Язык у этого нового поколения горожан свой, непонятный посторонним.
Свои компьютеры они именовали "писюками" (от английского сокращения РС - персональный компьютер), себя называли "усёрами" (от слова "user" - пользователь) или "виртюками" - от понятия "виртуальные игры".
Это поколение, погруженное в себя, в деятельное безделье, жило жизнью, мало чем связанной с реалиями быта. Их разговоры о "смертельном бое", о "ядерных ударах", выражения типа "я выстрелил", "я их погасил" не должны никого пугать. Вся ожесточенность у этих людей направлена на человекоядных лягушек, огнедышащих монстров, на бастардов, которые бросались на них из-за каждого угла на экранах их "писюков".
Другая, куда большая часть ребят жила иначе. Все закутки, все подвалы микрорайона разделили и закрепили за собой маленькие, но злые стаи подраставших хищников.
Богатство и благополучие далеко стороной обошло семьи этих ребят, и соблазны мира они видят на каждом шагу - в блестящих витринах дорогих магазинов, на автостоянках в спальных районах. А эталоны уровня потребления каждый день задает реклама по телевидению и радио. "Мерседесы", "Линкольны", "Кадиллаки", "Форды", мотоциклы "Харлей-Давидсон", телевизоры "Сони" и "Хитачи"…
Красивые женщины - фотомодели и кинодивы, которые, если судить по эротическим фильмам, пребывают в постоянном состоянии сексуальной озабоченности и предельно доступны…
Все это формирует определенный уровень запросов и развивает стремление достичь этот уровень любой ценой.
Поскольку же мир полон соблазнов при пониженном пороге запретов - ты можешь даже убивать ради денег - гуманные законы казнить тебя не позволят. И это определяет для многих выбор пути.
Чтобы привести в исполнение свой замысел, Алексею нужно было пойти на контакты с людьми, с которыми был близок Николай. Но идти к этим ребятам, не зная их обычаев, языка, интересов было бы бессмысленно. Несмотря на родство с Николаем, он в среде его друзей был бы чужаком.
Начать следовало с изучения среды, в которую он собирался окунуться. Кто должен был знать ее? Конечно же участковый. Если он не знает тех, с кем работает - цена ему грош.
- Слушай, Денис, кто сейчас в нашем микрорайоне тусуется? Я видел разных - с зелеными водорослями на тыквах, и лысых - как шарики подшипники. Расскажи, что за публика?
- На кой тебе это?
- Нельзя же жить с завязанными глазами. - Алексей сорвал пробку со второй бутылки. Забулькала прозрачная струя святого столичного источника. Крячкин внимательно следил, как наполняется его стаканчик. - Ну, Денис, дернем ещё по одной?
Они выпили. Молча зажевали горечь.
- Так расскажешь?
- Хорошо. С кого начать?
- В любом порядке. Я запомню.
- Хорошо, начнем с репперов. У нас их не густо. Они толкутся на Маяковке. Прикид - цветные кепурчики. Носят их козырьком назад. Это шик. Штаны приспущены, мотня болтается, будто в неё навалили. Короче, - на первый взгляд - засранцы…
- Ага, встречал таких. Теперь о железниках.
- Имеешь в виду металлистов?
- Пусть так.
- Хорошо, их три вида. В зависимости от степени бзика в хеде…
- В чем-чем?
- Пардон, в башке. В тыкве. Это хэви, потом дэс и трэш-металлисты. Косухи в блестящих заклепках. Обязательно носят банданы, казаки…
- Ну, Денис, при всем уважении, я тебе сейчас врежу. Ты мне мозги не пудри. Вали, объясняй по-русски…
- Не знаю, - Крячкин сокрушенно вздохнул, - как объяснить проще, если ты темный, как ночь…
- Один-один, теперь выкладывай. Что такое косухи?
- Ё-мое! Да это кожаны. Короче, куртки. Банданы - цветные платки. Их вяжут на шею, на кумпол, на руку. Казаки - сапоги с острыми носами и высокими удлиненными каблуками.
- А если носы тупые, а каблук тяжелый? Вроде блямбы на обуви?
- Это, Леша, чопперы. Запомнил?
