Выкурив сигарету до половины, я затушила окурок и направилась назад в спальню. По дороге мне на глаза попалась стопка, добытая вчера из почтового ящика. Чтобы как-то убить время, я, устроившись на кровати, стала выгребать из вороха рекламных газет и листовок бесчисленные квитанции. Так, вот два счета за свет, два - за коммунальные услуги, столько же - за услуги кабельного телевидения. И еще несколько квитанций за телефон и пакет с распечатками от мобильного оператора. Кажется, все! Я уже собралась отложить в сторонку последнюю газету, но из нее вдруг вывалился конверт. Самый обычный конверт с почтовым штемпелем. В правом нижнем углу моя фамилия, инициалы и адрес. Адрес отправителя тоже имеется, но он как бы невзначай размазан. Ручка, по всей видимости, была гелевой, и попавшая на конверт влага почти полностью уничтожила буквы. Улица заканчивается "…ная", а фамилия отправителя начинается на "Ки…". Все остальное разобрать невозможно. Правда, почтовый штемпель указывает на то, что письмо отправлено из нашего города более месяца назад. Почему-то мне сразу припомнилось вчерашнее подозрительное послание.
Я вскрыла конверт и почти не удивилась, обнаружив там фотографии. На этот раз их было всего две. На одной изображен щекастый карапуз месяцев шести-восьми от роду. И, хотя снимок сделан с приличного расстояния, что-то мне подсказывает, что этот карапуз - я сама. Вторая фотокарточка служит тому подтверждением. На ней мне не меньше пяти. И запечатлена я рядом с огромным чучелом медведя. В семейном альбоме есть похожий снимок. Но тот снимок цветной, и делал его в зоопарке профессиональный фотограф. А здесь изображение черно-белое и расплывчатое, да и расстояние, с которого велась съемка, намного больше. Как и во вчерашнем конверте, обнаружился также и клочок бумаги. "Храни тебя Господь!" - значилось на нем. Бьюсь об заклад - тот же самый почерк.
Шантаж?! Нет, полный идиотизм! Что может быть крамольного в детских снимках? Понимаю, если б кто-то запечатлел мои вчерашние фортели. Но даже в таком случае, муж у меня все равно уже почти бывший. Родители, конечно, расстроились бы, но их вполне удовлетворило бы чистосердечное признание о передозировке успокоительного. И птица я не такого полета, чтобы желтую прессу всерьез обеспокоил мой моральный облик. Так что шантажировать меня решительно некому и нечем, тем более при помощи детских фотографий.
В попытке прояснить ситуацию я набрала номер родителей.
- Серебров слушает, - произнес папа голосом, преисполненным официоза и чувства собственного достоинства. С тем же успехом он мог бы сказать: "Президент на проводе!" - и при этом, поверьте, никто бы не усомнился.
- Привет, папуль. Как поживаете?
- Прекрасно. Рад тебя слышать, - весело отозвался он, немедленно сменив тон так же, как меняют после работы лощеные ботинки на стоптанные домашние тапочки. - Тебя к ужину ждать?
Я с ужасом вспомнила про свое обещание заскочить в гости. Не думаю, что до вечера мой экстерьер придет в норму, поэтому пришлось юлить на ходу:
- Нет, я не приду, извини. Тут, понимаешь, такое дело… У Лариски личная жизнь опять на мази. Придется мне с новым женихом знакомиться.
- Напрасный труд, - отмахнулся папа, - все равно его к Новому году максимум отправят в отставку.
- Между прочим, это хозяйское дело, - вступилась я за подругу. - Хоть бы и к Новому году! Или ты прикажешь мне оставшиеся полгода избегать Ларискиного кавалера?
- Да уж, тебе прикажешь… Ладно, сегодня знакомься с женихом, но завтра обязательно заскочи на минутку - мама соскучилась.
- Обязательно, - поспешно согласилась я, опасаясь, что папа станет настаивать на сегодняшнем визите. - Да, собственно, у меня есть вопрос к тебе.
- Вопрос? Неужели у моей гениальной дочери еще остались к старику какие-то вопросы?
