Соэда решил, что вряд ли Таки избрал этот путь, и пошел налево. Тропинка привела его к частным дачам. Вдалеке просматривались уже контуры горы Киригаминэ, а далеко внизу еще были видны дома города Тино.
Здесь было уже холодно, под ногами шуршали опавшие листья, и с треском лопались коробочки с созревшими семенами. Соэда полной грудью вдыхал бодрящий холодный воздух.
Нигде ни звука, ни человеческого голоса. На частных дачах, и на пансионатах висели замки. Озеро казалось отсюда маленьким белым кружочком. Признаки приближающейся зимы окрасили лесистые горы в желтый и коричневый тона.
Соэда поднялся на перевал и увидел, что снизу ему навстречу идет мужчина - очевидно, местный житель: он был в широких рабочих шароварах и тащил на спине большую корзину.
- С хорошей погодой вас, - приветствовал он Соэду, решив, что тот из дачников.
Соэда остановился и спросил, не встречался ли ему на пути мужчина, и он описал внешность Таки.
- Он идет по этой дороге, я его встретил недавно.
Соэда ускорил шаг.
Вскоре он нагнал шедшего впереди Таки. Таки не обращал на него внимания, пока Соэда не приблизился к нему вплотную. Увидев наконец Соэду, он буквально оторопел.
- Здравствуйте, господин Таки. - Соэда приветливо улыбнулся.
Таки не сразу ответил на приветствие - настолько неожиданной для него была эта встреча.
- А ведь непросто было вас найти, - сказал Соэда.
- Ты меня разыскивал? - В первую минуту Таки еще надеялся, что встреча произошла случайно, теперь он на это уже не рассчитывал.
- Я думал, что вы отправились в Айама, но там вас не оказалось, и я вынужден был приехать сюда.
Таки молча двинулся вперед. Его лицо слегка побледнело. Соэда последовал за ним. Вскоре они добрались до белее широкой дороги и пошли рядом.
- Что привело тебя ко мне? - Таки пришел в себя и спрашивал уже своим обычным голосом. На его лице появилось то самое выражение, которое смутило Соэду еще во время их первой встречи в Токио. Таки сразу же дал понять, что его совершенно не интересует, как Соэде удалось его найти.
- Говорят, вы отказались от своего поста в ассоциации? - Соэда без лишних слов, приступил к делу, понимая, что Таки некуда от него скрыться - не то что в Токио, где он просто мог сказать: извините, я занят!
- Да, я подал в отставку, - признался Таки.
- Не согласитесь ли вы объяснить причины, побудившие вас к столь неожиданному решению?
- Послушай, - возвысил голос Таки. - Ты что, собираешься из этого сделать сенсацию? Неужели отказ такой персоны, как я, работать в ассоциации - столь важное событие, что оно заставило корреспондента солидной газеты повсюду меня разыскивать? - Таки перешел в наступление. В его словах, как и во взгляде, появилась та самая откровенная ирония, которая запомнилась Соэде еще с прошлой их встречи в Токио.
- Представьте, заставило, - ответил Соэда.
- Ну что же, тогда послушаем.
- Вы, господин Таки, с самого начала с большим энтузиазмом взялись за работу в ассоциации и много сделали для расширения ее деятельности. И вдруг без всякого предупреждения, не посоветовавшись с другими руководителями ассоциации, подаете в отставку. И как! Просто пишете письмо с какого-то курорта. Разве это не сенсация?! Могу сказать, что руководство газеты разделяет это недоумение, иначе зачем же ему было посылать меня в такую даль.
Тут Соэда явно покривил душой. Никто его не посылал - он просто взял отпуск. Пусть этот обман вскроется в дальнейшем, все равно! Он чувствовал, что в данной ситуации иначе поступить нельзя.
Таки продолжал молча идти вперед.
- Никакой особенной важной причины для отставки нет, - наконец глухо выдавил он из себя. - Просто устал и решил немного отдохнуть. Только и всего.
