После чего размотала полотенце на голове, посмотрела в зеркало на коричневый от загара фейс и принялась щедро наносить макияж. Косить было решено все же под индианку. Толстой линией обвела черным карандашом глаза, на три раза прокрасила ресницы и нарисовала шикарные карминовые губки поверх своих. Вывела смоляные дуги бровей, ткнула меж ними красной помадой и оп-ля! - попробуйте меня узнать. Потом я пошла в гардеробную - где-то там было настоящее сари, мне его Мультичек привезла из Индии. Сари нашлось достаточно быстро, и даже не мятое - я его в порыве аккуратности ухитрилась приладить на плечики. Я быстренько в него замоталась и подошла к зеркалу. Мать честная! Там отражалась не я, а натуральная индианка. Моя крестьянско-колхозная внешность была намертво погребена под сильным загаром и килограммчиком - другим косметики. Толик меня несомненно не узнает. Меня родная мама не узнает. Да что там говорить - я сама себя не узнаю!
Настроение здорово улучшилось и я понеслась обратно к компьютеру.
"Ты где, мне же скучно без тебя…" - висела жалобная мессага от Лешки на рабочем столе. И внезапно у меня по душе разлилось какое - то тепло. Оттого что я нужна кому-то, пусть даже и Лешке.
"Я здесь, Лёш, - написала я. - Сейчас я уйду, появлюсь наверно только завтра. Ты будешь по мне скучать?"
"Очень - очень, Магдалиночка", - появилась мессага. И - странное дело - я на миг ощутила коннект с его душой. Почувствовала его досаду, оттого что я ухожу. Почувствовала его боязнь - а вдруг я завтра не появлюсь? И крохотный росток чего - то такого, на что я даже не решилась посмотреть внимательнее.
"Пока", - сухо напечатала я в окне, отправила и отключилась.
Ну их, эти виртуальные романы.
По сети бродят толпы неприкаянных программистов, которых чуть приголубь - и они без всяких приворотов твои навеки. Вот только оно мне надо, а?
Я снова хлебнула новопассита и принялась дальше собираться в побег. Тщательно рассовала по потайным кармашкам кредитки - сопрут, так не все разом, - и пошла рисовать в ворде плакатик. На листе формата А4 я вставила изображение фигушки и написала жирным шрифтом на 72 - "ТОЛИК, Я УШЛА ЗА МОЛОЧИШКОМ, НЕ БЕЙ ПЛЗ. ОКНА, МЕНТАМ СДАМ ЗА ХУЛИГАНСТВО!" Закончив, полюбовалась результатом и поставила свое творение на распечатку (10 шт.), за это время почистила зубки и хорошенько позавтракала. Потом подумала - и еще раз почистила зубки. Про запас. Потому как я четко осознавала - идти мне некуда. К подружкам сунуться - оч. неумно, там будут искать в первую очередь. Ну да ничего. У меня есть знакомый бомж, дядя Миша, думаю он мне даст по старой дружбе лестные рекомендации в местное сообщество маргиналов. Впрочем, чего это я о пристанище забеспокоилась? Меня ж тут Толик пасет! Глядишь, и обеспечит мне по доброте душевной квартирку на Текутьевском кладбище. Не, я собственно против этого кладбища ничего не имею - ухоженное, зелененькое, прямо глаз радует! Да и Димочка там лежит…
Но все же - я еще молода и почти красива - давайте в другой раз?
Так что я побросала все свои приготовления, и принялась усердно заговаривать себя от беды. Вообще, парадокс в том, что я, Мастер защитной магии, нахожусь в положении сапожника без сапог. То есть - на других ставлю непробиваемые охранки, а сама их не имею. Большие и серьезные обряды должен отчитывать над человеком Мастер, но ведь не разорваться ж мне! Однако кто мне мешает не ЗАКЛЯСТЬ, а ЗАГОВОРИТЬ себя от злых людей? Если кому надо - привожу текст. Сказать три раза, сплевывая через левое плечо.
"Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи и полудухи, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы была я от них цела и невредима по пути и дороге, во земле и в воде, во обеде и на пиру, на свадьбе и в беде. Мой заговор долг, слова мои крепки. Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь"
На часах было уже два ночи, когда я решила - пора! Быстренько пробежалась по квартире напоследок, перекрыла все трубы, не дай боже опять наводнение случится, я вовек не рассчитаюсь! После чего неторопясь приклеила скотчем прямо на окна плакатики с фигушкой. Утром, как рассветет, Толик их и увидит. Будем надеяться что он тогда прекратит артобстрел - мышка - то смылась!
С чувством выполненного долга я обула босолапки в тон сари, подхватила рюкзак и пошла на выход.
- Мяв! - Баксюша сидел у порога и с укором смотрел мне в глаза.
- А чего "мяв" ? - огрызнулась я. - Вискаса тебе два мешка открыла, воды - тазик поставила, мать приедет через месяц и тебя спасет. Чего тебе не хватает, дармоед?
- Мяв! - непреклонно заявил котеночек и уселся поудобнее, перекрывая дорогу.
- Ну пошли, - пожала я плечами. - Только имей в виду - я не на прогулку, меня шлепнут - ты следующим будешь.
Тот индифферентно махнул хвостом.
Ах да, я и забыла - у кошек ведь девять жизней. Везет же некоторым!
Я вышла, заперла квартиру и засунула магнитную карту - ключ за обивку стоящего на площадке диванчика. Я всегда так делаю, если надолго уезжаю. Место это заговоренное, никто не найдет, а в пути потерять карту - проще простого.
После этого я бесшумно пошагала вверх по лестнице. Баксюша упорно плелся за мной. Вот идиот, сидел бы дома, целее был!
На последнем этаже я деликатно позвонила в единственную дверь на площадке. Через пару минут позвонила еще раз. Через десять минут непрерывного трезвона из-за двери раздался сонный голос:
- Кто там?
- Соседка, разумеется, - хмыкнула я.
Дверь слегка приотворилась и в щелочке показался мужик в семейных трусах.
- Что за соседка? - подозрительно осведомился он, глядя на мое сари.
- Марья я, из двенадцатой, - призналась я, понизив голос.
- Да какая ж ты Марья! - возмутился он. - А ну…
- Да не кричите вы, - поморщилась я. - Ночь на дворе, все спят. Перекрасила волосы да загорела, только и всего. Аль забыли, как я вам охранку делала, а у вас в этот момент осложнился геморр…
- Тише, тише, - зашептал он, нервно косясь мне за спину.
- Да нет тут никого, - уверила я его. - Я к вам по делу - вы мне лифтом не разрешите своим воспользоваться?
- Зачем? - непонимающе уставился он на меня.
- Свалить надо незаметно, - призналась я.
Мужик подумал, покосился на свои трусы и буркнул:
- Так я не одет.
- Ничего - ничего, вам идет, - светским тоном заверила я его.
Мужик, имя которого я хоть убей не могла вспомнить, почесал тощую волосатую грудь и наконец посторонился, пропуская меня:
- Хорошо, пойдемте.
- Спасибо, вы очень любезны, - проворковала я, шагнув в глубь квартиры.
- Брысь отсюда! - рявкнул он.
- Вы чего? - опешила я.
- Да это не тебе, - досадливо поморщился мужик. - Кот вон лезет.
- Это со мной! - с достоинством пояснила я.
Бакс, почувствовав поддержку, махом проскользнул меж ног мужика и потерся о мой подол.
- Ну… тогда конечно, - смешался он и пошел меня провожать.
А сейчас я поясню - чего это я к этому мужику явилась среди ночи. В нашем доме есть подземный гараж - ровные ряды боксов, стойла для наших железных лошадок. А у этого мужика - был отдельный гараж, с отдельным въездом со двора - и с отдельным лифтом. Дело в том, что у мужика был дорогой и престижный пентхаус - все для вас, лишь бы вы платили денежки и улыбались.
В общем, мужик, сонно зевая, загрузился со мной в свой лифт и мы поехали вниз.
- Могу надеяться что вы про мой визит завтра не вспомните и никому не расскажете? - осведомилась я у него.
С того как - то махом слетел весь сон, он внимательно посмотрел на меня и недовольно спросил:
- У тебя чего, проблемы?
- Ну, - буркнула я.
