– Ладно, чего уж там. В пятнадцатой палате он, ничего серьезного, только шишка на лбу и немного с нервами не в порядке. Только сейчас посещений нет, завтра с одиннадцати часов.
– Спасибо, красавица, а можно узнать как вас зовут? – поинтересовался Олег.
– Люба, – ответила девушка.
– Люба, а до которого часу вы дежурите?
– Я?… До семи утра, потом дневные сестры на смену заходят.
– До свидания, Люба, – попрощался Олег и положил трубку.
Он раскрыл свою записную книжку а записал, полученную информацию: 15, Люба до семи!
Перед сном Парамонов завел будильник на шесть часов утра. Олег считал, что народная мудрость права – "кто рано встает, тому бог подает".
Рано утром, едва первые троллейбусы и автобусы выехали на маршруты, у дверей Дорожной клинической больницы, считающейся самой лучшей в городе, стоял молодой человек с огромным букетом роз. В здание больницы его не пускали.
– Я сказал не положено, – через стекло приемного отделения втолковывал Олегу охранник.
– Ну ты меня как мужик мужика пойми, мне очень нужно. Она со мной несколько дней не разговаривает, виноват я. Понимаешь, застукала с соседкой. Ну, неужели у тебя такого никогда не было.
Охранник понимающе покачал головой, но дверь открывать не торопился.
– Ну впусти, она мне дома дверь не открывает, к телефону не подходит, а тут у нее выхода не будет, деваться некуда пока сменщица не придет. Любка, она ведь упрямая, зараза, если ей что-нибудь в голову втемяшится, хоть вешайся. А мне без нее не жить.
– А соседка? – поинтересовался охранник, которому осточертело скучать всю ночь на "боевом посту".
– Да у нас с ней и не было ничего. Она баба горячая, сама на всех вешается. Я как раз из ванны вышел, звонок в дверь. Я на себя халат накинул и вышел. А она шасть в квартиру: "Занозу всадила, вытащить не могу" и плюх мне на коленки и давай тереться. Ну я и того, разгорячился немножко. Тут нас Любаша и застукала…
Впусти, служивый, а я тебе телефончик соседки подкину, ты мне потом спасибо скажешь. Баба первый класс все при ней и жилплощадь имеется.
Упоминание о телефончике соседки сыграло свою роль, охранник открыл дверь и впустил Олега внутрь.
– Только ты осторожно, на глаза врачам не попадись. Если застукают, скажи, что со вчерашнего дня задержался. У нас тут второй этаж после шести перекрывают, кто выйти не успел, тут ночует. Дело обычное.
Олег проскользнул внутрь и направился к лифту.
– Ты чего, офонарел? – окликнул его служивый. – Ножками давай, по лестнице, а то тебя сразу сцапают и мне по шапке дадут. Лестница за углом, дверь синей краской выкрашена. Поднимешься на третий, перейдешь по коридору, там и будет твое отделение.
Через пару минут Олег оказался на нужном этаже, он сделал пару глубоких вздохов, чтобы остановить дыхание и прийти в норму и осторожно выглянул в коридор. Пост медицинской сестры был виден. Олег сумел разглядеть молодую довольно симпатичную девушку, дремавшую за столом. Из-под накрахмаленной белой шапочки выбилась темно-русая прядь. Девушка улыбалась во сне.
Олег подошел поближе, тихонько постучал по крышке стола и позвал:
– Люба, Любочка, проснитесь.
Девушка открыла глаза и уставилась на роскошный букет, она подумала, что сон продолжается.
– Красота какая, – произнесла она, вдыхая аромат цветов и снова закрыла глаза.
– Люба, просыпайтесь, – снова произнес Олег, дотрагиваясь до плеча девушки.
– Ой, вы кто? – испуганно вскрикнула девушка, уставившись на незнакомца с букетом. – Вы мне снитесь?
Парамонов широко улыбнулся, показав свои превосходные ровные зубы:
– Здравствуйте, я племянник Капусткина. Помните, мы с вами вчера вечером разговаривали?
