Я решила быть с ним поласковей. Это не могло ему повредить, поскольку Елизавета Павловна уже расслабилась и так была увлечена собой, что не замечала вокруг ничего. Миша, пользуясь этим, тут же стал оказывать знаки внимания невесте, а я пристроилась к отцу семейства в тайной надежде выпытать у него как можно больше о расстановке сил в семье. Он сомлел от моего внимания и… начал рассказывать о каком-то своем приятеле, точнее, даже и не о самом приятеле, а почему-то о его дедушке.
- Дедушка его в свое время был очень крупный партийный бонза, что по тем временам было странно, - сказал папаша и многозначительно посмотрел на меня.
- Чем же странно? - спросила я, злясь, что на всякую ерунду уходит драгоценное время.
- А странно тем, что из алфавита он не выговаривал добрую половину букв. Народ мог не правильно его понять. Речь его была картава и забавна. Фраза:
"Я стаый ебационер", - на самом деле была абсолютно прилична и не имела другого смысла, кроме того, что он старый революционер.
Я ошиблась. Елизавета Павловна, видимо, никогда не теряла бдительность.
Видимо, она умела рассказывать и слушать одновременно.
- Ах-ха-ха-ха! Ах-ха-ха-ха! - взорвалась она громким смехом, который, наткнувшись на мой нарочито недоуменный взгляд, тут же иссяк. - Хм, он все время болтает глупости, просто стыдно, - жеманно поведя плечами, смутилась она.
Я была счастлива, наконец-то увидев эту женщину смущенной, и теперь знала, как мой хрупкий росточек Жанну привить на это пышное старое дерево.
Я тут же перешла к делу и в течение ближайших пятнадцати минут заострила всеобщее внимание на проблеме, которая свела всех нас. Неожиданно получив поддержку от Михаила, я настояла на точном дне свадьбы, мотивируя свою настойчивость безграничной любовью к племяннице и предстоящей длительной командировкой. На самом деле я принадлежала лишь себе и Саньке, и меня некому и некуда было командировать, но Елизавета Павловна дрогнула и согласилась отдать своего Михаила моей Жанне уже через месяц.
Решив одну проблему, я тут же столкнулась с новой. Времени прошло более чем достаточно, и теперь Евгений мог появиться в любую минуту, что не повышало настроения. Я, конечно, не забывала о роли приветливой хозяйки, стараясь всеми способами продемонстрировать окружающим свое отменное воспитание, но думала сама лишь об одном: как бы выпроводить гостей до возвращения Астрова. Поэтому, когда Михаил озабоченно посмотрел на часы, я с трудом сдержала радость. Тем более что Жанна к тому времени сидела уже едва живая от стараний понравиться его маме и осознания того, что это плохо получается.
- Что? Уже? Так рано? - воскликнула я с притворным испугом, поспешно вскакивая со стула.
- Да, к сожалению, пора, - "огорчила" меня Елизавета Павловна. - У Миши много работы.
Она пристально посмотрела на меня и решила утешить.
- Не расстраивайтесь, - сжалилась надо мной она. - Теперь, когда мы познакомились и назначили день свадьбы, будем встречаться чаще. У Жанны будет еще возможность порадовать нас своим пирогом.
- Надеюсь, надеюсь, - лепетала я, поглядывая в сторону двери.
Все дружно встали из-за стола и двинулись в прихожую. Елизавета Павловна бросила провальный взгляд на мой портрет и обласкала взглядом полумертвую Жанну. Я поняла, что выиграла сражение.
В прихожей выяснилось, что гости очень довольны. Комплименты так и сыпались изо всех уст.
- Ну, долгие проводы - лишние слезы, наконец сказала Елизавета Павловна и взялась за ручку двери. - Спасибо за все, все было прекрасно…
И тут ее взгляд на чем-то остановился.
- Кровь, - рассеянно сказала она, чмокнула в щеку меня, потом Жанну и вышла из квартиры.
Михаил и отец семейства проделали то же самое следом за ней.
Звук падающего тела Жанны раздался одновременно со стуком захлопнувшейся двери.
Глава 15
Видимо, я чем-то заслужила расположение всевышнего, потому что и звонок Розы раздался сразу же, как только за семейством жениха закрылась дверь.
