* * *
В этот момент американец находился на расстоянии трех улиц от них и остановился перед салоном проката автомобилей, мимо которого они совсем недавно прошли. Он рано позавтракал в Гронингене и выпил стакан вина. Поэтому не спешил – ждал, когда оно выветрится. Просто на всякий случай – законы здесь действовали суровые. Вот почему он решил прогуляться, и ему очень понравился город. Потом он поехал дальше, через номинальную границу и промчался по автостраде через Бремен. Он получал удовольствие от каждой мили, и это чувство было сродни первобытной ностальгии. Он знал, что не скоро увидит Европу снова. Может быть, никогда.
Он отдал ключ и пошел прочь, оставив за спиной этот район и направляясь к воде. И к тому месту, где жил. Он снял его, и у него осталось еще немногим меньше месяца. Кто попусту не тратит, тот не знает нужды. Он все отлично рассчитал.
* * *
В номере, ключ от которого им выдали, были зеленые обои и повсюду оловянные украшения, но телефон работал. Ричер связался с дежурным агентом Совета национальной безопасности и попросил его через консульство уладить финансовую сторону их пребывания в Гамбурге. Потом трубку взял Уайт.
– Вандербильт проверил Швейцарию за прошедшие четыре года, – сказал он. – Затем еще раз. В Германии в тот день находилось ровно сто американцев, побывавших в Цюрихе до интересующего нас временного промежутка.
– Хорошие сведения, – сказал Ричер, – но не безусловные. Он мог открыть счет на Каймановых островах, в Люксембурге или Монако. Или, например, отправился в Цюрих прогуляться. Я тоже там однажды побывал и, можете не сомневаться, даже близко к банкам не подходил.
– Я понял, – сказал Уайт.
– Но поблагодарите Вандербильта.
Затем трубку взял Уотермен.
– Они нервничают из-за вас, – сообщил он.
– Кто? – спросил Ричер.
– Рэтклифф и Синклер.
– Он сказал, что мы должны бросить кости. Нет никакого смысла нам всем делать это в одном месте.
– Что-нибудь удалось выяснить?
– А вам?
– Ничего.
– И нам. И нет никакого смысла ничего не знать всем в одном месте.
– Синклер захочет с вами поговорить.
– Скажите, что я свяжусь с ней позже. После того, как в дело вступит консульство. Это может дать им стимул.
– И еще: сержанту Нигли пришло письмо из Министерства армии.
– Срочное?
– Не думаю.
– Пусть полежит до тех пор, пока я не переговорю с Синклер.
– Мы можем назначить определенное время?
– Через два часа, – сказал Ричер.
* * *
Они отправились на поиски бара, в котором Гельмут Клопп стал свидетелем встречи американца с курьером. Выяснилось, что он находится в двадцати минутах ходьбы от их отеля, так же как и от явочной квартиры, только с другой стороны. Как две спицы одного колеса. Они прошли мимо, даже не замедлив шага и не ускоряя его, глядя прямо перед собой, но постаравшись незаметно рассмотреть место. Бар занимал первый этаж старого каменного здания, в котором, вероятно, когда-то располагались помещения для аренды или фабрика, видимо сгоревшие во время бомбардировки, но оказавшиеся пригодными для восстановления. В самом центре фасада из бруса находилась дверь, но это не делало заведение похожим на деревенское строение, вроде амбара где-нибудь в глубинке. Доски темно-золотистого цвета были покрыты густым слоем блестящего лака, плотно пригнаны и гладко отполированы, точно лодка на озере в парке. Нижнюю часть маленьких окошек закрывали обычные для кафе кружевные занавески, а в верхней на веревках висели бумажные флажки, все до одного немецкие. Внутри горел неяркий янтарный свет.
– За нами следят два человека, – сказала Нигли.
– Где? – спросил Ричер.
– На углу, в пятидесяти ярдах позади.
Джек не стал оборачиваться.
– Кто? – спросил он.
