- Здравствуй, Поленька, сутки не виделись, - продемонстрировал умение считать Вик. - Поживаем мы не то чтобы очень. Поэтому твой глумливый оскал неуместен.
Глумливый оскал? Я душу вложила в улыбку. Я всепроникающее обаяние излучала.
- Это не глумливый оскал, а тик. При виде ваших постных физиономий возникает, не обессудьте.
- Поль, не ерничай, нам погано, - вступил в беседу Борис Юрьев.
- Но мы не с бодуна, - заверил Сергей Балков. - И очень тебе рады.
И Юрьев смеет называть Сережу мужланом, а Измайлов - тупицей? Теперь-то я точно знаю, что такое зависть к врожденной мужской галантности.
Мы расселись вокруг стола.
- Есть что-нибудь новенькое по Загорскому? - невинно спросила я.
- Покомандуй тут, покомандуй, у меня, наверное, плохо получается, - процедил полковник, но Балкову кивнуть соизволил.
- У трупа обнаружили паспорт, утерянный некогда настоящим Загорским в Волгограде. Непонятно, как он за столько лет не засветил недействительный документ, но факт. И ни в одной нашей картотеке дядька не значится. Кто он такой, выяснить не представляется возможным.
Сергей замолчал, пожал мощными плечами и по-детски надулся.
- Твоя очередь, Поля, - холодно прищурился Измайлов. - Ради чего ты меня и сына бросила? Я забыл.
Я собралась примирительно улыбнуться, но воздержалась. С чем, помимо глумливого оскала, ассоциировались у него сегодня движения моих губ, и предположить было страшно.
- Подробности свидания с живым-здоровым Вениамином Кузьмичом Загорским интересуют?
- Я тебе сказал, что меня интересует, - проворчал Измайлов.
- Я бросила вас, Виктор Николаевич, и малолетнего сына Всеволода в частности для того, чтобы повидаться с товарищем, которого знает в лицо Лилия Петровна Вешкова, находящаяся на государственной должности, и которого зовет папой выпускник средней школы Юрий Вениаминович Загорский - наркоман, снятый вышеозначенной Лилией Петровной с иглы. Вениамин Кузьмич завершил регистрацию общественной организации "Надежда". Юра помогает отцу и держит связь с Вешковой. Некоторая склонность Вениамина Кузьмича к морализаторству меня раздражает. Но ляпнуть ему: "За собственным ребенком нужно было лучше следить" - я не решусь никогда. Ибо наркомания - это…
- По-человечески общаться можешь? - перебил меня Вик.
- Могу, когда все общаются по-человечески.
И я прекратила дурачиться. С кем, кроме них, я поделилась бы мучившими меня на обратном пути в электричке идеями? Особо сердить ментов не стоило. Я и так знала, что мои измышления по вкусу им не придутся.
- В нашей истории мне не нравится обилие совпадений, - сразу заявила я.
Они дружно насупились. Но разве я виновата в том, что в одну кучу сваливалось буквально все? Зина Краснова была наркоманкой. Бомж на глазок охарактеризовал сбившего ее водителя зловещим словом "обкуренный". Убитый мужчина выдавал себя за Загорского, который возился с сыном наркоманом. Пропал Леша Трофимов, проведший с Красновой утро, после чего был убит лже-Загорский и погибла она сама. Варвара приняла его пропажу близко к сердцу. Двадцатилетняя девушка в четыре утра кидается в лес без провожатых - уму непостижимо! Это ли не следующий виток спирали? Мне совсем не хотелось, чтобы следующим номером программы стало исчезновение Линевой. И ведь я ничего не провоцировала, вопроса лишнего не задала, события происходили самотеком. А Леня с Саней? Кто они?
В мои оппоненты напролом лез Борис Юрьев. Краснова, мол, обходилась маленькими дозами, она вполне могла бы переломаться и покончить с пристрастием к таблеткам самостоятельно. Так что долги, проституция, СПИД и прочие сопутствующие наркомании прелести - не ее удел, и драматизировать тут нечего.
Бомж наверняка свидетелем дорожно-транспортного происшествия не был.
Перечислил ровно на десятку красочных деталей скорее всего из подобранного на тротуаре дешевого детектива. За прошедшее с момента утери паспорта десятилетие у Загорского не только сын мог сесть на иглу, но и сам он мог отправиться на тот свет по этому же и другим поводам.
Это жизнь, а не криминал. "Липы" же по стране ходит невероятное количество, выделять этот случай из тысяч других смысла нет. Трофимова с дачи забрала мать и поручила сторожу "отсекать" сомнительных визитеров. Либо Леша по свойственной богатым юношам привычке отдыхает от потрясений у теплого моря. Позвонит мамочке либо уже позвонил. В милицию с заявлением она не обращалась, значит, не слишком переживает. Трофимов не желает доставаться Варваре по наследству от Красновой.