Девушка кивнула головой, машинально поправляя сбившуюся прическу:
– Я же вам сказала, что прием посетителей начинается в одиннадцать часов. Как вы сюда попали?
– По лестнице, а до одиннадцати часов я ждать не мог. Мне так понравился ваш голос, что я решил поскорее познакомиться с вами. Это вам, – Олег протянул девушке букет роз.
Люба несколько смутилась, так как выговаривать такому симпатичного молодого человека, с таким роскошным букетом, было выше ее сил.
– Любаша, мне очень нужно поговорить с дядей…
Девушка взглянула на букет, перевела взгляд на молодого человека и сдалась.
– Пойдемте, только халат белый наденьте, если вас заметят, может за практиканта примут. У нас сейчас в больнице полно студентов, никто толком в лицо их не знает. Хорошо, что ваш дядя в отдельной палате лежит.
Девушка сняла с вешалки белый халат, который мог называться белым с большой натяжкой.
Палата, в которой лежал Капусткин, была люксовой, просторная, с холодильником, телевизором, новой мебелью. Олег заглянул внутрь, пациент спал.
– Люба, я хотел бы поговорить с родственником наедине, – проговорил Олег, чарующе улыбаясь девушке.
Девушка пожала плечами и вернулась на свое место.
Олег вошел в палату и плотно прикрыл за собой дверь.
– Здравствуйте Владимир Геннадьевич, – негромко позвал он лежащего спиной больного.
Капусткин не прореагировал. Олег наклонился и потряс его за плече.
– Владимир Геннадьевич, подъем, – громче произнес он.
Капусткин открыл глаза и сонным голосом произнес:
– Что уже обход? А где сестричка?
– Проснулись? Выпить не хотите? После вчерашнего головка, наверное, того, бобо.
Вован согласно мотнул головой:
– Да, вчера мы того, хорошо отметили. Если бы не сука, которая вечер испортила, все было бы еще лучше, – произнес он, потирая огромную шишку на голове, в центре которой красовался четкий след от пробки шампанского.
– Вот, собственно, по этому поводу я и пришел, – перебил его Олег, доставая из пакета, принесенного с собой бутылку пива. – Посуда у вас тут найдется? – поинтересовался он, разглядывая тумбочку у кровати.
– Загляни внутрь тумбочки, там должно быть что-то, – отозвался больной, спуская ноги с кровати. – Пойду хоть морду сполосну, а то не проснусь никак.
Минут через пять, посвежевший, с мокрыми волосами, Капусткин вернулся. Олег уже успел соорудить на тумбочке небольшую сервировку, пиво в пол-литровой банке, маринованные огурчики и помидорчики на тарелочке.
– Кефир я брать не стал, – извинился Олег, – думаю, пивко оно полезней.
Капусткин согласно мотнул головой и жадно припал к банке, допив, он начал лучше соображать:
– Ты кто? Снегурочка, что ли? С каких делов вокруг меня скачешь?
Олег уселся в кресло, стоящее напротив кровати и ответил:
– Во-первых, я представляю людей, которые стали невольной причиной вашего помещения сюда.
– Это как? – удивился Вован.
– Во-вторых, у меня к вам деловое предложение, – продолжил Олег, не вдаваясь в объяснения.
– Я что-то не понял, про первое, – упрямо гнул свою линию Капусткин. – Это ты, что ли мне в лоб долбанул?
– Не я, это сделали наши конкуренты, они хотели вывести вас из строя…
– Кому ты паришь, фраерок дешевый, ты мне мозги не канифоль, я сам, кого хочешь выведу из строя… – теряя терпения, гаркнул Владимир Геннадьевич, напирая своим могучим телом на Олега.
– Вы, про городок развлечений, зону отдыха, местный Лас-Вегас, слышали?
– Ну, что-то в газетах брехали, так мэр опровержение дал.
– Ну, не брехали, положим, в газеты, действительно просочилась информация. Этот городок обязательно будет построен, люди которые будут финансировать этот проект уже прибыли. Им нужен местный человек, имеющий выходы на местную администрацию и обладающий достаточным капиталом. Этот человек – вы!