– Мужчины, между тридцатью и сорока, крупнее меня и меньше вас. Возможно, не немцы. Они двигаются, как американцы.
– А как двигаются американцы?
– Как мы с вами.
– И давно они за нами следят?
– Я не уверена.
– Скулы?
– Нет. К тому же они слишком высокие.
– Хорошо, – сказал Ричер, – давай выпьем кофе.
Они пошли дальше, так же не торопясь, и вскоре оказались возле кондитерской, витрина которой была заставлена разными вкусностями, имелись кофейный аппарат и четыре маленьких столика с двумя стульями у каждого. Столы и стулья были металлическими, выкрашенными серебряной краской. И все стояли возле окон, откуда открывался отличный вид на улицу. Нигли села, Ричер подошел к стойке, заказал два двойных эспрессо и крикнул:
– Хочешь пирожное?
– Конечно, – ответила она. – Яблочный штрудель.
– Два, – сказал Джек женщине за кассой.
Старое армейское правило: ешь, когда есть возможность. Следующая может представиться через несколько дней. Женщина знаками показала Ричеру, чтобы он вернулся за стол и что она сама принесет поднос. Джек знаками показал, что хочет заплатить сразу. Его собственное правило. Ведь может так получиться, что ему потребуется неожиданно уйти, а он не хотел доставлять неудобства простым рабочим людям. Ричер взял сдачу, подошел к столику и сел, Нигли незаметно повернула голову и доложила:
– Они видели, как мы вошли, и пошли быстрее. Будут через минуту.
Джек посмотрел налево и направо. На противоположной стороне улицы, примерно на двадцать ярдов дальше, находилось еще одно кафе. Столики у окна, отличная перспектива. Любой, у кого есть здравый смысл, стал бы следить за ними оттуда. Они могли сидеть там сколько потребуется, не вызывая ни у кого подозрений, а потом возобновить слежку, как только в ней возникнет необходимость.
– Вот и они, – сказала Нигли.
Ричер увидел двух мужчин, как и говорила Нигли, за тридцать, крупнее ее, но меньше его. Может быть, шесть футов и двести фунтов. Короткие волосы. Двигаются, как американцы. Одеты, как американцы. Более того, наметанный глаз Ричера подсказал ему, что они одеты, как американские военные в свободное от службы время.
Оденьте на час гражданского человека в военную форму для съемок в кино или на карнавал, и он будет выглядеть неправильно, как будто ему неудобно или непривычно в таком костюме. И точно так же, если человек, носивший военную форму последние десять лет, наденет джинсы и куртку, он будет выглядеть неправильно. Непривычная одежда, сидит не так, слишком аккуратно, слишком четкие складки, ничего нигде не висит и не пузырится.
Они приближались. Так же, как Ричер с Нигли, прошли мимо бара, не замедляя и не ускоряя шага, глядя прямо перед собой, лишь краем глаза проверяя улицу. Крупные жесткие лица, грубые руки. Скорее всего, сержанты. И, судя по всему, бессрочники. Они продолжали идти вперед, потом один прошептал что-то на ухо другому, тот кивнул, и они вошли в кафе, находившееся в двадцати ярдах на противоположной стороне улицы. Мимо проезжали машины, офисные служащие, и просто прохожие спешили по своим делам. Парни уселись за столик возле окна, старательно делая вид, что не смотрят в сторону Ричера и Нигли. Как и то, что не обращают на них ни малейшего внимания.
– Кто такие? – спросил Джек.
– Трудно сказать по тому, как они выглядят, – ответила Нигли.
– А ты сделай предположение.
– Очевидно, армейские. Не выше сержантов. Вероятно, не действующее подразделение. Старые сержанты, участвовавшие в боевых действиях, выглядят иначе. Они другие.
– Но не обычные клерки.
– Нет. Физический труд.
– Согласен. Они из какого-то подразделения поддержки. Может быть, транспорт. Возможно, разгружают грузовики. И загружают.
