При этих словах ее вытянутая рука сперва чуть согнулась в локте, а затем обвилась вокруг его шеи.
- Только не целуй, хорошо? - попросила Марина, пригнув голову к груди.
А затем Колчанов почувствовал, как ноги девушки обхватывают его под водой. Он скользнул руками по ее бедрам, уже больше не боясь того, что Марина отстранится от него.
- Не надо меня жалеть, - шептала она, - не надо. Я сумею.
- Это не жалость, ты мне нравишься.
- Феликс, то, что сейчас происходит… я не хотела этого.
- Да, я знаю.
- Я даже не хочу этого сейчас.
- А вот теперь ты врешь.
- Неправда…
На мгновение они снова замерли, глядя друг на Друга.
- Странно, но мне хорошо, - проговорила девушка и тут же добавила: - Забудь обо всем, что я тебе говорила, слышишь?
- А ты ничего и не рассказывала. Это вода виновата, это она подтолкнула меня к тебе. По закону Архимеда. Тело, погруженное в жидкость… Хочешь, пусть будет так?
Феликс прижимал Марину к себе и смотрел на усыпанное звездами небо.
- Ты, наверное, давно не смотрела на звезды? - спросил он.
- Я и сейчас смотрю на них.
- Ты же опустила голову.
- Они отражаются в воде.
Но лишь только Феликс попытался преодолеть последнюю преграду, Марина остановила его.
- Нет, не надо. Не сейчас, потом. Нам и так очень хорошо. - И тут же, спохватившись, добавила: - Мне сейчас хорошо. Но если хочешь… - она вздрогнула, и Феликс вдруг почувствовал каждый ее нерв.
- Если не хочешь, не будем, - сказал он.
- Я сама не знаю, чего хочу. Знаю одно - потом пожалею. Решай ты.
- Пожалеешь о чем?
- Соглашусь - пожалею. Откажусь - тоже.
- Просто ты сейчас не в себе и, по-моему, не понимаешь этого. Разве ты не хочешь, чтобы все было нормально?
- А ты предлагаешь мне испытанное на кроликах, запатентованное лекарство? - усмехнулась Марина.
- Если хочешь - да.
- Профессор кислых щей! Ты еще и рецепт выпиши - принимать по два раза в день после еды.
После этих слов Феликсу показалось, что даже звезды поблекли. И вода перестала быть волшебной. Самая обыкновенная вода - холодная внизу, теплая вверху.
Ему даже подумалось: "Теплая, как моча!" Марина словно угадала его мысли и еще ниже пригнула голову.
- Я дура, - сказала она, - самая-пресамая распоследняя дура.
- Почему?
- Я хочу обидеть тебя. Зачем мне это надо?
- Наверное, потому, что обидели тебя? Марина опустила одну руку под воду.
- Ты все еще хочешь меня?
- А ты как думаешь?
- Но я же не могу знать за тебя!
- Это женщина может притворяться, мужчина на такое не способен. Он или хочет - или нет. И проверить это несложно - попробуй.
- Только пообещай, если я снова начну говорить какие-нибудь гадости, ты дай мне по физиономии и хлещи, пока я не приду в себя.
- Я лучше ущипну тебя за грудь.
- Только ты не спеши, я все сделаю сама, Феликс стоял, запрокинув лицо к небу, и постепенно переставал ощущать, где холодная вода, где теплая. А затем уже девушка не останавливала его. Она лишь все сильнее закусывала нижнюю губу и время от времени пыталась заглянуть в его глаза.
Марина оказалась не очень-то искусной в "науке страсти нежной", но зато в каждом ее движении чувствовалась искренность и неподдельное желание. Она удивлялась самой себе, тому, что снова может находить радость в близости с мужчиной.
Когда Марина и Феликс вышли на берег, у девушки от холода зуб на зуб не попадал. Не помогала ни собственная одежда, ни наброшенная на плечи куртка спутника. К тому же Марине страшно захотелось есть. Она принялась один за другим уничтожать бутерброды, с жадностью запивая их пивом.