- Остались. И нечего прибедняться насчет старика. Так вот, я хотела спросить… Наверное, это чей-то глупый розыгрыш. В общем, кто-то присылает мне конверты с фотографиями.
- Надеюсь, там не запечатлены твои постельные сцены в эпатажных позах? - с иронией осведомился Серебров-старший.
- Совсем даже нет, - обиделась я. - Абсолютно безобидные фотографии моего детства: возле нашего старого дома на Менделеевке, в детском садике, в школе, в зоопарке. Да, еще мама с моей коляской. Качество снимков ужасное, и в семейном альбоме таких фотографий отродясь не водилось. Что ты думаешь по этому поводу?
В трубке повисло молчание, после которого папа озабоченно спросил:
- А письмо?
- Какое письмо? В конвертах не было никаких писем, только одна фраза на тетрадном клочке.
- Какая?
- "Храни тебя Господь!" Странно, правда?
- Много пришло конвертов?
- Всего два. Один каким-то образом попал в рабочую корреспонденцию, а второй я достала вчера из почтового ящика городской квартиры. Ни адреса, ни фамилии отправителя нет.
- Ты вот что, не переживай, - попытался успокоить меня папа, но я спинным мозгом уловила в его голосе напряжение. - Попробую разобраться в этой ситуации. Ты завтра, когда будешь к нам ехать, прихвати эти фотографии.
- Хорошо, но первый конверт остался в столе на работе.
- Привези второй.
- У тебя есть какие-то предположения?
- Да нет… нет у меня предположений, - слишком поспешно ответил он, и мы простились. Но у меня почему-то остались сомнения относительно того, что никаких предположений у папы нет.
Воскресный день прошел спокойно. Утренний визит к родителям, потом отдых за городом в компании Лариски и ее приятеля. Иван был за рулем, поэтому, к моей великой радости, мы обошлись без череды колоритных тостов. Мой организм успешно преодолел последствия гремучей смеси из успокоительного и "Маргариты", так что начало рабочей недели я встретила полная сил и творческих планов.
С понедельника секретарша отбросила манеры английской королевы и, хотя мы с ней снова перешли на "вы", стала приносить мне кофе с булочкой и дружеской улыбкой. Мы ни разу не обмолвились о побоище, списав обоюдный эмоциональный всплеск на неурядицы в личной жизни. Кстати, времени на приготовление кофе у Антонины стало уходить не более десяти минут, да и печатать она теперь стала намного быстрее. Хотя, наверное, я сама перестала относиться к ней с предубеждением.
Толику Оглоедову я выдала по первое число за несанкционированную порцию лекарства, чем немало его удивила. Пришлось соврать, что благодаря его ретивой заботе я вечером вырубилась прямо в оперном театре, сидя в первом ряду партера.
К концу рабочего дня в четверг, когда я догрызала ручку (никак не могу избавиться от дурной привычки), внося коррективы в проект по приватизации сахарного завода, Антонина сообщила по селектору внутренней связи:
- Анна Дмитриевна, вам тут звонит какая-то женщина. Якобы по личному вопросу. Говорить будете?
- Какие еще личные вопросы? - недовольно проворчала я. Около года назад мне вот так же позвонили по личному делу. Жена одного из наших системных администраторов требовала помочь вернуть в семью загулявшего супруга. Не хватало мне новых мексиканских страстей. - Ладно, пусть изложит свой вопрос, только предупреди, что у меня мало времени, - немного поколебавшись, согласилась я.
После нескольких секунд паузы в трубке послышался тихий голос:
- Анна?
- Анна Дмитриевна, если не возражаете.
- Прости… То есть простите, конечно же, Анна Дмитриевна. Вы получили мои послания?
- Послания?.. Говорите толком, на адрес компании приходят сотни посланий.
- Я имею в виду фотографии.
Черт, закрутившись, уже успела напрочь забыть о присланных мне снимках, а тут, оказывается, отправитель объявился собственной персоной.
- Да, я получила два конверта, но, по правде говоря, не совсем понимаю, что это значит. Кто вы и что вам нужно?