- Роза, я сейчас! - крикнула я в трубку и побежала приводить Жанну в чувство.
Когда бедняжка пришла в себя, мы вместе бросились искать кровь. Надо признаться, долго искать ее не пришлось. Едва заметные следы крови в прихожей были везде: на стене, на мебели и даже на ручке двери. Жанна схватила мокрую тряпку и принялась их стирать, а я помчалась к телефону.
- Мама, что случилось? - строго спросила Роза. - Я перед тобой провинилась?
- Нет, - ответила я, предчувствуя недоброе.
- Тогда зачем ты натравила на меня Евгения?
- Он еще у тебя? - изумилась я.
- Появился неслыханным образом и уже давно здесь.
- Что значит "неслыханным образом"?
- То и значит, что он приехал к нам на такси без копейки денег. Мой Пупс вынужден был расплачиваться с таксистом.
"Да-а, - подумала я. - Правильно предки утверждали, что человека не узнаешь, пока не съешь с ним пуд соли. Я с Астровым еще не съела и килограмма, а уже обнаружилось, что он абсолютно ненадежный человек. Так опозорить меня перед друзьями! И кто его просил брать такси? И куда он дел все свои деньги?
Да-а, такой кого хочешь изнасилует!"
- Где он? - спросила я.
- Сейчас в ванне, - сердито ответила Роза. - Фу-уу! Как мы все утомились! Пупсу пришлось приглашать соседа, чтобы уложить его туда.
Ясное дело, особенно если принять во внимание размеры Пупса и размеры Евгения. Я уже раскаивалась, что послала Астрова к Розе. Раз Пупсик превратился в Пупса, значит, Роза серьезно им недовольна. Боюсь, без Астрова здесь не обошлось.
- А что он делает в ванне? - осторожно поинтересовалась я.
- Трезвеет.
- До сих пор?! - ужаснулась я.
- Почему "до сих пор"? На наших глазах он высосал полбутылки водки. Это непосредственно перед тем, как отправиться в ванную. Так что времени прошло не так уж много. Тут уж возмутилась я.
- Роза, это странно, - воскликнула я. - К тебе приходит нетрезвый Евгений, ты поишь его еще, а потом тащишь вытрезвлять в ванну. Как прикажешь это понимать?
- Мама, клянусь, он был трезвый! Грязный - да. Разодранный, ободранный - да. С похмелья - да, но трезвый. Пупс предложил ему поправить здоровье, да сам же сразу и пожалел об этом. Женька расколошматил чайный сервиз и вазу.
- Еще бы! Он от меня уходил уже на бровях.
- Но кто же знал, - оправдывалась Роза. - Ты бы хоть позвонила.
- Если бы я могла. Он приперся в самый неподходящий момент: ко мне как раз пришли будущие родственнички Жанны.
Роза ахнула и, думаю, схватилась за сердце.
- Не волнуйся, все обошлось, - успокоила я ее. - Наша свекровь уже почти нас любит, насколько это возможно вообще в подобных обстоятельствах.
Сейчас я переживаю о другом: как заполучить своего Астрова обратно.
- Ну, Мама, об этом не переживай. Сейчас пойду в ванную и сменю теплую воду на ледяную, он вмиг очнется. Потом дам понюхать нашатырь и отправлю к тебе. Кстати, зачем он приезжал?
Вспомнив чайный сервиз и вазу, я не решилась на чистосердечное признание.
- Убей - не знаю, - сказала я. - Но зачем бы он ни приезжал, гони его обратно.
Она и сама не горела желанием задерживать у себя столь неугомонного гостя.
- Да, да, - горячо подтвердила она. - Мой Пупс сам отвезет его.
- Неплохо бы, - ответила я, вешая трубку, и мысленно добавила: "А то он еще кого-нибудь изнасилует по пути".
Переодетая в халат Жанна управлялась на кухне. Ее ловкие руки механически мыли тарелки, а полные мольбы глаза с ожиданием смотрели на меня.
- Все обошлось, - решительно сказала я. - Свекровь наша, конечно, не подарок, но портретом мы ее добили. Она сдалась.
