- Серега Балков утром подходил, руку пожал. Сказал, что забегал к подруге, без похабщины. Балков чистый. А когда ты про парк начала…
Молиться на Балкова надо, не иначе. На всякий случай принял меры, чтобы человек мужа не догадался о полковнике у меня под боком. Измайлов его недооценивает.
- Отлично, Валера. Если без обид, тогда поворачивай назад.
- Поля, я таких рассеянных еще не встречал, - рассмеялся он. - Мы же с места не трогались.
Что мне было делать? Конечно, тоже смеяться.
- Как вы с напарником меняетесь?
- Я с шести утра до шести вечера, потом он. Ты с ним поаккуратнее, Поля.
- Учту, спасибо.
Дома, однако, мне стало не до смеха. Разобраться с муженьком превращалось из шаловливой мыслишки в навязчивую идею. Здорово он рассадил нас с Крайневым по разным клеткам. Дрессировщик. Я придумаю, как выяснить у тебя кое-что, прежний милый. Валеру не подставлю и Вика не подведу. Но все выясню, или я не я буду.
- Поленька, Поля, ну мало ли что я мог наговорить и наделать, - казнился Измайлов поздним вечером.
Я не оставила без профилактики холодностью его утренние прегрешения. Пусть прочувствует. Впрочем, еще минуты три и довольно, я не единственная его трудность.
- Поль, Юрьев оклемался. И сразу спросил про тебя.
Я бросилась на шею полковнику так лихо, что чуть не спровадила его к Борису в палату интенсивной терапии. Но ему понравилось. Удивительный человек. За непродолжительное время свел на нет все мои поучительные старания и выразил неусыпную готовность порепетировать встречу с Валентином Петровичем на набережной между причалами.
- Вик, сначала я тебе расскажу про Валеру.
- Про какого Валеру?
- Про Крайнева, охранника. Мы с ним сегодня по душам пообщались.
Измайлов попеременно хватался за голову, за сердце, опять за голову…
- Вик, ты чего?
- Я предупреждал Балкова, я просил не наделять тебя никакими сведениями. Все, забираю в управление, сажаю за свой стол, даю цветные карандаши, будешь рисовать.
- Измайлов, ты Балкова не приплетай, он тут ни при чем. Разве что я ему доверяю насчет того, кто плохой, кто хороший. Ты выслушай, потом буйствуй.
И я поведала Измайлову хронику моего морального падения. Только про то, что Валерий не приходил в парк, умолчала. Пусть Сергей Балков и дальше пожимает ему руку при встрече. А то ведь он, бессменный, может и не понять.
- Ох, Поленька, нарвешься ты когда-нибудь, - хмыкнул Измайлов. - Обеспечу-ка я тебя по блату отдельной камерой, детка.
- Вик, ты садист.
- Ты садистка, Поля.
Но ссориться был некогда. Измайлов так настойчиво терзал длинноволосый темный парик и "театральный" костюм, будто собирался их носить.
- Меня беспокоит несовпадение сроков, Поля. Муть какая-то. Ты однозначно вызвала его к девяти?
- Однозначно, милый.
- Ты осознаешь, что являешься приманкой, а действуем мы?
- Я осознаю, вы действуете.
- Ты не отколешь цирковой номер?
- Клянусь.
- Клянешься в чем?
- Не откалывать. Вик, давай я попрошу Крайнева поменяться завтра сменами со вторым парнем.
- Я тебе попрошу, я тебе поменяюсь. Не ставь на него, проиграешь. Мы еще не разобрались, чем он на самом деле был в милиции. А чем он стал под руководством твоего… Сообщишь охраннику, что поедешь в машине приятеля, а он, дескать, волен поступать как хочет. Балков везет тебя в речной порт, детка. Соглядатай же обязательно нарушит правила дорожного движения.
- Вик, он в состоянии не нарушить.
- Сказал нарушит, значит, нарушит. В порту избави тебя Бог приближаться к условленному месту. Покуришь со мной на скамейке.
- Там она есть?
- Проверяли. Ты по какому признаку выбирала ориентиры?
- Наугад.
- Жаль, что не могу выматерить тебя так же, как наши материли меня. Там же негде укрыться, кругом асфальт.
