- Ты это, - выплюнула рация сквозь помехи, - в дом её давай. Давай, давай!..
- Не понял, повторите!..
- Чё, блин, ты не понял! Давай девку сюда!..
- Вставай, - велел начальник и потянул Дашу за руку. - Пойдём.
- Куда?! - перепугалась та. - Никуда я с вами не пойду!..
После чего спокойненько дала себя скрутить и отконвоировать за забор. Чугунная башка следом тащила самокат.
"Чижа, - продекламировала Даша про себя, - захлопнула злодейка-западня!.."
Перед ними простирался плац - без единого деревца или кустика, - ровный и гладкий, хорошо простреливаемый и с отличным обзором. На плацу может поместиться, прикинула Даша, полсотни бойцов или пятнадцать машин, никак не меньше. Справа вдалеке росла липа, которую она заметила с улицы. Слева маячила сторожевая охранная башня.
…Как, должно быть, неуютно живётся всем этим авторитетам!..
Бронированная дверь в особняк красного кирпича была открыта, на высоком крыльце толпились парни - клоны чугунной башки. Правда, у некоторых на голове были волосы разной длины и цвета, видимо, затем, чтобы как-то отличать клонов друг от друга. Даша хлюпала носом и растирала по лицу слёзы.
- Давай шевелись!..
- Да иду я, иду…
Среди парней, раздвинув их плечами, появился Паша-Суета. Глаза у него бегали, щупали Дашино лицо, белые волосы, грудь, ноги - и в обратном порядке.
Когда её подвели поближе, он вдруг раскинул руки, притопнул, как в плясовой, и сказал громко:
- Ба-а, какие люди в Голливуде!.. Что кислая такая, красавица?..
- А чего он дерётся! - начала Даша и локтем ткнула в сторону чугунной башки номер один. - Фотоаппарат отобрал, а меня чуть не убил!
- Да ничего я её не бил! Я ей русским языком говорю: хорош сымать! А она сымает и сымает!..
Паша сбежал с крыльца и обшарил Дашину физиономию вблизи - как будто руками трогал, ей-богу!..
- А чего это столичным гостям на нашей тихой улице понадобилось? - протянул он. - Что тут у нас за красоты-раскрасоты?..
- Забор мне ваш понравился, - буркнула Даша и на всякий случай ещё раз вытерла слезы. - Мы никак не можем на даче забор поставить. Я думала, сфотографирую, папе отправлю…
- Забо-ор, - как будто удивился Паша. - Да ещё па-апе! Вон оно что!.. Ну, проходи, погости у меня, красавица. Забор, он забор и есть, а вот за забором у меня не всякий бывает!
Клоны зашумели и подвинулись, не то угрожающе, не то уважительно. Паша повёл плечом, и они моментально стихли.
- Где мой самокат? - жалобно спросила Даша. - Отдайте!
Паша хмыкнул:
- Да вот он, нам-то без надобности! Мы всё больше по старинке, на машинках катаемся. Проходи, не жмись!..
Даша поднялась на крыльцо.
…Всего семеро, включая чугунную башку и Пашу. Есть ещё люди, или все столпились здесь, чтобы поглазеть на неё?..
Калитка всё ещё распахнута настежь - вот дебилы!..
- Я не хочу никуда проходить, - захныкала она. - Мне в гостиницу надо! Что вы ко мне привязались? Я ничего плохого вам не сделала!..
- Да если бы сделала, красавица, - развеселился Паша, - разве б я тебя встречал, как самого дорогого гостя?!
Даша опасливо покосилась на него, так чтобы он понял, как она напугана, судорожно вздохнула, ссутулила плечи и сделала ещё шаг.
Она уловила движение и почуяла опасность раньше, чем всё случилось. Она была очень хорошо подготовлена!..
По улице, за знаменитым забором, который так понравился Даше и, возможно, понравился бы Дашиному папе тоже, лавиной покатился шум и рокот, как будто на большой скорости приближалось сразу много машин, завизжали тормоза, захлопали двери. Оттолкнув чугунную башку, так что тот не удержался, замахал руками и как куль перевалился через перила, Даша ринулась к своему самокату.
В проёме калитки показались люди в масках и веером, не целясь, открыли огонь.