- Вот черт, - ругнулся он. - А я - то думал - поклонник у подъезда караулит, мало ли чего.
- Типа этого, - уклончиво ответила я. Толик меня там точно караулит. - Но вы все равно про меня не рассказывайте.
Мужик подумал - подумал и предложил:
- Давай так - ты у меня вообще не была, и я тебя знать не знаю. Если кто спросит про то что я тебя вывел - скажу, что кришнаитку на ночь снял, устраивает?
- А кришнаитки что, снимаются??? - воззрилась я на него. В мозгу прочно засело - раз верующие - значит живут свято.
- Еще как! - ответил мужик, чему - то мечтательно улыбаясь.
Я оглядела его тощие ножонки - ручонки, пивной животик и хмыкнула. Тоже мне, любитель секса по-индийски.
Лифт мягко остановился, с тихим шелестом разошлись створки, и мужик переспросил:
- Ну так как, ты согласна на то что тебя тут не было?
- Разумеется! - проникновенно улыбнулась я ему. - Кришнаитка у тебя была, кришнаитка. Сколько они за ночь - то берут, а то вдруг спросят?
- Э… - опешил мужик, - нисколько. По любви.
- По любви? - подняла я бровь.
- Двести баксов, - смутился он.
- Да…, - глубокомысленно заметила я. - Две сотни не деньги, значит и впрямь по любви.
Мужик злобно на меня посмотрел, схватил пульт и ворота гаража начали подниматься.
- Вали давай, - буркнул он.
- Но-но, - предостерегающе сказала я. - Когда меня начнут пытать, как я свалила, я ведь могу и правду сказать.
- Ах ты! - задохнулся он от возмущения.
Но я уже одумалась. Новопассита надо было пить больше.
- Дяденька, извините пожалуйста, - покаянно сказала я. - У меня жизнь в последнее время сложная, одно за другим, вот и собачусь со всеми.
Дядька посмотрел на меня внимательно - шучу или нет, и махнул рукой.
- Ладно, Марья, иди. Я тоже сонный не подарок.
Я кивнула и шагнула во двор. Ворота за моей спиной с тихим шуршанием опустились. Вокруг ярко светили ажурные кованые фонарики, было безлюдно (третий час ночи, еще бы кто - то был!), и я стояла тут как на ладони. Бакс словно матерый партизан тенью крался среди клумб. С трудом я заставила себя пошагать на негнущихся ногах к калиточке в огибающей двор изгороди. Ею жильцы пользовались именно во время ночных вылазок - дабы не открывать здоровенные большие ворота. Каждое мгновение я ждала, что сейчас мне в лоб вопьется каленой иглой пуля - и я оч. бесславно закончу свой земной путь. И самое главное - мое тело в таком виде никто не идентифицирует со мной. Меня похоронят как бродяжку.
Бо-оже…
Я шмыгнула носом.
Себя было жалко до ужаса.
Кое - как собравшись с духом, я заставила себя дошагать до калитки, выйти, и тут - то меня и приняли.
- Эй ты, коза! - послышался дробный топот. - Стоять!
Я от ужаса замерла и даже слегка присела.
Ко мне подлетели два парня, бесцеремонно схватили за руки и громко свистнули. Через пару минут из-за угла показалась знакомая гориллоподобная фигура.
"Толик!" - полуобморочно пискнул внутренний голос. А я поняла - вот и пришел мой смертный час. Некстати вспомнилось, что я не написала завещания. Маменька теперь сдаст мое имущество на церковь, а бедного Баксюшу - на живодерню. Она у меня такая.
Я закрыла глаза и принялась истово молиться.
- Харе Рама, Харе Кришна, Харе, Харе, Харе! - с подвыванием лепетала я писклявым от ужаса голоском
"Ты чего мелешь?" - недоуменно спросил мой внутренний голос.
- Харе Рама…, - продолжала истово пищать я.
- Ну, чего тут у вас? - послышался усталый голос Толика.
- Да вот, кобылу поймали, смотри - та? - послышались радостные голоса парней. Вернее, они изо всех сил старались говорить степенно, с небрежной ленцой, однако получалось у них это из рук вон плохо.