- Вик, а теплоход будет? Я с ума схожу, когда в темноте они отчаливают: огни, музыка, провожающие.
Измайлов вглядывался в меня, как в призрак. Сейчас перекрестится.
- Ты, родная, в гроб меня вгонишь. Теплоход был твоим первым и последним оправданием. Восьмой причал, половина десятого. Ты ничего не выясняла в справочной?
- Нет. Вик, это совпадение. Я не собиралась туда тащиться. Поиздевалась над Валентином Петровичем, только и всего.
- И надо мной тоже.
- Измайлов, я устала.
- Не хнычь. Облачайся в свое маскарадное одеяние.
- Я устала.
Потом я представила себе, как устал он. Бедняга, возится еще со мной.
- Будь по-твоему. Итак, мы не знакомы.
- А сеанс раздевания?
- А чистота эксперимента?
Измайлов вынужден был утихомириться. Когда я вышла из другой комнаты преображенная, он присвистнул и встал:
- Мы не знакомы, девушка. Но просто обязаны немедленно это исправить.
Глава 8
В среду я была тише воды, ниже травы. Измайлов выступал гоголем и не удержался от обобщений:
- Тебя надо чаще любить, Поленька. Таким ангелочком просыпаешься, что диву даюсь. Мы, мужчины, сами виноваты в трех четвертях женских безумств. Не тревожься, детка, вечером в порту все пройдет как по маслу.
- Твоя гарантия дорогого стоит, Вик. Кстати, ты не дашь мне фотороботы похитителей?
- Зачем? - насторожился полковник.
- Эх ты, профи. Усы и очки им фломастером намалюю! Юрьев вот-вот потребует к ответу, а я уже забыла, какие они из себя.
- Да, Борис будет с тобой строг. А мне бы полезно было выслушать вас обоих. Держи, готовься. Поля, я вчера не переусердствовал? Что-то ты меня не целуешь.
Будто ты меня целуешь, когда поглощен важным и служебным. Не сомневайся, Вик, кончится этот кошмар, я тебя тоже полюблю до ангелообразности. А пока довольствуйся малым.
- К которому часу мне собраться?
- К семи. Поля, не забудь, из подъезда ты выходишь в своем классическом виде. Переодеваешься по дороге. На скромность Балкова я рассчитываю. И не покидай своей крепости раньше, я на сегодня отзываю Воробьева.
- Само собой, милый.
- Прелесть девочка, взять бы отгул.
- Мы еще свое наверстаем, Вик.
- Ловлю на слове. Пока.
Сколько нервов нужно, чтобы выпроводить мужчину из дома? То не загонишь, то не выгонишь, нестабильные существа. Я собиралась, словно за мной гнались. И тут пробудилась трубка связи с охранником.
- Полина, - раздался измученный голос Крайнева, - мне необходимо с тобой поговорить.
- Мне тоже, Валера. Не поднимайся, я уже бегу.
От чего его избавляли-то? От инициативности и методов работы "а ля американский боевик"? Как мне подходил этот парень. Два сапога могли стать парой. Измайловская контора - поезд, движущийся по рельсам уголовного кодекса. А мы с Крайневым бывшие журналистка и милиционер. И нам больно оттого, что бывшие. "Не ставь на него, проиграешь", - предупреждал Вик. Нет, полковник, рулетка судьбы подсказок не приемлет, ставит играющий. У нас с Крайневым осталось одно дело на двоих. Годы миновали, но дела совести срока давности не имеют. Прости, Вик. Не люби я тебя, мне было бы проще признать, что деньги не без криминала делаются и что все, кто ими пользуется, вынуждены жить по их законам, изображая избранность. Да не избранность это, а экономическая необходимость. Какой любви пойдет на пользу, Вик, выгребание подноготной? Хуже бы ты ко мне относился, не зная, что я могу поступить так, как когда-то с Крайневым? И как ты будешь относиться к себе, расправившись с соперником под сурдинку борьбы с преступлением? А у нас с этим соперником сын. Вот будут у тебя свои дети, проникнешься, каково менять ребенка на порядочность. Впрочем, лучше не надо. Нечего разрыхляться, Полина. Решила - действуй. И я сиганула в машину Крайнева.
