Было время, в окна домика гляделось неказистое строение из ряда таких же, как оно само, архитектурных плебеев. Они все пали ниц перед всемогуществом бульдозера. А аристократы с сомнительными родословными были куплены владельцами коттеджей и приспособлены под магазинчики, барчики, биллиардные. В общем, посторонним вход воспрещен: на газон выходили ослепленные шторами и жалюзи проемы. Двери прорубили с другой стороны. Мужа уламывали приобрести и отреставрировать развалюху довольно долго. И вдруг в одночасье он согласился. Еще бы нет. Цену сбил. А обследуя и хая строеньице на все лады, они с Игорем обнаружили подвал с настоящим подземным ходом. Кто вел подкоп через улицу и почему его не закончил - навсегда тайна. Но когда мужчины натыкаются на шесть метров полуобвалившегося подземелья, они или делают из них шестнадцать и более, или они не мужчины, а женщины.
В этих сомневаться не пришлось: коттедж соединили с домиком секретом и игрой. Боже, они бегали из дома в дом с фонариками, засекая время, они выдумывали самые невероятные способы применения хода… А как веселились, выставив в просторном единственном зале своего последнего приобретения паршивые дореволюционные гравюры. По-моему, ни одна живая душа не соблазнилась этой экспозицией. Впрочем, на то и было рассчитано.
Попасть в быстро надоевший всем мрачный и узкий коридор труда не составляло. Отодвигаешь щеколду на деревянной двери в крохотной комнате, и вперед. Правда, надо было знать, между какими стеллажами, установленными вдоль стен подвала и заваленными всяким хламом, протиснуться. А вот вход в коттедж преграждала бронированная махина с невероятно сложным замком. Разумеется, ключей у меня не было. Была идея, которая иногда отпирает что угодно, если ее генерирует идиотка. С последним пунктом у меня был полный порядок, а это немало.
Район, в коем радетели о народном благе и их небескорыстные спонсоры отдыхали от мудрого радения и от глупого народа, качественно патрулировался. Поэтому на охрану своих злачно-клубных заведеньиц никто не тратился. И только мужу приходилось расплачиваться за раж землекопства ночным сторожем в пародии на галерею. Из своих, домашних, конечно. И богатые, и бедные имеют равные права на охрану собственности, олицетворяющей их личности. И в праве на жизнь они равны. Но стоит заговорить об этом, как сразу находится некто, тупо числящий права в удовольствиях и ехидно напоминающий об обязанностях. Будто мертвые их имеют. Вот то, что люди не успевают "иметь" обязанности в не совсем пристойном смысле, и печалит сильнее всего в смерти. Я посещаю кладбища, в дугу напившись. Я старше Августина Аврелия, который обзывал таких язычниками. И пытал, обращая в веру, заменившую ему риторские амбиции. Сколько нас, не удосужившихся притвориться перед церковью и соседями, сгинуло… Ах, да, я еще не… Тогда признаюсь, что не могу потрезву. Город покойников, спальный вагон величиной в гектары. И леденящая жуть песенки: "Что тебе снится, крейсер "Аврора", в час, когда утро встает над Невой". Люди, если предположить наличие снов у "Авроры", то к могилам лучше не приближаться… Так, снова меня занесло. Права, обязанности, кладбища, "Аврора"… Впрочем, после подобного этому сумбура я чувствую себя отдохнувшей и продолжаю с того места, где застопорилась. Всегда.
Итак, мне надо было выманить вон дежурного и тех, кто ночевал в коттедже. Последних - через подземный ход. Значит, должно, обязано было случиться нечто возле домика. Но такое, чтобы подоспевший люд скоро разобрался: угрозы нет, обычная подлунная чертовщина. И тут случай, как галантный кавалер, взял надо мной шефство. Кому-то приспичило жечь листья и сучья справа от домика. Спасибо ему огромное. Чинный костер, не слишком расходясь, делал свое пламенное дело. Почему бы ему, исполнительному и, как уверяют жрецы и пожарные, живому, не поручить еще одно? Ведь у меня в сумке был баллончик лака для волос. На нем что начертано? "Не распылять вблизи открытого огня". Но я не могу удерживаться от соблазнов.
