Глава 8
Ей не пришлось еще раз опрокидывать цветы. На следующее утро я был на ногах в самом начале десятого, уже успел освежиться под душем и сейчас искал, чем бы побриться. В аптечке, за пустой коробкой от лейкопластыря, я нашел запасную бритву. Это был "жиллет" старого образца, которым не пользовались по меньшей мере год и который не промывали по меньшей мере год с гаком - год плюс сутки. В станке стояло использованное лезвие, и вся бритва была покрыта затвердевшей мыльной пеной и застрявшими в ней волосками. Я попробовал подержать ее под горячей водой, но это оказалось все равно что чистить авгиевы конюшни игрушечным веником.
"Позвоню-ка я Рут, - подумал я, - попрошу принести зубную щетку, пасту и бритвенные принадлежности". Раскрыв "Белые страницы Манхэттена", я увидел, что фамилия Хайтауэр встречается гораздо чаще, чем я думал, но среди Хайтауэров не было ни одной Рут и никто не жил на Бэнк-стрит. Тогда я позвонил в "Справочную", и женский голос с испанским акцентом заверил меня, что названное лицо у них не значится и среди их абонентов нет проживающих на Бэнк-стрит. Положив трубку, я стал уверять себя, что у меня нет оснований ставить под сомнение компетентность телефонистки только потому, что, судя по всему, ее родной язык не английский, но все равно набрал 411 и снова задал те же самые вопросы другой телефонистке. Говор у нее был чисто бруклинский, но и она не нашла телефона Рут Хайтауэр.
Не захотела, чтобы ее телефон знал весь город, решил я. Она же не актриса, черт возьми. Зачем ей услуги "Справочной"?
От нечего делать я включил телевизор, поставил кофе на медленный огонь и, вернувшись в комнату, долго смотрел на телефон. Мне пришла в голову мысль набрать свой собственный номер - узнать, убралась ли из квартиры полиция. Я взял трубку, потом положил ее, сообразив, что не помню номера. Никогда не звонил себе: если меня нет дома, там никого нет, потому что быть некому. Это меня несколько озадачило. Даже если человек не звонит себе домой, он все-таки должен знать номер своего телефона - хотя бы для того, чтобы назвать его другим. Очевидно, мне это редко приходится делать. Я вынужден был открыть телефонную книгу. Ну, конечно же, вот он, мой номер! Сразу его узнал, радостно отметил я про себя, вращая диск. Никто не ответил, это было логично, и я положил трубку.
Я налил себе уже вторую чашку кофе, когда послышались шаги - сначала на лестнице, потом у двери. Рут постучала, но мне захотелось, чтобы она отперла дверь сама. Ключи у нее есть.
Она вошла - ясноглазая, оживленная, с сумкой в руке - и с порога объявила, что купила бекон и яиц.
- Ты уже и кофе приготовил? Замечательно! Вот "Таймс", но там ничего нового.
- Я и не жду ничего нового.
- Не знаю, может, стоило купить "Дэйли ньюс", но я ее принципиально не читаю. Если произойдет что-нибудь интересное, то это и "Таймс" напечатает, верно? Неужели у него одна-единственная сковородка?
- Если только он не потащил остальные с собой.
- Да, он совсем бесхозяйственный. Что поделать, придется обойтись тем, что есть. Понимаешь, для меня это сравнительно новое занятие - укрывать того, кто в розыске, но я постараюсь все сделать по высшему классу, в твоем духе. Слушай, а когда этим занимаются в чужой квартире - это тоже укрывательство?
- Нет, тогда это называется пособничеством после факта совершения преступления.
- Серьезно звучит.
- Так оно и есть.
- Берни...
- Я уже думал об этом, Рут, - сказал я, дотронувшись до ее плеча.
- Подожди...
- У тебя могут быть неприятности, крупные неприятности.
- Какие неприятности? Чепуха! Ты ведь ни в чем не виноват.
- В полиции считают, что виноват.
- Перестанут считать, когда мы разыщем за них настоящего убийцу. Брось, Берни. Помнишь все эти старые фильмы? Где хорошие люди всегда в конце концов выпутываются из беды? Мы же хорошие люди, правда?