- Поехали, Поля?
- Да, на базар, на вокзал, все равно куда.
- Мне вчера погано было. Накатило прошлое и чуть не утопило. Я телик дома расколошматил.
- Как?
- Молотком. Жена сериал смотрела. Я их ненавижу. То, что там творят подростки и люди постарше, выдавая за ошибки юности, нас в детском саду отучали делать. Меня от их шуточек воротит, а она балдеет.
Э, нет, Крайнев, негоже на жен жаловаться. Слишком уж ты сейчас легкая добыча для любой разлучницы, согласившейся смотреть с тобой одну телевизионную программу.
- Валер, люди перед ящиком о чем только не думают. От "вон что выделывают, а про них кино снимают без осуждения" до "я бы так никогда не поступил". Потом, если бы всех в детском саду научили уму-разуму, подлецов бы меньше развелось. Может, сериальщики правдивее нас? Этакие акыны - что видят вокруг, то и поют.
- Может. Я не о них. Поля, встреться мы тогда с тобой в парке, изменилось бы что-нибудь?
- Вероятно, догнивали бы в могилах. Ты почти наверняка. Краски потускнели, Валера? А ведь тебя тогда не в угол загоняли, с края спихивали. Это Самойлов, да?
Кисти, лежащие на руле, крупно дрогнули.
- Ты и про него в курсе?
- Балков брякнул, что он тебе житья не давал. Хотя мой компьютер хранит еще кое-что. Например, материалы, раздаваемые пару лет назад вашим пресс-центром журналистам. Господин Самойлов так цветисто божился вычистить ряды своих сотрудников до блеска, что невольно закрадывались сомнения в его честности. Но ведь начал он, помнится, не с тебя?
- С друга. Тот не сломался. Выбросили из электрички, потравив вдосталь.
- Валера, объясни мне, почему Самойлову поверили? Ведь тебя ребята уважали, начальство поощряло. И вдруг оказалось, что ты идиот, который не в состоянии убрать героин из-под подушки.
- Ты не журналистка, ты хирург. Сразу оперируешь. Полина, тут ведь совпали две пакости. Я настоял на том, что крупная партия товара должна быть в определенном месте. А ее там не оказалось. Пока мы тосковали в засаде, ампулы - тысяча штук - уплыли в неведомом направлении. Так что и легальный повод был.
- Что люди друг с другом делают. Кстати, о молодежных сериалах. Мы когда-то выбрали одно. Теперь подросли, помыкались по жизни. Кто нам мешает выбрать другое?
- Будут мешать, Поля. Я справлялся о тебе у Игоря. Он сказал, что ты человек настоящий, только взбалмошная очень.
- Мне не у кого наводить о тебе справки. Балков считает приличным парнем, и ладно. Но ты прав. Если мы подросли, то кидаться очертя голову позволить себе не можем. Предлагаю подумать недельку, прикинуть свои перспективы. Нам надо выяснить, почему с нами так поступили и кто. Это моя позиция. Ты со своей повремени.
- Договорились. Ты меня будто под завалом разыскала, Поля.
- Ты мужчина, Валера. Тебе тяжелее придется. У меня к тебе еще два вопроса, разнокалиберных. Первый: тебе эти рыла не попадались?
- Фотороботы?
- Меня умыкнули в воскресенье и поколотили. Муж настаивал, чтобы я не обращалась в милицию.
- А ты к Сереге Балкову, да?
Сам-то ты со мной не откровенничаешь, Крайнев.
- Нет, но в редакции, где я рекламу как горе мыкаю, убили женщину. И нам раздали эти картинки. На них - мои похитители.
- Так вот почему я тебя охраняю. Серьезно ты попалась, Полина. Этих сукиных детей я не встречал. Но запомнил. Буду посматривать по сторонам.
- Спасибо. Второй вопрос…
Я подробно описала ему состояние мужа в аэропорту, не называя имен.
- Твой бывший, - мгновенно определил Крайнев. - Замечал за ним с ранья подобное. Наши треплются, мол, зажрался и чудит. Но я тебе по-другому оттрактую. Это какие-то опиаты, Поля. Нестандартного способа приема, согласен, но опиаты.