- Валяй дальше.
- Хиппарей - хиппи, надеюсь знаешь. О них не стану. Да, вот ещё - скинхеды. Бритоголовые.
- Нацисты?
- Что-то вроде. Одеваются в камуфляж, носят куртки-бомберы. Черные джинсы и рубашки. Любят маршировать. Считают, что в мире должен править белый цвет. Негры - в Африку. Жиды - в Израиль. Китайцы - в Китай. При этом ни под каким видом не допускают в свою среду наркотики.
- Теперь об этих… В черных косухах, на мотоциклах…
- То байкеры. Любители скорости и ненавистники правил движения. Крутые парни - "ночные волки". Шум, треск и кулаки… Ежегодно летом они устраивают свои "Байк-шоу" - мото-тусовки на тридцать девятом километре Щелковского шоссе.
- Тогда кто такие роллеры?
- Леша, ты где жил все это время? Олени в тундре и те кое-что знают.
- Я нет.
- Хорошо. Роллеры стоят не на ногах, а на роликах…
- Все, Крячкин. Это я воспринял. Теперь давай просвети, что они сегодня жрут?
- Не упрощай, Моторин. Они не просто жрут. Если на то пошло, они ширяются, глотают, нюхачат, подкуривают. На все лады и вкусы. Потом балдеют, кайфуют, тащатся, торчат, плывут. Видишь, какой выбор благ?
- То что ты все это знаешь, меня не удивляет. Только вот я спросил "что", а не "как".
- Вообще-то, Леша, я тебе задарма в котелок уже столько наклал… А нонеча за просвещение платят.
- Нахал ты, господин лейтенант. Старший… - Алексей взял в руки ополовиненную бутылку, поболтал. Посмотрел как жидкость вращается в стеклянных стенках. Налил в стаканчики. - Я считал, что плата за просвещение натурой, в жидком, так сказать, эквиваленте, это более по-русски. А тебя все тянет к презренному металлу…
- Все, все, Моторин. - Крячкин потянул стакан к себе. - Ты мне сделал стыдно, и я даже готов все тебе объяснить в кредит. За будущую бутылку.
- Тогда валяй.
Они выпили. Помолчали. Крячкин взял свежий огурчик. Отрезал ему с обеих сторон жопки. Рассек пополам. Посолил. С хрустом вонзил зубы в должик.
- Так вот слушай. Самая массовая дурь сегодня - винт. Это перевитин. Его гонят умельцы из солутана. Это лекарство от кашля, бронхита. Новичкам на флет-хате или на кайф-базаре винт могут подать бесплатно. Только жри! Втянешься, сам понесешь денежки. Два кубика - пятнадцать штук. Эффект у винта сильный. Быстрое привыкание. Сильная ломка. Надрывная бодрость: пляши, гуляй, спать не хочется. И еще, говорят, сухостой. Короче, сильно влечет на половые подвиги. Тут уже СПИД - не СПИД - в расчет не берут. Важно что-нибудь поиметь…
- Давай дальше. СПИД - это уже их проблемы.
- Дальше гаш. Анаша. Травка. Или план, планчик. Среднеазиатская дурь. Тот, кто употребляет - анашист или планакеш. Продается товар в спичечных коробках или в пакетиках. Коробок - сто тысяч. Заправляется в папиросы. Чаще всего в "Казбек", "Север", "БМК".
- "БМК" - что такое?
- Ну, Ватсон! Это же элементарно. "БМК" или "БЛК" - "Беломорканал". Метр курим, два - бросаем. Покурил и три часа балдежа. План раскручивает на хиханьки-хаханьки. Глаза красные, масляные, смех дурацкий.
- Забили гаш. Давай дальше.
- Дальше круче. Это Гера. Можно Гаррик. Героин. Продается в шариках или в упаковках от жвачки. Порция - "чек". Походи на Кузнецком мосту - найдешь. Грамм тянет на сто-сто двадцать баксов.
- Да ты что?! - Изумление Алексея было искренним. - Сколько же нужно денег, чтобы жрать эту погань ежедневно?
- А потому, Леша, среди ворья и грабителей на каждых трех - два наркоманы.