– Щас, только шею помою, – фыркнул Капусткин, разглядывая нахального незнакомца. – За лоха меня держишь, думаешь, поверю во всю эту ерунду?
– К нам обращались другие люди, небезызвестный вам Гоша Кемеровский, – продолжил Парамонов, как ни в чем не бывало, – предлагал нам всяческое содействие… В Москве его кандидатуру сочли неподходящей, слишком бурное прошлое. В Москве есть еще одна группа товарищей, которая сама хочет прибрать этот проект к рукам. Во они-то и ставят нам палки в колеса, они хотели вывести вас из строя, чтобы самим выйти на кого-нибудь в городе.
Упоминание о Гоше Кемеровском неприятно царапнуло Капусткина, он давно уже враждовал с этим человеком, перекупившем у него из-под носа, парочку выгодных дел. Наступить на ногу Кемеровскому было приятно.
– Допустим, только допустим, что я тебе поверил. Где люди, которые занимаются проектом? Какие гарантии? Я хочу с ним поговорить, – заявил Владимир Геннадьевич, вынимая из тумбочки пачку сигарет.
– Вот это уже другой разговор, я для этого специально и прибыл к вам с утра по раньше, чтобы опередить конкурентов. Через день я свяжусь с вами, и мы договоримся о встрече, телефон я знаю, не надо не провожайте меня, – произнес Олег, направляясь к выходу.
Олег не стал дожидаться возражений или вопросов Капусткина, наживка была брошена, нужно дождаться когда ее заглотнут и вытянуть рыбку.
– Ну как дядя? – улыбнувшись, спросила Люба.
– Дядя? – переспросил, занятый своими мыслями Олег.
– Ну ваш дядя, которого вы пришли проведать, – растерянно произнесла Люба.
– Ах, дядя! – воскликнул Олег, ударяя себя по лбу, – Замечательно, превосходно, он в надежных руках. Большое спасибо.
Олег насвистывая спустился с лестницы, охранника на посту уже не было, Парамонов вышел на улицу и зашагал к остановке автобуса. Нужно что-нибудь придумать с машиной, напрокат взять, что ли? А еще ему нужно было найти надежного человека, обладающего актерскими способностями. Вот только где его взять в чужом городе? Взгляд Олега остановился на щитке с рекламой и афишами.
"Дипломный спектакль студентов актерского факультета тулупинского культпросвет училища. Пьеса современного автора, уроженца города Тулупинска, Лауреата премии молодых драматургов – "Смотрите, кто к нам приперся" Андрея Петрова, "Круговорот деньги в кармане". Сегодня в 11.00 в помещении городской филармонии. Вход бесплатный, свободный. После спектакля встреча с драматургом".
"На ловца и зверь бежит", – подумал Олег, прочитав объявление еще раз, ни такой премии, ни такого автора Парамонов не знал. Он подозревал, что спектакль будет изрядной ерундой, но в филармонию все же отправился. Его интересовала не пьеса, а актеры, занятые в ней.
Филармония располагалась в старой части города, где дома новых тулупинцев соседствовали с покосившимися двухэтажными деревянными строениями конца позапрошлого – начала прошлого века. Рядом с новеньким казино, парочкой ресторанов и бутиков, обшарпанное здание филармонии напоминало развалины Помпеи. Городское руководство давно махнуло рукой на эту развалюху: в аренду ее брать никто не желал, а ремонтировать собственными силами не представлялось финансовой возможности. Городской верхушке и без этого было куда девать деньги: на новые дачки, обучение собственных отпрысков заграницей, отдых на Канарах, всевозможные показушно-торжественные мероприятия. Типа: "Слета передовиков сексуального фронта", "Конференции по развитию новых компютерных технологий", "Фестивалей дружбы с Японией, Кореей, Гвинеей Бисау", так что до здания филармонии руки, а самое главное – деньги, не доходили.
До начала спектакля оставалось около часа, Олег перекусил в ближайшем уличном кафе. Еда, как это ни странно, оказалось приличной, пиво – холодным, столы – чистыми, публика – культурной. Городок начинал нравиться Олегу.