- Не кокаин?
- Нет. Кокаинисты агрессивны, а он, скорее, вяловат.
- Значит, довели деньжищи до потребности расслабиться?
- Похоже.
- Но почему утром, Валера?
- Наркотик, бывает, сам диктует человеку условия, Поля. А твой пока не наркоман, балуется. Но это опасно.
- Конечно. Как мыслишь, спец, он потребитель, торговец или сочетающий?
- Потребитель, ручаюсь. Не тебе в утешение. Он элементарно опоздал, Полина. Его на выстрел не подпустят к наркобизнесу. Там все уже схвачено. Чтобы протиснуться, нужна война.
- Спасибо.
- Отлегло?
- Спасибо, Валера. Я его славным парнем помню.
- Хочешь домой?
- Хочу, не хочу, пора.
Дорога бросалась под колеса, текли мимо окон городские кварталы, мы с Валерием Крайневым молчали. У меня внутри было тепло. Все могло оказаться не в счет, кроме его сочувственного "отлегло". И когда он вместо "до свидания" сказал: "Я тебе друг", я не стала медлить:
- Взаимно.
Слышал бы меня Измайлов.
Измайловскому плану я следовала с тщательностью нашкодившей феи. Балков, никогда не упускающий случая замолвить за меня словечко придирчивому полковнику, сделал это своеобразно:
- Виктор Николаевич, Полина сегодня смирная, будто подменили.
- Лучше поздно, чем никогда.
Ну, Вик, мог бы похвалить, не развалился бы. Мы втроем прогулочным шагом двинулись к отдаленной скамейке. Я даже не решилась попроситься поближе к слиянию волн и света, к трехпалубной плавучей хоромине, к толпе разминающихся иностранцев. Там было празднично и праздно, а мы устроились в темноте и скованности.
- Доставайте бутылку, мужики, - потребовала я соответствия стилю. - Самое то местечко, почти подворотня.
- О, трепыхаться начала, - хмыкнул Вик.
- Разряжается, - заступился за меня Сергей.
- Так-с, начнем пялиться на дам, - посоветовал нам вид досуга полковник.
- Проститутки сплошные, - определил Сергей.
- Я предложил пялиться, это бесплатно.
- А мне чем заняться? - потребовала к себе внимания я.
- Пялься на мужчин, - мученически вздохнул Вик. - За тем и привезли. Оторвись в кои-то веки
- Который час?
- Полина, ты неисправима. Без четверти девять Не боись, тебе же только подойти к нему. Ты не продешевила? Почему вымогала десять тысяч долларов, а не сто?
- Объясняю с кротостью, которая тает по-апрельски. Я вымогала то, что дороже баксов.
- Товарищ полковник, почему он нам дважды соврал?
- Представления не имею, Сергей. Скорее всего, он даже предположить не в силах, кто его потревожил. А вдруг да намерен прокатить крошку к себе, как Полину? В двадцать два прискачет, порыщет с нами и назад, пытать шантажистку каленым железом.
- Чушь, - содрогнувшись, принялась сопротивляться выдумкам Вика я. - Она даже теоретически не сунется к нему без группы поддержки.
- Полина, но ты-то изобразила дуру, которая сунется. Группа поддержки… Ты, детка, сама того не подозревая, схватила его по-женски за правильное место. С точки зрения мужчины, использующего тебя как приманку, ты несла дичь. Но с точки зрения дилетантки, размечтавшейся поживиться, возможно, надеющейся на свою неотразимость, выдала то, что нужно. Такая способна лишь велеть подружке позвонить в милицию, если не вернется, например, в половине одиннадцатого. И то ради пущего накала страстей, а не безопасности. Милиция же с десяти в обществе законопослушного Валентина Петровича ищет шантажистку. И почему подружке было сказано, что свидание в девять, никто не знает. Девицу так легко якобы изнасиловать и убить в окрестностях порта. Не добраться ей сюда.
- Ты все-таки склонен подозревать его в худшем?
- Я моделирую худшее. Он ввязался в игру, он лгал. Ему же невдомек, что это ты развлекаешься.
- Вик, мне не пора еще навестить причал?