- Ладно, гони дальше.
- "Расслабуха". Слыхал о таком? Ну, тундра! Это экстази. Принял и как говорят: "Бумс по мозгам". Таблетка - сто - сто пятьдесят баксов. Бери и гуляй. Еще димедрол. "Колесо". Сам не пробовал, но говорят - бросает круто.
- И все это жрут, нюхают, вкалывают?
- Кто нюхачит, а для кого бизнес. Знаешь, какие денежки на этом гребут наркодельцы?
- Теперь представляю. Неужели люди этого не понимают?
- "Хомо сапиенс" - человек разумный - это придумано для самоутешения человечества. Куда точнее было бы сказать "хомо дурошлепус". Ты хоть раз видел, кто бы полез на Останкинскую башню и сказал: "Разок прыгну. Не понравится - больше не буду"?
- Прыгают же.
- Самоубийцы. Но наркоту никто ради самоубийства не принимает. На такие случаи есть яд. Дурь пробуют сначала из любопытства: "Разок нюхну. Не понравится - больше не стану". И тама…
- Просёк. Как я понимаю, все это задавить можно только бульдозером. Проймал толкача и по асфальту размазал…
- Ты что это, Моторин?! - Крячкин взялся за второй огурец. - Так же нельзя.
- Кому, мне? Мне - можно. Тебе, Денис, нет. Ты у нас внутренний орган. Потому можешь только слушать. Я скажу так. Эту суку, которая Колю в гроб вогнала, я найду. И покараю. По полной мере… - Алексей чиркнул себя по горлу пальцем, демонстрируя, что он имеет в виду. - Он, гад, брата угробил, теперь мое право на ответ…
Крячкин оторвал от стола хмельную тяжелую голову, посмотрел на Алексея красными от перебора "Столичной" глазами. Поморгал, стараясь согнать с себя сонную хмельную одурь. С трудом ворочая языком, заплетыкаясь на каждом слове, выговорил:
- Не, Леха, не-е… Не-и-ль-зя. Эт-то не по закону…
- А дурью других травить это по закону?
- Нет, но мы боремся. Ловим и перпро… - язык перестал повиноваться и Крячкин начал снова, - препровождаем. А там суд и последствия. Короче, наше дело с тобой не допускать и отлавливать…
Он посмотрел на Алексея и громко икнул.
- Вот ты и препровождай, пока жив. Слыхал, намедни четырех ваших ментов срезали? Дождались…
- Осведомлен. - Крячкин снова икнул и ладонью вытер губы. - Такое не простим, не забудем… Поймаем - увидят.
- И что? Под суд? Пятнадцать лет строгого режима?
- Лично я поймаю - убью. - Было видно - Крячкина задело, и он сам впервые преступил в мыслях через ту черту красных флажков, которыми для него обложили границу, разделявшую дозволенное и запретное. - Кто убил мента - тому жить нельзя…
- А нас, быдло, значится, можно мочить без возмездия?
- Сажают их, - неуверенно возразил Крячкин.
- Не на кол же, хотя надо бы…
Голос Алексея прозвучал мрачно с той твердостью, как звучал в день, когда была произнесена фраза: "Теперь, абрек, тебе новые зубы потребуются".
* * *
Банька, которую Богданов обещал Грибову, оказалась настоящей русской каменкой. Рубленая избушка, почерневшая от времени, стояла на берегу Проньки. Низкий потолок. Очаг с вмазанным в него казаном. Раскаленные камни в очаге. Кипяток в котле. Холодная вода в сорокаведёрной бочке. Деревянный полок вдоль глухой стены. Распаренные веники в шайке с горячей водой…
Они разделись на улице, сложили одежду на лавку возле двери.
- Готов? - Богданов хлопнул Грибова по мягкой влажной спине. - Тогда с богом.
Они вошли в баньку и Богданов плотно прикрыл дверь.
- Начнем помалу. - Богданов взял деревянный ковшик, зачерпнул из казана воды и плеснул на раскаленные камни. Облако пара поднялось вверх, заполняя пространство баньки. Второй, третий ковшик и помещение затянула сизая мгла, влажная и жаркая.