- Хотелось бы так думать.
- Значит, нам не о чем беспокоиться. Ты какую яичницу любишь? А теперь выметайся отсюда. Мне с тараканами и без тебя тесно... Эй, ты что делаешь?
- Целую тебя в шею.
- Разве? Ладно, ничего. Можешь еще поцеловать, если нравится. М-м... Знаешь, даже приятно. Не боишься, что я привыкну?
Мы уплетали яичницу, когда вдруг зазвонил телефон. Бюро обслуживания на этот раз сработало четко. Секретарша ответила на четвертом звонке.
- Хотел позвонить тебе, - сказал я, вспомнив о своем намерении, - но не нашел твоего номера в телефонной книге. Ты, наверное, значишься там под мужниной фамилией?
- А-а... Нет, я не подавала заявку в "Белые страницы"... А почему ты решил позвонить?
- Хотел побриться.
- Да, вижу, ты оброс. Знаешь, мне даже нравится. Но я могу поискать, что нужно.
Я рассказал, в каком состоянии у Рода бритва и что крема вообще нет.
- Вот я и подумал, что ты могла бы купить это по пути.
- Могу и сейчас сходить. Какая проблема?
- Будь у меня твой номер, не пришлось бы бежать лишний раз.
- Говорю же, нет проблем. Разве мне трудно! Может, еще что-нибудь нужно?
Я вспомнил еще кое о чем. Рут все это записала. Я достал бумажник и заставил ее взять десятку.
- Вообще-то не стоило беспокоиться, - сказал я.
- Нет, уж лучше сразу... Берни, я вот о чем подумала. Может, лучше не пользоваться телефоном?
- Почему?
- Ну... там, в Бюро, наверняка известно, когда снята трубка или когда ты разговариваешь. Думаю, они даже подслушивать умеют - как, по-твоему?
- Ей-богу, не знаю. Вообще не понимаю, как работает телефон.
- Им известно, что Род в отъезде, и если они еще узнают, что в квартире кто-то есть...
- Рут, Бюро обслуживания некуда торопиться. Обычно звонков двадцать дашь прежде, чем они ответят. В другое же время они вообще не следят за телефонами своих подопечных.
- Да, но вот только что они сразу ответили.
- Бывают и у них такие несчастные случаи, согласен... Ты что, всерьез считаешь, что звонить - рискованно?
- Ну, видишь ли...
- Не может этого быть.
Рут ушла, а я стоял, уставившись на телефонный аппарат, как будто он таил в себе некую потенциальную угрозу. Потом снял трубку и стал набирать свой номер, благо теперь-то я его помнил, но на четвертой цифре плюнул и положил ее.
Пока Рут ходила, я вымыл тарелки и просмотрел газету. Единственное, что сообщала "Таймс" - это то, что я еще не схвачен, но это я и без них знал.
После ухода Рут я не стал запирать дверь и, когда она постучала, пошел открывать. Она вручила мне бумажный пакет, где была бритва, стопка лезвий, крем для бритья, зубная щетка и тюбик зубной пасты. Вместе с покупками она вернула и сдачу с десятки - сорок семь центов. Такого рода мелочи в нашей повседневной жизни лучше всяких финансовых отчетов и прогнозов показывают, что разговоры о растущей инфляции отнюдь не беспочвенны.
- Я скоро уйду, - объявила она. - Тогда и побреешься.
- Уйдешь? Ты только что пришла!
- Знаю. Но я хочу забежать в библиотеку - посмотреть указатель к "Таймс". Я вчера говорила тебе об этом, помнишь? Не представляю, как мы узнаем хоть что-нибудь о Флэксфорде, если я не разыщу его бывшую жену.
- И как же тебе это удастся?
- Ты о "Таймс"? Еду на Сорок вторую улицу и Пятую...
- Сам знаю, где городская публичка. Я имел в виду бывшую жену.
