- Шпионом? - переспросила Лариса, пока ее супруг откашливался.
- Да, или агентом. Не знаю даже толком, в чем разница.
- Ой как интересно! Расскажите, Аллан Эммануэль, прошу вас!
- Не рассказывай, Аллан, - прокашлял Юлий. - Не делай этого! Мы не хотим этого знать!
- Юлик, не говори глупости, - сказала Лариса. - Почему твой друг не может рассказать о своей работе, если вы столько лет не виделись? Продолжайте, Аллан Эммануэль!
Аллан продолжил, и Лариса с интересом слушала, пока Юлий сидел, закрыв лицо ладонями. Аллан рассказал про ужин с президентом Джонсоном и секретным Хаттоном из ЦРУ и о встрече с Хаттоном на следующий день, когда тот предложил Аллану поехать в Москву и разузнать, как обстоит дело с советскими ракетами.
Альтернативой этому было оставаться в Париже и дальше и каждый день с утра до вечера заниматься предотвращением дипломатических скандалов, следя, чтобы госпожа посол и ее супруг не открывали рот. Но поскольку их, Эйнштейнов, было двое, Аманда и Герберт, а Аллан не мог находиться более чем в одном месте одновременно, то он принял предложение секретного Хаттона. Эта работа просто показалась ему более спокойной. К тому же он рад был бы повидаться с Юлием спустя столько лет.
Юлий по-прежнему не отнимал ладоней от лица, но глянул одним глазом на Аллана в щелку между пальцами. Что, в самом деле прозвучало имя Герберта Эйнштейна? Юлий прекрасно помнит его - вот было бы хорошо, если бы и Герберт тоже выжил после похищения и лагеря, куда его отправил Берия!
Ну да, подтвердил Аллан. И рассказал вкратце о двадцати годах, прожитых с Гербертом бок о бок; как его друг поначалу хотел только одного - умереть, но к тому времени, как это с ним в самом деле произошло - скоропостижно, в семьдесят шесть лет, в декабре прошлого года, - успел уже кардинально поменять свои взгляды в данном вопросе. Он оставил после себя преуспевающую жену-дипломата в Париже и двоих сыновей-подростков. По последним сведениям из французской столицы, семья благополучно пережила уход Герберта, а мадам Эйнштейн теперь любимица парижского бомонда. Ее французский, разумеется, чудовищен, но это тоже часть ее шарма, потому что она иной раз может сказать глупость, имея в виду, по-видимому, что-то совсем другое.
- Хотя, по-моему, мы отвлеклись, - сказал Аллан. - Ты забыл ответить на мой вопрос. Не хочешь для разнообразия попробовать поработать шпионом?
- Да что ты, Аллан Эммануэль! Об этом и речи быть не может! Такого количества наград и званий за труд на благо родины, как у меня, не было ни у одного гражданского специалиста в СССР! Стать шпионом - это вообще исключено! - сказал Юлий и поднес ко рту шестую рюмку водки.
- Не зарекайся, Юлик! - сказала Лариса, и тут с шестой рюмкой случилось то же, что и с пятой.
- Может, лучше все-таки пить водку, чем обливать ею окружающих? - участливо поинтересовался Аллан.
Лариса Попова продолжала развивать свои соображения, а ее муж тем временем снова принял прежнюю позу, спрятав лицо в ладонях. Лариса говорила, что и ей, и Юлию скоро стукнет шестьдесят семь - а за что им, собственно, быть благодарными Советскому Союзу? Конечно, муж трижды лауреат и орденоносец, что, в свою очередь, гарантирует билеты в Большой на лучшие места. Ну а в остальном?
Не ожидая от мужа ответа, Лариса продолжала: они оба заперты в Арзамасе-16 - одно название на любого тоску нагонит. Да еще за колючей проволокой. Да, разумеется, они могут отлучаться оттуда когда захотят, но только пусть теперь Юлий не перебивает, потому что Лариса еще не все сказала.
Ради кого Юлий трудится сутками напролет? Сперва был этот полоумный Сталин. Потом Хрущев, чьим единственным человечным поступком стала казнь Берии. А теперь этот Брежнев, от которого плохо пахнет!
- Лариса! - испуганно воскликнул Юлий Борисович.
- Что "Лариса"? Ты же сам говорил, Юлик, что от Брежнева плохо пахнет.
