– Мама, тебе не стоит так волноваться, – тихо сказал Юрий и похлопал ее по руке. – Аркадий уже много раз... плавал и ничего не случилось.
– На этот раз случится, – пообещала Софья, не оборачиваясь.
Почувствовав, что дело пахнет скандалом, Валерий Леопольдович неловко предложил:
– Давайте поговорим о чем-нибудь приятном.
– Что ты считаешь приятным, Валерий? – со смешком спросил Роман. – Сгнившие мумии?
Валерий Леопольдович зыркнул в его сторону и пробурчал:
– Например, кино.
– Кто ваш любимый артист, Мариночка? – спросил Аркадий, целиком сосредоточившись на Диминой "сестре".
– Конкин! – не задумываясь, ответила та.
– А! – обрадовался Роман. – Шарапов, в смысле "Место встречи изменить нельзя"?
– Да не потому, – с жаром возразила она. – Он озвучивал Леонардо Ди Каприо в фильме "Железная маска"!
– Ах, вот как!
– Ну да. Ди Каприо – большой артист, его не так-то просто озвучивать.
Глядя на нее, Дарья дымилась вся, а не только сигарета в ее руке.
– Надо же, – выплюнула она, – а я-то думала, что у Ди Каприо поклонницы не старше шестнадцати лет.
– Я и в самом деле ощущаю себя очень юной! – кокетливо сообщила Марина и часто-часто заморгала ресницами, отчего у Аркадия просветлела физиономия.
– Хотите, я покажу вам сад? – предложил он шоколадным голосом.
– Я пойду с вами, – немедленно решила его мать. – Ты не знаешь, где что растет.
– Дарья! – неожиданно завопила из комнаты старуха. – Позови мою медсестру!
Слова "моя медсестра" она произнесла таким тоном, что сразу стало ясно: она считает, что ей принадлежит здесь все, включая людей.
– Пойди с ним в сад, – сквозь зубы приказал Дима, наклонившись к Марининому уху. – И побудь там подольше.
Ему хотелось, чтобы все рассредоточились по дому и у него оказался бы некий простор для действий. Можно завести беседу тет-а-тет со вдовой Ивана. Тем более что она сейчас в бешенстве. Вполне может выболтать что-нибудь полезное для его расследования. Он был готов приступить к делу. Впрочем, он уже приступил – прислушивался, приглядывался, сопоставлял. К настоящему моменту он сделал два вывода: Аркадий постоянно изменяет жене на глазах у родных – это раз, а Дарья имеет зуб на Валерия Леопольдовича – это два. Она все время смотрела на него уничижительным взглядом, а он делал вид, что ничего не замечает. Или в самом деле не замечал?
Вызванная медсестра скормила Анисье Петровне порошок из пакетика, та немедленно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Тогда медсестра тоже вышла на веранду и застенчиво попросила сигарету. Роман подержал перед ней ларец, она поблагодарила и шмыгнула в дальний угол. Дима немедленно присоединился к ней.
– Катенька! – тихо сказал он. – Вы, наверное, измучены до невероятности! – И он подбородком показал через окно на старуху: дескать, вон кто вас измучил.
– Ну что вы! – возразила Катя, порозовев от удовольствия. – Анисья Петровна очень добрая. Она просто кажется такой... несносной. А на самом деле она несчастная. Мне ее жалко.
– Жалко? – удивился Дима. – С какой стати? Не думаете же вы, что она в ближайшие дни собирается преставиться?
– Она, может, и не собирается. Но у нее сын недавно умер. Прямо тут, в доме. Пошел принимать ванну и захлебнулся, представляете?
Дима ахнул, как будто слышал об этом впервые в жизни. Катя тотчас почувствовала азарт и вполголоса принялась рассказывать:
– Его жена проходила по коридору и заметила, что из-под двери ванной комнаты льется вода. И знаете – она так закричала, что я чуть не поседела. Я, конечно, побежала туда. Все побежали! Но я ведь медицинский работник. Они все хотели, чтобы я совершила чудо.
– И что вы предприняли? – заинтересовался Дима.
