* * *
Последнего, третьего тигра загонщики настигли у огромного пруда, куда несчастная кошка вознамерилась прыгнуть, спасаясь от бегущих со всех сторон людей в камуфляже.
Но ее прыжок, исполненный истинной грации, был грубо прерван выстрелом Эдиссона, пальнувшего в полосатую кису из специального полицейского ружья четвертого калибра зарядом-сетью с грузилами по бокам. Опутанная нейлоновыми нитями тигрица тяжело рухнула на песок у самой воды, забила лапами, отчаянно зарычала и метко описала первого приблизившегося к ней братана. Однако это не помешало остальным охотникам-гуманистам набросить ей на пасть блокирующую петлю и связать...
– Хорошая девочка, – Циолковский почесал недовольную тигрицу за ухом. – Мы теперь тебя, блин, часто навещать будем.
Судя по выражению глаз таежной кошки, сия перспектива ее совсем не вдохновила.
– Надо, блин, Глюка с Телепузом предупредить, что всё пучком , – Ортопед достал сотовый телефон. – А ведь волнуются, чай, как тут у нас...
ГЛАВА 3
ИДУ И ВИЖУ – КТО-ТО БРОСИЛ ПИТЬ...
"Денис прав – в водке много женских гормонов. Когда я выпиваю две литровые бутылки, я тоже не могу нормально водить машину и начинаю поступать нелогично, блин. Надо спросить у Ортопеда, что он чувствует в подобных случаях..."
Из дневника Аркадия Клюгенштейна,
14 января 2002 года
– То, что мусора – идиоты, я давно знал, – заявил освобожденный из вынужденного плена Клюгенштейн, разглядывая обрывки милицейской униформы, втоптанную в землю кепку со смятой кокардой и оторванные погоны, валявшиеся у ворот зоопарка. – Помните ту историю, блин, у амеровского консульства?
Стоявшие рядом братки закивали...
Случившееся аккурат в день приезда в Северную столицу заокеанского президента, сопровождаемого своим российским коллегой, в полной мере продемонстрировало высшую степень интеллектуальной импотенции российских стражей порядка.
На глазах у сотни по-парадному одетых ментов к небольшой группе национал-большевиков, проводивших мирный пикет у особняка на улице Петра Лаврова , подошел какой-то неопрятный человек в очках и принялся визгливо-хамским тоном оспаривать выкрикиваемые молодежью пророссийские лозунги. Скандалист хоть и представился американским профессором, но бухтел на чистейшем русском языке и, когда веселые нацболы начали его дуплить , сотрудники милиции решили, что присутствуют на некоем перфомансе, устроенном гораздыми на выдумку патриотами, и вмешиваться не стали.
"Профессора" отлупили изрядно и даже пару раз с криками "Янки, гоу хоум!" бросили головой вперед в наглухо закрытые стеклянно-бронированные двери консульства, но воротца так и не открылись.
"Америкос" провалялся на асфальте еще с полчаса, пока шел митинг, и встал лишь тогда, когда закончившие свои дела нацболы организованной колонной скрылись за поворотом улицы.
Утрамбованный, но не побежденный скандалист прихрамывая двинулся к ухмылявшимся ментам и попытался устроить истерику и им, за что был вторично подвергнут физическому наказанию, доставлен в "обезьянник" местного отделения, где спустя шесть часов выяснилось, что пострадавший – действительно гражданин США, действительно профессор славистики из Массачуссетского университета и, к тому же, близкий друг штатовского президента, которого он должен был сопровождать во время обзорной экскурсии по городу и присутствовать на банкете в Смольном.
Ситуация сложилась ужасающая, но менты смогли усугубить и ее, выманив профессора на улицу перед околотком и захлопнув перед его носом входную дверь, которая в тот день больше не открылась. А вышедший вместе с профессором на свежий воздух сотрудник вдруг перестал узнавать американца, разорался на всю улицу "Убери руки, гомик проклятый!" и убежал, оставив пострадавшего одного в окружении неодобрительно качающих головами прохожих...
