С одной стороны, считается, что эта манипуляция сродни искусству. У моей мамы вены тонкие, глубокие, так ее дырявят по часу, прежде чем получится. С другой - наркоманы быстро приобретают навык и дают сто очков вперед опытным медсестрам. Кажется, и без жгута обходятся. Я сама однажды преуспела с первого захода. В школьные каникулы соседка по коммуналке, в которой мы тогда обитали, зазвала меня к себе и попросила сделать укол ее мужу. Дядя Коля был из тех, кто подавался на Север за длинным рублем, пропивал целый таксопарк "Волг", но не привозил денег на единственный "Запорожец", возвращался в родные пенаты со множеством болезней и перед смертью, хорошо, успевал бы получить положенное туберкулезнику благоустроенное жилье. Тетя Клава вколоть супругу лекарство не могла по причине негнущихся большого и указательного пальцев. Представления не имея о том, что такое промедол, я полностью положилась на взрослых людей, выслушала теорию, нащупала прекрасную вену, воткнула шприц, оттянула кровь и, зажмурившись, влила в страждущего дядю Колю содержимое ампулы. В следующее мгновение он закатил глаза, откинулся на кровати и замер. "Ой, - заголосила я, - он умер". Тетя Клава воскликнула: "Нормалек, спасибо". И вытолкала меня. Я металась по своей комнате, ревела и успокоилась лишь через несколько часов, когда раздался характерный рык соседа:
- Клавка, гони за водкой!
"Итак, если у лже-Загорского сосуды были типа дяди Колиных, отправить его на тот свет удалось бы и ребенку", - подвела итоги я. К моему удивлению, это не приблизило "разгадку всех загадок".
- Отменное качество, не сваляются, - крикнул кто-то рядом. Я обнаружила себя перебирающей перчатки. Торговец изобретательно расхваливал товар, но и цену назначил на пять рублей больше, чем остальные. В целях восстановления справедливости, а отнюдь не экономии, я заторговалась:
- Отдайте за пятнадцать.
- Вы что, девушка, разве у других такое качество? - завелся хитрец.
Я отступила на шаг. Всегда была уверена, что затасканное выражение "поскользнуться на арбузной корке" к практике отношения не имеет. Имеет, елки.
Гладкая подошва ботинка заскользила, я потеряла равновесие, и тут кто-то из протискивающихся подтолкнул меня в спину. Продолжая говорить: "Уступите пятерку", я рухнула перед мужиком на колени. Он опешил, потом выскочил из-за прилавка и ринулся меня поднимать со словами:
- Миленькая, зачем же вы так, встаньте, пожалуйста. Я интеллигент, историк, здесь стою вынужденно. Не хватает вам на перчатки, берите за пятнадцать. Довели людей, на колени бросаются перед спекулянтами.
- Ты и есть спекулянт, - ядовито заметила какая-то женщина.
- Простите, я коробейник…
Зажимая рот, чтобы не расхохотаться, я понеслась прочь. Остановилась, достала сигареты и услышала:
- Что ты вытворяешь, детка. Уму непостижимо.
Я повернулась на звук всем вмиг отяжелевшим телом. Виктор Николаевич Измайлов закуривал слева.
- Возвращался в управление, увидел тебя, пошел следом, чтобы подвезти.
Я пыталась втолковать ему смысл недоразумения. Вик схватил меня за локоть и поволок к машине. Он тормознул возле ближайшей парикмахерской.
- Кого ждем? - осведомилась я. - Женщину, не путающую цирк с базаром?
- Сконцентрируйся на выходе, - усмехнулся полковник. Я беспрекословно подчинилась. Собиралась ничего не произносить, но не удержалась, затеребила Измайлова:
- Милый, во-он тот парень здорово смахивает на Борю Юрьева. Не вылитый, конечно, но копия приближена к оригиналу.
Жгучий брюнет с густыми усами направлялся к нам. Плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался со мной.
- Борис? - обалдела я. - Тебя внедряют в гущу лиц кавказской национальности? Забрасывают в Чечню? Твоя новая пассия предпочитает броские тона шевелюры? Или ты тронулся?
- У Виктора Николаевича интересная задумка появилась, - важно сказал Юрьев.
- И чем ты лучше меня? - прошипела я Вику. - На ногах держишься, зато лейтенантов заставляешь перекрашиваться и усы наклеивать. Кошмар.
- Не дерзи, Поля. Ради тебя мытаримся, между прочим, - предупредил Измайлов.
- А на кой мне сдался перелицованный Боря?
- За тобой неделю присмотрит. Будет при Линевой. Видела она его раз, пребывала во взвинченном состоянии. Если даже ты признала Бориса его собственной копией, а не оригиналом, то вряд ли у Варвары большие шансы.