А ей приспичило сохранить дружеские отношения, вот и разыгрывает трепетную заботу о друге подруги. Леню и Саню я приплела, потому что обладаю нездоровым воображением - это раз, сглупила со стремлением познакомиться с наркоманами - два и опрометчиво посулила помощь в расследовании - три.
- Видишь ли, Полина, человек, прикрывающийся чужим именем, вряд ли может похвастаться стерильным прошлым, - ударился в поучения Борис. - Краснова связалась с каким-то подонком, а избавиться от подобных связей трудно. Но она нашла способ - снотворное в рот и воздух в вену. Кстати, родители ее - медики в Белгороде. Папа хирург, мама операционная сестра. Думаю, с кражей капсул и чтением специальной литературы в каникулы у Зинаиды проблем не возникло.
- Не знала, - промямлила я.
- Неумело работаешь с источником, то есть с Линевой, - засмеялся Юрьев. - Девушка впервые убила, бросилась сломя голову, вот и не увернулась от машины, за рулем которой мог быть и алкоголик, и наркоман - выбирай.
Измайлов млел. Чудилось, будто кемарит, слегка захмелевший, в летний полдень на лугу. И снится ему, как лейтенант Юрьев отваживает меня от милицейских дел на веки вечные. Но очнулся полковник не героем-любовником, а сыщиком. Слишком, на свою беду, добросовестным. Признался:
- Ослабил я звено в твоей железной цепи, Борис. Когда Полина развлекалась с пистолетом и ее повязали, сцена была слишком идиотской. Представиться я не успел, а после того, как получил по шее, и не рвался, сами понимаете. Следовательно, у тех двоих удостоверения не потребовал. Парни действовали адекватно, бабка покаялась в склерозе - вернулась из магазина, про сигнализацию не вспомнила, почаевничала наспех и сразу схватилась за свои половики. Я не стал ронять хотя бы достоинства. И так уже Полю роняли, меня роняли… Поэтому Леня и Саня - пока ее козыри.
- Состыкуемся с коллегами, покажут их нам, - отмахнулся Борис.
- Угу. И если что-то нечисто, подставим Полину, - негромко сказал Сергей Балков.
Измайлова, Юрьева, даже меня подбросило на стульях.
- На четвертом курсе общежитские пьют с общежитскими, домашние с домашними, - словно не заметил нашего смятения Балков. - У аспирантов свои собутыльники. Угощать не модно. Откровенничать за рюмкой тоже. Но представили, что собрались, - почему у трезвенницы Линевой? Ей-то зачем с пьянью возиться?
- Ты хуже Полины, - не вытерпел Борис. - Наркотики она им с лотка продает. Или на лотки кладет. К черту индивидуальный подход, у нее групповой метод.
- Нет, Боря, - отказался шутить Сергей, - она боится. Полину заволокла на две недели, в гости зовет кого ни попадя. И на дачу к Трофимову сгоняла, потому что на рассвете по проселкам ей не так страшно нестись, как томиться неизвестностью. Ее бредятина по поводу яда критики не выдерживает, но какую-то трагедию с Красновой она предчувствовала.
Когда Сергей Балков пришел в отдел, он не разговаривал. Полковник требовал, и он докладывал - лаконично и четко. Поэтому всем казалось чудом, когда он вдруг свободно выразил свое мнение.
Не меньшим чудом было молчание Бориса Юрьева. Я заметила: махнутся лейтенанты ролями, и полковник берет паузу, мол, сами в своих амплуа разбирайтесь. Через час-другой перед ним вновь возникают желчный говорливый Юрьев и добродушный немногословный Балков. На сей раз Вик отослал парней трудиться, мне велел сосредоточиться, а сам куда-то подался.
Хотя Сергей, по выражению футбольных комментаторов, переломил ход встречи, мысленно я с ним спорила. Варвара Линева не производила впечатления испуганной, тем более запуганной.
А Балков намекал именно на это. Скорее она старалась отвлечься от тоски по Зине, не очень обольщаясь таким исходом и избегая потери контроля над собой, в общем, по-умному. Но ведь так тяжелее всего…
Меня окликнул внезапно появившийся Вик:
- Не выспалась, детка?
- Выспалась.
- А мне без тебя кошмары снятся.
- А ты их аутотренингом, аутотренингом.
- Анакондушка, - нежно констатировал Измайлов. И выложил передо мной два компьютерных фоторобота.
- Где взял? - ахнула я.
- Составил только что. Итак, Поленька, у меня ребята из подъезда нарисовались в меру симпатичными. Твой вердикт?