- Думаешь? - дрожащим голоском спросила Жанна.
- Уверена. Да и кто не захочет иметь невесткой дворянку? Здесь можешь не сомневаться: твое дворянское прошлое ее впечатлило.
- Это плохо, - вздохнула крошка. Выглядела она неважно. "Дотянет ли она до собственной свадьбы?" - грешным делом подумала я и окончательно расстроилась. Однако вида не подала и продолжала демонстрировать оптимизм.
- Почему плохо? - радостно изумилась я. - Хорошо, очень хорошо.
- Что ж хорошего? Я не дворянка, и это быстро вскроется. Елизавета Павловна спросит у твоей подруги, с которой она дружна. Я обрадовалась еще больше.
- У Тамары? Пусть спросит. Она скажет ей все, что надо нам с тобой.
- Ты заставишь врать Тамару? - испугалась Жанна.
Ах, святая простота.
- Зачем же врать? Хотя, сколько себя помню, Тамара только этим и занимается, иначе не пошел бы в гору ее бизнес. Но в нашем деле все обстоит как нельзя лучше, потому что бабуля моя, обладая даром предвидения, распустила слух о своем дворянстве задолго до того, как это вошло в моду. Тамара, как и покойная бабуля, уверена, что в моем роду одни дворяне. Сама я такой уверенностью похвастаться не могу, но это и не важно.
Жанна задумалась. Я видела, как ей все это не по душе. Все больше и больше она запутывается в сетях вранья и измышлений. Теперь каждый ее шаг потребует тщательного анализа, ей придется постоянно играть. А как же она хотела? Вся жизнь - путы. Лично я в них чувствую себя как рыба в воде. Я представить себе не могу, что можно прожить больше часа, не солгав.
Согласна: ложь вредна для души. Но правда невероятно вредна для моего тела. Приходится выбирать, и очевиден выбор: без тела нет души. Во всяком случае, на этом свете.
- Жанна, прекрати хандрить, - строго сказала я. - У тебя нет для этого причин. Миша тебя любит, свекровь терпит, я помогаю. Ты должна быть счастлива и скоро будешь богата. Все умрут от зависти.
- Я как вспомню… - всхлипнула она.
- А ты не вспоминай, - прервала я ее. - Лучше возьми "Комет" и помой раковину. Ты забросила мое хозяйство, вот это горе. А как вспомню, что скоро со всем этим придется справляться одной, да еще Санька в придачу - повеситься хочется. Твой Миша женится на тебе уже хотя бы потому, что мне это очень невыгодно!
Возможно, мой последний аргумент показался Жанне весомым. Она перестала плакать и страдать и всю свою энергию направила на мое хозяйство. Я же отправилась на поиски своего беспризорного сына и нашла его под столом. Он крепко спал. Рядом лежал робот. Из его металлического рта торчало пирожное.
Я осторожно подняла сына с пола и понесла его в Красную комнату.
- Мама, что такое чпок-модель? - сквозь сон поинтересовался ребенок.
Я не стала делиться своими соображениями на сей счет, а с нежностью прошептала:
- Спи-ии, родной, спи-ии.
Уложив его в кроватку, я вернулась на кухню.
- Ребенок уснул голодный, - с укором сказала я.
- Почему? Я его покормила.
- Все равно меня мучает совесть. Как-то не так проходит моя жизнь. Я плохая мать.
Жанна принялась меня успокаивать, приводя очень лестные доводы. "Ах, - подумала я, - ведь я достойна лучшего, так почему же в последние дни сваливаются на меня такие беды?" И в это время раздался звонок.
- Это Евгений! - крикнула я и пошла открывать дверь.
Я не ошиблась. На пороге стоял Астров. Он опирался на Пупса. Бедный Пупс!
Было очевидно: Роза не стала дожидаться полного вытрезвления и отправила Астрова в том виде, в каком он очнулся.
- Это я! - торжественно сообщил он и громко икнул.
- Я пойду? - уже с порога запросился домой Пупс. - Там машина осталась открытая.
- Хоть в прихожую его заведи, нам же с Жанной этого не осилить.