Тогда я прозрела. Они не "хи-хи" ловили. Они собирались вплотную заняться Варварой Линевой и иже с ней. Но кто - иже?
- Перед вами впору пасть на колени осознанно. Не мучьте, что случилось?
Но они отомстили мне за все мои выкрутасы. Выгнали из машины напротив подъезда, пожелали всяческих успехов и посулили деловой разговор через двадцать четыре часа.
- Стряпать не буду, пылесосить и стирать тоже, - пригрозила я. Измайлов не захлебывался слезами и не рвал на себе волосы. Подобной черствости я от него не ожидала. Совсем от рук отбился.
Нет, мужчины не поддаются воспитанию, только дрессировке. И курсы последней надо повторять, чтобы не дичали.
* * *
Варвара пришла в девять вечера вымотанная до крайности. Чувствовалась хватка полковника Измайлова.
- Почему так поздно? Пытали? - спросила я.
- Есть что-нибудь пожевать, Поля?
- Я оставила тебе жареной картошки.
- Спасибо. Я хлебну виски. Присоединишься?
- Нет, Варя, мне и так не худо.
Она осуществила свое намерение и принялась жаловаться. Вик обращался с ней, как с малахольной. Умные люди иногда притворяются дураками, но не в двадцать лет. Неоцененная по достоинству Варвара была оскорблена:
- Какое отношение к их расследованию имеет, кто из нас с Зинкой чаще мыл пол и ходил в гастроном? Кто кому подсказывал на семинарах? Давали ли друг другу читать письма родственников? Не могут найти виновного в наезде и цепляются.
- Наверняка, - злорадно подтвердила я.
- Лешка, свинтус, снова куда-то запропастился, - продолжила Варвара. - Сказала им себе на горе, что вчера виделись, они впились: "Где он сейчас?" Будто Трофимов - мой поднадзорный. Кстати, что он тебе хрюкал, пока вы вдвоем сидели?
Для сохранения душевного равновесия ей необходимо было перевоплотиться из допрашиваемой в допрашивающую.
Варвара довольствовалась моими россказнями о неизбывной любви Трофимова к Красновой и перечислением осложнений дилетантски вылеченного гриппа.
- Почему я невезучая, Поля? Стоило познакомиться с Виталием, как обрушилась эта напасть. Они собрались его вызывать! Кому нужна подруга, которую тягают в милицию? Из-за которой тебя тягают? Бросит он меня, бросит.
- Чушь городишь. Варя, он влюблен.
А если бросит, значит, мерзавец, и грустить о нем не стоит.
- Ага, только без такого экзамена я могла с ним жизнь прожить и не догадаться, что мерзавец.
- Ну подготовь его, обаяй вконец.
- Нет, пусть все идет своим чередом.
Возражать я не стала. Сентиментальному Виталику Кропотову когда-нибудь суждено будет узнать, что обожаемая Варюша приторговывает наркотой, но сегодня ее волновало лишь желание милицейского полковника поболтать с парнем о свидании в библиотеке.
- Поль, ты чего замолкла?
- Словами тебе не поможешь.
- Все равно варианта "где уж нам уж выйти замуж, я и так уж лучше дам уж" не будет, - сказала Варвара.
- Правильно. Крупную купюру разменивают, чтобы подать мелочь как можно большему числу нищих.
Прием я применила отработанный.
Когда отвлекаешься в разговоре от повседневных нужд собеседника и начинаешь обобщать, он норовит переключиться на полезную деятельность. Вот и Варвара сразу вспомнила о благотворном влиянии на организм водных процедур, разобрала постель и скрылась в ванной.
"Еще один бестолковый день миновал, - подумала я. - Елки, кто же убил лже-Загорского и Славу?"
* * *
Утром я была не прочь взять кабинет Измайлова штурмом. Видимо, полковник об этом догадывался, поэтому, изображая радушие, немедленно поднялся из-за стола. Вездесущие и неразлучные Юрьев с Балковым уже курили в открытую форточку. Временами Вик увлекается оздоровительными мероприятиями и вводит ограничения на табачный дым.
Но потом забывается и дымит чаще всех.
Только я, страдалица, подвергаюсь дискриминации по половому признаку без выходных.
- За третью сигарету берешься, детка.
А ведь ты женщина, ты нас должна призывать к благоразумию и умеренности.
Не знай я о вреде никотина, конфликтовала бы с ним нещадно. Однако приходится закладывать сигарету за ухо и говорить:
- Спасибо за заботу, милый. Мужчины, Сергей, Борис, будьте благоразумны.