– Там ничего уже нельзя было предпринять. Мы спустили воду, вытащили его, положили на полу в коридоре, перевернули, искусственное дыхание делали. Но было уже поздно – я сразу поняла, только говорить не стала. Теперь в этой ванной никто не хочет мыться.
"Могу себе представить! – подумал Дима. – Значит, тело Ивана Леопольдовича обнаружила его жена. Возможно, старуха права, и Дарья в самом деле утопила мужа? Тогда должны были остаться следы борьбы".
– И долго вся семья ходит грязная? – вслух спросил он.
Катя ухмыльнулась:
– В доме есть другие ванные комнаты.
– Как же он мог утонуть? – все никак не успокаивался Дима. – Ведь когда человеку плохо, он пытается встать, хватается руками за занавеску, выплескивает воду... Его должны были услышать! И он наверняка поранился или исцарапался, нет?
– Ничего такого не было! – покачала головой Катя. – Вероятно, он просто не смог подняться – и все. Конечно, вода лилась через край ванны по полу, поэтому я не знаю, пытался он подняться или нет. Если там даже и было сильно набрызгано, вода все смыла.
– Полагаю, ванная далеко от жилых комнат. Или в комнатах никого не было.
– Ванная недалеко, и на этаже было полно народу. Просто звукоизоляция хорошая. Этот дом основательно строили, скажу я вам.
– А вдруг его кто-нибудь утопил? – неожиданно спросил Дима и испытующе поглядел на медсестру.
Та опешила. И даже кудряшки, которые постоянно вздрагивали, опешили тоже и замерли в неподвижности.
– Утопил? – переспросила она, приоткрыв маленький алый рот и забыв выдохнуть дым. – Зачем?
– Может, он был изрядная сволочь? – шепотом предположил Дима. – Вы его знали?
– Совсем чуть-чуть, – тоже шепотом ответила Катя. – Я в этой семье не очень давно. Мы с Таней, прежней медсестрой Анисьи Петровны, дружили. А потом она с работы вообще ушла – с внучкой сидеть. И предложила меня вместо себя. То есть я здесь, можно сказать, новенькая. Иван Леопольдович у моей хозяйки был любимый сын.
– А Валерий Леопольдович?...
– Он собирается в Африку, в экспедицию. Она ему говорит – останься, я себя чувствую плохо, а он ни в какую! На днях уедет... А Иван Леопольдович обязательно остался бы. Он чувствительный был...
– Наверное, поэтому у него сердце и сдало! – сделал заключение Дима. – У чувствительных всегда так. Расчувствуются, расчувствуются – и на кладбище.
– Ему в тот вечер было из-за чего попереживать! – неопределенно сказала Катя и сделала глубокую затяжку.
– Ну да! Неужели Софья Ивановна что-нибудь предсказала? – загорелся Дима. – Слышали, что она мне наговорила? Уколы с колбасой! И, главное, морду такую при этом сделала...
– Нет, это не Софья, – перебила медсестра. – Он поссорился со старшим сыном. Они так кричали друг на друга, что мухи в окна повылетали!
– Ну надо же! А мне ваш Аркадий показался очень милым, – сказал Дима и задумчиво поглядел в сад. К этому времени Аркадий уже завел Марину за смородиновый куст, ходил вокруг нее кругами и бил копытом.
– Да, он милый, – согласилась Катя и немедленно покраснела до ушей.
"Ну вот, – обреченно подумал Дима. – Наверное, этот любвеобильный тип говорил ей всякие скабрезности или – что тоже вероятно – пышные книжные комплименты. Возможно, она даже питает некоторые надежды".
– Зуб даю, они ругались из-за старухи, – одними губами произнес Дима, изображая заговорщика. Девчонка должна почувствовать, что он свой парень и все-все понимает. – Она всех пытается подчинить своей воле.
– Знаете, нет. – Катя придвинулась к нему совсем близко. – Это Иван Леопольдович пытался всех подчинить... То есть, как я поняла, он зашел в комнату сына и прочитал записи в его ежедневнике. А там было что-то такое особенное. Ух, Аркадий и рассердился! Он нагрубил отцу в таких выражениях... В жизни не слышала столько оскорблений.