- Расстрою, Вик. И хлопот прибавлю. Этот скуластый и узколобый гражданин - Леня. Этот благообразный и русоволосый - Саня.
- Ладно, проверить их по нашим ведомствам - моя забота. Займешься отделом аспирантуры в университете, - задумчиво протянул Измайлов.
Я горячо подрядилась на это дело.
Мне хотелось его слегка встряхнуть. Но мой беспредельный энтузиазм почему-то вверг полковника в полнейшее уныние.
- Н-да, - вздохнул Измайлов, - интуицию не проведешь. Чую, все только начинается. Опять придется корить себя за непредотвращенное. Но что предотвращать, что?
- О, - сказала я, - знаменитый "ощуч" полковника Измайлова.
- Ты виновата, - отрезал Вик. - Когда я ухожен, накормлен и удовлетворен, никаких "ощучей" не бывает. Радуюсь солнышку, подобно всем нормальным людям.
Я оставила ему блокноты с записями и диктофон. Попросила отвезти их домой.
Пообещала завтра позвонить. Замешкалась, потопталась, подтянула шнурок на ботинке, поправила чулок. Конечно, мы были близки не настолько давно, чтобы полковник кидался на меня в служебном кабинете, но вдруг… Измайлов посмотрел на мое бедро глазами недоласканного спаниеля. Однако на тертый всякими подозрительными задницами диван или исхлестанный папками с подробностями убийств стол он любимую женщину не уложил.
- Уважает, - объяснила я своему уязвленному самолюбию, жалея полковника и себя.
Глава 6
Утром мне снова везло. Я быстро и наверняка выяснила, что аспиранты все на виду, что их не слишком много, и ни Леонида, ни Александра, подходящих по возрасту и описанию, среди метящих в гении математиков нет. Выходя из отдела аспирантуры, я столкнулась с Варварой Линевой.
- Отмечаешься? - спросила она.
- Куда ж деваться, - ответила я.
- Поль, мы сегодня с Виталиком, мальчиком из библиотеки, побродим вечером. А потом зайдем к нам на чашечку кофе.
- Могу посетить последний сеанс в кинотеатре, - поняла я. Но, оказалось, не правильно.
- Что ты, наоборот, пожалуйста, поприсутствуй. Пусть сразу усвоит - у меня не траходром. И не кабак.
Ее здравомыслие впору было воспевать. Я представила себе, как озлобится Виталик, обнаружив меня, но не загоревала. Так ему и надо. Отрекомендовался студентом-дипломником, а сам экспедитор в ресторане. Вряд ли честной Варваре будет по нутру его притворство. Она даже к сплетням не предрасположена. Скорее бравирует отвращением к вранью.
Типичная жертва лгунов любого пошиба. Я сообразила, что накручиваю себя против незнакомого парня, и постаралась остыть. Взрослые люди, без меня обойдутся в своих правдах-не правдах.
Виктор Николаевич Измайлов во мне не нуждался, что было гораздо хуже. Во всяком случае, он не ждал моего звонка на службе, как условились. Я отправилась к нему. Квартира имела необитаемый вид. Не найди я в ней окурков и грязных рубашек, решила бы, что полковник ночует в управлении. Уборка много времени не потребовала, но готовке я отдалась яростно и в итоге подзадержалась. Потом наскоро стерла у себя на третьем этаже нетронутый слой пыли, глянула на часы и взвыла. Еще позвонить Вику можно было, но садиться на полтора часа за компьютер смысла не было. Измайлов попросил, чтобы я к нему "скоренько подскочила". Я игриво справилась, не подскочит ли он сам. Получила гневный отказ и смирилась.
В кабинете Вик при Балкове и Юрьеве сообщил мне, что моя способность напарываться на проходимцев его утомила. Инцидент в подъезде произошел черт знает с кем. К соседке бабульке "спецы" выезжали, но сутками раньше. Просто у нее в уме - мешанина из прошлого и настоящего. Зачем я понадобилась подставным ментам, по-прежнему оставалось тайной.
- Повтори-ка, детка, как ты очутилась на полу в наручниках, - поиздевался Измайлов.
Я повторила. Сказала, что аспирантами молодые люди тоже не являются. Троица гадала, в какую грязь им опять предстояло вляпаться. А я до рези в глазах всматривалась в валяющийся на столе под локтем Юрьева предмет. Наконец Борис заметил, спросил неласково:
- Очередная шиза, Полина? Практикуешься в передвижении записных книжек взглядом? Надо с пустых спичечных коробков начинать.
- Боря, я уже кое-что смыслю в чудесах. У этой книжечки синеватые страницы, к обложке сзади крепится на шнуре закладка, она же золоченый карандаш, одной из последних заметок, вероятно, стал номер "Фольксвагена". Владелец - близорукий толстяк с обкусанными ногтями, курящий "Беломор". Угадала?