Пупс, изнемогая под тяжестью Евгения, сделал один только шаг, и вся эта конструкция завалилась в мою прихожую. Старая Дева мгновенно распахнула свою дверь. Вот же… Никогда не покидает своего поста.
Пупс, войдя в мое положение, выбрался из-под Астрова и помог мне закрыть дверь. После этого он тут же взмолился:
- Я пойду? Там машина…
- Иди, иди, - согласилась я, - на сегодня с тебя хватит. К тому же мне не терпится побыть наедине с любимым.
И он ушел.
- Жанна! - крикнула я, воинственно водружая кулаки на бедра. - Ты домыла посуду?
Она выглянула из кухни и робко ответила:
- Да, и прибрала в гостиной.
- Так иди, милая, домой. Остальное - завтра.
Она сняла передник и ушла прямо в халате. Я почувствовала некоторое облегчение и значительный прилив сил.
- Ну? - спросила я, грозно нависая над лежащим Евгением.
Он икнул и подарил мне просветленную улыбку.
- Ну? - гневно повторила я свой вопрос. И только тогда контакт состоялся.
- Можешь взглядом светлый праздник вызвать в чьей-нибудь душе? - с пафосом воскликнул он и выкинул вперед правую руку, ну совсем как Ленин на броневике.
Я опешила и застыла с вопросом на губах.
- Пер Гюнт, - с улыбкой пояснил Евгений, икнул и добавил:
- Стыдно не знать.
От такой наглости я не нашлась, что сказать. Этот негодяй проник в мою душу, очаровывал Саньку и теперь, когда ребенок уже называет его отцом, напивается до потери чувств и насилует мою Жанну. Боже! Как тут быть?!! Жанна - ладно, но уже моя жизнь идет под откос!
Я пришла в такое гадкое настроение, что разум мой помутился. И ничего не придумала лучше, как спросить:
- Ты зачем изнасиловал Жанну? Астров (надо отдать ему должное, он мгновенно протрезвел) посмотрел на меня, как на восьмое чудо света, покрутил пальцем у своего виска и с чувством превосходства изрек:
- Нажралась - веди себя прилично. Но вести себя прилично я уже не могла. Теперь, когда моя личная жизнь в который уже раз терпела фиаско, я готова была на самые крайние меры. Я впала…
Впрочем, не знаю, куда я впала, но схватила его за грудки и, забыв о спящем Саньке, завопила изо всех сил:
- Ты зачем изнасиловал Жанну, подлец?!! Он к тому времени окончательно протрезвел и испугался.
- О чем ты говоришь? - залепетал он. - Если ты имеешь в виду то, что было сегодня в. спальне, знай: я не виноват. Я же не знал, что это не ты. Да, я хотел, потому что думал, что это ты, а как узнал, что ты это не ты, так сразу упал и заснул. И больше ничего. Жанна может подтвердить.
Я с глубокой печалью смотрела на него, качая головой и готовя проникновенную речь. Он выслушал ее, не вставая с пола, и страшно разволновался.
- Соня! - закричал он, едва я закончила. - Ты сошла с ума! Как ты могла такое подумать?
- А что я могла подумать, когда ты пришел весь в траве, в крови и с разодранным лицом?
Евгений вскочил на ноги и возбужденно забегал по прихожей.
- Нет! Это черт знает что такое! - приговаривал он. - Я насильник?!!
Никогда!!!
- А почему ты так уверен? - спросила я. - Ты же ничего не помнишь.
Его растерянный взгляд говорил о том, что я поселила-таки в нем неуверенность, но, как любой мужчина, он решил стоять на своем до . конца.
- Да, не помню, - признался он, - но точно знаю, что такого быть не могло. Изнасиловать! Ха! Да еще кого? Жанну! И где? В кустах! Будто у меня не было для этого более подходящего места!
- Но почему у тебя была расстегнута ширинка? - выдвинула я весомый аргумент. Евгений впал в задумчивость.
- Ширинка? - спросил он как о чем-то потустороннем.
- Да, - ехидно подтвердила я. Он вдруг радостно хлопнул себя по голове, вдохновленный собственной находчивостью.
- Ха! Конечно, была расстегнута! Если бы ты знала, сколько я выпил, не задавала бы мне таких глупых вопросов.