– А зачем тот сказал, что прочитал? – искренне удивился Дима. – Или его застукали?
– Нет, он сам прибежал к сыну – весь в пене, словно взбесившийся пес.
– А что, что он прочитал-то?
– Я не знаю, – развела руками Катя. – Они говорили как-то непонятно.
Больше Диме из нее ничего вытянуть не удалось. Анисья Петровна неожиданно очнулась, распахнула глаза и завопила, словно бабуин. Сестричка немедленно кинулась на зов и принялась хлопотать вокруг нее. Тогда Дима все-таки решил подойти к Дарье, которая все это время следила с веранды за Аркадием и Мариной взором Медузы Горгоны. Непонятно, кого больше ей хотелось испепелить – собственного сыночка или его новую пассию.
Однако едва Дима двинулся в ее сторону, Дарья обернулась, нашла глазами сидящего в кресле Валерия Леопольдовича и едва заметно шевельнула подбородком. Дима отлично понял этот жест: она предлагала ученому уединиться. Он немедленно отошел в сторонку и сделал вид, что прикуривает. Дарья спустилась по ступенькам в сад и, пройдя вдоль веранды, свернула за угол дома. Валерий Леопольдович минуту медлил, потом, неловко озираясь и приседая, как школьник, вызванный в кабинет директора, последовал за ней. Диме страстно захотелось подслушать, о чем они будут разговаривать.
Он незаметно огляделся по сторонам, чтобы понять, кто где находится. Юрий удалился в гостиную и сидел на диване с книгой в руках, Аркадий с Мариной все еще изучали ботанику, медсестра мерила давление Анисье Петровне, Софья стояла возле бара и инспектировала бутылки, а Роман вообще исчез из поля зрения. Тогда Дима подбежал к самому краю веранды и лег животом на перила, надеясь, что его голова окажется достаточно близко от угла дома и ему удастся ухватить на лету хоть что-нибудь. И ему действительно удалось!
– Когда? – глухо спросила Дарья. Голос у нее был нервным, даже негодующим. – Сегодня? Или, может быть, завтра?
– Рано, – ответил Валерий Леопольдович. – Слишком рано! Это будет... подозрительно.
Он заговорил тише, и Дима встал на цыпочки. При этом так сильно подался вперед, что едва не вывалился из башмаков. Не удержал равновесия, закачался и изо всех сил замахал руками. В этот момент Дарья и Валерий Леопольдович вышли из-за угла и испуганно вскинули головы.
– Что с вами? – воскликнула изумленная Дарья. – Что вы такое делаете?
– Подаю знаки, разумеется, – сердито сказал Дима. – Семафорю моей сестре, что времени уже много. Пора и честь знать.
– Так я ее позову! – обрадовалась мамаша и резво побежала по утоптанной тропинке прямиком в смородиновые кусты, что свидетельствовало о ее неослабевающей бдительности – одним глазом она все время следила за сыночком.
– Может быть, посидите еще? – спросил Валерий Леопольдович нездешним голосом. Было ясно, что, проявляя гостеприимство, он думает о постороннем.
Интересно, о чем они там совещались? К чему призывала Дарья своего родственничка? Он сказал – рано. Какая у них может быть общая тайна? Для чего рано? И что может случиться "сегодня или, может быть, завтра"?
Диме совсем не хотелось уходить, но делать нечего: назвался груздем – полезай в кузов. Тем более что Дарья уже втащила Аркадия с Мариной обратно на веранду. Аркадий неподвижным змеиным взглядом смотрел на свою спутницу, а та пылала и румянилась, словно каравай, вынутый из печи. Дима решил, что Марину надо уводить, на сегодня хватит.
– Детка, нам пора! – сказал он ласковым голосом и приблизил к ней свое лицо, словно она была глухой и понимала только по губам. – Ты ведь не любишь ложиться поздно.
– Сегодня ей лучше вообще не ложиться! – раздался из-за Диминой спины низкий глухой голос.
Он обернулся и нос к носу столкнулся с Софьей, которая держала в руках бутылку ликера и наполовину пустой бокал.