- Мне ничего от вас не нужно, - попыталась заверить меня незнакомая собеседница. - Но мы должны с вами встретиться… Нам всем обязательно нужно встретиться.
- Кому это всем? - Мое терпение пошло на убыль. - Я не собираюсь ни с кем встречаться, по крайней мере, пока вы не объясните, откуда у вас мои детские фотографии!
- Я объясню. Все-все объясню. Только не сейчас, не по телефону. Вам придется ко мне приехать.
- Если вам так нужно переговорить, то сами ко мне и приезжайте. Я буду завтра в офисе всю вторую половину дня.
- Ничего не получится! Дело в том, что я не совсем здорова, - сообщила женщина. - В последнее время практически не выхожу из квартиры, а если и выхожу, то максимум могу добрести до ближайшего гастронома. Но я должна… Должна рассказать вам что-то очень важное. Важное для вас! Возможно, это изменит всю вашу дальнейшую жизнь.
- Честно говоря, в мои планы не входит менять свою дальнейшую жизнь, - скептически заметила я. - Некоторые поправки, конечно, не помешали бы…
- Заклинаю вас! Вы должны… нет, вы просто обязаны меня выслушать. - Голос сорвался на всхлипывания. - У меня осталось очень мало времени. Приезжайте завтра вечером в семь часов. Вас устроит?
Вот всегда так, давала же я себе зарок не покупаться больше на звонки по "личному вопросу". И вот результат: непонятная тетка, имеющая проблемы то ли со здоровьем, то ли конкретно с головой, жаждет встречи, намереваясь изменить мою жизнь. Наверняка сумасшедшая сектантка! И мне светит продолжительная чистка мозгов с обещанием земного рая в обмен на "скромный" финансовый взнос в казну религиозной общины.
- Я не смогу с вами встретиться, - заявила я. - И у меня нет ни малейшего желания продолжать этот разговор.
- Анна… Анна Дмитриевна… - В трубке послышались рыдания. - Вы не понимаете… Со дня на день я умру и тогда… Я ведь просто прошу вас приехать и поговорить со мной, пока это возможно.
Ну, конечно! Теперь получается - я бесчувственная тварь, отказывающая умирающей в предсмертной просьбе. Почему, спрашивается, именно в мою жилетку эта женщина собирается плакать, лежа на предсмертном одре? Или нет вовсе никакого одра, и передо мной разыгрывают телефонный спектакль? Но с какой целью? Откуда у нее взялись мои детские снимки? Пожалуй, этот вопрос все же стоит прояснить. В конце концов, от меня не убудет, если я с ней встречусь.
- Хорошо, я приеду. Только хочу сразу предупредить, что буду не одна. Так что, если вы затеяли какую-то игру, лучше выбросите это из головы.
- Я буду вас очень ждать. - В голосе затеплилась надежда. - Запишите мой адрес.
Черкнув в ежедневнике координаты незнакомки, я положила трубку. Все же странная какая-то ситуация. Мне захотелось еще раз взглянуть на присланные фотографии. Два последних снимка остались у папы, а первый конверт должен быть у меня в столе. Я открыла верхний ящик. К моему удивлению, его там не оказалось. То есть конверт должен был лежать прямо сверху, где я его оставила, а его нет. Мистика! Может, случайно затерялся среди других бумаг, подумала я и тщательно переворошила все содержимое ящика. Конверт пропал.
- Антонина, зайдите ко мне, пожалуйста, - обратилась я к секретарше по селектору.
Она появилась через несколько секунд.
- Скажите, кто-нибудь заходил в мой кабинет в мое отсутствие?
- Нет. Кажется, нет. - Девушка удивленно пожала плечами. - Но я могла отлучиться ненадолго, в туалет, например, или документы разносить по отделам…
- То есть при вас никто посторонний на этой неделе не заходил?
- Да откуда у нас посторонние?! Охрана на входе каждый день у сотрудников пропуска проверяет, хоть и знает каждого в лицо. Визитеры заходят только по специальным разовым карточкам. А что случилось? Почему вы спрашиваете? - На лице секретарши отразилось беспокойство.
- У меня из стола пропал конверт, - задумчиво произнесла я.