Когда обнародуешь идею, почти всегда ужасаешься ее слабости. Взрывница я начинающая, так что поручиться за сохранность зданий по обе стороны от костра не могла. И за свою сохранность тоже. Зато фантазерка я продолжающая, а оптимистка законченная. Поэтому вымерила шагами расстояние. Познакомив лак с огнем, мне надлежало обежать домик сзади. Я полагала, что охранник в состоянии определить, с какой стороны рвануло. Я давно примирилась со всем, кроме некомпетентности в дешевой маске незаменимости. Так вот, в случае соответствия занимаемой должности наша со стражем встреча отменялась. Иной вариант развития событий с участием профессионала мне и в голову не пришло рассмотреть. Хотя профессионалу и пристало выбирать нестандартные пути. Я тогда думала лишь о собственной выгоде. Ну и что? Все думают о ней постоянно, а я редко. Но метко. М-да…
Я выбралась на исходную позицию.
- Поленька, хорошая, - умоляла я себя бурчанием, напоминающим упражнения в чревовещании, - не волнуйся. "Оборотись-ка", умница: май, теплынь, школьная спортплощадка. Тебе всучили тяжелую гранату и велели метнуть, чтобы сдать какой-то норматив. Ты размахнулась, да? Потом бросила, да? Учитель физкультуры оказался первостатейнейшим, потрясающим психом. Пусть он не предупредил, что кидать инвентарь или спортивный снаряд надо по команде. Хотя остальные ее почему-то ждали. Странные они. Но суть не в этом. Если уж услышал подозрительный звук, оглянулся и увидел гранату в полете, так отскочи куда-нибудь, ляг, а не беги впереди нее со всех ног. Даже зайцы умеют петлять, а у спаниелей есть шаг-зигзаг. Отракетила эта штуковина на расстояние школьного рекорда, но кого такое обрадовало? Показывай наш физрук сходные результаты в юности, не преподавал бы шалопаям разницу между ходьбой и прыжками, а сборную тренировал. Словом, с дальностью броска, Полина, должно быть тип-топ. А с точностью попадания… Ты не поразила даже такую крупную мишень, как Реон Вальдемарович. Ему приходилось поддерживать вальяжность и солидность лишним весом. В свободное от нас время он учил педагогов бальзаковского возраста играть в теннис. Ох, и балдели наши англичанки и математички, когда он наказывал их за нерадивость хлопками по принявшим формы классных стульев попам… Поля, он тебе нужен? Нет? Тогда меть в костерок, совсем маленький, совсем слабенький. Другого выхода нет. И входа тоже.
Я была согласна с собой. Только успеть убежать очень хотелось. Ладно, попробую подстраховаться. Я сбросила с себя куртку, стянула тонкий джемпер, напялила куртку на вмиг изобразившее гусиную кожу тело и лишь после этого обмотала баллон, содержащий красу моих волос, одеждой. Пуританка, елки. Не дай Бог, арестуют за терроризм, вероятно, удивятся отсутствию под верхней одеждой даже завалящего лифчика. Впрочем, мои шмотки, как пожелаю, так и носить буду. Мой теракт, что нашла в косметичке, то и взрываю. И прицелилась. И подарила огню все, что для него предназначила.
Я прижалась к вожделенной штукатурке противоположного угла и замерла. Ничего. Наверное, сбила пламя свертком. Вернуться проверить? Нет, отдышусь. Закруглившись с этим занятием, я уже собралась приступить к следующему, отбиваясь от хандры преуспевающей неудачницы. И тут жахнуло. То есть так, слегка поколебало бесплотный наполнитель пространства между предметами. Взрыв? Да у меня денег на лак не хватит, чтобы достичь ожидаемого эффекта. Никогда. Однако охранник выскочил из укрытия. Пулей? Мухой? Пробкой? Хоть мылом из пальцев в ванне. Главное, путь был свободен.