- …Твою мать! - завопил кто-то рядом.
Фьюить, фьюить, фьюить, просвистело у Даши над головой.
Вокруг неё толкались многочисленные ноги, ещё кто-то упал и силился подняться, и по тому, как он дышал, с хрипом и бульканьем, Даша поняла, что не поднимется уже никогда.
- Огонь! Огонь! - кричали у неё над головой. - Мать, мать, мать!..
Самокат сухо щёлкнул, разваливаясь на части, Даша молниеносно извлекла из него винтовку, огляделась, прикинула расстояние и залегла.
…Первым нужно снять главаря. Без командира нападавшие быстро остановятся. Кто у нас тут главарь?..
И с крыльца, и со стороны калитки безостановочно и беспорядочно палили. Тянуло порохом и ружейной смазкой, над плацем висел сизый дым.
Даша поудобней пристроила локоть и нащупала ногами опору. Её прикрывает железный ящик для цветов. Прикрытие так себе, но на пару выстрелов сойдёт.
Она определила цель, выждала и выстрелила. Винтовка щёлкнула почти без звука. Человек у ворот упал навзничь, и тот, кто был рядом, опустил пистолет и нагнулся посмотреть, что с ним.
Даша определила следующего, прицелилась и снова выстрелила. Ещё один сел, привалившись к забору и выронив автомат.
Теперь надо ждать. Или они разбегутся, или сниму вон того, в бронежилете.
Пальба вдруг затихла, как будто сама по себе.
- Уходим, уходим!.. Мать твою!..
Нападавшие гурьбой, как стадо, кинулись к калитке, там как будто произошла давка, с крыльца ещё кто-то пальнул в белый свет, как в копеечку, взревели моторы, машины понеслись, и всё смолкло.
…Сволочи, подумала Даша, ах, какие сволочи!.. Бросили раненых, помчались шкуры спасать, гады, крысы!.. Главный закон войны - на поле боя своих не бросают.
Она поставила винтовку на предохранитель и обернулась.
Тот самый, чугунная башка, таращился из-под крыльца и был совершенно белым, пот тёк у него по лицу, капал с носа. Его начальник лежал, уткнувшись головой в угол. Паша-Суета сидел, привалившись к косяку распахнутой двери. Он коротко и быстро дышал и улыбался странной улыбкой. Остальные шевелились, поднимались, мотали головами. Никто ничего не говорил.
Прежде всего Даша сложила и спрятала винтовку. Железо щёлкнуло о железо. Она прислонила получившийся самокат к цветочному ящику и нагнулась над Пашей.
Тот всё улыбался. Изо рта у него пошла кровь.
- Снайпер?
Даша кивнула.
- Уходить надо, снайпер, - со свистом выговорил Паша-Суета. - Сейчас менты приедут, добьют.
Даша кивнула. С её точки зрения, он был ранен тяжело, но не смертельно. Впрочем, она не специалист.
- Паша! - вдруг сказал кто-то из клонов. - Это чё такое было, Паша?!
Тот не отвечал, только дышал всё быстрее. Даша делала вид, что рассматривает его рану.
- Ключи от гаража и от машины, - на ухо Паше сказала она.
- Вон, в кармане.
Даша нащупала ключи на гигантском электронном брелоке.
- Твою мать, мать твою, это Агафон!.. Пашка, это Агафон, так его и растак!.. Его люди, точно!.. Он с Асланом скабанился, сука, блин!.. Паша, мочить их надо, прямо щас мочить!..
Даша вытащила у авторитета из пальцев автоматический пистолет и неслышно скомандовала:
- Давай!
Паша стал подниматься.
- Всем стоять, - негромко сказала Даша. - Оружие опустить. Одно движение, и я его пристрелю.
Клоны по очереди заоглядывались и замерли. Пистолет упирался в Пашины рёбра, и не было никаких сомнений, что блондинка пристрелит его, как обещала.
- Тихо, тихо, - продолжала Даша. - Никто никуда не спешит. Самокат бери. Кати!..
Паша под пистолетом, сунутым в рёбра, нащупал резиновые уши самоката. Даша поддерживала его, чтобы не упал. Рука у неё была мокрой и липкой от Пашиной крови.