- Конверт? - испуганно переспросила Антонина. - Там были деньги? Много?
- Почему деньги? Там были фотографии. Четыре черно-белых снимка.
- Фу-у-ух, - облегченно выдохнула она. - Вы меня до смерти напугали. Кому нужны старые фотографии? Наверное, конверт просто где-то среди документов затерялся. Давайте поищем вместе!
Я не стала спорить, хотя была абсолютно уверена, что клала конверт в верхний ящик и после туда не заглядывала. Мы перебрали все бумаги на столе, покопались во всех ящиках, но пропажа так и не обнаружилась.
- Может, они у вас дома остались? - неуверенно спросила секретарша. Я отрицательно покачала головой.
- Антонина, вот вы говорите, что без пропуска в офис никого не пускают, но как тогда конверт со снимками попал в нашу почту?
- Эти фотографии вам прислали?
- В том то и дело, что не прислали. На конверте было мое ФИО и больше ничего, ни адреса, ни штемпеля. А если его не прислали почтой, значит, кто-то принес в приемную. Так?
- Не совсем. Чтобы оставить конверт, вовсе не обязательно заходить в здание. Курьеры всегда оставляют корреспонденцию на вахте, а потом ее разносит охрана.
Надо же, в такие детали я никогда не вникала! И все равно непонятно, как они могли испариться из моего стола?
- Постой-ка, ну конечно, - осенила меня догадка. - Я же говорила папе про эти снимки и, кажется, сказала, что первый конверт остался на работе в столе.
- И правда, Дмитрий Львович заходил в ваш кабинет то ли в понедельник, то ли во вторник. Вы как раз на обед отлучались, - подтвердила мое предположение Антонина.
- Вот поросенок, - не удержалась я, - мог бы и предупредить. А то у меня уже невесть какие мысли в голове зародились. Ладно, идите к себе и приготовьте мне чашечку кофе, пожалуйста!
Секретарша ушла, а я озадачилась вопросом, почему папа забрал конверт тайком. Хотя вполне возможно, что он просто не застал меня на месте, а потом замотался и забыл об этом сказать.
Неплохо бы решить, кто будет сопровождать меня завтра вечером. Не то чтобы я патологическая трусиха, но ехать одной на квартиру к незнакомой женщине, мягко говоря, неразумно. Вот когда пригодился бы муж! С паршивой овцы - хоть шерсти клок. Хотя черт с ним, с Генкой, уж как-нибудь сама обойдусь. Просить папу - тоже плохая идея. Он наверняка в приступе родительской любви наотрез запретит куда-либо ехать. Да еще и натравит на бедную больную тетку всю нашу службу безопасности. А что, если заангажировать Ларискиного Ивана? Он мужчина крупногабаритный, да и видок у него благодаря абхазской крови прямо-таки серьезный. Я принялась набирать мобильный подруги, но тут же вспомнила, что она его потеряла. Особо не рассчитывая застать ее дома, позвонила по городскому, и мне повезло: Лариска сняла трубку.
- Привет, звезда! Надеюсь, ты еще не отшила своего кавалера? - с ходу поинтересовалась я.
- А у тебя что, есть для меня другая кандидатура? - оживилась подруга. Мне даже представилось, как она встала в стойку, подобно охотничьему псу, учуявшему запах дичи. Пожалуй, Иван долго не продержится.
- Кандидатур никаких нет, даже наоборот. Хочу взять твоего женишка напрокат.
- То есть?
- У меня завтра вечером встреча, и хотелось бы там появиться в сопровождении мужчины, - пояснила я.
- С каких это пор тебя волнуют правила светского этикета? - хохотнула Лариска.
- Светский этикет тут ни при чем. Мужчина нужен для гарантии моей безопасности.
- Все так плохо?
- Даже не знаю. Странные какие-то вещи происходят. Встреча назначена на семь, в квартире на Пролетарке. Иван сможет меня подстраховать?
- Сможет, наверное. Но в чем дело? Неужели у тебя в штате мало бодигардов?
- Это не их ума дело. Так ты поможешь?