– О чем вы думаете?
– Мне интересно, почему они здесь, – сказал Ричер, – и как узнали про нас?
– Гризман? Возможно, он позвонил, как только оставил нас у отеля.
– Но мы не стали останавливаться в том отеле. И они шли за нами не оттуда. Потому что мы тоже стартовали не от отеля.
– Значит, утечка идет от сержантов. Только они знали, в каком отеле мы сняли номера. Но это глупо.
– Точно. Таким образом, они следят за нами не от одного из отелей. Мы сами к ним пришли. Они просто ждали здесь.
– Почему?
– Может быть, этот бар – больше, чем просто место, где собираются единомышленники. Может, тут место встречи самых разных людей, и здесь делают деньги. В таком случае что произойдет, если в городе появится парочка непонятных военных копов? Они выставляют часовых, так, на всякий случай. И вот мы тут. Мы только что наступили на проволоку.
– Они не знают, что мы военные полицейские. Им неизвестны наши имена. И вообще, никто не знает , что мы въехали в страну.
– Откуда нам стало известно про Гельмута Клоппа?
– Гризман передал стандартный полицейский отчет в консульство.
– Потому что он законопослушный гражданин?
– Нет, чтобы прикрыть свою необъятную задницу.
– Такой тип непременно передаст наверх стандартный полицейский отчет, касающийся двух военных копов, которые засветились в расследовании убийства. Они проходили мимо и заявили, что прибыли в город в качестве туристов. Наши имена записаны у них черным по белому. Он должен был о нас сообщить начальству. Возможно, прямо в штаб в Штутгарте. Там кто-то проверил нас, увидел в нашем недалеком прошлом 110-е подразделение военной полиции и нажал на тревожную кнопку. Как в банке. Никто ничего не слышал, но по всему городу объявлена боевая готовность. Из-за кого мы сюда прилетели? Вариантов множество. И мы расстроим большое количество людей.
– А если это хорошие парни?
– Посмотри на того, что слева, и увидишь орден "За боевые заслуги".
– Сержанту никогда не дадут орден "За боевые заслуги".
– Эти парни не хорошие. Я везучий человек, но не настолько.
– Тогда кто они такие?
– Трудно сказать по тому, как они выглядят, – ответил Ричер.
Они подобрали последние крошки штруделя с тарелок, допили кофе, оставив на дне чашек коричневую жижу, быстро встали и выскочили в дверь.
Глава
14
Ричер и Нигли уворачивались от пешеходов на тротуаре и машин на проезжей части, направляясь по диагонали в сторону кафе на противоположной стороне улицы. В окно они увидели, что двое парней дернулись, но тут же выпрямили спины, сообразив, что опоздали. Они сидели рядом в дальнем углу столика на четверых, откуда открывался отличный вид на улицу. И от остального зала их отделяли два пустых стула. Нигли вошла первой и села на один из них. Ричер вслед за ней уселся на другой. Получилось, что двое мужчин, следивших за ними, оказались в ловушке. Все тихо, вежливо и цивилизованно, но выбраться со своих мест они не могли. Разве что Нигли и Ричер встали бы, чтобы их пропустить. Но это не стояло на ближайшей повестке дня.
– Слушайте внимательно, парни, – сказал Ричер, – потому что я не стану повторять дважды. У нас имеется специальное предложение, но только одно. Мы поможем вам, если сумеем. Минимальный срок в обмен на полное признание. Если, конечно, это не та единственная вещь, которая нас интересует, но я так не думаю. Мне кажется, вы не те парни, что нам нужны.
– Отвали, – сказал тот, что сидел слева.
Ему было ближе к сорока, чем к тридцати, седеющие волосы, короткая стрижка, мучнистого цвета лицо, похожее на кусок сырого теста, темные глаза и мозолистые руки. Судя по акценту, он родился в Арканзасе, Теннесси или Миссисипи.