И она продолжала в том духе, что Аллан Эммануэль появился словно по заказу, потому что она в последнее время прямо в отчаяние приходила от мысли, что так и умрет за колючей проволокой в городе, которого официально не существует. Еще неизвестно, поставят ли им потом человеческие памятники. Или даже на них шифровку напишут?
- "Здесь покоится товарищ Икс и его верная супруга Игрек", - фыркнула Лариса.
Юлий молчал. Пожалуй, в словах любимой жены что-то есть. Тем временем Лариса завершила свою речь так:
- Почему бы и не пошпионить тут пару лет вместе с твоим другом? А потом нам помогут бежать в Нью-Йорк, и мы будем каждый вечер ходить там в "Метрополитен". И мы с тобой успеем хоть чуточку пожить по-человечески, Юлик, пока не умерли!
Юлий, судя по всему, был близок к капитуляции, а тем временем Аллан приступил к подробному рассказу о подоплеке этого дела. Как уже говорилось, на своем извилистом жизненном пути он повстречал в Париже некоего господина Хаттона, который оказался человеком из ближнего круга бывшего президента Джонсона и к тому же занимал довольно высокий пост в ЦРУ. Услышав, что Аллан знаком с Юлием Борисовичем и что Юлий к тому же, возможно, считает себя виноватым перед Алланом, Хаттон разработал план.
Аллан толком не помнит, какие были у этого плана геополитические аспекты, потому что с ним, Алланом, бывает такая штука - едва начинаются разговоры о политике, как он отключается. Причем это происходит как-то само собой.
Советский физик-ядерщик, успевший прийти в себя, понимающе кивнул. Политика к его любимым темам тоже не относилась никоим образом. Он, разумеется, поддерживал идеи социализма душой и сердцем, но объяснить почему и сам бы затруднился.
Все же Аллан честно попытался кратко изложить то, что говорил секретный Хаттон. Там точно было что-то в том духе, что Советский Союз либо нападет на США с помощью своего атомного оружия, либо не нападет.
Юлий снова кивнул: как-то примерно так оно и обстоит. Либо - либо, и из этого приходится исходить.
После чего цэрэушник Хаттон, насколько Аллан помнит, выразил беспокойство по поводу тех последствий, которые повлечет за собой советский удар по США. Хаттон считал, что если советский арсенал позволяет СССР уничтожить США всего один-единственный раз, то все равно это довольно-таки скверно.
Юлий Борисович кивнул в третий раз и сказал, что если США уничтожат, то это будет очень даже скверно для американского народа.
Аллан затруднился сказать, как Хаттон в конце концов собирался решать это уравнение. Но зачем-то ему нужно знать, что представляет собой советский арсенал; зная это, он смог бы порекомендовать президенту Джонсону начать переговоры с Советским Союзом о ядерном разоружении.
Хотя теперь Джонсон больше не президент, так что… нет, Аллан ничего тут сказать не может. Политика - она ведь мало того что сама по себе довольно часто дело пустое, она еще и создает людям трудности на ровном месте.
Разумеется, Юлий как научно-технический руководитель всей советской ядерной оборонной программы знал все о ее стратегии, мощи и размещении. Но за двадцать три года работы внутри этой программы ему ни разу не захотелось, да и не пришлось, задуматься о политике. Данное обстоятельство очень пошло на пользу Юлию и его здоровью. Он худо-бедно сумел пережить трех лидеров страны и маршала Берию в придачу. Столько прожить и удержаться на высоком посту - мало кто из людей власти мог таким похвастаться.
Юлий понимал, чем пришлось пожертвовать Ларисе. И теперь - когда они по идее заработали пенсию и дачу на Черном море - жена проявляет еще большую самоотверженность, чем когда-либо прежде. Она никогда не жаловалась. Ни разу. Поэтому Юлий не мог не прислушаться, когда она сказала:
- Милый мой, любимый Юлик. Давай и мы вместе с Алланом Эммануэлем немножко послужим делу мира на земле, а потом уедем отсюда в Нью-Йорк. А ордена с медалями вернешь Брежневу, пусть он их себе в задницу засунет.
Юлий сдался и принял весь пакет предложений (за исключением пункта насчет орденов и задницы), и тут же Юлий и Аллан сошлись в том, что президенту Никсону вовсе не обязательно сразу рассказывать всю правду про советские ракеты - лучше его чем-нибудь порадовать. Потому что довольный Никсон сможет порадовать Брежнева - а если оба будут довольны, то может, дело обойдется и без войны?
