Ивушкин только покачал головой, решительно склонился над вновь открытым ноутбуком. Быстро набрав какую-то комбинацию цифр, он развернул компьютер дисплеем к нам. Оттуда, с большой фотографии на меня смотрело некое насекомое, по виду клещ или блоха. Профессор вышел из-за стола и начал объяснять. Говорил Ивушкин просто, избегая непонятных слов, за что все собравшиеся были ему искренне благодарны.
- Это обычная блоха, такие водятся в том числе и в окрестностях населённых пунктов на территории Аляски. На человека она не обитает, довольствуясь собаками, кошками. Но особенно любит паразитировать на крысах и домашних кроликах.
Снова нажав какую-то клавишу, профессор переключил картинку и теперь весь экран заполнил снимок круглого серого тела с отростками по поверхности. С виду это нечто напоминало безобидный колючий плод садового вьюнка. Ивушкин тем временем продолжал пояснения, водя карандашом по экрану.
- А это наша последняя разработка, метаморфный боевой мутаген "Мираж-4". Основа - бактерия Francisella tularensis. Первичное заражение происходит через укус или длительный тактильный контакт с заражённым животным, либо при употреблении в пищу мяса тех же кроликов. Порченных крысами злаков и даже умывания обычной водопроводной водой. "Мираж" устойчив к обычной санобработке, не задерживается известными абсорбентами используемыми в гидрофильтрах.
Первичные симптомы напоминают обычную простуду, однако лечение даёт лишь временный эффект. После видимого улучшения, наступает отсроченная агония. Весь процесс длится максимум четыре дня. Вакцинирование эффективно только до заражения, после этого болезнь нельзя укротить, выявить и победить.
Снова переключив картинку, Ивушкин показал блоху и мутаген на двух сравнительных снимках. Потом снова посмотрел на нас и произнёс:
- Вместе это боевой биоорганизм "Фата-моргана". Способы доставки могут быть любые. Но предпочтительнее будет доставить контейнеры вручную. Распыление и бомбардировка нужного эффекта не дадут, должна работать агентура. Мутаген будет обработан чтобы вызвать соответствующую региону мутацию. Местные жители и все, кто прожил от пяти до пятнадцати лет на Аляске в полосе от порта Ном, до Ситки, будут болеть только простудой. Вирус убьёт лишь пришлых.
Я откинулся на спинку кресла, увиденное превзошло всё то, о чём я думал до встречи с вирусологом. Невидимая, неотвратимая смерть словно слепой кровожадный пёс, рвалась с тонкой но прочной цепи. Немного помедлив, я снова отринул шевельнувшееся было сомнение и уточнил:
- Американцы быстро обнаружат, что атакованы?
- Не могу гарантировать срок выделения культуры, но думаю, что в течение пяти-шести недель. Однако "Мираж" устойчив к обнаружению и с виду похож на своего предка, туляремия, это довольно известное заболевание. Вакцина против него сначала окажет видимый эффект. Но на самом деле только ослабит инфицированный организм, смерть будет более стремительной и болезненной . Никто не выживет, это сто процентный эффект. До того как противник подберёт антидот, поражение будет достаточным чтобы Аляска в качестве плацдарма стала непригодной. Они объявят карантин, большего ожидать не стоит. Чего американцы не знают, так это одного важного нюанса. Активность мутагена конечна по времени, таким образом мы избежим пандемии без особых затрат. Сейчас мы имеем возможность контролировать его активность. Срок который можно задать от трёх часов, до шести месяцев, после чего вирус впадает в спячку и никакой опасности не представляет.
- Тогда пусть будет шесть месяцев, Геннадий Николаевич. И пускай изготовят достаточное число вакцины для российского населения и армии. Времени как всегда нет, нужно действовать максимально быстро. Сколько носимых контейнеров нужно для того, чтобы болезнь распространилась по всей Аляске и прилегающей территории Канады, в течение трёх недель начиная с этого момента?
Ивушкин снова склонился над компьютером и после недолгих вычислений вывел на экран какой-то цветной график. Видя, что перебрал с академичностью, снова пояснил:
-Десять двухлитровых контейнеров с возбудителями сейчас доставленные на указанную территорию и размещённые в местах скопления грызунов, скотных ферм или городских свалок уже в течение ста восьмидесяти часов, дадут нужный эффект…
…От воспоминаний меня отвлёк негромкий голос адъютанта, он стоял у дверей наверное минут десять, а я так и не услышал. Заметив, что я смотрю в его сторону, Костя снова повторил:
- Приехал эмиссар Евросоюза, некто Майер. С ним двое китайских "контриков", говорят. Что вы в курсе.