– Вам известны наши имена, потому что кто-то проверил нас и поднял тревогу, – продолжал Ричер. – Таким образом, вы знаете, что мы из военной полиции. Так что вы арестованы.
– Вы не можете нас арестовать.
– Уверен, что можем. Закон на нашей стороне. Мы имеем право арестовать начальника штаба, если придется. Нам потребуются веские улики, но теоретически мы можем. С вами проблем будет гораздо меньше.
– Здесь не ваша юрисдикция.
– У этого слова много значений.
– Мы не служим в армии.
– А я думаю, что служите.
– Более того, мы не американцы.
– А я думаю, что американцы.
– Вы ошибаетесь.
– Докажите. Я хочу посмотреть на ваши документы.
– Отвали, – повторил Левый.
– Закон Германии требует, чтобы вы назвали свои имена по просьбе полицейских.
– Немецких полицейских.
– Вы неправильно себя ведете. И со скоростью света движетесь к максимальному сроку.
Левый промолчал. Его напарник наблюдал за разговором, и его глаза перемещались с одного на другого, точно мяч в теннисе.
– Покажите документы, – повторил Ричер.
Тот, что сидел слева, сказал:
– Мы хотим уйти, прямо сейчас. Пропустите нас, пожалуйста.
– Без шансов.
– Мы можем организовать такой шанс.
– Попытаться организовать, – поправил его Ричер. – Но вам будет больно. Не ваша весовая категория. Такого вы еще не видели.
– Ты слишком много о себе думаешь.
Ричер кивком показал на Нигли.
– Я про нее. Я здесь для того, чтобы потом навести порядок.
Оба посмотрели на Нигли. Темные волосы, темные глаза, загар. Привлекательная женщина. Она улыбнулась им. Нигли сидела, положив руки на стол, и Ричер обратил внимание на ногти, блестящие, покрытые прозрачным лаком и аккуратно подпиленные. Даже на правой руке, которую она привела в порядок левой. Нигли не ходила в салон, потому что не переносила, когда к ее рукам кто-то прикасался.
Она посмотрела на одного из парней, потом на другого. Тот, что сидел слева, пожал плечами, приподнялся на дюйм со стула и засунул руку в задний карман. Другой тут же последовал его примеру. Ричер наблюдал за ними. Никакой опасности. Никто не держит оружие в заднем кармане штанов. Неудобно. И доставать трудно.
Парни вытащили каждый по пластиковой карточке, размером с кредитную, но не кредитки. Это были местные водительские права. На обоих в верхней части стояло: Bundesrepublik Deutschland /Германия. Федеральная республика. Фотографии соответствовали оригиналам. Того, что сидел слева, звали Бернд Дюрнбергер , его напарника – Клаус Аугенталер .
– Вы граждане Германии? – спросил Ричер.
Тот, что сидел слева, забрал свое удостоверение и кивнул.
– Натурализованные?
Он снова кивнул.
– Вам пришлось сдавать экзамен?
– Конечно.
– Трудно было?
– Не очень.
– В какой мы земле?
– Мы в Германии.
– Это страна. Федеральная система. На ваших документах написано Bundesrepublik . Значит, имеются земли, как в Америке. Только шестнадцать, а не пятьдесят, но принцип тот же.
– Я забыл.
– Гамбург, – подсказал Ричер.
– Это название города.
– А еще земли. Как Нью-Йорк. Рядом со Шлезвиг-Гольштейном и Бременом. Дальше идет Нижняя Саксония. Вы сменили имена?
– И что с того?
– Почему Дюрнбергер?
– Мне нравится, как оно звучит.
– Вы сохранили американское гражданство?
– Нет, мы от него отказались. Так что у нас не двойное гражданство и вы ничего не можете нам сделать.
– Мы можем повести себя грубо.
– Что?
– Американцы за границей часто ведут себя грубо. Вы, европейцы, постоянно на это жалуетесь. Например, будем просто сидеть и не давать вам выйти.