Я надеялась, что в суматохе никто не придерется к откинутой щеколде и свороченному стеллажу. По коридору идти было долго, а бежать быстро. Даже в темноте. Он же выполнен без изгибов, без извилин, можно сказать. Я напоролась на то, за что боролась - броню. И только тогда вспомнила, что дверь, будь она неладна, во всю ширину подземелья. Спрятаться мне было негде. Распластаться по стене и опустить глаза? Кажется, это прием невидимки? Я предприняла еще кое-что. Вывернула две ближайшие от входа в коттедж лампочки, а две дальние не тронула. Это был цирковой номер, на ощупь и на скорость, но чего не сделаешь шкуры ради. А потом все по неведомо чьим законам: я присела, закрыла голову руками и… В коридоре зажегся свет. В конце коридора, точнее. Тут же бабочками на него рванули парни. Впрочем, может, и девушки. Я ведь от впечатлений, как от бомбежки, защищалась. Вообще-то я думала, что дверь, хлобыстнув о преграду, отойдет немного, и я забьюсь в щель. Но ее отворили без эксцессов. Кто? Топот стих. Я поднялась с корточек, прилично так выразиться? А если можно на них опуститься, значит, и подниматься, и выражаться не возбраняется. В проеме, показавшемся сияющим и безграничным, темнел озабоченный Игорь.
- Привет, глава телохранителей.
Он глухо вскрикнул. "Мама", если переводить с мата, не его мама, само собой. Так, сначала через порог, потом объясняться. Игорь посторонился. Я вошла в свое прошлое.
- Игорь, сразу же довожу до сведения, там, в костре, деранулся мой лачок для волос. Не польский, французский, если тебя это утешит. Я его кинула.
- В каком костре?
- Возле галереи.
- Зачем кинула? - чумным шепотом спросил Игорь.
- Чтобы бесшумно сюда проникнуть.
- Бесшумно?!
- Хозяин-то не проснулся.
- Хозяин - нет.
- Поняла. А ты сам в брюках и водолазке спишь?
- Только-только собирался в пижаму влезть. Вам повезло, организуй вы эту свистопляску десятью минутами позже…
- Не кокетничай.
Игорь зажал руками рот, упал на стул с высокой резной спинкой, купленный мной в антикварной лавке, чтобы облагородить картину и торшер, унаследованные мужем от его родни, и отхохотался. Я не мешала. Человеку даже плакать нельзя мешать.
- Любые меры безопасности против вас, Полина Аркадьевна, не меры. Не заслон, охо-хо, - всхлипывал он.
- Игорь, я не удовлетворена результатом. В следующий раз использую отечественный баллончик.
- Лак, костер, взрыв, ха-ха-ха, - не унимался Игорь - А Колька, мудак, орет в трубку: "Нападение на подземный ход, высылай подкрепление".
- Игорь, слушай меня внимательно. И без комментариев. В доме нечисто. В доме подло. Мне необходимо увидеться по этому поводу с бывшим мужем.
- Это нереально, - вскинулся он.
- Я знаю, что он спит не один. Даже если их там пятеро в кровати, вызови его, прошу тебя.
- Полина Аркадьевна, помилосердствуйте.
Неужели шестеро? Отстала я от моды.
- Игорь, ну, Игорь же, разбуди его. Кстати, не надо звать меня по имени и отчеству.
- Спасибо, Полина Аркадьевна, все равно не могу.
- Я тебе что, неупоминание своего папы в оплату предлагаю?
- От широты душевной, от стиля жизни, но не могу.
Уговаривать его? Упрашивать? После приложения стольких усилий? Я рванула к лестнице на второй этаж. Люди всегда ждут предварительного обоснования будущих поступков. Но ни хотеть, ни ждать не вредно. Полезно, люди. Игорь поймал меня у спальни и был похож на ощущающего себя аутсайдером подростка.
- Мне плевать на скандал его дамы, телохранитель. Не желаешь по-человечески, я буду по-своему.
О, с некоторых пор это аргумент и для Игоря.
- Погодите, сейчас.
Он осторожно взялся за ручку, чуть подтолкнул и вдруг рывком распахнул дверь.
- Игорь?
- Не входите!
- Как же, застряла на пороге.
Нет, надо следовать советам, надо, надо, надо. Тогда не доведется увидеть голову отца своего ребенка на окровавленной подушке. Боже, какая гадость! Не голова, наволочка. Но, если честно, белая, с выделившимся по точке произрастания каждым волосом и спавшимися щеками головушка тоже не именинный торт. Хорошо, что я думаю после. После чего угодно, после всего. Я бросилась к мужу, порыскала по его обнаженному телу и просипела:
- Игорь, "Скорую".