- Да, Костя, всё нормально. Угости китайских товарищей чаем, а немца позови сюда. Послушаю, чего скажет, я обещал Чжану.
Не вставая, крутанув кресло так, что входная дверь оказалась перед глазами. Немец появился спустя довольно продолжительное время и когда это случилось, вид у эмиссара Евросоюза был слегка взъерошенный. Ребята из охраны несколько перестарались, однако я их не осуждал. Ведь неизвестно, смогу ли я удержаться от того, чтобы не пристрелить этого рыхлого холёного чиновника прямо тут, на пороге. Костя включил дополнительный свет и по моему знаку тут же вышел. Встреча один на один, таково было условие сообщённое китайским посредником. Не скажу что решение далось просто: о чём будет говорить немец и так известно, вместо этого бесполезного на данном этапе войны разговора, я бы лучше немного поспал. Однако же не выказывая своего истинного отношения указав гостю на диван у стены возле двери, начал разговор первым:
- Господин Майер, у вас есть десять минут на то, чтобы изложить то, с чем вы прибыли. Я знаю, немцы – аккуратный и пунктуальный народ… хочется лично в этом убедиться.
Оправившись от устроенного ребятами обыска, Майер чуть заметно улыбнувшись, сложил физиономию в дежурно-любезную гримасу. Положив перед собой тонкую стопку каких-то бумаг, он начал говорить, чётко, но с характерным жёстким акцентом выговаривая русские слова:
- Господин главнокомандующий, мой визит носит неофициальный характер. Предложение которое я хочу сделать, это исключительно жест доброй воли, акт милосердия.
Немец сделал паузу, выжидательно глядя мне прямо в глаза, пытаясь прочесть реакцию собеседника. Однако я решил не вступать в полемику, поскольку примерный характер "гуманных" предложений европейского представителя был ясен заранее. Поощрительно кивнув, я переложил костыль на левую сторону и взяв со стола стакан минеральной воды сделал пару длинных глотков. Обескураженный немец снова заговорил, уверенности в его голосе поубавилось:
- Россия как государство более не существует, те войска которые ещё сражаются не имеют шансов против военной машины Коалиции. Остатки населения истерзаны голодом и болезнями, вас они не поддерживают, я читал рапорты разведки, в тыловой зоне у вас хаос, приграничные с Китаем и Казахстаном области кишат беженцами.
Снова отпив воды, я глядя парламентёру прямо в лицо уточнил, что вызвало некий всплеск надежды в его бесцветных невыразительных глазах:
- Понимаю, значит выходит так: мы разбиты и беспомощны, а гуманный Евросоюз предлагает нам почётную сдачу и тёплые бараки для всех?
Уловив иронию и издав приглушённый протяжный вздох, немец с видом учителя, объясняющего нерадивому ученику очевидные вещи ответил:
- Не совсем так, господин генерал. Я лишь уполномочен передать вам, что в том случае, если вы обратитесь к подчинённым вам войскам с приказом сложить оружие и прекратить всякое сопротивление, Евросоюз предоставит вам и нескольким избранным офицерам с семьями, политический иммунитет и достойное проживание в любой стране мира по вашему выбору.
- И мы ни в чём не будем нуждаться, так, господин Майер? Нам дадут землю, денег и вид на жительство, верно я вас понял?
Снова сбитый с толку моим спокойным тоном, Майер осторожно, но твёрдо кивнул. Зашуршав бумагами, он вынул несколько листов из стопки перед собой и подвинул их через стол в мою сторону. При этом вид у него был как у человека вываживавшего на крючке крупную рыбу. Он уже знал как её приготовить, но всё ещё боялся что хитрый зверь сорвётся и всё придётся начинать сначала.
- Да, всё так.
- А как же солдаты, что будет с беженцами к которым я тоже должен обратиться с тем, чтобы они оставались на месте и ждали приходе ваших войск? Им что гарантирует Евросоюз?
- Эти вопросы я не уполномочен обсуждать, все гарантии распространяются только на вас и ваших приближённых офицеров.
В голосе иностранца больше не было и следа той уверенности с которой он начинал этот разговор. Как человек явно неглупый, он понял что обратился не тому. Глядя на стрелки больших настенных часов у посланца за спиной, я совершенно не меняя ровного, любезного тона ответил:
- История имеет свойство повторяться, если люди забывают её уроки, господин посланник. Наша новейшая история России началась с обмана и предательства собственной страны и её народа кучкой корыстолюбивых негодяев. Простой народ это чувствовал, потому так и не принял того, что творилось до самого начала того, что вы называете "миротворческой операцией".