- Но, господин Таки, - поспешил возразить Соэда. - В этом случае вы должны были посоветоваться с членами правления. Не в вашем характере решать такие вопросы единолично. Это воспринято так, будто заявление об отставке вы швырнули в лицо ассоциации.
На лице Таки появилось выражение беспокойства.
- Послушай, неужели все так считают? - спросил он.
- Все не все, но многие. Объясните по крайней мере, что заставило вас подать в отставку.
- Просто устал - и ничего более, - упорствовал Таки. - Что касается способа… Ну, это, если понадобится, я смогу объяснить руководству ассоциации.
- Значит, господин Таки, вы почувствовали себя уставшим?
- Да, я уже сказал об этом.
- И других причин нет?
- Нет.
- И никаких разногласий у вас с руководством ассоциации не было?
- Не было и не могло быть, - твердо заявил Таки.
- Что ж, так и запишем.
- Пожалуйста, прошу вас.
Удивительно, Таки впервые говорит с ним таким вежливым тоном. Более того, в выражении его лица появилась какая-то беззащитность. Видимо, здесь в отличие от Токио нас сблизила сама обстановка, подумал Соэда.
- Благодарю вас, господин Таки. Покончим с этим. Позвольте теперь спросить вас о другом.
- Что еще?
- Вы были знакомы с художником Сасадзимой? - Соэда сбоку взглянул на Таки. Выражение лица у Таки стало напряженным.
- Конечно, - глухо сказал Таки.
- А вам известно, что он умер? Это случилось вскоре после вашего отъезда.
Дорога сделала поворот. Они начали спускаться вниз.
- Известно. Еще в Асама я прочитал об этом в газете, - тихо сказал Таки.
- Вас это огорчило?
- Еще бы, ведь он был моим другом.
- Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. В полиции еще не сложилось окончательное мнения по этому делу. Нет ли у вас каких-либо предположений или догадок на этот счет, ведь вы были близким другом Сасадзимы?
Таки резким движением сунул руку в карман в поисках сигарет и, вытащив одну, долго щелкал зажигалкой, хотя погода была совершенно безветренная.
- Никаких, - резко ответил Таки. - Да и откуда я мог что-либо знать? Я ведь давно не встречался с Сасадзимой.
На лице Таки появилось холодное, неприступное выражение. Вопросы Соэды, по-видимому, были ему неприятны.
- В обстоятельствах смерти художника есть много странного, - сказал Соэда.
- Странного? Что именно? - насторожился Таки.
- Сасадзима замышлял создать большое полотно. В связи с этим он обратился к одной девушке с просьбой позировать ему в течение трех дней. И вот что странно: как раз на эти дни он отпустил домой прислугу. А казалось бы, напротив, она особенно была бы ему нужна в дни сеансов - приготовить обед или подать чай. Почему он специально попросил ее не приходить?
Они подошли к чайной, от которой дорога уже вела прямо к отелю.
- Но это не все. Случилось и вовсе необъяснимое, - продолжал Соэда. - Художник сделал восемь набросков лица этой девушки. После его смерти выяснилось, что все наброски исчезли. Остался лишь один. Можно предположить, что художник их уничтожил, но я лично думаю, что он не решился бы на такой шаг, поскольку сразу проникся симпатией к позировавшей ему девушке и работал с большим увлечением. Но если художник наброски не уничтожил, значит, их кто-то украл. Странно, не правда ли? Кому понадобилось их красть?
Соэда специально не назвал имени Кумико Ногами.
- Эта девушка позировала по моей рекомендации. Но неужели все рисунки исчезли? - удивился Таки.
- Да… Простите, вы сказали, что эту девушку рекомендовали вы?
- Она из знакомой мне семьи. Сасадзима как-то мне позвонил и попросил найти ему кого-нибудь для позирования. Я порекомендовал ему эту девушку, - сказал Таки.
Тем временем они миновали лиственничную рощу. Над широким плато плыли облака, отбрасывая на землю причудливые тени.
- Вот, значит, как все произошло, - протянул Соэда, делая вид, будто слышит об этом впервые. - Простите, а эта девушка знакома вам по службе?