Пассивное курение, на которое вы меня обрекаете, дымя, гораздо опаснее активного.
Как правило, во избежание опасности кто-нибудь немедленно подносит мне зажигалку.
Менты не были настроены на подковырки, что означало - пора пахать, восполняя дефицит юмора сообразительностью. Разумеется, Виктор Николаевич Измайлов возлагал на несравненного Бориса Юрьева самые радужные надежды. Неперекрашенный безусый Сергей Балков привлекался в качестве разнорабочего, но не роптал, привык. Рутина была его стихией, он никогда не проклинал ее и иногда покровительственно взирал на требующих бытовых деталей аналитиков от сыска. Он один умел систематизировать громадное количество ерунды. И когда для интеллектуального прорыва некий мыслитель нуждался в графике стрижки ногтей подозреваемого или жертвы, Балков с лету набрасывал этот график на бумаге. Я скоро смекнула, что мое участие в их операции не предусмотрено, и заявила протест.
- Поленька, ты продвинула нас на двести шагов вперед, - заюлил Измайлов. - Без тебя мы бы шли наугад и заблудились. И тебе еще предстоит до воскресенья добиваться откровенности от Линевой - клюет она на Юрьева или не клюет. А после он сам справится.
- Комплименты приняты.
На столь легкую победу полковник не претендовал и развеселился. Я не была склонна к подвохам и предпочла гордое отступление. Сотрудничество с Борисом сулило постоянные ссоры и нервотрепку. Хотя самое интересное лишь намечалось. Леня и Саня оказались ментами из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В злополучный понедельник они собрались под видом проверки сигнализации осмотреться в соседкиной квартире. Ее непутевый внук якобы продавал анашу. А чтобы старуха беспрепятственно их впустила, решили заручиться поддержкой жильца с той же лестничной площадки. И заручились моей.
- Поля, для них ты - аспирантка из Орла. Выдать тебя у меня язык не повернулся, - чудил Вик.
Парни занимались университетом месяца три. Летом отирались в общежитии, осенью расширили круг поисков благодетелей ломающихся студентов. Каналы поступления обычных наркотиков более или менее контролировались. Но новинки - мощнейшие синтетические препараты, удобно таблетированные, рекламируемые наверняка: "Никаких шприцев - никакого СПИДа" и давшие вал передозировок, - словно с неба падали в загребущие лапы продавцов.
- Ребята все не вотрутся в доверие, а Поля за два дня подсуетилась, - восславил нашу марку Сергей Балков.
- Они трудятся на перспективу, она развлекается, - вспылил Борис Юрьев.
- Обязательно устроить кавардак из-за Полины? - спросил Измайлов.
Я не снизошла до ментовских распрей.
Неуклюжий рифмоплет Слава был одержим манией очистки мира от скверны. Он информировал коллегу Сани и Лени. Денежные вознаграждения с негодованием отвергал, как все не добившиеся пока своего фанатики. Именно он приметил кайфующих в парке Зину и Лешу. И по собственному почину принялся наводить справки. Выяснил, что отец Красновой хирург, дядя Трофимова представитель крупной европейской фармакологической фирмы в России, каким-то образом увязал эти факты и поклялся "с живых дочки и племянничка не слезать". Общаясь с ним, Леня и Саня придерживались аспирантской легенды, но в поле зрения единомышленника держали.
- Узкое у них поле, - снова вмешался Балков.
- Они не обязаны его охранять, - вступился Юрьев.
Наверное, Сергей немного завидовал сменившему масть Борису. Обычно он проявлял доброжелательность к людям из других отделов.
- Постойте, какое отношение к наркотической эпопее имеют профессии отца Красновой и дяди Трофимова? - не постеснялась я своей глупости.
- Таблетки - аптека - больница. На триаде Славу заклинило, он счел себя непризнанным провидцем, - пояснил Измайлов. - Плюс несопоставимые доходы семей Зины и Леши. Наш насмотревшийся на молодежные нравы доброволец рассудил: богатый не может светло любить бедную, бедная - богатого. Следовательно, их связал семейный бизнес - наркоторговля. Однако безумие безумием, а таблетки импортные, в Европе распробованы и в Белгород, откуда родом Зина, попали почти сразу после столиц.
- Пусть об этом у Лени с Саней головы болят, - не сдался Балков. - Мы ищем убийцу провидца Славика.
- Сергей, не корчь из себя безответственное дитя, - предостерег полковник. - Убийства и наркотики не разделить. Поэтому и подключаем Бориса.
- Кем он представится? - полюбопытствовала я. - Зависимым с героина преподавателем?