– Ты сейчас куда? – осведомился Ортопед, упаковывая ружье в красивый кожаный чехол.
– На выставку дохлых кошек в дом культуры "Таксидермист", – невесело пошутил Аркадий. – Перекусить, блин, надо, – Глюк покрутил головой и нашел взглядом отпрыска, уже усаженного в темно-вишневый "jaguar S-type" супруги, примчавшейся к зоопарку после прошедшего экстренного репортажа по телевидению, и успевшей как раз к моменту триумфального выхода братков с территории. – А потом по делам...
– Я с тобой, – просто сказал Михаил. – Меня тоже что-то на хавчик пробило...
* * *
В кабачок "У Литуса", славный своими горячими мясными блюдами и не менее регулярно происходившими в нем собраниями реальных братанов города на Неве, Клюгенштейн прибыл вместе с Ортопедом, Комбижириком, Тулипом и Армагеддонцем.
Пока верзилы рассаживались за сдвинутыми вместе двумя столами, недавно принятый на работу и потому еще не знакомый с большинством посетителей сомелье терпеливо ждал поодаль. Когда же великолепная пятерка уместилась на стульях и уткнулась в развернутые меню, главный по алкоголю решил, что настал его час и приблизился.
– Апперитивы какие будете? – сомелье склонился над плечом Армагеддонца.
– А чё есть? – поинтересовался браток.
– Практически всё, – прожурчал сомелье.
– Тогда – водочку, – заявил Ортопед, окидывая унылым голодным взглядом пока еще пустой стол.
– Рекомендую "Золотые купола", – предложил сомелье.
– А производство чьё? – подозрительно осведомился Комбижирик.
– Завода "Красная звезда"...
– Москва? – спросил Тулип.
– Москва, – подтвердил сомелье.
– Отказать, – надулся Армагеддонец. – Ливизовские есть?
– Есть, но... – стушевался сомелье. – Может, "Золотые купола" попробуете?
Братки переглянулись.
Непосвященному человеку их стремление пить исключительно продукцию питерского комбината "Ливиз" показалось бы по меньшей мере странным или нарочито патриотичным. Мол, всё, что делается в Москве и ее окрестностях – отстой, а мы будем хлебать наше, родное. Не взирая на качество.
Но дело было в другом.
По непонятным причинам питие ливизовской продукции действовало на братанов умиротворяюще. После нее не хотелось буянить, разносить вдребезги и пополам припаркованные у ресторана машины, выбрасывать из окон визжащих официантов, бить панорамные стекла витрин, гоняться за патрульными милицейскими автомобилями, угонять пришвартованные у набережных прогулочные теплоходы и кататься на них по каналам, застревая в крутых поворотах, врываться по ночам в музеи и театры, и прочая, и прочая. А хотелось мирно сидеть в теплой компании друзей, беседовать за жизнь и рассказывать различные поучительные истории из жизни.
Первым столь необъяснимое действие водок "Менделеев", "Охта", "Синопская", "Петр Великий" или "Пятизвездная" подметил Денис Рыбаков, который даже провел ряд экспериментов. Контрольные группы, пившие "Охту" и "Синопскую", благополучно и почти без происшествий, если не считать регулярного втаптывания в асфальт излишне приставучих служителей дорожного бога ГАИ, добирались до дома. Но вот испытуемые, принимавшие на грудь что-нибудь иное, типа водки "Урожай", "Казачья" или "Царский штандарт", попадали в гораздо более серьезные переделки со стрельбой, погонями и травмами различной степени тяжести.
Химический анализ особой разницы между разными сортами разных заводов не выявил, поэтому проводившие его три доктора наук, семь аспирантов и девять лаборантов выдвинули гипотезу, что всё дело в воде.