- Знаешь, мне кажется, это совсем нетрудно - найти его бывшую жену. Как ты думаешь, бывшие жены должны присутствовать на панихиде по бывшим мужьям? Как ты думаешь, почему я спрашиваю? Потому что собираюсь побывать на панихиде. Ее сегодня устраивают, в половине третьего. Слушай, а какая разница между панихидой и похоронами?
- Понятия не имею.
- Думаю, это зависит от того, с покойником это устраивают или без. Полиция, наверное, не выдает тела, может быть, хотят вскрытие произвести или лишний раз убедиться, что он мертвый.
- Причина и время смерти уже установлены.
- Ну, значит, просто не выдает - и все. Или переправили его куда-нибудь. Мне-то откуда это знать? Но разница именно в этом. Похорон без покойника не бывает, правда ведь?
- Расскажи об этом Тому Сойеру.
- Очень остроумно! Может быть, я еще в этот бар заскочу, в "Ящик Пандоры".
- Это еще зачем?
- Не знаю, наверное, затем, зачем я иду на панихиду. Вдруг увижу там твоего коротышку? Если, конечно, он не придет на панихиду.
- С какой стати ему приходить на панихиду?
Рут пожала плечами.
- Не знаю. Но если у них были общие дела, то он должен будет присутствовать на панихиде, правильно я рассуждаю? Да тут вообще все что угодно возможно. Очень может быть, что он не пойдет на панихиду, а будет заливать в "Пандоре" горе вином.
Рут еще долго объясняла, почему "Пандора" может быть излюбленным местопребыванием нашего знакомца, и все ее доводы сильно напоминали мои собственные, когда прошлой ночью я решил выпить пивка. Она была уверена, что узнает человека-грушу, если он будет в часовне или в баре.
Мы проговорили с Рут около часа, пока она не объявила, что ей пора двигать. Несколько раз я порывался сказать ей, что был в "Пандоре" всего несколько часов назад, но, непонятно почему, так и не сказал.
С уходом Рут день потускнел и потащился медленнее черепахи. Она была в городе, вся в движении, в делах, не важно, нужных или нет, а я бессмысленно слонялся по квартире, не зная, как убить время. Был момент, когда я чуть было не надел парик и кепку, но потом понял, что это глупо, потому что у полиции на панихиде наверняка будет свой человек. Но вот Рут - знает ли она об этой опасности? Сумеет ли не привлекать внимания, сумеет ли скрыться, если ее будут преследовать?
Когда у человека нет больших забот, ему не дают покоя заботы мелкие. Так я втемяшил себе в голову, что должен во что бы то ни стало предупредить Рут. Надо срочно позвонить ей. Да, но у меня нет ее телефона; бесполезно, если б он и был, так как она скорее всего пошла прямо в библиотеку. Можно, конечно, позвонить в библиотеку, попросить, чтобы ее позвали, но я не был уверен, что они зовут читателей к телефону, хотя можно сказать, что речь идет о жизни и смерти...
Нет, это только вызовет любопытство. Значит, парик, кепка - и бежать в библиотеку. И я, конечно, найду ее в зале, где пасутся три сыщика; она окликнет меня по имени, и никакой парик с кепкой не помогут.
Вместо всего этого я пошел бриться. Долго, тщательно готовился, раз пять мылил щеки и смывал пену. Брился медленно, скреб себя, как не скребся года три, до последней щетинки, чтобы и памяти не осталось о том, что недавно я был на волосок от гибели, скребся, оставляя нетронутой часть верхней губы. Усы должны прекрасно сочетаться с париком и кепкой. Ни в жизнь меня не узнают! Надев парик и кепку, я стал разглядывать себя в зеркало. М-да... Я забросил парик и кепку снова на полку в шкафу, яростно намылил губу и срезал трехмиллиметровую поросль под самый корешок.
Ну, вот, кажется, все. Я брился так медленно и так аккуратно, что дальше некуда. Единственный способ удлинить этот процесс - это побрить голову. Можете судить о состоянии моей психики, если мне подумалось, что парик будет сидеть гораздо лучше, если под ним не будет шевелюры. Мне повезло: эта счастливая идея пропала, не успев осуществиться.