У здания филармонии, на лавочках, в тени огромных каштанов группами и поодиночке сидели люди. Правда, все они были пенсионного возраста. Заядлые театралы? Родственники? Соседи? Народ все подтягивался и подтягивался. Олег никак не мог взять в толк, откуда в Тулупинске столько людей, любящих театр. Однако вскоре все разъяснилось. Большинство зрителей пришли из соседнего здания – Дома Престарелых. В "Обители" для одиноких пенсионеров с развлечениями была напряженка: ни телевизоров, ни кружков самостоятельности, ни денег на артистов. Так, что пенсионеры, использовали любую возможность покинуть опостылевшие стены и насладиться бесплатным зрелищем. У студентов же появлялся зритель, пусть глуховатый, подслеповатый, но, заполняющий все ряды зрительного зала. Пустячок, а приятно.
Как и предполагал Олег, пьеса "Круговорот деньги в кармане" была ниже среднего уровня, рассказывала она о тяжелых и героических буднях братков, добывающих в поте лица своего, каждую тысячу баксов. О, профессиональных, но несчастных и наивнейших и честнейших проститутках, вынужденных продавать себя, чтобы прокормить семью. Пьеса изобиловала выражениями из ненормативной лексики, девушки каждые пять-десять минут скидывали с себя что-нибудь из одежды, каждые двадцать минут кого-нибудь убивали, пытали, опускали, ставили на счетчик. Весь второй акт, до конца, Олег просидел в буфете филармонии, запивая неприятный осадок, оставленный пьесой, пивом. Напротив него, за столиком с полной окурков пепельницей и парой пустых бутылок сидел худой, длинноволосый молодой человек.
– Как пьеса? – поинтересовался мужик, опустошая третью бутылку дешевой местной водки.
– Говно! – лаконично отозвался Олег, давая понять, что вступать в разговоры не намерен.
– Что ты можешь в этом понимать? – подняв на Олега совершенно безумные, от выпитого, глаза, проговорил патлатый.
Олег молчал, патлатый продолжал говорить сам с собой:
– Это современное, гениальное произведение. Это наше, сегодняшнее "На дне", это "Преступление и наказание" нового тысячелетия. Это слова мессии, гуру, которого никто не слышит. Злые, мерзкие обыватели, им подавай красивенького, сказочку, выдумку… Мы живем в дерьме и писать надо о дерьме, – патлатый зарыдал, уткнувшись лицом в тарелку с закуской.
Тут в буфет влетела молоденькая девушка, она кинулась к патлатому и стала тормошить его:
– Товарищ Петров, вы опять пьете, через пять минут ваше выступление, ребята заканчивают уже. Вставайте, вставайте… Андрей, ну, пожалуйста, поднимайтесь, вам же аванс за выступление уже выдали, – чуть не плача, говорила девушка, пытаясь оторвать Петрова от стола, – Мужчина, вы мне не поможете, – произнесла она, обратившись к Олегу. – Помогите мне его до сцены дотащить…
– Я вам конечно же помогу, – отозвался Олег, – но мне кажется, что он не в состоянии сейчас не перед кем выступать. Надо полагать, это автор, пьесы, которую сейчас показывают, – уточнил Олег, подходя к столу драматурга.
Девушка кивнула головой. Парамонов отстранил ее, приподнял довольно легкое тело драматурга от стола и подтащил к умывальнику:
– Откройте кран с холодной водой, попросил он девушку, пристраивая голову Петрова аккурат в раковину. Дырку слива он предусмотрительно заткнул платком, вынутым из кармана Петрова.
Девушка быстренько выполнила просьбу Олега, вода заполнила раковину. Олег опустил голову Петрова в импровизированную чашу с водой. Голова Петрова скрылась под водой на несколько секунд. Драматург открыл глаза, его нос и рот заполнились водой. Он начал дергать руками, пытаясь выбраться из крепких объятий Олега.
– Ой, он захлебнется, – испуганно взвизгнула девушка, – дайте ему вдохнуть воздуха.
Олег чуть ослабил хватку, Петров поднял голову и принялся жадно хватать воздух ртом.