- Харе Рама, Харе Кришна, - пищала я, не забывая прислушиваться к разговору.
- Вы что, совсем идиоты? - рявкнул Толик. - Если вы каждую девицу из этого дома начнете хватать - вмиг на нары сядете! Я ж сказал - наша бледная, как поганка, а вы мне чучмечку поймали!
- Харе? - неуверенно бормотнула я. Чучмечка - это он про меня, что ли? Почти чистокровную индианку?
- Так может она покрасилась, - пристыжено молвили парни. - Волосы - то длинные, соответствует, а покрасить их - пара минут.
- И рост с голосом поменяла, - устало сказал Толик. - Не майтесь дурью, отпустите ее и больше кого попало не хватайте. Дом элитный, большие люди тут живут.
- Так а раз уж поймали - может, трахнем, а потом отпустим? - рассудительно заметил один из парней.
- Я вам трахну! - рявкнул Толик. - Я сказал - мне тут лишний криминал не нужен! Марш по местам!
Парней как ветром сдуло, а я постояла немного, и только тогда осторожно приоткрыла один глаз. Я была одна. За угол сворачивал Толик. Я открыла второй глаз и внимательно посмотрела ему вслед - Бог мой! Толик, железный Толик, шел сгорбившись и шаркая ногами, словно старик. Во всей его фигуре чувствовалась смертельная усталость. Это его что, так слежка за мной измотала? Не понимаю я таких людей. Зырян мертв, и ему уже не поможешь. Зачем же себя - то так изводить? Плюнул бы давно на меня, поехал домой, навернул тарелку борща, да и выспался б.
Но не таков Толик.
Он мне пообещал мне намотать кишки на уши - и намотает, будьте уверены. Спать - есть не будет, но сделает это. Если я не успею оправдаться к тому моменту, как он меня найдет.
Об ноги потерся Бакс и вопросительно мурлыкнул. Я сунула его в рюкзак и потихонечку, бочком, принялась сматываться.
Куда?
На вокзал, милые, на вокзал!
На вокзал меня довез какой - то старичок на раздолбанных Жигулях. Я специально высматривала машинешку поплоше. Дедок, правда, странно косился на мое сари, но ничего не сказал.
Мда…
Из дома я выбралась, все чудесно, однако пора с этим маскарадом завязывать. Не дело сейчас мне внимание привлекать.
Поэтому на вокзале я первым делом двинулась в женский туалет, переоделась в кабинке в джинсы с блузкой и аккуратно стерла у зеркала точку между бровями. И немедленно стала похожа на итальянку. Мда… Вот оказывается чем отличаются девушки этих народов!
Я еще разок напоследок посмотрела в зеркало - и не без удовольствия. Миндалевидный контур глаз, смуглая кожа, черные волосы по плечам - ну чем не венецианка, а?
Я показала язык отражению, подхватила рюкзак с Баксом и двинулась в зал ожидания. Теперь вокзал - мой дом родной, надеюсь, что я тут надолго не задержусь. Опять же - стимул поскорее разгрестись с проблемами. К подругам - то ведь не сунуться, квартиру или номер в гостинице не снять. Только и остается бомжевать на вокзале. В зале я уселась на свободное местечко и проверила Бакса - тот что-то подозрительно притих. Мерзавец, как оказалось, преспокойно дрых. В такое время! Внезапно мне стало не по себе. К хорошему - то быстро привыкаешь, а ну как он потом меня заставит его всегда с собой в рюкзаке носить? А что? У меня Бакс такой… Помнится, когда я его принесла домой, у меня под рукой не оказалось наполнителя для его лоточка. Я схватила первое попавшееся - пачку фальшивых баксов, мы накануне расплачивались ими в монополию - в мгновение ока изорвала на клочочки и выстелила ими горшок. И что вы думаете? Котеночку это чрезвычайно понравилось. Может, он видел в этом некий символизм, но с тех пор он гадить на что - то другое, кроме баксов, он категорически отказывается.