Аллан только что завербовал шпиона при помощи плаката в публичном месте - и это в стране, где государство контролирует и отслеживает все и вся! К тому же в этот вечер на том же представлении в Большом театре присутствовал некий военный, капитан ГРУ, и некий штатский, председатель КГБ, оба, кстати, с женами. И оба обратили внимание - как и все остальные, - на мужчину с плакатом, стоящего на нижней ступеньке лестницы. Что касается дальнейших действий, то оба были люди слишком опытные, чтобы тут же поднимать тревогу и вызывать коллег. Если человек затеял что-то антисоветское, он не станет привлекать к себе внимание подобным образом.
Человек не может быть идиотом до такой степени.
Правда, еще минимум несколько более-менее профессиональных кагэбэшников и гэрэушников сидели в тот вечер в том самом ресторане, в котором имел место факт вербовки. Все они видели, что за девятым столиком человек плюется водкой, закрывает лицо ладонями, взмахивает руками, закатывает глаза и выслушивает попреки жены. Словом, обычное поведение обычного русского в ресторане - ничего, что заслуживало бы особого внимания.
Так и получилось, что политически глухой американский агент и политически слепой руководитель советской оборонной ядерной программы ухитрились состряпать стратегию по сохранению глобального мира, так что ни ГРУ, ни КГБ не сумели им помешать. Когда глава парижского отделения ЦРУ Райан Хаттон узнал о том, что вербовка состоялась и скоро поступят первые результаты, то сказал себе, что этот Карлсон, пожалуй, профессиональнее, чем поначалу кажется.
~~~
Большой театр обновлял репертуар три-четыре раза в год. К тому же не реже чем раз в год на его сцене шли гастрольные спектакли, вроде тех гастролей Венской оперы. Поэтому несколько раз в году Аллану и Юлию Борисовичу представлялся случай незаметно встретиться в роскошном гостиничном номере, где останавливались Юлий с Ларисой, и сочинить подходящую информацию на ядерную тему для передачи в ЦРУ. Они мешали правду с вымыслом в такой пропорции, чтобы результат с американской точки зрения выглядел и достоверно, и ободряюще.
Результатом Аллановых разведывательных донесений стало то, что штаб президента Никсона в начале семидесятых начал обрабатывать Москву на предмет встречи на высшем уровне для обсуждения взаимного разоружения. Никсон чувствовал себя уверенно: ведь США сильнее Советского Союза.
Генеральный секретарь Брежнев, со своей стороны, не имел ничего против договора по разоружению, поскольку, судя по тем разведывательным донесениям, которые приходили к нему, Советский Союз был сильнее США. Но все осложнилось, когда уборщица отдела расследований ЦРУ продала ГРУ в высшей степени странную информацию. Она нашла документ, присланный из парижской штаб-квартиры ЦРУ, в котором намекалось, что у ЦРУ есть шпион, внедренный в святая святых советской атомной программы. Но дело-то в том, что сведения от этого шпиона не соответствовали действительности. Если Никсон хочет разоружаться на основании того, что сообщает в Париж советский мифоман, то Брежнев, конечно, не возражает. Однако история настолько запутанная, что сперва надо бы ее обдумать. По крайней мере, найти этого мифомана.
Первое, что сделал Брежнев, - это вызвал научно-технического руководителя своей ядерной программы, надежного и проверенного Юлия Борисовича Попова, и попросил его проанализировать, откуда к американцам может поступать дезинформация. Потому что хотя в том тексте, что получило ЦРУ, советская ядерная мощь сильно недооценивается, однако сами формулировки выдают уровень осведомленности, который не может не вызывать определенных вопросов. Так что без экспертной помощи Попова не обойтись.
Попов прочитал то, что сам сочинил вместе с другом Алланом, и пожал плечами. Такое может накропать любой студент, пролистав несколько книжек в библиотеке! Товарищу Брежневу не о чем беспокоиться, если товарищу Брежневу интересно мнение простого физика.
Разумеется, интересно - для того Юлия Борисовича и пригласили. И Брежнев сердечно поблагодарил научно-технического руководителя ядерной программы и передал привет Ларисе Александровне, очаровательной супруге Юлия Борисовича.
~~~
Покуда КГБ понапрасну вел в библиотеках негласный контроль за литературой по ядерной физике, Брежнев продолжал обдумывать, как ему отнестись к неофициальным предложениям Никсона. Вплоть до того дня, когда - о ужас! - Никсон получил приглашение в Китай, к толстяку Мао Цзэдуну! Брежнев и Мао только что как раз послали друг дружку к чертовой бабушке, всерьез и надолго, и теперь была опасность, что США и Китай сколотят гнусный альянс против СССР. Такому, разумеется, не бывать!