- Пятнадцать минут десятого. Балков, работайте тут с Воробьевым, как обговаривали. Позвонишь, когда освободишься. Полина, детка, вставай. Поехали домой. По дороге купим вина, ты заслужила.
- Товарищ полковник, - ошалело прошептал Сергей.
- Измайлов, ты что? - эхом вторила я.
- Послал Бог помощничков. Чем вы следите за обстановкой? Парень с кинокамерой уже стал запечатлевать причалы.
- Может, с телестудии? Может, иностранец с теплохода?
- И в кустах хоронится? Ах, Валентин Петрович, ах, бестия. Обставил он тебя, Поля. Решил поискать знакомых или дрыгающихся в ожидании незнакомых на пленке. Молодец. Девица, если надо, еще позвонит, еще позовет.
- Вик, - осенило меня, - проскачу-ка я вполоборота, прикрывшись космами. Так хочется быть снятой.
- Чего тебе захотелось, милая? Какой быть?
- Ну, полковник…
Измайлов задумался. Закурил. Сухо бросил:
- Нет.
Потом повернулся к Балкову:
- И рта не открывай. Идея отменная, сулит кое-что интересное, но Полиной я рисковать не буду.
- Я сама собой рискну.
Хватка у полковника, как у медведя. И вскрикнуть нельзя, чтобы не привлекать оператора. Я закусила губу, будто удила.
- Мне, детка, неприятно делать тебе больно, - склонился к моему лицу нежнейший альтруист Измайлов. - Но ты оформлена под женщину из редакции. Последствия непредсказуемы, пока мы не выясним о ней хоть что-нибудь. Одно дело, мы бы тебя подстраховали, словно специально за час до встречи начали обследовать порт и проверять документы. Другое - бесконтрольный просмотр кассеты.
- Это верно, - переметнулся на сторону старшего по званию Балков, видимо, чтобы тот не успел меня раздавить.
- Пусти, иначе я задохнусь.
- Обещаешь не дурить?
- Обещаю.
Измайлов обнял меня за плечи и повлек прочь. Из репродукторов грянула музыка, теплоход отчаливал, я глотала слезы.
Когда-то, у меня еще Севы не было, приятель мужа из бизнесменов устроил презентацию своей фирмы на теплоходе. Тоже погибал распятый между августом и октябрем сентябрь, тоже теплый и какой-то робкий. Таких навороченных, ухоженных, благовоспитанных дам мне ни до, ни после того раута не доводилось наблюдать.
- Твои друзья в Гарварде себе жен подбирают? - теребила я мужа.
Он отшучивался:
- Подбирают там, где валяются.
В конце концов меня его юмор утомил. Мы до рассвета тянули шампанское, танцевали, танцевали, тянули шампанское… Я стала валиться с ног. Муж отвел меня в каюту, но не успели мы раздеться, с палубы донесся отчаянный визг. Он пытался меня удержать, я вырвалась и остолбенела. Перепившиеся господа швыряли неперсидских княжон за борт прямо в вечерних нарядах и туфлях. Девчонки, барахтаясь, удерживались на воде, а потом неуклюже пускались за теплоходом вплавь. Команда в хохоте не уступала гостям. Муж, конечно, послабее Измайлова, но тоже изрядно намял мне бока, когда волок обратно.
- Эт-то что такое? - заорала я.
- Часть программы, - спокойно ответил он, будто люди мороженое ели.
- И как тебе удалось преодолеть искушение и не искупать меня в холодной воде?
- Поленька, ты бредишь? Кто же женам такие ванны устраивает? Они, законные, уже выполнили свой супружеский долг и почивают.
Только тут я прозрела.
- Эти… Которыми кидаются…
- Проститутки, детка. Трудятся.
- Но они же утонут.
- Нет. Во-первых, баксы - стимул к выживанию. Во-вторых, скоро спустят лодку, соберут, отпоят коньяком и приступят к заключительному акту. Поля, ты наивная до предела. До беспредела. Хотя… Для тебя шлюхи тоже женщины и люди. Начиталась про Соню Мармеладову.
- А не страдай я бессонницей, выполни свой супружеский долг и отрубись, ты бы принял участие в мероприятии?