А водитель автопробега тем временем разводил костер. Когда пламя разгорелось, Марина уселась возле костра, по-турецки скрестила ноги и накрыла их подолом длинной юбки. Девушка протянула руки к огню так близко, что языки пламени едва не касались ее пальцев.
- Ты так сгоришь, - предупредил ее Феликс.
- Бр-р, холодина какая, кажется, уже никогда в жизни не согреюсь, - сказала Марина, стуча зубами.
- Странно, - заметил Колчанов. - Обычно бывает наоборот.
- Не знаю. Не так уж часто мне приходилось самой убеждаться в этом, - с раздражением проговорила девушка и дожевала последний бутерброд с мясом. - Ты можешь включить печку в машине?
- Если тебя не согрел живой огонь, то печка не согреет уж точно.
- Согреет, я-то себя знаю. Я же городской человек, и всякие красоты природы с комарами меня доводят до бешенства. А вот цивилизация - вполне по мне.
Феликсу осталось только пожать плечами. Цивилизация! И это говорится после русалочьих утех.
- Мне долго держать печку включенной не надо, - успокоила Марина водителя. - Я за полчаса усну, потому что устала как собака. А если я заснула, то потом мне уже все равно.
- Ты что, мой бензин жалеешь?
- Да я же видела - на датчике половина бака.
- Марина, "Лендровер" - машина военная, и в нем не простая печка, а каталитическая, работает отдельно от двигателя и бесшумно.
- А-а, - понимающе протянула Марина, явно не очень-то разобравшись в принципе работы печек нового поколения. - Но все равно хорошо, - тут же добавила она и поплотнее закуталась в куртку.
Феликс разложил сиденья, включил печку, повыгонял комаров, поднял стекла.
- Ну все, теперь здесь будет как в финской бане - сухо и тепло, - он сделал приглашающий жест.
Девушка еще немного погрела руки, а потом бегом бросилась к машине, скорее в тепло. Она тут же легла, забилась под самые дверцы, укуталась во все, что только можно, оставив Феликсу лишь тонкое одеяло, и почти мгновенно уснула. В машине стояла такая жара, что ее владелец обливался потом. Бодрости после купания как не бывало.
Наконец он отключил отопление, немного опустил стекло и подвинулся поближе к Марине. Та забормотала во сне, повернулась на бок и уткнулась лбом ему в плечо. Колчанов лежал, прижимая к себе девушку. Ему было хорошо и спокойно. А не of; этом ли он мечтал?
* * *
Утром они проснулись одновременно, от того, что кто-то ходил возле машины. Когда Феликс открыл глаза, то увидел старика в потертой кепке, бесцеремонно заглядывавшего в лобовое стекло. Марина сбросила с себя одеяло и куртки, одернула подол и показала старику язык, острый и до обидного длинный.
Но незнакомец даже не обиделся, лишь изобразил на старческой физиономии голливудскую улыбку во все свои четыре зуба. В руке старик держал чехол с удочками и прямоугольное жестяное ведро с крышкой, обтянутой дерматином.
- Вот же, черт, выспаться не дадут! - пробурчал Феликс, натягивая на ноги кроссовки и нехотя выходя из машины.
- Утро-то какое! Утро! - прошамкал старик, показывая на подернутое туманом озеро.
Феликс посмотрел на часы: половина пятого. В общем-то он собирался спать еще полчаса, не больше, так что разбудили их вовремя.
- Да, неплохое утро, - согласился он.
- И девушка хорошая, красивая. - Старик хвалил Марину так, как хвалят дорогие вещи.
- Красивая, - не стал отрицать Колчанов.
Марина тоже выбралась из машины и с удивлением обнаружила, что, кроме них, здесь есть кто-то еще. К тому же неподалеку стояло большое кирпичное прямоугольное здание с проваленной крышей, которого ночью не было видно. В торце его высилась закопченная труба, стянутая металлическими обручами. Девушка оперлась о крышу машины и посмотрела на старика довольно нагло и вызывающе.