В освещении ничего не изменилось, но зрачки у лейтенанта Юрьева резко сузились. Такой нервной реакции я не ожидала. Хотела пожелать ему здоровья, но он недобро усмехнулся:
- Пара уточнений. Здесь нет номеров машин, только стихи влюбленного сентиментального увальня. Оценивать не берусь, протоколы иссушили. И еще, Полина, владелец не курит, он курил "Беломор". До вчерашнего дня.
- А вчера распробовал "Мальборо"?
- Вчера его зарезали в подворотне.
- Елки, он и после Нового года Наташку не встретит, - пробормотала я.
- Какую Наташку?
- Которая сейчас пингвина пасет.
- Полина, - вмешался Измайлов, - прекрати.
Но я продолжала. Взахлеб говорила о том, как несправедлива действительность. Стоял под фонарем поэт, и бесплотные кисти Музы лежали у него на плечах…
- А Муза кого пасет? - спросил Сергей Балков.
- Она, Сережа, символ вдохновения, - растолковала я. Юрьев фыркнул.
- У меня тетку звали Муза Валентиновна, - не смутился Балков. И зачем-то добавил:
- Двоюродную.
Я перешла к конкретному изложению.
Кто знает, может, у него в родне были Фемиды Павловны или Фатумы Ивановичи? Не сводить же гибель парня к анекдоту. Сыщики вцепились в меня, как голодные в горбушку. "Почему решила, что студент записывал номер машины? Не преувеличение ли, что больше десятка гостей наблюдали с балкона и из окон?" Я поднатужилась до головокружения. Вот "Фольксваген", вот металлолом в виде иномарки. Трофимова бьет каблуком асфальт возле чужого багажника и ядовито вопрошает: "Некуда больше было приткнуться?" Хозяин сплевывает сквозь зубы. Поэт в круге синеватого света наискосок от машин. Зыркнет в щель между ними, поставит какой-то значок на странице. Потом стал вытягивать шею, будто силился заглянуть за угол. Шумная компания сверху вряд ли видела это иначе…
- На весь двор горел единственный фонарь, - сказала я. - Стоило "Фольксвагену" Трофимовой тронуться с места… Хотя сзади у автомобилей тоже есть какие-то подсветки… Нет, с номером я перемудрила.
- В том-то и загвоздка, что не перемудрила, - заговорил полковник. - Убитый мальчик, Слава, держал в общежитии своего рода сейф. Целлофановый пакет, приклеенный скотчем к днищу кровати. В пакете мы нашла сведения о Трофимовых, которые не дают в справочных.
В основном мура, но последним изысканием Славы был тот самый номер на вырванном из книжки со стихами листе.
Парнишка к обществу Леши и его друзей не принадлежал, информацию собирал по крупицам, беспорядочно, всю подряд.
- Шантажист! - осенило меня. - Леша посетовал, что я его раздражаю.
Варвара вступилась и объяснила торопливую сдачу угла пустым кошельком.
Трофимов заявил: "У меня есть деньги".
А если Слава собирался поразить его осведомленностью и пригрозил рассекречиванием чего-нибудь перед родителями?
К примеру - связи не просто с малоимущей Красновой, но наркоманкой Красновой? И не наркоман ли Леша?
- Понесло, - махнул рукой Борис Юрьев. - Сложные предложения, невнятная дикция. И все у нее наркоманы.
- Не это главное, - вставил Сергей Балков. - Собирался пригрозить или пригрозил? Трофимов, между прочим, исчез.
Дальнейшее называется сварой. Юрьев обвинял Балкова в плясках под мою дудку и требовал не безумных домыслов, а фактов. Балков кричал, что два убийства, ДТП, пропажа человека, и все - в течение двух с половиной недель - не бред.
Измайлов безмолвствовал. Я жестами показывала ему, дескать, пора отчаливать. Полковник саданул кулаком по столу и рыкнул:
- Тихо, сумасшедшие. Каковы планы на сегодня, Поля?
- Варвара приведет Виталия Кропотова. Я призвана охранять ее целомудрие.
- Ступай, охранница, - тоскливо произнес Вик. - Прошу, осторожней.
Если смерти взаимосвязаны, то на кон поставлено нечто дорогостоящее. И техника устранения разнообразна - шприц, заточка… Нас будто заставляют поверить в свору маньяков. Не пытайся хитрить, ничего не выведывай, только слушай.
Наверное, ему стало бы спокойнее, признайся я в полном нежелании выведывать и вынюхивать - вплоть до потери обоняния. Но это не было правдой.
Я рвалась в убогую дыру, потому что ненавижу хладнокровных убийц. Потому что им необходимо препятствовать, иначе распоясаются окончательно.