– Нет, мы сейчас уйдем отсюда.
– Почему?
– Потому что мы так хотим.
– Вам нужно в туалет?
– Нет.
– Вы опаздываете на встречу?
– Мы имеем право на свободу передвижения.
– Ясное дело. Как человек на Таймс-сквер, который пытается попасть вовремя на работу, но для этого ему придется пройти прямо по туристу, который идет перед ним.
Дюрнбергер молчал. Ричер взглянул на его напарника и спросил:
– А ты как выбрал свое имя?
– Так же, – ответил тот. – Мне нравится, как оно звучит.
– Правда? Произнеси его для меня.
Он молчал.
– Давай, назови вслух, – повторил Ричер. – Я хочу услышать, как великолепно оно звучит.
Молчание.
– Ну же, твое имя?
Ничего.
Ричер с силой ухватился за край стола руками.
– Произнеси свое имя.
Он не смог.
– Итак, мы имеем одного парня, который не знает, что Германия поделена на земли, а другой не в состоянии произнести собственное имя. Не могу сказать, что вы меня убедили.
Он сидел, наклонившись вперед и держась за край столешницы, не ради драматического эффекта, но чтобы подготовиться к тому, что должно было последовать дальше. И он не ошибся. Тип, находившийся справа, с силой толкнул стол, намереваясь ударить им Ричера в живот как кулаком или даже опрокинуть вместе со стулом на пол, однако Джек, зная, что так будет, толкнул стол в десять раз сильнее, и столешница врезалась правому в живот. Отличный удар, но сдвинувшаяся с места мебель дала второму парню пространство для движения. Он встал, проскользнул за спиной все еще сидевшего Ричера и поспешно направился к двери. Только вот Нигли уже вскочила на ноги, сделала шаг влево, выставила в сторону беглеца плечо, резко развернулась и правой рукой врезала ему прямо в солнечное сплетение. Он замер на месте и задохнулся, охваченный паникой, как будто проглотил электропогонялку, а Нигли получила время для следующего удара – левое колено в пах, правое в лицо, – и он рухнул перед ней на пол.
Ричер удерживал второго за столом.
– Теперь понимаешь, что я имел в виду? – спросил он. – Мне придется наводить порядок.
Повернув голову, Джек увидел, что женщина за прилавком готовится закричать, потерять сознание или схватиться за телефонную трубку. Он выкрикнул: " Sexueller Angriff ", что означало "сексуальное нападение" – он запомнил эти слова, когда доставил арестованного в гражданский суд во Франкфурте. Потом показал на себя и добавил: " Militarpolizei " – военная полиция. Пожилая женщина немного успокоилась. Силы правопорядка контролировали ситуацию. К тому же никто ничего не разбил и не сломал. Парень упал и ни за что не зацепился. Нигли всегда работала аккуратно. На полу осталось немного крови, но ее будет легко смыть шваброй. В общем, никакого вреда или урона.
– Попроси у нее разрешения воспользоваться телефоном, – сказал Ричер Нигли. – Позвони в Штутгарт и спроси, кто из тех, кого мы знаем, может сегодня сюда приехать.
– За этими ребятами?
– У нас за спиной становится шумно. Нам потребуется убрать мусор.
– Не через Синклер?
– Это дело армии. Нам не следует утомлять ее лишними деталями.
Нигли говорила по-немецки не лучше Ричера, поэтому прибегла к помощи жестов – приподняла брови, потом большой палец и мизинец правой руки, изобразив телефонную трубку. Пожилая женщина поспешила к дальнему концу прилавка и вернулась со старомодным черным аппаратом с проводом. Нигли набрала номер, подождала немного, а потом заговорила.
Ричер снова повернулся к своему пленнику, прижатому столом. У него была стрижка "под ежик", спускавшаяся на лоб, и следы от прыщей на щеках; глаза метались между напарником, лежавшим на полу, и Джеком. Туда-сюда, как метроном. Во взгляде паника.