- Чего такое-то? - жалобно спросила из-под крыльца чугунная башка. - Мужики, это чего она делает?..
Никто не ответил.
Даша довела раненого до калитки и нажала кнопку на брелоке. Пока ворота поднимались, она спиной, не опуская пистолета, потихоньку продвигалась к открывающейся темноте гаража. Как только ворота поднимутся, действовать придётся быстро. Клоны, как под гипнозом, медленно двигались за ними всей стаей.
- Мужики, она Пашку пристрелит!.. Вали её, мужики!.. - пискнул кто-то, и Даша, волоча раненого и самокат, нырнула в ворота.
…Раз, считала она про себя, два, три… Головой вперёд она впихнула Пашу в джип, швырнула туда же самокат и завела мотор.
Клоны начали стрелять.
…Одиннадцать, считала Даша, нащупывая кнопку люка, двенадцать, тринадцать. Стекло в крыше машины поехало и стало неторопливо подниматься. Палили со всех сторон.
Даша вылетела из гаража, затормозила и, отпихнув Пашину ногу, которая ей мешала, поднялась, пристроила локти поудобней, прицелилась и выстрелила в темноту гаража. Оттуда сразу рвануло, полыхнуло огнём, из узких окон-бойниц повылетали стёкла.
Даша размахнулась, швырнула в огонь пистолет, плюхнулась на сиденье, повернула и понеслась по тихой улице Максима Горького. В зеркалах она видела поваливший из-за Великой китайской стены чёрный дым.
С этой стороны преследовать их никто не будет. Они сейчас заняты. Тушат гараж.
Доехав до пятиэтажек, Даша свернула во двор, приткнула джип к помойным ящикам между "Газелью" и видавшей лучшие дни "Нивой", закрыла люк и заглушила мотор. Потом посмотрела на себя в зеркало и поправила волосы.
- Мы рождены, - пропела она бодро, - чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…
За её спиной по улице пролетели полицейские машины, одна, следом другая и третья. Где-то близко надрывно завыла сирена. Потом промчалась "Скорая".
Даша ещё полюбовалась на себя в зеркало, и только тут поглядела на спасённого авторитета. Он лежал на пассажирском сиденье очень неудобно, боком, быстро, отрывисто дышал, подтягивал к груди ноги, видно, больно ему было, почти невтерпёж. Сверху на нём лежал драгоценный Дашин самокат.
Она потянулась и в два приёма переставила самокат себе за спину.
- Сейчас ментов пропустим, - сообщила Даша авторитету, - и поедем потихоньку.
- Куда, блин? - просвистел Паша. - Куда мы поедем, снайпер? В больничку нельзя, завалят меня в больничке на раз-два…
- А мы туда и не поедем, не трусь, - подбодрила его Даша.
- Пулю вынуть надо…
- Пулю мы вытащили, - пообещала Даша. - А мозгов тебе не вставим! Пули мы вынимать умеем, а мозги вставлять пока нет!..
По улице прогромыхала пожарная машина. Даша в зеркале проводила её глазами.
Паша вдруг хрипло, с натугой засмеялся и вытер кровь с подбородка.
- Ты как про бочку с бензином узнала?
Даша покосилась на него и завела мотор.
- Да я не знала, - сказала она безмятежно. - Просто увидела. Я хорошо вижу в темноте. И потом!.. В твоём форте обязательно должен быть запас пресной воды, патронов и горючки! Это ясно даже дебилу.
Вырулив со двора, она неспешно покатила по улице. Телефон, старинный и громоздкий, как полевая рация, был в рюкзаке и, не отрываясь от дороги, Даша долго шарила по рюкзачным карманам. Нашарив, она по памяти набрала номер, повернула и поехала по другой улице.
- У меня пострадавший, - сказала она, когда ответили. - Мы будем минут через… десять.
Через девять минут и тридцать секунд она затормозила возле зелёного забора, кое-где покосившегося от старости. На сонной апрельской улице не было ни души, только брехнула с той стороны толстая рыжая собака, лежавшая на боку под воротами.
Даша просунула руку сквозь занозистый штакетник калитки, нащупала шпингалет, вошла на заросший участок, открыла ворота и заехала.