Мол, именно местная водица немного усмиряет кипящий разум неугомонных пацанов и переводит их активность в мирное русло.
В общем, факт благотворного влияния ливизовской продукции на Хомо Сапиенса был научно установлен и братаны приняли решение, во избежание негативных последствий, употреблять строго определенные сорта.
Конечно, бывали и срывы.
Так, например, у поехавших на рыбалку вместе с группой каких-то безумных туристов Циолковского, Кабаныча и Тулипа закончилась "Синопская" и они были вынуждены затариться "Серебряным источником", ибо ничего другого в сельмаге не оказалось. Из жратвы присутствовали лишь сосиски и расфасованная в двухлитровые банки горчица местного производства. Взяли и их, естественно, ибо рыбка в тот день никак ловиться не хотела.
По уровню сырости питерские леса могут соревноваться с болотом в дельте Амазонки. Соответственно, попытки развести полноценный костер успехом не увенчались, и поздним вечером братаны и примкнувшие к ним туристы расположились тесным кругом у коптящего, как неисправная керосинка, пламени. Света костерок давал примерно столько же.
Пустив по кругу флаконы с "Серебряным источником", коллектив принялся жарить сосиски, насаживая их на заостренные веточки. Вспомнили и о горчице.
Но банка была одна, а народу – до седалищного нерва.
Поэтому, помаявшись в ожидании банки, Тулип сожрал свою порцию без приправы, а, когда емкость достигла его рук, опростал банку в траву примерно в центр круга и предложил всем самостоятельно макать туда сосиски – всё равно несъеденную горчицу пришлось бы выбрасывать, а так хоть удобнее. И гордо удалился к пересевшим на бревно у воды Кабанычу с Циолковским, также давно отужинавших.
Распробовав продукт местного горчичного производства, некоторые недостаточно пьяные туристы стали возмущаться – "Горчица горчит, но не жжет, зараза!", "Халтура!", "Горчичников на мыло!" – и прочее в том же духе.
Однако альтернативы нет было – сошло и так.
Наутро братки были разбужены странными звуками, словно все их товарищи по спиннингам и сетям вознамерились в одночасье потравить.
В принципе, было от чего.
Ибо при утреннем свете стало видно, что на траве внутри вытоптанного по краям круга лежит куча совершенно не тронутой горчицы и здоровенная коровья лепешка, вся истыканная словно решето...
Приключения на этом не закончились.
Вечером того же дня, памятуя о случившемся конфузе, принявший стакан "Серебрянного источника" Тулип решил развести настоящий качественный костер, щедро полил сырые дрова бензином из канистры, не обратив внимания на то, что расположил деревяшки на небольшой возвышенности, и бросил спичку.
Горючее занялось хорошо, а вместе с ним – и "Isuzu Trooper" Кабаныча, под днище которого затек ручеек бензина. Потушить вседорожник не удалось и обратно в город злые на весь белый свет братаны добирались на пассажирском поезде.
Билетов на захолустной станции не было, и проводница за скромную мзду пристроила троицу в служебном купе.
Разумеется, через полчаса нагрянула ревизия и братки были вынуждены уйти в вагон-ресторан, где просидели довольно долго, удивляя повара изысканными заказами и согревая душу бармена обилием потребляемого спиртного.
Когда они в полночь вернулись обратно, ревизия еще не ушла и проводница по-тихому подсадила их в купе-люкс к пожилой супружеской паре.
– Ребятки хорошие, студенты, только из похода, вы ничего не подумайте, – заискивающе пробубнила корыстолюбивая служащая МПС, задвигая за собой дверь.
Братки уселись в ногах кроватей и вежливо помолчали, ожидая, что хозяева купе первыми начнут разговор.
Но те не начали, а лишь напряженно смотрели на трех бритоголовых бугаев в замызганных брезентовых куртках.