Потом был момент, когда я набрал свой номер, просто так, от скуки. Частые гудки огорошили меня, я не сразу сообразил, что сигнал "занято" не обязательно означает, что по моему аппарату разговаривают. Часто бывает, что занята линия или кто-то звонил мне одновременно со мной, но соединился быстрее. Подождав несколько минут, я набрал номер еще раз. Телефон был свободен, и никто не подошел.
Пристроившись у телевизора, я пробежался по каналам, наткнулся на одну из серий "Патруля на шоссе" и с удовольствием посмотрел, как Бродерик Крофорл задает им жару. У него это здорово получается.
Я достал из кармана колечко с нанизанными на него ключами и отмычками. Потряхивая ими на ладони, я мысленно взвесил также возможность пройтись по некоторым квартирам дома, где я нашел временное пристанище. Ну, скажем, для тренировки, чтобы не потерять квалификацию. Что для этого нужно? Я спускаюсь вниз, под кнопками домофона выбираю несколько имен, отысканных в телефонной книге. Звоню, чтобы узнать, кто дома, а кто нет, потом обхожу намеченные квартиры одну за другой и смотрю, не попадется ли что-нибудь стоящее. Какие-нибудь шмотки, подходящие мне по размеру. Или кошачья закуска для Эстер и Мордехая.
Не скажу, что я долго вынашивал эту бредовую мысль, но она у меня зародилась, это факт, потому что я мучительно искал, чем бы заняться.
Так оно и тянулось, пока я не задремал перед телевизором. Поначалу я еще ухитрялся кое-как следить за сюжетом, потом экран словно погас и вместо кинокадров пошли картины моих собственных нерадостных сновидений. Не знаю, когда я уснул, и поэтому не знаю, сколько времени проспал. Должно быть, больше часа, но меньше двух.
Может быть, меня разбудил посторонний шум. Может быть, мне просто расхотелось спать. Но скорее всего я услышал голос, услышал и каким-то шестым чувством его узнал.
Так или иначе я приподнял веки и посмотрел на экран... Потом протер глаза, снова уставился в светящийся ящик и уже от него не отрывался...
* * *
Рут возвратилась в начале шестого. К тому времени коврик в комнате, и без того ветхий, наверно, окончательно протерся от моего хождения взад-вперед. Иногда я хмуро поглядывал на телефон, но всякий раз опасливо отодвигался, даже не взяв трубки. Потом начали передавать пятичасовые известия, но я был слишком взвинчен, чтобы присесть, и пропустил мимо ушей репортаж жизнерадостного идиота о каком-то ужасном происшествии, случившемся в Марокко (или Ливии, одним словом, где-то там).
Потом я услышал шаги Рут на лестнице и звяканье ее ключа в замке, но опередил ее, открыл дверь сам, и она влетела в прихожую, притащив с собой вагон и маленькую тележку новостей. Ей не терпелось поделиться ими со мной, рассказать про погоду на улице, про обслуживание в публичке или про панихиду по Дж. Фрэнсису Флэксфорду. Точно так же она могла пересказывать ужасные вещи, случившиеся в Марокко или Ливии, все равно я не стал бы ее слушать.
- Как насчет нашего приятеля, - прервал я ее, едва она раскрыла рот, - он был там?
- Похоже, его не было. Ни на панихиде, ни в "Пандоре". Кстати, в этой твоей дыре не протолкнешься, там...
- Значит, ты его не видела?
- Нет, но...
- А я видел!
Глава 9
- Актер?!
- Актер, - подтвердил я. - Больше чем полфильма я проспал. Хорошо, что вовремя проснулся, как раз его эпизод был. Открываю глаза и вижу: поворачивается он к Джеймсу Гарнеру и спрашивает, куда ему ехать. "Куда двигаем, парень?" - говорит. Я эту реплику слово в слово запомнил.
- Неужели сразу его узнал?