- Нет, она дочь моего старого друга.
- Значит, Сасадзима тоже был с ним знаком?
- Он давно умер, и Сасадзима его не знал.
- Ах, умер?
- Послушай, какое все это имеет отношение к смерти Сасадзимы? - возмутился Таки, повысив голос.
- Очевидно, никакого, но мне почему-то не нравится эта история с исчезновением рисунков.
- Не советую тебе влезать в это дело, - сердито сказал Таки. - Не стоит копаться в том, что тебя не касается. Сасадзима был моим другом, и я не потерплю, чтобы он стал объектом твоего профессионального любопытства. Тем более нет необходимости доискиваться чего-либо в личных делах человека, которого уже нет на свете. Это, на-конец, неприлично. - Впервые за время разговора в словах Таки отчетливо зазвучали нотки протеста.
- Газета всегда стремится установить истину. Безусловно, за рамки приличия не следует выходить, однако наша работа заключается именно в том, чтобы не оставлять чего-либо невыясненным. Впрочем, я, кажется, объясняю азбучные истины человеку, сведущему в газетном деле во сто крат больше.
- Мог бы и не объяснять! Видишь ли, - начал Таки более мягко, - в жизни каждого человека бывают такие обстоятельства, о которых ему не хотелось бы ставить в известность других. Живой человек еще может оправдаться, а мертвый лишается и этой возможности.
- Что вы хотите этим сказать? - не отступал Соэда.
- Послушай, Соэда. - Таки впервые за время их вынужденной прогулки взглянул ему в лицо. - В этом мире немало бывает сложных положений, когда человек совершает такое, в чем он не склонен признаться даже перед смертью… В моей жизни тоже случалось многое, о чем не каждому расскажешь - по крайней мере в данный момент.
- Значит… когда-нибудь…
- Когда-нибудь… - Таки не мог сдержать тяжелого вздоха. - Может быть, перед смертью.
- Перед смертью?.. - Соэда невольно посмотрел на Таки. Лицо его спутника освещала странная улыбка.
- Не беспокойся, пока я не думаю умирать. И еще. - Таки поднял кверху палец. - Я сейчас гуляю по удивительно красивой местности, каждой клеточкой ощущаю прелесть жизни и, поверь, пика на тот свет не собираюсь. Жаль, что ты потерял столько времени на меня, но разговора у нас не получилось. И забудь обо всем, что я здесь говорил.
Они остановились у входа в отель. Соэда понял, что Таки не намерен больше ему отвечать, какие бы вопросы он ни задавал. Он вошел в отель и взял из камеры хранения свой чемодан.
- Простите за доставленное беспокойство, - сказал Соэда.
- Теперь в Токио? - спросил Таки.
- Да, в Токио.
- Извини, что не мог быть тебе полезен. - Таки печально улыбнулся.
- Что вы! Это я должен принести вам свои извинения за назойливость… Господин Таки, а здесь вы собираетесь долго пробыть?
- Очевидно, какое-то время еще поживу.
- В этом же отеле?
- Не знаю. - Таки посмотрел куда-то вдаль. - Если появится охота, может быть, переберусь на другой курорт. Пока не знаю.
Если он переедет, подумал Соэда, то, наверно, еще дальше в горы, куда-нибудь в совсем безлюдное место.
- Сегодня я буду в Токио, - сказал Соэда, - и, если вы хотите что-нибудь передать семье, я готов исполнить ваше поручение.
- Благодарю, не надо, - покачал головой Таки.
Пришла пора прощаться. Таки проводил Соэду до выхода. От гостиницы до остановки автобуса надо было довольно долго подниматься в гору. Когда, миновав водопад и приблизившись к автобусной станции, Соэда оглянулся, отель уже казался совсем игрушечным. И игрушечным казался Таки, все еще стоявший у входа.
Вскоре, натяжно урча мотором, показался поднимавшийся в гору автобус.