- Для начала неплохо, - сказал Богданов. - Будем подбавлять парок мало-помалу. Пусть откроются поры.
Он что-то плеснул на камни, и воздух наполнился острым ароматом, который Грибов не сразу сумел узнать.
- Что это?
- Эвкалиптовое масло. Для естественной ингаляции. Или у тебя аллергия? Тогда прости…
- Нет, все нормально.
Грибов уже ощутил как тело наполняет блаженная расслабленность. Он сел на полок.
- Ложись, ложись, я тебя слегка похлещу. - Богданов вынул из шайки веник и взмахнул им в воздухе. Грибов ощутил обжигающее дыхание пара, приятно опалившее спину. Он покряхтел и улегся на живот, растянувшись во весь рост на широком полке.
Богданов взмахнул веником и для начала совсем легонько, ласкающе прошелся прутьями по потному телу.
- Держись, Владимир Семенович, сейчас начну. В бане я как есть беспощадный.
- Не запорешь?
- Зачем? Я пригласил тебя сюда, чтобы предложить сотрудничество и вдруг такое… Как ты на такое смотришь?
- Предлагаешь роль осведомителя?
- Господи, придет же такая блажь человеку в голову! Тебя в любое время и совсем недорого продадут другие. Я хотел бы сам войти в Систему…
Богданов сказал это так просто и буднично, что Грибов не сразу понял, как воспринять его предложение. Он хотел переспросить, но Богданов жестом остановил его.
- Все вопросы потом. Сейчас я изложу собственное видение проблемы…
Грибов поджал губы и кивнул, соглашаясь.
- Обрати внимание: я предельно откровенен. Спросишь почему? Повторю ещё раз: все продумано до мелочей. Систему я прихлопну. Еще до того, как мы оба вернемся в Москву.
- За чем же встало дело? - Грибов чувствовал в словах Богданова нотки наигранности. И в самом деле, если он способен прихлопнуть Систему, зачем об этом рассказывать? Обычно делается иначе: неожиданный удар, потом уже дружеская беседа в форме допроса под протокол. - Если все так просто, к чему столько сложностей - приглашение, уха, банька?
- Вот! - Богданов оживился, довольный догадкой собеседника. - В этом все и заключено. Мне нужна инфраструктура Системы. Хотя в таком виде, в каком она сейчас находится, все это требует обновления.
- Что тебе в ней не нравится?
- Примитивизм, кустарщина. Серьезный долгосрочный бизнес на таком уровне сегодня вести нельзя.
- Какие условия?
- Первое - я вхожу в руководство синдиката. Второе, Система подвергается коренной реорганизации. Третье… Причем, это не условие, а следствие. О нем я уже упомянул: в случае отказа принять мои условия, мы - я имею в виду свою службу - ликвидируем Систему.
- Круто.
Грибов помрачнел, насупил брови. Он видел холодные спокойные глаза Богданова и понял - полковник не шутит. Он хорошо продумал свое предложение, у него в руках материалы, которые позволяют привести в исполнение угрозу быстро и решительно. И то, что его, именно его, а не кого-нибудь другого Богданов пригласил его к себе в Ширяево, свидетельствовало о серьезности намерений.
- Такие вещи, Владимир Семенович, только круто и делаются. Государство должно бороться с преступностью решительно и последовательно. Или ты считаешь иначе?
Грибов не нашелся что ответить. Цинизм, с которым Богданов говорил о том, что должно делать государство и что собирается делать он сам, потрясал своей откровенностью.
О полковнике Грибов имел достаточно точное представление. Служба безопасности Системы собирала и систематизировала любые сведения о тех, кто противостоял ей, возглавляя борьбу с наркобизнесом на уровне государства и регионов. Судя по имевшимся материалам, Богданов был человеком сухим и ничем, кроме службы, не увлекался. Подчиненные высоко ценили способности строгого шефа и побаивались его чрезмерной требовательности. Самые точные сообщения подтверждали, что Богданов не берет подношений - кремень мужик. И вот такое предложение…
В том, что это не прикол, не розыгрыш и не подстава Грибов не сомневался.