Олег снова нагнул его голову и погрузил в воду. Петров, который уже почти очухался от выпитого, отбивался более осознанно и энергично.
– Помогите, топят, убивают, – отплевываясь, прошипел он, в очередной раз, когда ему позволили "вынырнуть", воплей драматурга никто не услышал…
– Товарищ Петров, вы протрезвели? – осторожно спросила девушка.
– Да, твою мать, да… Пустите меня, я в порядке, – заорал он.
Парамонов отпустил его, драматург, продолжавший вырываться, шлепнулся на пол.
– Вы в порядке? – девушка помогла Петрову подняться и привести себя в порядок, – вас зрители ждут, спектакль закончен. – Спасибо вам, меня Лариса зовут, я администратор труппы. Хотите я вас за кулисы провожу после, с ребятами познакомитесь?
Олег улыбнулся:
– Хочу.
– Подождите меня здесь, я его отведу и вернусь за вами, только никуда не уходите, я ваша должница.
Лариса подхватила Петрова и потащила к дверям.
Через десять минут Олег был представлен актерам. Ребята оказались умненькими, смышленненькими и страдающими, как большинство студентов, хроническим безденежьем.
– Ребята, у меня к вам небольшая просьба, пельменя одного разыграть надо. Не бесплатно, разумеется. С меня для отмечания вашей премьеры ящик шампанского и кое-как закуска.
Предложение Олега ребята встретили с энтузиазмом, свойственным молодым и здоровым людям.
Вечером того же дня, в Дорожной больнице появилась странная делегация. Трое смуглых молодых людей в одинаковых костюмах с белыми головными уборами, смахивающими на тюрбаны, говорящих на каком-то иностранном языке, и стройная красивая девушка, говорящая на русском. На девушке было что-то смахивающее на сари и кимоно одновременно, ее голова была украшена тюрбаном поменьше.
– Здравствуйте, – произнесла девушка, обращаясь к дежурной медсестре, – Мы хотел бы навестить друга, господина Капусткина, нам передали, что он лежит в этой больнице, в палате номер пятнадцать.
– Да… пожалуйста, по коридору налево, – произнесла дежурная, с любопытством разглядывая иностранцев.
Делегация нашла нужную палату, девушка постучала в дверь и дождавшись приглашения, заглянула внутрь.
– Добрый день, господин Капусткин, – произнесла она певучим голосом.
– Заходи, заходи, чего в дверях встал, – восхищенно крякнув, оглядывая красавицу, произнес Вован. – Вот это сервис, не успел позвонить, уже доставили.
Девушка, улыбнувшись, прошла в палату, молодые люди остались в коридоре.
– Господин Капусткин, мои хозяева преподносят вам вот этот скромный подарок и справляются о вашем здоровье, – произнесла витиеватую фразу девушка, передавая Вовану корзину, полную апельсинов, бананов и других экзотических фруктов.
– Жрать потом будем, давай в постельку сразу, – вырывая из ее рук корзину, заявил Вован, опрокидывая девушку на кровать…
– Господин Капусткин, вы меня не за ту приняли, я переводчик, – вырываясь, закричала девушка.
– Мне какая на хрен разница, переводчица, налетчица, главное, чтоб профессионалка…
– Убери руки, урод, – отбиваясь, завопила переводчица, – к вам делегация из княжества Даун-лохунг, а вы…
– Не понял, – почесывая шишку на лбу, отозвался Капусткин, – ты из борделя или нет?
– Я вам русским языком говорю, что я переводчик… Младший князь с советниками за дверью дожидается…
– Чего-то я не того, не въеду… Зови, разберемся, – задумчиво предложил Капусткин, усаживаясь на кровати.
Девушка открыла дверь и впустила делегацию:
– Страфствюй дрюк, я Карим Зия-Хангук, – на плохом русском произнес один из пришедших, чей тюрбан был усыпан сверкающими камушками, а затем перешел на свой родной.
Капусткин с изумлением рассматривал вошедших, пытаясь понять, кто они.
Переводчица начала переводить сказанное.