Майер хотел было что-то возразить, но я не дал ему этого сделать, поскольку устал от пустых разговоров. Настал черёд прояснить всё окончательно и больше подобных встреч уже точно не будет.
- Нет, выслушайте то, что я скажу и передайте своим хозяевам как можно ближе к тексту. Война даётся нам нелегко, но её урок пошёл жителям моей Родины на пользу. Больше не будет переговоров и обменов пленными, мы ведём войну с Западом на уничтожение. Это не вопрос выживания только нашей страны или нашего народа, это война цивилизаций. Вы можете спасти своих людей если выведете войска с нашей территории, начнёте возмещать нанесённый ущерб и выдадите тех, кто эту войну развязал. Предложение действует только семь суток, начиная с ноля часов завтрашнего дня. Не ищите предателей среди моих офицеров, все кто мог и хотел уже давно по ту сторону линии фронта. Возврата к недавнему прошлому больше не будет, мы заплатили за эксперимент с капитализмом и нравственными устоями слишком высокую цену. Я не брошу ни свой народ, ни тем более своих солдат и офицеров.
Эмиссар Евросоюза не спеша начал собирать бумаги, складывая их в основательную папку чёрной кожи с тиснёной в левом нижнем углу лицевой стороны эмблемой НАТО. Затем он шумно застегнул молнию и с напускной укоризной ответил:
- Громкие, высокие слова, господин генерал. Только всё это пустая риторика, не ожидал такого от человека военного, должного мыслить конкретными реалиями. Жаль, что договориться не получилось.
Я тоже слегка улыбнулся, подобный ответ был вполне ожидаем. Поэтому я заговорил вновь, но уже избегая казённых фраз.
- А как прагматик и человек военный, причём совершенно не официально, я могу предложить лидерам Европы и в частности вашему канцлеру следующее…
Майер понимающе кивнул, думаю, что ему стало казаться будто бы логика оппонента стала более понятной. Мол, громкие слова это для своих, а вот теперь русский покажет свою истинную суть и всех продаст за ломанный грош. Все эти мысли словно в открытой книге отразились на его лице. Но и тут немец просчитался, по мере того как до него стал доходить смысл моего предложения.
- Очень скоро, господин Майер, мы погоним ваших главных союзников за Урал и дальше. Их, как я и обещал, мы будем стрелять как бешенных собак. И они скорее всего бросят вас нам на растерзание, а сами благополучно отплывут за океан. Тогда перед Европой снова откроются перспективы разрухи, голода и нищеты. Россия не оставит целым ни одного европейского города, а в живых ни одного итальянца, француза или немца. Ваш народ уже пережил подобное однажды и теперь будет шанс повторить. И так, я спрошу ещё один раз, господин Майер, вам это нужно?
На этот раз немец молчал долго, холёные руки его с волосатыми пальцами беспокойно бегали по поверхности папки с бумагами. Создавалось впечатление, будто натовскую эмблему поедают жирные белые черви. Наконец оторвав взгляд от своих рук, Майер остро глянув мне в глаза тихо спросил:
- Что вы можете предложить нам… не официально, господин главнокомандующий?
Снова откинувшись на спинку кресла и украдкой переведя дух, я как и прежде ровным голосом произнёс:
- Я знал, что немцы не только пунктуальны, но ещё и очень умны в основной своей массе. Нам нужны станки для военных заводов. Специалисты для обучения наших людей, чтобы ими пользоваться. Линии по производству оптики и электроники.
- Это не реально, господин генерал, американцы…
- Вы имеете дело с КНР, пока поставки могут идти через эти каналы. В обмен я гарантирую всем европейцам которые сдадутся в плен – жизнь и выезд через тот же Китай. Но с условием, что они повторно никогда не будут воевать на восточном фронте. Если это условие будет нарушено, такого европейца расстреляют. А когда мы войдём в пределы Евросоюза…
- Если, господин генерал, если войдёте…
На секунду я вновь вспомнил лица беженцев, на заваленной строительным мусором улице заново строящегося города. Подавив волну раздражения на вёрткого иностранца, я опять ровным тоном продолжил:
- Войдём и пройдём насквозь, чтобы скинуть американцев в море. Так вот, когда это случится, даю слово: ни один безоружный европеец не умрёт, а ваши города сдавшиеся без боя останутся целы.
По лицу эмиссара ничего понять было нельзя. Он решительно поднялся и сдержанно поклонившись пошёл к двери где тут же возник майор Ларионов. На пороге немец ещё раз поклонился и произнёс:
- Жаль, что вы не приняли столь щедрое предложение, Алексей Макарович. Прощайте.