Маленький домик проглядывал сквозь только зазеленевшие кусты сирени и жасмина и казался необитаемым. Однако он был обитаем, Даша точно знала.
Макс Шейнерман возник рядом с ней, как будто акт материализации совершился. Только что никого не было на крыльце и дорожке, но когда Даша выскочила из машины, он уже открывал пассажирскую дверь.
Она хорошо знала это его умение - возникать из воздуха - и всякий раз удивлялась.
- О! - сказала она. - Ты уже здесь?
Он отступил немного, пропуская Джахан. Та тоже обладала даром материализации, но Максом Даша восхищалась, а Джахан её раздражала.
Паша-Суета вывалился из машины, Макс подхватил его. Не прикасаясь, Джахан осмотрела его одежду, залитую кровью, а потом взглянула в лицо. Паша больше не улыбался.
- Спецэффекты, - процедила Джахан в сторону Даши. - Ты не можешь без них обойтись.
- Нет, интересно! Я что, должна была его бросить?! Я даже спросить ни о чём не успела!
- Ты создаёшь проблемы, - отчеканила Джахан. - Отнимаешь у нас время. Макс, давай вместе занесём его.
- Можно подумать, без меня у вас не было никаких проблем!..
- На счёт три, - велел Макс. - Раз, два!..
Вдвоём ловко и привычно они перехватили Пашу под руки и поволокли, почти понесли по дорожке.
- Ну и пожалуйста, - оскорблённым голосом сказала Даша им вслед. - Я им "языка" добыла, а они претензии выкатывают!..
Впрочем, на обиды и оскорбления у неё не было времени. Она вывела машину с участка, закрыла ворота и поехала, высматривая стоянку побольше. Две не подошли - они насквозь простреливались камерами, - а третья подходила по всем статьям. Торговый центр "Эдем", залепленный разномастными рекламными щитами, предлагал посетителям "Мебель Черноземья", "Женское бельё из Белоруссии "Тамбовская красавица", "Скидки на маникюр при заказе педикюра", "Элитные напитки от 150 рублей", секс-шоп "Ё-моё" и прочие радости жизни.
Даша заехала на стоянку, не попав в зону обзора ни одной камеры, достала с заднего сиденья самокат, выволокла его, закинула за плечо рюкзак и захлопнула дверь. Отпечатки пальцев её не волновали - она всё время была в перчатках, вроде бы спортивных, но не совсем, да и ни в какой базе данных её отпечатков быть не может!..
Напевая себе под нос, она вскочила на самокат, оттолкнулась и покатила - так, чтобы камеры не видели её.
Пересекая мост, она запулила ключи от машины в какой-то ручей и направилась к гостинице "Тамбов-Палас" - ей давно пора было обедать.
На библиотечном крыльце Хабаров зацепился ногой за горшок с геранью, с грохотом повалил его, посокрушался, подвигал туда-сюда, - так, чтоб уж никаких сомнений не оставалось, что пришёл именно он.
Внутренняя, до половины застеклённая дверь приоткрылась, и выглянула Светлана Ивановна. Очки она держала в руке.
- Опять? - воскликнула она, глядя не на Хабарова, а на герань. - Приму я её отсюда, что ж вы роняете то и дело?
- Неловок, - объяснил Алексей Ильич смущённо. - Ноги как-то сами зацепились…
- Ну, проходите, проходите.
В библиотеке по утреннему времени было отчего-то шумно, как в школьном классе.
- А у нас и есть открытый урок, - объяснила библиотекарша, когда он спросил. - У Гали, в читальном зале! Вы давеча замечание сделали, что работа не ведётся! Как же не ведётся! У нас то и дело мероприятия! Вот сегодня ребята с нашим писателем встречаются, Юрием Григорьевичем Мурашовым-Белкиным! Два седьмых класса из двенадцатой школы и из сто сорок восьмой!
Плохо дело, подумал Хабаров, совсем плохо. Полна библиотека детей, да ещё и писатель с ними!..
- И представители гороно, - добавила Светлана Ивановна, видимо, гордясь представителями. - Открытый урок на тему "Знатные люди нашего края".