Тем временем небо за огромными окнами вокзала стремительно светлело. Я попыталась набросать план действий. Как мне найти ту бабу - киллершу? Вроде тут все ясно - надо просто-напросто прочесать все близкое окружение Зыряна - и тут же будет все ясно. Да вот только фигушки. Зырян жил бирюком, все его близкое окружение - это телохранитель. Если б была около него та баба - я бы об этом знала. Скорее всего, он ее просто прятал ото всех. Тут же возникает вопрос - что с ней не так? Ведь были же какие - то причины, по которым Зырян не захотел на ней жениться - и скрывал отношения. Но какие же? Косая, рябая и хромая - это все равно гораздо больше того, что заслуживал Зырян. Слабоумная - вряд ли. Хватило же у нее ума перевести стрелки на меня. Вопрос, каким образом она стащила мой пистолет, я мудро опустила. Чувствовало мое сердце, что это я узнаю только тогда, когда найду девицу.
Ох, задача из области - пойди туда, не знаю куда. Надо опросить его бывших особо приближенных - и я даже знаю кого. Козырь - он скорее всего сейчас станет смотрящим после Зыряна, до него не добраться. Скорее всего что - то могут знать Пономарь, Михей и Стадник. Вот только чует мое сердце, что не дадут они мне интервью. Скорее пулю в лоб. А я молода, почти красива и все такое. Да и Бакс сиротой останется.
Бо-оже…
Что ж мне делать - то?
Тут Бакс завозился в рюкзаке, высунул мордочку и громко, с видимым страданием в вытаращенных глазах, мяукнул. Я обмерла.
Вот черт!
Моему дармоеду срочно потребовалось на горшок. Схватив рюкзак с котом в охапку, я выскочила на перрон и огляделась. Не так уж и далеко, у края платформы виднелись чахлые кустики. Вот к ним - то я и направилась. Тут на путях с лязгом и шипением стала тормозить электричка, и Бакс взбесился. Мой котеночек, впадающий в истерику при звуке включенного фена, испытание электричкой перенести решительно не смог. Он взвыл дурным голосом и с ошалелым видом ринулся прочь из рюкзака. Я в полете успела словить его за хвост, однако он молниеносно извернулся, полоснул меня когтями по руке и в мгновение ока скрылся в тех самых кустиках у края платформы.
Я посмотрела на капающую из царапин кровь, быстренько отчитала ее и злобно сказала вслед коту:
- Все, гад, ты достукался. Вот тут и оставайся!
- Мяу? - ветер донес из кустиков вопросительно - страдальческий голос Бакса.
Я демонстративно показала ему фигушку, развернулась и наткнулась на старичка. Крепенького такого, килограмм под девяносто, и в черных очках.
- Люди добрые! - жалобно взывал он, стоя в двух шагах от меня. - Помогите Христа ради, доведите слепого до поезда!
Добрые люди косились на него и ускоряли шаг.
"Вот гады!" - злобно подумала я, схватила деда под руку и заботливо спросила:
- Вам, дедушка, на эту электричку?
- К пятому вагону! - потребовал он.
К пятому так к пятому… Потихонечку, не торопясь, мы двинулись в путь. Дедок всю дорогу кряхтел, постанывал и хватался за сердце. Наконец мы зашли в нужный вагон, я шустренько заняла единственное свободное местечко и потянула дедка за руку:
- Садитесь, я вам тут место заняла.
И тут милый дедок железной рукой отшвырнул меня на это самое место. В полете я слегка промахнулась и наткнулась бедром на перекладину, было оч больно. А дедок сложил одну руку на объемистом брюшке, вторую протянул и зычным голосом возвестил:
- Люди добрые, помогите слепому - кто сколько может!
И тут весь вагон на меня - сообщницу побирушек - ка-а-ак глянул!
- Извините, - пристыжено пискнула я и опрометью ринулась на перрон.
Мне было как - то нехорошо на душе. Вот так и делай добро людям!
Около входа на вокзал меня остановил какой - то мужик лет сорока.
- Стой, коза! - велел он, хватая меня за руку.
- Вы как со мной разговариваете? - холодно взглянула я на него.
- Поговори мне тут! - жестко прикрикнул он. - А ну, говори живо - давно в паре с Бориской работаешь?
- Бориска - это простите кто? Не этот ли? - я ткнула в вагон электрички, откуда только что с позором сбежала.
- Этот, этот.