- Машина отличная, - продолжал расточать комплименты старик.
- Тоже не жалуюсь. - Феликс никак не мог понять, чего же хочет этот хрыч. Попросил бы закурить или огонька дать, а то ходит рядом, надоедает.
- Английские машины все хорошие, особенно военные, как эта.
Феликс Колчанов уже с интересом посмотрел на раннего гостя: все-таки было немного странно, как такой на вид сугубо деревенский дед с первого взгляда определил, что машина английская и военная.
- У меня тоже такая была, - абсолютно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал старый рыболов. - Люблю джипы.
- Своя, что ли?
- Нет, командира возил.
- А, на войне… - рассеянно проговорил Феликс, но тут же сообразил: какой к черту на войне "Лендровер"? Еще на трофейном "Опеле" или "Мерседесе" куда ни шло… Насколько он знал, английских машин по ленд-лизу не поставляли, только американские - "Виллисы" и "Студебеккеры".
- А на каком фронте вы воевали, папаша? - спросил Колчанов больше из уважения к ветеранам.
- В Африке, у генерала Андерса.
Феликс глянул на старика так, что тот сразу догадался: его принимают за сумасшедшего. Поэтому старый вояка поспешил объяснить:
- Ты где сейчас?
- В Белоруссии.
- В какой?
Феликс пожал плечами, не зная, что еще к этому можно добавить.
- В Западной, - старик поднял вверх палец. - Меня же в польскую армию забрали. Потом Катынь была, а потом с генералом Андерсом в Африку мы ушли через Иран, к англичанам. Вот там и воевал. Полковника на "Лендровере" возил. Машина что надо. Видишь, до сих пор выпускают. Ничего в ней не изменили, только что лаком покрасили.
После этих объяснений все должно было стать на места. Но почему-то все странным образом смешалось, и от благостной умиротворенности не осталось и следа. Старик, воевавший в английской армии против немцев в Африке, английский джип, австрийский паспорт в кармане, сестра приятеля, вчерашняя сопливая девчонка, а теперь… И главное, этот дед. Черт его знает, вроде не пьяный, да и на психа не похож…
И тут Феликс использовал последнее средство, надеясь поймать старика на лжи.
- Where are you from? - вспомнил он фразу из английского учебника, застрявшую в голове со школьных времен.
Старик без всяких усилий, не задумываясь, выпалил в ответ:
- I am from Кобрин, - и тут же добавил, окончательно добив Колчанова, - сэр. - Старик мелко засмеялся. - Думаете, это только вы теперь по заграницам ездите? Я тоже мир посмотрел. Вот ты-то сам в Африке был?
- Нет, - растерялся Феликс.
- То-то, - победоносно ухмыльнулся старик.
На Марину, однако, ветеран британских королевских вооруженных сил не произвел ровным счетом никакого впечатления. Она только показала на странное здание и спросила:
- А это что такое?
- Это? - Бывший шофер обернулся и, криво усмехнувшись, посмотрел на девушку. - Ты про крематории-то, небось, слышала?
- Это где покойников сжигают?
- Они самые. Тут во время войны концлагерь был. Бараки потом снесли, а крематорий так и остался. Знаешь, сколько через него людей дымом ушло? Когда я сюда вернулся из Англии, - старик потер тыльной стороной руки на удивление гладко выбритую щеку, - то все никак понять не мог… Иду по дороге со станции в свою деревню, а дорога-то чем-то странным посыпана. Щебень - не щебень, кирпич битый - не кирпич… А потом мне рассказали-объяснили, что это кости человеческие из крематория. Сжигали немцы людей и посыпали костями дорогу, чтобы добро зря не пропадало. Да-да, вот эту самую дорогу, которой вы сюда заехали. Это теперь она заросла, никто сюда не ездит, только я вот на мотоцикле рыбачить приезжаю.