- Вы бы воздержались пока от открытых уроков, - сказал Хабаров, и она уставилась на него. - Нет, правда! Человек вот прямо на этом месте недавно погиб, да и фонды до конца мы не ревизовали!.. Не ко времени совсем.
- Как?! - поразилась Светлана Ивановна и нацепила очки. - Господи ты боже мой, я и не подумала!..
- Давно урок идёт?
- Да уж минут… - Она зашарила за манжетой на левой руке, ничего там не нашла и оглянулась на настенные часы. - В девять начали, стало быть… сколько?
- А что, Светланочка Ивановна, - Хабаров потёр руки и хитро улыбнулся, - схожу-ка я за тортиком, а?.. Всё равно мы пока за дело приняться не можем! А так чайку с тортиком попьём, когда вы ребят проводите.
Светлана Ивановна махнула рукой - делайте что хотите!
…Как это она не догадалась урок отменить? Проверяльщик московский догадался, а она нет!.. И ведь верно, не время сейчас для открытых уроков, ох, не время!..
Хабаров скорым шагом человека, которому недосуг, пошёл по ухабистому узкому тротуару. Одноэтажные домики весело выглядывали из-за штакетников, молодая и тоже весёлая трава лезла из чёрной земли, и кусты стояли на солнышке, не шевелясь, словно окутанные прозрачной дымкой - Хабаров мог поклясться, что слышал, как лопаются почки. Должно быть, в мае, попозже, когда распустится сирень и зацветут яблони, здесь будет совсем по-дачному - тихо, тепло, зелено, лишь изредка пролетят мальчишки на велосипедах и прогрохочет бочка с молоком.
Алексей Хабаров был немного сентиментален и знал это за собой.
В булочной, выбирая среди квадратных, круглых, розовых, шоколадных, песочных, слоёных, глазурованных, фруктовых, бисквитных тортов, он провёл довольно много времени.
- Вот этот возьмите, - обстреляв его глазами, посоветовала продавщица в малиновом фартуке и такой же наколке на иссиня-чёрных волосах. Глаза у неё были подведены так густо, что хлопья сажи лежали на щеках. - Вы для кого берёте? Для своей девушки?
- Для девушек, - поправил Хабаров, по-свойски улыбаясь. - У меня их несколько.
Разочарование продавщицы было таким явным, что он добавил доверительно:
- На работу беру!
Продавщица воспряла духом. Нет, она, конечно, знает, что все мужики кобелюки и сволочи, у неё самой такой же, но этот!.. Она похлопала на него ресницами, осыпав ещё немного крупных чёрных хлопьев на щёки. В школе проходили: у всякого, мол, правила есть исключения!.. Этот как раз исключение, сразу видно - порядочный. А улыбается как, на щеке ямочка, м-м-м, так бы и укусила! И фигуристый, ни пуза, ни отвисшей задницы. И глаза весёлые. Или… невесёлые?
- Правда, возьмите йогуртовый! Свежий, утром только привезли. И низкокалорийный! Вашим девушкам понравится!
Хабаров еще раз окинул взглядом тортовое разнообразие и ткнул в самый кремовый, самый розовый, самый завитушистый.
- Вот тот возьму, как он называется?
- "Сказка", - сказала продавщица, доставая из-за стекла коробку. - В нём крема много, бисквита. Съела кусок, и сразу плюс два кило!..
- Вот чего я никогда не понимал, - сообщил Хабаров, - так это низкокалорийных тортов! Тут уж или торт, или худеть! Торт едят не для того, чтобы похудеть, а?.. Для того, чтобы похудеть, едят кабачки. Или я не прав?
- Вы, мужчины, всегда правы, - засмеялась продавщица. - Вам не объяснишь! А если и торта хочется, и худеть хочется, как быть?
Хабаров не знал ответа на этот вопрос.
С коробкой в руках он пошёл не прямо к библиотеке имени Новикова-Прибоя, а стороной, обходя небольшую соборную площадь с колокольней. Возле ограды толпились нищие и убогие, их было довольно много, как всегда в среднерусских городах. Во дворе под белой стеной стояла машина - как пить дать здешнего батюшки, - и два мотоцикла, заваленные на подножки. Мотоциклы увешаны цацками, бирюльками, хвостами, разрисованы рожами - в основном волки и драконы, всё как положено.