- Андрей Васильевич, это все так неожиданно…
- Время такое, Грибов. Обстановка меняется мгновенно. Ее надо тут же оценивать и принимать решения.
- Почему ты решил сделать это предложение мне, а не кому - либо другому из членов руководства?
- Не заставляй меня говорить комплименты. Ты и сами знаешь, что все остальные твои соратники не способны жить в ногу со временем. Они довольствуются достигнутым, им хватает того, что у них уже есть сейчас. Они торопятся коллекционировать ощущения. Тепломорские круизы, отдых в Испании, на Кипре, сафари в Африке, все это хорошо, но этого крайне мало. Для того, чтобы быть уверенным в будущем, надо упорно работать. Твердое положение в бизнесе обеспечивает только постоянно растущий капитал. Если удовлетворяться тем, что удалось заработать сейчас, то завтра тебя обгонят другие, и ты со своими деньгами потеряешь все, чего добился. Обрати внимание, уже начался крутой передел собственности и власти. На первом этапе разграбления государственных богатств многое удалось захватить мелким, но очень подвижным хищникам. У них был большой аппетит, но оказалось мало сил, чтобы удержать крупную добычу. Сегодня более сильные забирают её у слабых. Это процесс естественный и неизбежный. Крупные банки пожирают мелкие. Большие деньги стараются стать ещё большими. В сфере наркобизнеса идет внутренняя борьба за монополизацию рынка. Система, по моим наблюдениям, начинает в чем-то уступать другим. Это может плохо кончиться…
Не прерывая разговора, Богданов яростно работал веником. Периодически он опускал его и поддавал жару, плеская на камни новые порции кипятка. В какой-то момент Грибов не выдержал экзекуции.
- Хватит! - Закричал он во весь голос. - С меня шкура сойдет чулком! Хватит!
Богданов опустил веник.
- Это вас, уважаемый, не парок, а мои оценки достали. Разве не так?
Грибов сел на полке. Потер ладонями грудь, сгоняя с кожи катышки жира. Вздохнул глубоко.
- Если честно, я давно чувствую проблемы, о которых ты только что говорил. Но…
- "Но" я предлагаю тебе устранить при моем участии. Принимаешь условия?
- Надо подумать.
- Надо, но на решение я не даю времени.
- Мне поднять руки и сдаться? Так что ли?
- Капитуляция от тебя не требуется. Наше сотрудничество будет равноправным. Ты и я. И ещё твой брат…
- О нем ты тоже знаешь?
- Грибов! Я готовился к встрече с серьезным человеком…
- Уже понял. Позвольте теперь мне отстегать тебя?
- С удовольствием, если это станет знаком принятия предложения о партнерстве.
- Считай, что так.
Пока Грибов брал новый веник из шайки, Богданов лег на полок.
- Да, скажу сразу: реорганизация потребует проститься с некоторыми из тех, к кому ты привык. Сделать это будет непросто - все же речь идет о партнерах по бизнесу. Я это понимаю, но все равно настаиваю на хирургических мерах… Лишние звенья надо отрезать. С мясом.
- Что значит "лишние звенья"?
- У Системы раздуто высшее руководство.
- Оно сложилось в таком составе по простой причине. Эти люди финансировали первоначальные операции.
- Не спорю, но теперь они не нужны.
- Кто конкретно?
Задавая вопрос, Грибов ко всему надеялся, что ответ позволит проверить насколько точно Богданов осведомлен об "узком круге".
- Хорошо. Начну с Марусича…
- Марусича я не отдам. Это мой старый друг и надежный партнер.
- Ладно, оставим. Что скажешь о Чепурном?
- Чепурного не отдаст брат.
- Родство или что-то другое?
- Жек воевал на Афгане. Чепурной был у него комбатом. Короче, боевое братство плюс нынешний бизнес. Чепурной внес в него свою долю.
Богданов понимающе мотнул головой.
- Ничего не попишешь. Боевое братство - святое дело. Что скажешь о Проклове?
Грибов задумался.
- Ты думай, но веником работай, - дал совет Богданов, - нельзя же человека морозить…
- О Проклове я подумаю.
- Как это понять?
- У меня есть право посоветоваться с Жеком?
- Да, конечно.
- Спасибо.