– В каком смысле? – спросил он, скорее от неожиданности, нежели из любопытства.
– В прямом, – отрезала та. – Нынешняя ночь не принесет ей ничего хорошего. – Софья закрыла глаза и заунывно затянула: – Я вижу бездыханное тело на ее кровати... Я вижу...
Анисья Петровна, вылезшая из своего кресла и стоявшая в дверях, неожиданно плюнула себе под ноги:
– Тьфу! Чтоб у тебя язык отвалился, Софья! Кто тебя только научил этой чертовщине?!
– Меня никто не учил, бабуся, – ответила Софья и опрокинула остатки ликера в рот.
– Твоя бабуся сидит в деревне Козлиный Бор! – отрезала старуха. – О чем ты думала, Дарья, когда производила ее на свет? О преисподней?
– Ну, что ж? – фальшивым голосом сказал Дима и широко, трибунно улыбнулся. – Мы, пожалуй, отправимся домой. Ужин был просто великолепный!
– Все было очень вкусно, – подтвердила Марина.
– Вы знаете, мне понравилась ваша компания! – заявила Анисья Петровна голосом президента фирмы, поощрившего мелких служащих. – Так что я решила, что вам следует прийти завтра еще раз. К ужину.
– К обеду! – быстро сказал Аркадий, не сводя глаз с предполагаемой добычи.
– Да-да, к обеду, – немедленно согласилась старуха. – На десерт велю подать что-нибудь необыкновенное.
– Жареных лягушек, например, – пробормотал Роман.
Он вышел проводить гостей и смотрел на Марину со странным неудовольствием. Ему не нравилось, что она такая хорошенькая, а у него нет никакой возможности проявить свою симпатию.
Всю дорогу до дома "брат и сестра" молчали. Но едва за ними захлопнулась дверь коттеджа, Дима повернулся к Марине и сказал:
– Так.
– Что – "так"?
Вроде бы она добилась нужных результатов, но кто его знает, этого типа? Возможно, он ожидал, что она станет кому-нибудь из Девелей родной дочерью?
– Если я не ошибаюсь, завтра приедет семья Аркадия. Вряд ли он захочет выгуливать тебя в саду на глазах у жены и сына. Что ты собираешься делать?
– Посмотрим по обстоятельствам.
У нее снова был такой вид, точно она собиралась усесться за секретарский стол и печатать деловые письма. Дима был слегка задет. Выходит, у нее есть запас женского обаяния, которое она не желает тратить на него. Если бы не обстоятельства, он, возможно, и вообще не узнал бы, какой она может быть душечкой.
Душечка тем временем сделала морду кирпичом и заявила, что отправляется спать. На сон грядущий она решила почитать что-нибудь легкое и сняла подходящую книгу с полки.
– Спокойной ночи, – пробурчал Дима.
Он тоже заперся в своей комнате и решил заняться обдумыванием дальнейших действий. Итак, есть какая-то тайна, связывающая Дарью и Валерия Леопольдовича. Похоже, они что-то задумали. Но Дима не видел способа выяснить – что. Да и имеет ли эта тайна отношение к смерти Ивана Леопольдовича? Может быть, они хотят купить новый холодильник, а старуха им противодействует! От этой семейки можно ожидать чего угодно.
Второй интересный факт – ссора Аркадия с отцом накануне трагедии. Иван Леопольдович вошел в комнату сына и прочитал записи в его ежедневнике. И что-то там, в этих записях, потрясло его до глубины души. Неплохо бы заполучить этот ежедневник. Конечно, велика вероятность, что после того случая Аркадий надежно его прячет. Впрочем, вряд ли в загородном доме есть сейф. Дима не был специалистом по сейфам, зато в деле обнаружения тайников не знал себе равных.
В любом случае, делать ему здесь, в коттедже, совершенно нечего. Его место там – возле дома с красной черепичной крышей. Возможно, кто-нибудь из его обитателей еще полуночничает, и можно будет заняться подглядыванием в окна. Диме удалось выяснить, что на первом этаже живут Анисья Петровна с медсестрой, Софья с Романом и экономка. За кем там, собственно, подглядывать? Если только за Софьей и Романом, но от вещуньи у него просто мороз по коже. Сталкиваться с ней ночью ему совсем не хотелось. Может, она лунными ночами вообще летает на метле.