Виктор Николаевич уподобился оседлавшему Пегаса Славе. Он втискивал Юрьева в образ бизнесмена и.., воздыхателя! Развивающийся роман Линевой и Кропотова полковника почему-то не смущал, а вдохновлял.
- Вот и поглядим, куда она Бориса приспособит. Трибуна твоя, Поленька.
Трибуна - место, где словоблудие подавляется регламентом. Умел полковник настроить на деловой лад. Но и сплетники-виртуозы не перемывают чужие кости так, как мы вчетвером перемыли их Линевой и Кропотову. И сошлись во мнении, что не принадлежащий университету, посторонний человек обладает неплохими шансами разговорить скрытную Варвару. Особенно если его придирчивая к происхождению девушек мамаша обретается за тысячу километров от сына.
- Поля, чур без фокусов. Не продлевай свое пребывание у Линевой. Борис, Леня и Саня профессионалы, - сказал Измайлов напоследок.
- Борису Борисово, мне мое. Собиралась сегодня на дискотеке смотреть в оба и слушать комментарии, но придется потанцевать. Нужна разрядка.
* * *
Юра Загорский не опоздал к молодежному клубу. Мальчик был невысоким и изящным. Когда получалось заглянуть в его светло-голубые глаза, он казался прозрачным. Раньше таких называли херувимчиками, предрекая, что они расколотят вдребезги не одно женское сердце.
Сейчас подозревают в битье мужских сердец. Воистину "трудно быть красивым". Клевета уродует, как кислота.
И еще Юра был пытливо-внимательным на особый манер. Очевидно, вникал в каждое слово, жест, гримасу собеседника. Будто старался понять, как тот обходится без наркотиков, чем заполняет свои дни и ночи.
- Мы, это, не задержимся здесь. Отец ругается. Я, это, наверняка не знаю, только предполагаю по внешнему виду, кто продает, кто покупает.
Лилия Петровна Вешкова говорила мне, что словечко-паразит "это" привязывалось к Юре после приема дозы. Я всмотрелась в парнишку, но определить на глаз, грешил ли он сегодня, не смогла.
От бессилия взмолилась: "Господи, только бы не сорвался. Разуверится в том, что может не колоться, перестанет сопротивляться, и тогда он обречен".
- Вы, это, нормальная, не лебезите, - одобрил мое поведение Юра.
- Откуда твое "лебезить"? Даже выражения "подлизываться", "рассыпаться мелким бесом" выходят из употребления. Глагол "льстить" превращается в анахронизм.
- Они, это, неприятные для самолюбия, поэтому их редко произносят. А мама просила: "Юрок, учись на отлично, чтобы мне не пришлось лебезить перед твоей училкой". Вы про мать не спрашивайте. Я год назад свою девчонку бросил.
Ее, это, Марией Ивановной звали, как маму. Предлагал, если любит, имя сменить. Она, это, ни в какую. Я-то к отцу сбежал - маленький был. Но мать меня вернуть не пробовала.
- Взрослый и мудрый - не синонимы, Юра.
- Да, для мудрости надо страдать и покоряться.
- Какой гуру тебя учит?
- Меня, это, наркота учила.
- Погоди, Юр. Благополучный юноша начинает употреблять и злоупотреблять. Но ведь наркотик не содержит опыта разочарований, преодолений, страданий и покорности, как ты сказал. Неужели действительно вспоминаются прошлые воплощения? Или генная память человечества преобразуется в доступные восприятию картинки? Зависят галлюцинации от интеллекта, образования, эрудиции?
- Вы, это, много макулатуры читаете.
Благополучный юноша накуролесит под кайфом, его и совесть мучает, и боли в ломке, и все кругом проклинают, орут, что он, это, мучитель, ничтожество без воли и чести. Хлам, отброс. Любой хочет завязать, но раз не выйдет, другой, третий… Такой опыт, это, гарантирует кошмарные видения. А пока правды про себя, скота, не поймешь, и глюки благополучные и юные.
- Сколько тебе лет, Юра? - вырвалось у меня.
- Врачи лепят, что по внутренностям сорок. А по душе мне, это, сто пятьдесят.
- Может, сменим тему?
- Да, надоело.
Он указал мне на пронырливую прыщавую девицу, потом на парня с беспокойными руками. От прочих их отличала только нервозность и стремление держаться за колоннами и спинами хлещущих колу ребят. В клубе под ненавязчивым руководством Юры Загорского я впервые заметила, что наркоманы отличаются от трезвых и пьяных. Они были узнаваемы с первого взгляда. Я сама при столкновении с такими на улице пожимала плечами: "Странный тип". Подумалось: "Смотрим мы, оказывается, на одежду. А если возьмем за правило - на людей? Изменится что-нибудь в мире?"