Марина стояла и молча глядела на узкую, заросшую травой дорогу, над которой плотно сходились ветви деревьев. Потом она запрокинула голову и посмотрела в пронзительно голубое небо, в котором четко обрисовывался верх трубы. И ей представились клубы черного удушливого дыма…
- Видите, какая узкая, - сказал старик, - только одной машине и проехать. Да и не было тут движения при немцах в две стороны, только в одну - в лагерь, в крематорий.
Он немного странно захохотал, а затем добавил:
- Вот мне повезло. Тоже ведь мог на кости рассыпаться, если бы в плен попал, но, - старый солдат махнул рукой в сторону машины, - "Лендровер" вывез.
И удивительный старик зашагал прочь, на ходу расчехляя удочки.
Глава девятая
Белорусско-польская граница не задержала надолго Феликса Колчанова и его спутницу. Как раз к работе приступила смена, где Феликс знал почти всех в лицо и где знали его. Таможенники практически не осматривали машину, лишь только попросили сбросить брезент, которым был накрыт багаж. Собака, приученная искать наркотики и взрывчатку, в отличие от своих хозяев исправно несла службу. Она вскочила в джип и, распластавшись, поползла под заднее сиденье.
- Нюхай, нюхай, ничего кайфового не найдешь, - смеялся Феликс.
А вот у Марины получилась небольшая накладка с документами.
- Странно вы едете… - Пограничник, прекрасно знавший Феликса, намеренно держался с ним строго.
- А что тут странного?
- Девушка - в Словакию, а вот вы - в Австрию.
- Я австриец.
- Но она-то из России?
- Ну и что, вместе отдохнем.
- В общем-то, документы у нее в порядке, но мне кажется, ехать она должна была бы автобусом, вместе с группой.
- Послушай, - Феликс осмотрелся по сторонам и протянул пограничнику десятидолларовую купюру, - кто с кем отдыхает - это не твое дело.
- Феликс, не ссорься, а то вообще не пустят! - испугалась Марина.
Колчанов широко усмехнулся и зашептал ей на ухо:
- Да ты что, не понимаешь? Он просто деньги у нас вымогает.
Бумажка исчезла в руке пограничника, словно в шляпе фокусника, демонстрирующего публике свое искусство "сегодня и ежедневно".
- Можете проезжать, - страж рубежей суверенного государства картинно взял под козырек.
С поляками вообще никаких хлопот не возникло. Пограничник сам выхватил джип с австрийскими номерами из длинной очереди машин стран СНГ и приказал, ему ехать по встречной полосе.
И вновь потянулись за окнами все те же знакомые пейзажи, никакой Европой и не пахло. Лишь только указатели изредка напоминали латинскими буквами, что здесь Польша. Но километров через семьдесят дорога стала ровнее, разметка четче. Появились богатые дома.
- А вот я никогда не была за границей, - призналась Марина. - Паспорт давно уже сделала, а денег так и не сумела собрать.
- Да, - рассеянно проговорил Феликс. Марина поняла это замечание по-своему.
- Ты не думай, сейчас деньги у меня есть. - Она принялась рыться в сумочке и вытащила свернутые в трубочку доллары. - Целых пятьсот - мелкими. Я на них убийцу нанять хотела.
Феликс вздохнул и отмахнулся от девушки, как от назойливой мухи.
- Сейчас за пятьсот "зеленых" никто никого убивать не станет. За бесплатно - преспокойно убьют, за бутылку водки - тоже… или за две штуки "зеленых". Ты их хоть декларировала?
- Вроде да… - растерялась Марина.
- В декларацию ты их записала? -Нет.
- А почему?
- Да я думала…
- Ладно, не страшно. Проскочили так проскочили.
- А что это мы едем, едем и никто нас не останавливает?
- А почему это нас кто-то должен останавливать?
- Ну как же, я в газетах читала, повсюду на польских дорогах русские, украинские, польские, белорусские банды. Машины останавливают, грабят.
- Это они "челноков" да лохов из бывшего Союза грабят, мы не их клиенты.
- А мы с тобой кто?
- Я - крутой западник, - рассмеялся Феликс.