По-видимому, Таки что-то знает о причине смерти Сасадзимы, подумал Соэда, сидя в автобусе. Когда заговорили о смерти художника, в его глазах мелькнул испуг, но тут же сменился другим выражением - будто он предполагал такой конец. Да, Таки явно что-то знает.
Один вопрос Соэда все же не решился ему задать: почему он с такой поспешностью покинул горячие источники Асама и переехал сюда? Ведь накануне вечером к нему приходили те двое, и, даже по словам служанки, их приход был ему неприятен. Надо полагать, существует какая-то связь между этим посещением и его поспешным отъездом.
Соэде очень хотелось узнать у Таки, кто были эти двое, и вопрос чуть не сорвался у него с языка, но в последний момент он сдержался, решив, что это будет слишком жестоко по отношению к Таки. У Соэды вообще начало меняться прежнее мнение о Таки, особенно после того, как он неожиданно заметил в выражении его лица ту беззащитность…
Автобус въехал в поселок, затем миновал школу, украшенную флагами по случаю спортивного праздника. Вскоре показалась большая машина, ехавшая навстречу. Дорога была узкая, и автобусу и машине пришлось резко сбавить скорость, чтобы разминуться. Соэда видел машину сверху, поэтому не смог разглядеть лиц пассажиров. Он заметил лишь, что их было трое: двое в черных костюмах, а один в темно-коричневом. По этой дороге едут в Татэсину, подумал Соэде. Неужели в такое время, когда сезон давно кончился, еще есть желающие там отдыхать?
Пропустив машину, автобус стал набирать скорость. Было уже пять часов вечера.
Соэда неожиданно почувствовал беспокойство. Оно почему-то возникло после встречи с машиной, что шла в сторону Татэсины, где отдыхал Таки. Правда, в Асама его посетили двое, а в машине совершенно отчетливо он видел троих. Нет, надо иметь чрезмерное воображение, чтобы предположить, будто они направляются к Таки. И все же эта мысль не оставляла Соэду, и он начал испытывать все большее беспокойство. Теперь он почему-то был почти уверен, что трое мужчин едут именно к Таки. Он оглянулся. Машина уже скрылась из глаз, оставив за собой быстро рассеивавшееся облачко пыли. У Соэды мелькнула мысль вернуться назад.
А если это лишь игра воображения, подумал он. Представляю, как меня встретит Таки. Нет, хватит!
Автобус въехал в город Тино.
"Может быть, скажу перед смертью", - вспомнил Соэда слова Таки.
12
На следующий день, придя в редакцию, Соэда первым делом отправился в отдел уголовной хроники - выяснить, на какой из версий о причине смерти Сасадзимы остановилась полиция.
- Вас интересует этот художник? - спросил хроникер. - Полиция пришла к выводу, что он умер от несчастного случая.
- От несчастного случая? - удивился Соэда. - То есть ненамеренно принял слишком большую дозу снотворного?
- Да.
- Странно. Смертельная доза превышает сто таблеток. А в пузырьке из-под снотворного, который стоял на столике, их оставалось, по словам приходящей служанки, не более тридцати. Даже если бы художник принял их все, он бы не умер.
- Это обсуждалось и в полиции, - сказал хроникер. - Действительно, вскрытие показало, что художник принял примерно сотню таблеток. Однако надо сперва доказать, что его заставили силой принять эти таблетки, а пока…
Соэда вернулся к себе.
- Послушай, где это ты вчера весь день пропадал? - обратился к нему его приятель, тоже репортер.
- Решил проветриться, съездил на день в Синсю.
- А вчера тебе несколько раз звонили по телефону.
- Кто?
- Сначала спрашивала тебя молодая девушка, а во второй раз - похоже, пожилая женщина. Обе очень расстроились, узнав, что тебя не будет весь день.
- Они не назвали себя?
- Назвали, фамилия у них одна и та же - Ногами. Просили, чтобы по возвращении ты сразу же позвонил.
Соэда поначалу собирался предупредить Кумико о своем отъезде в Синсю, но потом раздумал. И ни она, ни ее мать ничего о его поездке не знали. Неужели у них что-нибудь в его отсутствие стряслось, забеспокоился Соэда.