- До пистолета не дотрагивайтесь.
- Какого пистолета?
А такого, который муж сжимал в правой руке. Плевать мне на пистолет.
- Игорь, сволочь, "Скорую"! Он жив.
- Вы умеете взбодрить словом, Полина Аркадьевна, - проворчал Игорь, берясь за телефон.
- Прости, мне почудилось, будто ты не собираешься ее вызывать. Будто тебя больше занимает железка с курком.
Он уже тыкал пальцем в кнопки.
- Где его подружка? Я ей сейчас башку откручу! - возопила я.
- А хрен ее знает. Вроде поднималась в пеньюаре, попивши молока на кухне.
- Чего попивши?
- Молока. Полина Аркадьевна, вы докторов встретите? Я сказал, что огнестрельное ранение, они прибудут скоро, но с милицией.
- Игорь, я кто ему?
- Никто. Но подвал… Вокруг галереи уже местные менты рыщут. Я вами занимался, не ходом, не обессудьте.
- Что делать?
- Решайте.
- Решать нечего. Духи.
- Какие еще духи?
- Игорь, спрячь меня.
Мне бы залезть в шкаф, а я сдуру выскочила на площадку второго этажа. Запах "Фиджи", запах моего детства и маминого расцвета, запах тогдашнего шика и неразборчивости в себе… Унюхала я ее удачно. Она торопилась через холл к лестнице, а Игорь грубо теснил меня назад. Вмазал в стену и наконец шепнул:
- Забыли? Кладовая.
Верно, забыла и не смогла сразу схватиться за выступ ручки находящейся у меня за спиной двери.
- Не двигайтесь, - крикнул женщине Игорь, - я должен вам кое-что сообщить.
Сколько я сантиметров в диаметре? Игорь накачанный парень, но заслонить собой может не все. Он мог больше. Сделал вид, что, пятясь, ввалился в кладовку и моментально выскочил оттуда, разумеется, без меня, прилипалы.
Когда он сказал ей, она завопила так, что мне стало за себя, нечуткую, стыдно. От боли горлом избавлялась не экс-, а нынешняя его сожительница. Случись что с Измайловым, я бы тоже так голосила. Но, голося, искала бы в нем признаки жизни. А эта изливала Игорю душу на ступеньках, боясь приблизиться к спальне.
- Я же только на час вышла в сад, - казнилась она, - только на час, голова кружилась, думала, проветрюсь. Потом там что-то грохнуло через улицу, я подбежала к воротам… Господи, да что же это, за что?.. Здравствуйте, доктор, идите скорей за Игорем, умоляю, спасите.
Мне оставалось зарыться в какое-то одеяло и прореветься. Как долго это продолжалось, не помню. Игорь открыл дверь неожиданно и протиснулся внутрь:
- Полина Аркадьевна, на выход, быстрее. Менты в столовой, проскользните тенью. Мадам уехала с вашим мужем в больницу. Он плох, скрывать не буду. Очень. Операция, реанимация и везение ему нужны. Выбирайтесь через калитку позади коттеджа и неситесь вперед и прямо. Там вас ждут. Быстрее, сейчас обыск начнется.
- Игорь, я завтра сюда вернусь.
- Насовсем?
- Нет.
- Позвоните мне, идет? Лаком не пользуйтесь.
- Позвоню, спасибо тебе за все.
Однако мимо распахнутой столовой тоже надо было пробраться под аккомпанемент недовольно-глуховатого голоса Сергея Балкова. Я была в панике. Извини, Сережа. Куда люди реже всего смотрят? Да пол. Поэтому я преодолела препятствие по-пластунски, не посмев оглянуться на Игоря. Видел бы это Вик, он бы меня повесил.
"Там вас ждут"… Что Игорь имел в виду? Позади забора тянулся довольно глубокий овраг, дальше березовая аллейка, потом… Да, дорога. Все-таки, кто меня встретит? Оступаясь, я оттаскала землю за волосы жухлой травы и кое-как выкарабкалась из оврага. С козочкой меня никто бы не сравнил. Отборно стройную, изящную, высокую березу бросил без поддержки плечом курящий мужчина. Я застыла в готовности юркнуть обратно в природой созданный окоп.
- Полина!