- Сразу! Это точно он. Картину снимали лет пятнадцать назад, он теперь не такой молодой - кто не старится? Но лицо, голос, телосложение - все то же самое. Конечно, он с тех пор нагулял жирку, и порядочно, однако все мы с возрастом прибавляем в весе. Нет, это он, малыш, он! Ты бы тоже его узнала, я имею в виду - в кино. Он, наверное, в сотне картин снялся да еще в телепостановках. Таксистов обычно играет, или банковских кассиров, или мелких хулиганов.
- Как его зовут?
- Понятия не имею. Я никогда такого не держу в памяти. А списка действующих лиц и исполнителей в конце не было. Я все ждал, что Гарнер второй раз остановит то же такси, но нет, он этого не сделал. Впрочем, я и не очень надеялся. Имен актеров точно не было. Думаю, их отрезают, когда фильм по телеку гонят, чтобы не платить за лишнее время. Насколько я знаю, исполнителей мелких ролей иногда вообще не указывают.
- М-м, не знаю... А как ты считаешь? Его имя было бы указано, если б у него была одна-единственная реплика: "Куда двигаем, парень?"
- Но это не единственная его реплика. Было полдюжины и других - насчет погоды, большого движения и прочее... Все то, что говорят типичные нью-йоркские таксисты. Вернее, что они должны говорить, по мнению Голливуда. Тебе когда-нибудь таксист говорил: "Куда двигаем, парень?"
- Нет, но и парнем мало кто называл... Все-таки чудно! Ты с самого начала сказал, что субъект знакомый, но где его видел - не вспомнил.
- Теперь понимаю - на экране. Десятки раз его видел. Потому и голос знаком. - Я нахмурился. - Да, но как он узнал обо мне? Я не знаменитость и не актер, если не считать, что мир - это театр и все мы играем роли. Зачем актеру понадобилось знать, что Берни Роденбарр - вор-взломщик?
- Ума не приложу. Может быть...
- Родни.
- Что Родни?
- Род тоже актер.
- Ну и что?
- Актеры все друг друга знают.
- Вряд ли. Некоторые, конечно, знают, но... Разве взломщики знают друг друга?
- Это - другое дело.
- Почему другое?
- Мы работаем в одиночку. На сцене же, как перед камерой - всегда куча народу. Актеры работают друг с другом. Не исключено, что они вместе играли - Род и тот мужик.
- Возможно.
- А Род знает меня по покеру.
- Но он понятия не имеет, чем ты занимаешься.
- Думаю, что нет. А вдруг...
- Только из последних нью-йоркских газет. Итак, ты думаешь, что Родни узнал про твою профессию и рассказал этому актеру, а этот актер решил, что ты - подходящая фигура: тебя легко обвинить в убийстве. Для полноты картины ты еще с места происшествия попадаешь прямо в квартиру Родни.
- М-да...
- Вот именно.
- Сценарий-то хорош, только не слишком правдоподобен, - признал я. - Зато в нем сплошь профессиональные актеры.
- Профессиональных актеров всего двое, и от начала до конца только один играет.
- Флэксфорд связан с театром, выступает продюсером. Может быть, он знаком с этим актером, который втравил меня в эту историю, и у них вышла ссора...
- И этот актер решил убить Флэксфорда и нашел взломщика, чтобы все свалить на него?..
- Я подкидываю версии, а они лопаются в руках, как мыльные пузыри.
- Нам надо отталкиваться только от того, что нам достоверно известно. Не важно, как этот тип нашел тебя, во всяком случае, на данном этапе не важно. Важно, чтобы сейчас мы разыскали его. Как называется картина?
- "Мужчина посередине". Это о том, как одна корпорация поглощает другую, а не о гомосексуальной menage a trois, как можно подумать. В главных ролях Джеймс Гарнер и Шэн Уилсон. Если поднатужиться, сумею назвать еще два-три имени, но нашего приятеля среди них нет. Снят фильм в 1962 году. Зануда из "Таймс", который оценивает телепередачи, считает, что развязку сюжета можно предсказать заранее, но игра отличается живостью.
Рут потянулась за телефонной книгой. Я сказал, что нужно смотреть "Желтые страницы", а не "Белые".