Он не стал звонить из редакции, а спустился вниз, где был автомат. Здесь он мог говорить свободно, не опасаясь, что его кто-то подслушает.
Сначала он позвонил Кумико на службу.
- Ногами взяла вчера на три дня отпуск, - ответили ему.
- Она собиралась куда-нибудь поехать?
- Сказала, что у нее есть какое-то неотложное дело.
Соэда повесил трубку. Это сообщение не на шутку его встревожило. Затем он позвонил Кумико домой. К телефону подошла Такако.
- Простите за беспокойство, - сказал Соэда. - Я вчера выезжал по делам в Синсю. Мне передали, что вы искали меня.
- Да, и я, и Кумико вчера звонили вам в редакцию. Кумико перед отъездом обязательно хотела повидаться с вами и очень сожалела, что вас нет.
- Перед отъездом? Разве Кумико куда-то уехала?
- Вчера она уехала в Киото.
- Что-нибудь случилось?
- По телефону не слишком удобно об этом рассказывать. Буду очень признательна, если вы заглянете ко мне вечером.
- Я приеду немедленно, - сказал Соэда и опустил трубку. Его крайне обеспокоил неожиданный отъезд Кумико, и ему не терпелось выяснить, чем он был вызван.
Он вышел из редакции, вскочил в такси и помчался к Ногами.
Сорок минут пути Соэде показались бесконечными. В его воображении рисовались самые разнообразные картины. Неизвестность пугала и усиливала страх за Кумико. Теперь он корил себя за то, что так не вовремя поехал в Синсю.
Соэда прошел вдоль живой изгороди, пересек тщательно подметенный дворик и позвонил. Дверь сразу же отворилась, и Такако провела его в комнату.
- Кумико уехала в Киото? - сразу же после традиционных приветствий спросил Соэда.
- Да, ей понадобилось срочно туда поехать.
- По какому делу?
- Она как раз хотела о нем с вами посоветоваться, но…
- Прошу извинить меня, я даже не сообщил вам о своей поездке в Синсю…
- Это как раз не страшно. Жаль только, что Кумико не смогла встретиться с вами и нам пришлось самим решиться на ее поездку в Киото.
- Объясните мне, пожалуйста, что случилось.
- Дело в том, что Кумико получила вот это письмо, - сказала Такако и передала конверт Соэде. - Прочитайте.
Соэда взглянул на конверт: адрес был написан хотя и пером, но довольно красивым почерком. На оборотной стороне конверта стояла фамилия отправительницы: Тиеко Ямамото.
Соэда вытащил из конверта два листочка почтовой бумаги. Письмо было отпечатано на машинке:
"Госпоже Кумико Ногами от Тиеко Ямамото.
Это письмо может показаться Вам странным. У меня находятся наброски, сделанные с Вас художником Сасадзимой. Они оказались у меня благодаря стечению обстоятельств, о которых я не имею возможности Вам сообщить. Но прошу Вас поверить, что они попали в мои руки честным путем.
Мне хотелось бы встретиться с Вами и вручить эти рисунки Вам. Теперь, когда господин Сасадзима отошел в мир иной, они по праву принадлежат Вам. Понимаю, что мое письмо может вызвать у Вас недоумение, но прошу верить мне и приехать в Киото. Конечно, рисунки можно было бы переслать по почте, но, откровенно говоря, мне хотелось бы воспользоваться этим случаем, чтобы повидаться с Вами. Прошу извинить меня за то, что вынуждаю Вас совершить такую длительную поездку, но я должна сегодня вечером обязательно выехать в Киото и поэтому лишена возможности передать Вам наброски здесь, в Токио. Прошу Вас принять и деньги на билет - они вложены в конверт. Уверяю Вас, ничего плохого с Вами не случится. Причины, по которым я хотела бы повидаться с Вами лично, сообщу при встрече.
Позвольте сказать Вам, что наброски, которые находятся сейчас у меня, я сохранила, питая к Вам искреннее расположение.