- А если все-таки остановят? Вдруг кто-то на границе нас заложил по рации, по телефону? - Марина стала нервно озираться, пытаясь отыскать на шоссе машину, которая могла бы их преследовать.
- Ты что, бриллианты везешь или чемодан денег? Если хочешь знать, то тут куда безопаснее, чем на улицах Смоленска. Вот там-то действительно могут ограбить.
- Тебя ограбишь…
Марина избегала говорить с Феликсом о том, что произошло с ними вчерашней ночью. Лишь время от времени она одергивала юбку, когда Феликс бросал взгляд на ее стройные ноги.
Наконец Колчанова это стало немного раздражать.
- Ты чего? - спросил он.
- Ничего.
- Оно и видно.
- Провидец нашелся, - раздраженно буркнула Марина. - Чувствую себя как последняя дура.
- С чего бы это вдруг?
- У меня такое ощущение, будто ты, Феликс, надо мной постоянно смеешься, издеваешься.
- Вот те раз! И в мыслях не было.
- А мне кажется, ты и взял меня с собой как собачонку, для развлечения.
- Ну вот, уже и я виноват.
- Молчу, молчу… - Марина приложила палец к губам и состроила серьезную мину. - Теперь ты из меня слова не вытянешь. - Она резко отвернулась и стала смотреть в окно.
Обещание свое Марина сдержала, даже ничего не сказала, когда они переезжали польско-словацкую границу. За нее пришлось объясняться Феликсу, и он ненароком подумал, что насчет знания немецкого языка девушка его наглым образом обманула.
Теперь дорога уже вовсю петляла по невысоким здесь Татрам. Среди деревьев прятались развалины средневековых замков, в долинах ярко светились огни небольших городов, гостиниц и мотелей.
- Ну что, приехали? - сказал Феликс, останавливая машину.
В пронзительной ночной тишине зловеще темнел густой старый лес. Марине казалось: сейчас из чащобы явится призрак какого-нибудь барона-отравителя или маркграфа-душегуба и бросится на пришельцев, потревоживших его вековой сон…
- Куда приехали? - спросила она, стараясь унять разыгравшееся воображение.
- До границы осталось десять километров, - произнес Феликс, - а насколько я знаю, документов на въезд в Австрию у тебя нет.
- И что же мне делать?
- Раньше надо было думать.
- Я думала, ты что-нибудь придумаешь.
- У меня сейчас есть для тебя несколько вариантов - на выбор.
-Какие?
- Первый: завезти тебя в ближайший туристический центр, оплатить номер и оставить отдыхать, пока ты не поумнеешь. На обратном пути заеду за тобой.
- Это нечестно, - насторожилась девушка.
- Это по-твоему, а в моем положении очень даже честно, - возразил Колчанов.
- Давай свой второй вариант.
- А можно просто высадить тебя на шоссе и забыть о тебе навсегда.
- Еще одно слово - я так и сделаю, но ты об этом пожалеешь.
- Не знаю почему, но чем-то ты мне нравишься, - сказал Феликс, - и только это меня удерживает. А вот третий вариант - это попробовать все же переправить тебя через границу.
- Я могу спрятаться под сиденьем…
- Ты что, шпионских фильмов насмотрелась? Нет, мы сделаем по-другому.
Машина вновь рванула вперед. Марина сидела, уперевшись руками в приборную панель, и нервно вздрагивала при каждом новом указателе.
Когда до границы оставалось километра два, Феликс резко свернул в сторону. Теперь джип ехал по горной грунтовой дороге, среди деревьев, рискуя, как казалось девушке, перевернуться на каждом повороте. Она с неподдельным ужасом в глазах смотрела на гироскоп и каждый раз, когда указатель приближался к цифре "40", начинала жалобно стонать.
- Разобьемся, Феликс! - причитала Марина.
- Терпи, нелегалка! - невозмутимо отвечал водитель.
Спуск кончился. Феликс остановился на небольшой поляне, в центре которой впритык стояли три огромных валуна.
- Выходи, - скомандовал он. Девушка вышла, зябко поежилась.