На следующий день Ричард Милхауз Никсон, президент Соединенных Штатов Америки, получил официальное приглашение посетить Советский Союз. За чем последовала напряженная закулисная работа, в результате чего Никсон с Брежневым не только обменялись рукопожатием, но и подписали два отдельных соглашения по разоружению; одно касалось противоракетных ракет (договор о ПРО), другое - стратегических вооружений (ОСВ). А поскольку подписание договоров имело место в Москве, Никсон воспользовался случаем, чтобы пожать руку еще и агенту в американском посольстве, который так отменно снабжал его информацией о советской ядерной мощи.
- Да на здоровье, господин президент, - сказал Аллан. - А на ужин, что, не пригласите? Другие-то приглашали.
- Что за "другие"? - удивился президент.
- Да ну… - неопределенно махнул рукой Аллан. - Которые тоже были довольны… Франко, и Трумэн, и Сталин… и председатель Мао… Правда, у него на ужин была одна лапша… хотя, с другой стороны, тогда, положим, был совсем поздний вечер… а премьер-министр Швеции Эрландер, сколько помню, мне только кофе предложил. Само по себе не так уж и плохо, тогда ведь еще карточки не отменили и вообще…
К счастью, президента Никсона заранее проинформировали о прошлом агента, так что он смог, не теряя самообладания, сообщить, что, к сожалению, не располагает временем, чтобы поужинать с мистером Карлсоном. Однако, добавил он, американскому президенту нельзя быть скупее шведского премьера, так что чашечкой кофе он Аллана безусловно угостил бы, и с коньяком. Прямо сейчас, если нет возражений.
Аллан поблагодарил и поинтересовался, нельзя ли ему двойной коньяк, в таком случае можно и без кофе. На что Никсон отвечал, что американский госбюджет уж как-нибудь выдержит и то и другое.
Мужчины провели этот час вполне приятно - насколько могло быть приятным для Аллана упорное желание президента Никсона говорить о политике. Американский президент справился у собеседника, как устроена политическая жизнь в Индонезии. Не называя Аманду по имени, Аллан постарался в подробностях описать, как в Индонезии строится политическая карьера. Никсон слушал очень внимательно.
- Любопытно, - задумчиво произнес он. - Очень любопытно.
~~~
Аллан и Юлий были довольны и друг другом, и тем, как развиваются события. Вдобавок ГРУ и КГБ вроде бы успокоились и практически перестали охотиться на неизвестного атомного шпиона, что, на взгляд как Юлия, так и Аллана, было скорее хорошо, чем плохо. Или, как выразился Аллан:
- Гораздо лучше, когда обе банды убийц не ходят за тобой по пятам, чем когда наоборот.
И добавил, что незачем тратить время на КГБ, ГРУ и прочие аббревиатуры, с которыми все равно ничего не поделаешь. А пора бы уже сочинить очередное разведывательное донесение для секретного Хаттона и его президента. Склад ракет средней дальности на Камчатке поражен ржавчиной - как Юлию такая тема, и не разработать ли ее дальше?
Юлий похвалил богатую фантазию Аллана. Она сильно облегчает составление донесений, и остается больше времени на то, чтобы поесть, выпить и поговорить.
~~~
Ричард М. Никсон тоже был по большей части вполне удовлетворен ходом событий, и имел на то все основания. Пока вдруг их не утратил.
Американский народ любил своего президента и переизбрал его в ноябре 1972 года с разгромным счетом. Никсон победил в сорока девяти штатах, Джордж Макговерн - от силы в одном.
Но потом американский народ закапризничал. И капризничал все больше и больше. Так что в конце концов Никсону пришлось сделать то, чего не делал до сих пор ни один американский президент.
А именно - добровольно уйти в отставку.
Аллан следил за так называемым Уотергейтским скандалом по всем газетам, какие были в библиотеке. Получалось, что Никсон нахимичил с налогами, принимал незаконные пожертвования на избирательную кампанию, давал тайные приказы о бомбардировках во Вьетнаме, преследовал политических противников и занимался взломами и прослушкой.
Похоже, президент впечатлился тем разговором год назад, за двойным коньяком. И Аллан произнес, обращаясь к портрету Никсона в газете:
- Делал бы ты лучше карьеру в Индонезии! Глядишь, далеко пошел бы!