который был мне известен, что Пузик уговорит преподавателя поставить ему зачет автоматом, что Гитара не придет на экзамен по политэкономии, что Фокин будет гулять с Ксаной, что завкафедрой не исключит Димона за постоянные прогулы и пьянки, что Света Козлова познакомится с каким-то там актером, не помню уже с кем, и так далее и тому подобное.
Но спорить сейчас?! Да еще выбрать такой мотив? Просто не верю.
Однако деваться было уже некуда. Кто-то быстренько состряпал письменный документ, зафиксировав условия сделки.
Даже не подумав прочитать, когда мне его подсунули, я, кажется, не соображая, что делаю, поставила свою подпись. То же проделал и Говорун, после чего начал судорожно прощаться, бормоча невнятные оправдания, и вскоре вылетел из квартиры Толика.
- И все-таки надо выпить, - продолжал настаивать Димон.
На этот раз его поддержали, веселье понеслось полным ходом.
Я посидела еще какое-то время, находясь в совершеннейшем ступоре. Все оживленно обсуждали сумасшедшее, безответственное пари, но продолжать участвовать в вечеринке не было уже никакой возможности, и я отправилась домой, злясь и негодуя. В основном на себя.
Происшедшее казалось абсолютным безумием, помрачением рассудка (остается надеяться, что временным), не вписывалось ни в какие рамки моей жизни, но это случилось со мной. И я хотела сбежать подальше.
А теперь, по всей видимости, надо что-то написать о себе.
Однажды в теплый осенний день, когда золотые листья облетали с деревьев, я родилась.
Произошло это, насколько я знаю, в полдень. С тех пор рано вставать я не люблю и не умею.
Надо признать, что с самого своего рождения я отличалась просто невероятным упрямством. Достигнув определенного возраста, в котором дети обычно начинают ползать, я эту унижающую человеческое достоинство процедуру делать категорически отказалась.
Напрасно родственники ползали, пытаясь научить меня, никто из них не преуспел. Невозмутимо лежа на одеяле, я с равнодушным изумлением взирала на бесполезное и странное поведение взрослых, не осуждая их, но и не одобряя.
Минуя этот непростой для всех окружающих период, я сразу пошла, что говорит о крайнем своеволии моего характера и нежелании следовать общепринятым нормам.
Сделав первый шаг, не останавливаясь, я дошла до детского сада.
Что сохранилось в памяти об этом времени? Огромная комната с рядами кроватей, где нас укладывали днем спать (возможно, комната и не была такой огромной, но тогда она представлялась мне таковой). Живой уголок. Единственный обитатель, которого я четко помню: еж.
И еще. Я была влюблена сразу в двух мальчиков, которых по невероятному совпадению звали Сережами. Калинин и Березин. Не могу сказать, отвечали ли они мне взаимностью, кажется нет, но, насколько помню, для меня это не имело ровным счетом никакого значения. С тех пор, то есть с шестилетнего возраста, я их не видела, но до сих пор помню фамилии. Не зря же утверждают, что первая любовь самая сильная - на своем опыте могу сказать: это так.
Примерно тогда же я подружилась с Таней Абрамовой.
Мне не было семи лет, когда я пошла в школу. Не знаю, куда делись два моих Сережи, но Таня была со мной. Естественно, мы оказались за одной партой и с тех пор не расставались.
В начальных классах я была отличницей, все давалось мне легко. Но длительное время заниматься одним и тем же я не люблю. В самом деле, согласитесь, десять лет - это очень долго. Мне быстро надоедает однообразие, и эта особенность моего характера проявилась в том, что я перестала учиться. Кроме того, этому способствовало мое неумение делать что-то не по собственной воле, а вынужденно. А школа - принуждение в скрытой форме. Короче, я не открывала учебники, перестала готовить уроки. (Не спешите восклицать: "Ах, она двоечница!" Я ею не была). Я получала четверки и изредка тройки, при этом производя впечатление очень примерной и прилежной девочки, что было не совсем так. Еще один совет: не давайте читать это своим детям - во избежание плохого примера, не все же так талантливы, как я.
Усвоила ли я так замечательно все в первых классах, было ли это врожденным, но, не уча никаких правил, я писала предельно грамотно, если и ошибалась, то когда меня ставили в тупик вопросом типа: "Это слово пишется через "о" или "а"? Здесь два "н" или одно?" Альтернатива повергала в сомнения.
Контрольные по алгебре, геометрии, физике я почему-то писала на пятерки или в крайнем случае на четверки. До сих пор не знаю, как это происходило, ведь у доски я не показывала таких блестящих результатов.
Домашние задания делались мною довольно редко, обычно я списывала их либо у Тани, либо у кого-то другого, поскольку свое тлетворное влияние оказала и на нее.