- Для чего еще существуют друзья? Позвони мне завтра после обеда, договоримся. И запиши мой новый мобильный. Мне Иван такую игрушку подарил! С видеокамерой, с выходом в Интернет…
- И спрашивается, на фиг тебе это нужно? - прервала я ее собачачий восторг.
- Не знаю, - задумалась подруга, а потом спохватилась:
- Мелочь, а приятно.
Я записала новый номер мобильного, и мы простились.
В пятницу меня полностью поглотила работа. После обеда мы столкнулись с папой в коридоре.
- Прекрасно выглядишь, - прокомментировал Серебров-старший мой внешний вид.
- И тебе желаю, - поддержала я разговор, огляделась и, не заметив в коридоре никого из сотрудников, чмокнула папу в выбритую щеку. Щека пахнула родным парфюмом и запахом табака.
- Как документы по сахарному заводу?
- Уже почти готовы. А ты, между прочим, мог бы и предупредить, что забрал из моего стола конверт с фотографиями.
- А это так важно? - наигранно удивился папа.
- В общем-то нет, но я успела нафантазировать себе коварных бандитов, которые потрошат по вечерам ящики наших офисов.
- Брось, мне было просто интересно. Забыл тебе сказать, что взял конверт.
- И есть какие-то мысли по этому поводу?
- Да нет пока. Странно это…
- Думаю, сегодня вечером мне удастся разрешить эту странность.
- Что ты имеешь в виду?
- Мне какая-то женщина назначила встречу, - сообщила я, понимая, что баба-яга в лице папы, естественно, будет против моего рандеву.
- И ты собираешься туда идти? - не на шутку взъерепенился папа.
- Не переживай, я буду не одна.
- А с кем?
- Папочка, я уже давно взрослая девочка. Ничего со мной не сделается. Просто выясню, откуда у этой женщины мои детские фотографии, и дело с концом.
- И когда встреча?
- Сегодня в семь. И не смей запрещать мне ехать!
- Тебе запретишь…
Мы расстались, и я вернулась в свой кабинет пересчитывать цифры тендерного предложения.
Около половины пятого я набрала новый Ларискин мобильный. Трубку долго не снимали, но потом подруга все же отозвалась:
- Алло!
- Звезда моя, где твой Иван?
- Е-мое, Анечка, ты не представляешь! Тут такое случилось! Иван растянул ногу, мы в больнице, - виновато сообщила подруга.
- И что?
- И ничего. Ему накладывают повязку. Спускался с лестницы и оступился. Так что извини, но ищи другого спутника.
Я нажала на клавишу отбоя. И где, интересно, найти другого провожатого? До встречи осталось меньше двух часов. К тому же в пятницу наш офис работает до пяти, то есть все сотрудники уже разошлись. А мой драгоценный водитель уехал вчера в деревню на свадьбу тридцатиюродной сестры, и я вынуждена обходиться такси.
Оглоедов! Ну, конечно. И почему я сразу о нем не подумала? Начальник юридического отдела отозвался по мобильнику немедленно.
- Толик, ты где?
- На мосту. В пути на Левый берег.
- Разворачивай сию же секунду. Нужна твоя мужская помощь.
- Мужская?.. Я, безусловно, не против, но должен сразу предупредить: сантехник или электрик из меня примерно такие же, как балерина.
Я отчетливо представила себе тучного Оглоедова на пуантах и в балетной пачке. Зрелище - не для слабонервных.
- Не переживай. Чинить ничего не нужно. Просто сопроводишь меня по одному адресу и поприсутствуешь при разговоре.
- Нет проблем, только сейчас довезу до дому Тоню, и я весь твой.
- Какую еще Тоню? - не поняла я.
- Твою секретаршу. У нее босоножек порвался, и я предложил ее подвезти, - пояснил он.
- Поворачивай немедленно. Вместе с Антониной. Встреча на Пролетарском через час с небольшим, а туда через пробки еще добраться надо. Я выезжаю на такси, улица Салютная, тридцать пять, встречаемся во дворе, - скомандовала я тоном, не терпящим препирательств.
- Понял, уже разворачиваюсь.