- А я рад, что вы выслушали моё. Однако помните, что срок его действия крайне ограничен. Может статься так, что скоро русские не будут так щедры к своим упорствующим в ошибках соседям. Так и передайте тем, кто будет принимать окончательное решение. Не задерживаю вас больше, господин Майер.
Немец ещё раз сдержанно поклонившись, скрылся за дверью. Я снова повернулся к столу и промокнув салфеткой со лба выступившую от сдерживаемого напряжения испарину, негромко приказал, глядя на тихо падающие с серого неба мелкие робкие снежинки:
- Костя, узнай когда мы вылетаем. Тут больше делать нечего, домой пора.
Адъютант кивнул, но всё же задержавшись у края стола спросил:
- Алексей Макарович… товарищ генерал, можно вопрос?
- Задавай, отвечу если сумею.
Сжав в руках чёрный прямоугольник спутниковой "трубы" со сложенной антенной, Костя медленно подбирая слова заговорил:
- Зачем вы предложили немцу сепаратный мир, он и его хозяева думают, что сейчас на коне?
Наклонившись вперёд, чтобы адъютант не видел гримасы боли так не вовремя пришедшей снова, я отпил из высокого стакана согревшейся минералки и как можно более ровным голосом проговорил:
- Европа, как и мы, пережила две мировые войны, Константин. Страх потерять благополучие и собственную жизнь там сильнее, чем в благополучной Америке. Я кинул немцу кость, чтобы не загонять европейцев в угол. Дав им надежду уцелеть, я избавлю нас от необходимости воевать как минимум ещё год.
- И вы думаете, что они предадут американцев?
От нового приступа боли в глазах на миг потемнело, из уголков глаз засочилась влага, которую я промокнул носовым платком. Ларионов подался было к столу. За таблетками, но я жестом удержав адъютанта выпил ещё води и уже ровным голосом ответил:
- Не сейчас и скорее всего даже не через месяц. Ты прав, пока они ещё в плюсе. Но вот когда мы перешагнём через Уральский хребет, европейцы вспомнят уроки прошлой войны. Страх перед русскими войсками на улицах своих городов у этой публики в крови, они струсят, как всегда.
- А если нет?
Усталость свинцовой лапой упала мне на плечи, такие вопросы я сам себе задаю постоянно. Однако же часто просто нет выбора в том, как поступить. Есть только вера в то, что ты поступаешь правильно, потому что иначе можно упустить время. Да, можно ошибиться, но если просто опустить руки, цена за бездействие будет во сто крат выше. Адъютанту я ответил коротко, но с уверенностью в голосе:
- Струсят, Костя, они обязательно струсят…
… Через час с небольшим, грузная туша грузового транспортника оторвалась от взлётной полосы. Однако рёва двигателей я уже не слышал. Внутри правительственного лимузина надёжно закрепленного в чреве грузового самолёта, посторонние звуки были едва различимы. Только тут, на символическом клочке родной земли я мог наконец-то уснуть, но на этот раз ничего из ночных грёз так и не удалось запомнить.
****
7 ноября 2011г. Борт АПЛ "Томск". Активная фаза операции "Северное сияние". Залив Аляска, примерно 338км от порта Анкоридж. Боец разведывательно-диверсионной группы глубинной разведки фронтового подчинения ОСК Восток, позывной "Вихрь- 9" - старший лейтенант Станислав Ярцев. В поисках страха.
… Вывод на рабочую глубину из тесной шлюзовой камеры подлодки это не самое приятное из того, о чём будет повод вспомнить впоследствии. И хоть давление через толстую шкуру водолазного костюма почти не ощущалось, но вид набегающей уже выше бровей мутной воды вызывал раздражение и любопытство одновременно. Страх ушёл из спектра моих ощущений уже довольно давно, это случилось как раз в тот момент, когда я понял, что погребён под ошмётками тел пацанов, с которыми мы вышли в обычный поиск три месяца назад. Странно, в тот момент я видел оторванный кусок торса нашего командира – капитана Михальчука. Но различая в темноте блеск запёкшейся крови вытекшей из его выбитых взрывной волной глаз, я видел другое лицо. Вот командир живой и здоровый орёт на нас за то, что нашёл в наблюдательном окопе бидон с брагой. И его мало волновало, что это для его же Дня рождения, сам бидон к перекочевал в окоп совсем недавно. Непонятно, как Михальчук его унюхал, видно и вправду говорят, что он ясновидец. Однако же вот, чуйка подвела и мы попали в засаду. Страх мой умер вместе с ребятами и с тех самых пор ни разу так и не побеспокоил ни разу…
- Девятка, направление юго-юго восток. Скорость полтора, дистанция три, как принял?