Как бы то ни было, но Дима выскользнул из дому, предварительно послушав, что делается за дверью у Марины. Она шелестела страницами и вертелась с боку на бок. Черт с ней, пусть себе лежит. А то еще увяжется за ним, только все испортит. Дима немедленно вспомнил про собаку и сунул в карман горсть сдобного печенья. Потом запер дверь на ключ и положил его себе в карман.
Стояла чудесная ночь: среди пульсирующих звезд плавала кремовая луна и цикады стрекотали тысячами голосов. В доме под красной крышей уютно светилось несколько окон. Дима подергал калитку, убедился, что она заперта, и перевалился через забор, попав в колючие кусты крыжовника. В ту же секунду ему показалось, что звезд на небе стало в два раза больше, потому что искры брызнули у него из глаз.
Не успел он сосчитать свои раны и даже подняться на ноги, когда услышал, как входная дверь тихонько скрипнула, и на пороге возник чернильный силуэт. Дима так и остался стоять на четвереньках в нескольких метрах от калитки. Господи, что он скажет, когда его засекут?
Силуэт тем временем сбежал по ступенькам, легкими шагами прошел по дорожке и сказал голосом Аркадия:
– Барон, что ты тут делаешь, охотишься за кошками?
Дима не сразу понял, что обращаются к нему. А когда понял, едва не завилял хвостом.
– Сиди тут, Барон!
В ответ Дима покатал во рту негромкое "р-р-р" – так он обычно делал, когда полоскал горло. Ради конспирации он был готов даже лизнуть хозяйскую руку, однако Аркадий уже притворил калитку и нацелился уйти в ночь. Но тут его окликнули.
– И куда же ты собрался? – негромко спросил откуда-то из темноты невидимый Юрий. Дима немедленно осел и прижался животом к земле. – Как всегда – блудить?
– А что? Ты радеешь за мою нравственность?
– Не за твою, – буркнул тот.
– Ты мне завидуешь, – самодовольно хрюкнул Аркадий. – Хоть мы с тобой и похожи, курочки на тебя не клюют!
– С этой курочкой у тебя выйдет облом, – процедил Юрий. – Советую тебе остыть, пока ты еще не распалился.
– Пошел к черту! – хохотнул Аркадий, удаляясь. И передразнил: – "Не распалился!" Да я уже дымлюсь.
Только тут Дима сообразил, о какой курочке, собственно, идет речь. Эта курочка лежит сейчас в своей комнате на широкой кровати и читает что-то романтическое с декольтированной теткой и расфуфыренным мужиком на обложке. "Черт побери! – возрадовался Дима. – Подумать только, какая удача! Красавчик отправляется обхаживать будущую юристку, она, конечно, станет ломаться, и у меня хватит времени на то, чтобы обыскать комнату Аркадия и найти тот самый ежедневник".
По огоньку сигареты Дима определил, где находится Юрий. Тот еще немного постоял возле изгороди, после чего двинулся в глубину сада, за дом. Дима, наконец, поднялся на ноги и кинулся к двери. Интересно, куда подевался Барон? Судя по всему, в доме его нет. Вероятно, добрый хозяин выпускает собачку побегать по окрестностям, и та охотно пользуется предоставленной свободой.
Все, все сегодня было Диме на руку! Одно плохо – он понятия не имел, где находится комната Аркадия. На первом этаже или на втором? Половица под его ногой предательски скрипнула.
Валерий Леопольдович, которому Дарья приказала после двенадцати ночи спуститься вниз, "чтобы поговорить", стоял в темной кухне и исступленно прислушивался. Когда раздался скрип, он высунул голову наружу. Было темно, лишь лунный свет проливался через небольшое окно в холле и растекался лужицами по полу.
Никакой Дарьи там не было. Возле двери стоял их новый знакомый Дмитрий Куманцев. Вернее, не стоял, а медленно продвигался вперед. Валерий Леопольдович бестелесным призраком выскользнул из кухни и отправился за ним.