- Валера! Я так рада. Какими судьбами?
- Игорь вызвал. Срываемся, Поля, тут опасно.
В машине он обиженно молчал. Но и десяти минут не вытерпел:
- Почему ты предприняла эту вылазку без меня?
- Я хотела посмотреть мужу в глаза, попытаться объясниться, пока не втравила некоего Крайнева. Не злись, я, правда, старалась тебя от лишней грязи чужой бытовухи избавить.
- Больше не старайся.
- Валера, твоя неделя на размышления в разгаре, но выполни мою просьбу. Завтра приедем, и я вышибу из дома эту дрянь. Игорь обеспечит парадный подъезд.
- Поля, ты ревнуешь к ней мужа?
- Я собираюсь без помех поискать наркотики. Но у меня о них киношные представления. В маленьких целлофановых пакетиках хранятся, да?
- Что ж, тогда я с тобой.
- Решился?
- Решился, напарница. А ты ревнуешь. Остуди себя, иначе ручонки будут дрожать.
Точно, "ковбой". Напарница - в духе их полиции.
- За меня не беспокойся, - как имеющая право на самоопределение вплоть до отделения нация, взбрыкнула я.
- Или "напарница", или "не беспокойся".
Хорошо сказал!
- А почему Игорь о каком-то взрыве обмолвился?
Я смутилась, но поведала ему все без утайки. Напарник должен быть в курсе.
Глава 10
Мне казалось, что я только на минутку задремала, но, когда раздался звонок Измайлова, на часах было семь утра. Вику предстояло сообщить мне о происшествии с мужем, а мне изобразить неведение, потрясение… И хватит, пожалуй.
Измайлов соблазнял меня горячим крепким кофе таким тоном, что, не ведай я о его нервирующей миссии, решила бы, не иначе цианистого калия на двоих нарастворял. Полковник настаивал на версии самоубийства бывшего супруга. А я, памятуя о наркотиках и неспокойной совести, возможно, испарившейся из мужа не в полном объеме, поддакивала.
- Поленька, операция прошла успешно. Он - везунчик, мозг задет совсем чуть-чуть. Если не переберется к праотцам за сутки, доживет до ста лет, - распинался Измайлов.
Я погладила Вика по руке. Он вообразил, что достаточно подсластил и может скармливать мне пилюлю.
- Поля, ягодка, а стрелялся-то твой, похоже, из пистолета, которым ухлопали Шевелева.
- Повтори еще разок, милый. Себе. И погромче, почетче. Тогда дойдет, какую чушь ты несешь.
- Я вынужден просить тебя, детка, не выходить на улицу. Без Воробьева мы не обойдемся, а как теперь поведут себя охранники с другой стороны, не просчитаешь, - быстренько вклинил пожелание Измайлов, сообразив, что сейчас мы разругаемся в пух. - Поля, экспертизы пока нет, но весьма-весьма вероятно, что одно оружие.
- Если так, то это самая непоправимая их ошибка. Перестарались.
- Кто они? - нахмурился Измайлов.
- Не знаю. Но страсть к театральщине, к режиссуре совпадений кое-каких фраеров сгубит. Мой отставной муж не виновен в гибели Алексея Шевелева. Он не дурак. Он не способен использовать официально зарегистрированный в ментовке пистолет для устранения мелкого коммерсанта, которого мог "задушить костлявой рукой голода".
- Мелкого?
- Питьевая вода и сопутствующее оборудование - не нефть, не алмазы. Вик, это баба, которая обустраивается в коттедже. Это она его довела. В "посещение после похищения" я что-то заметила. Что-то меня терзает, какое-то впечатление вьется вокруг крупным бесом. Это связано с ней и с… Нет, не дано.
Измайлову было за меня стыдно, за себя обидно, за нас обоих горько. Он даже отвернулся. Потом, будто слепец, уставился мимо.
- Полина, ты ревнуешь, как Отелло.
- Сравнения выбирай.
- Я тщательно выбрал. Ты его ревнуешь.
Черт, и Валера Крайнев заподозрил меня в том же грехе. Может, я чего-то в себе недооцениваю? Не ревную я его, ему нужна женщина, только приличная, любящая, порядочная, а ты, Вик, наоборот, нуждаешься во встряске от змеи.