Я сделала вид, что согласна.
- Ладно, но это еще не все, - сказала я, готовя ему западню и всей душой желая, чтобы он в нее не попал. - Почему на твоей рубашке следы травы?
- Я валялся, - порадовал меня Евгений. - Видимо, и на траве тоже. Я же говорил: я пил яд, настоящий яд, потому и не все помню.
- И кто расцарапал тебе лицо, видимо, ты тоже не помнишь.
- Абсолютно не помню. Вероятно, я валялся в кустах и расцарапал щеку об ветку. И тут я нанесла основной свой удар.
- Ты не помнишь, - сказала я, - а вот Старая Дева отсутствием памяти не страдает и может тебе сообщить, в каких кустах ты валялся. Ты валялся как раз в тех кустах, в которых была изнасилована Жанна, и как раз в то самое время!
Старая Дева прогуливала свою Жульку, и она чуть на тебя не написала. Я имею в виду Жульку, конечно.
Евгений сник. Нельзя сказать, что я торжествовала. В душе у меня был траур. Я хоронила свою любовь. Он неуверенно прошел в гостиную и плюхнулся на диван, как бы давая мне понять, что так просто он отсюда не уйдет. Я остановилась на пороге и, опираясь о дверной косяк, уставилась на него.
- Да-ааа, - сказал он, громко скребя затылок. - Сюжет лихо закручен.
- Теперь ты понял, как мне нелегко? Такие странные совпадения. И тут он возмутился:
- А в каких кустах прикажешь мне лежать? Будто здесь есть богатый выбор! Куда дополз, там и упал, то есть лег.
Мне "нравится" способность мужчин возмущаться в самый неподходящий момент. Весь мой гнев вернулся и тут же излился на него в очень резкой форме. Я припомнила ему все, даже тот батон, который он без кулька когда-то положил на заднее сиденье своего автомобиля. Кстати, как я и предсказывала, батон потом слетел на грязный пол, а магазины были закрыты, и мы чуть не остались без ужина. Пришлось идти по соседям.
Евгений с убитым видом сидел на диване и будто бы меня слушал, на самом же деле он размышлял.
- Да нет, Соня, нет, - мягко вклинился он в мой пылкий монолог о батоне. - Относительно времени могли ошибиться. Поверь моему опыту, так бывает.
Людям кажется, что произошло все тогда-то, и они в этом клянутся, а потом оказывается, что даже и не в тот день.
- Что?! - завопила я. - Ты хочешь меня убедить, что Жанну изнасиловали в другой день? Или намекаешь на то, что лежал в других кустах?
- Да нет, лежал я в тех самых кустах, теперь я и сам это вспомнил. И время примерно совпадает, но я был так пьян, что изнасиловать никого не мог чисто физически. Ты понимаешь?
- Нет, - отрезала я.
Евгений вскочил с дивана и закричал:
- Ну не мог я никого изнасиловать! Был такой, что самого впору… Пойми же, если бы я мог дойти до квартиры, стал бы я валяться в кустах? Говорю же, яд пили, настоящий яд, из ларька.
- Не ври, водку в ларьках уже давно не продают, - возмутилась я.
- Да, поэтому яд и пили, - подтвердил он и, раскинув для объятий руки, направился ко мне. - Соня, солнышко, брось заниматься ерундой.
Я отскочила словно ужаленная и закричала:
- Не трогай меня! Не прикасайся! Не верю. Если яд, тем более не верю.
Евгений вздохнул, опустил руки и с новым вздохом признался:
- Соня, я не хотел тебе говорить, но у меня алиби: в кустах мы лежали вдвоем. В глазах у меня потемнело.
- С кем? - прошептала я, испытывая сильное сердцебиение.
- С Серегой. Понимаешь, я вел его к нам, мы упали в кусты да там и остались лежать… какое-то время. Потом я… двинулся домой за подмогой, а он остался. Дальше, клянусь, ничего не помню.
- Так вас было двое?
- Точно.
- А Старая Дева?
- Она не заметила. Серега пал первый, я на него. Клянусь. Могу звякнуть ему, он подтвердит. Сегодня был у него, - Евгений сдавленно усмехнулся.
- И что?