И тут вдруг Тулип вспомнил, что в ресторане он вынимал перочинный нож, дабы порубать куру-гриль, и начал в его поисках охлопывать себя по карманам. Ничего не найдя, он тихим, но оглушительным в безмолвии купе шепотом обратился к Циолковскому:
– Андрюха, ты нож взял?
Такого крика, какой издала бедная пожилая пассажирка, братки ни до, ни после этого случая никогда не слышали...
– Тащи "Синопскую", – отрезал Ортопед, жестом отогнал сомелье от стола и вздохнул.
– Ты чего? – участливо спросил Клюгенштейн.
– Да, блин, историю одну вспомнил... Про приятеля моего. Как он на бурундука охотился...
– Грустная история? – Армагеддонец нахмурил густые брови.
– Да не особо, – Грызлов пожал плечами. – Просто, блин, зоопарком навеяло...
– Ну, дык, расскажи, – предложил Аркадий. – Всё равно сидим, ждем...
– Ладно, – согласился Ортопед. – Есть у меня, блин, знакомцы – туристы. Но туристы не типа того, чтобы выехать на электричке за полсотни кэ-мэ от Питера и пить чай из термоса, а самые, блин, что ни есть серьезные. Водку не пьют. В принципе, блин... Употребляют исключительно спирт. А ездят, чтобы тот самый спирт употребить, очень далеко, – Михаил откинулся на спинку скрипнувшего стула и заложил руки за голову. – И были они тогда на Алтае... Шли на байдах , а иногда байды шли на них. Место вообще глухое, люди, блин, редко встречаются, зверье непуганое, а карты, блин, мягко говоря, неточные. Ну, это все так, к слову...
Бесшумно движущийся официант выставил на стол графин с минеральной водой и поднос, на котором горкой возлежали свежеиспеченные, обсыпанные кунжутом булочки булочки.
– На одной из стоянок-двухдневок было решено поплыть половить рыбешку, – продолжил Ортопед. – Причем, блин, почему-то не в близпротекающей речке, а где-нибудь по ручейкам... Поплыли, блин. Ручейки не ищутся... А все эта ботва происходит после обеда, то есть, блин, – после спирта. И тут на сцене появляется главный персонаж – Вася... Вася, блин, человек хороший и спокойный, но только до второй рюмки – затем в глазах зажигается огонь, а в заднице появляется зуд преобразователя Вселенной, – витиевато высказался Грызлов. – В общем, блин, когда они проплывают мимо какой-то небольшой полянки, – типа гари, но уже покрытой травкой, – их взору является идиллическая картина – на поваленном стволе дерева сидит бурундук и, сволочь такая, обедает. Разложил, блин, шишки на манер рюмок на барной стойке, шелушит и зашибись себя чувствует. На туристов – ноль внимания... Тут Вася понимает, что этот бурундук – то, чего ему не хватало всю жизнь, – Михаил заговорщицки подмигнул внимательным слушателям. – На ходу, блин, чуть не перевернув байду, Васятка срывается в воду, набирает полные ботинки воды, но упорно лезет на берег, к желанной животине... Бурундук насторожился, но трапезы не прервал...
Официант принес блюдо с помидорами, огурцами и зеленью.
– В общем, окружающим стало ясно, что хищников, подобных Васе, в тайге, блин, не встречается, и сейчас что-то будет, – Ортопед взял веточку декоративной петрушки, похожую на лилипутскую пальму, и пожевал. – В трех метрах от бурундука Вася издал охотничий рев, чем, собственно и загубил охоту – не заори он, ничего бы не было. Но он, блин, заорал, и тут бурундук понял, что это за ним...
Братки синхронно усмехнулись.
Поведение бурундука напомнило им поведение некоторых отечественных бизнесменов, до самого последнего момента плюющих на предупреждения и продолжающих крысятничать чуть ли не на глазах опекающих их бандюганов.
– Кроме того, что бурундук был тормозным, – Грызлов взял с подноса четвертинку помидора, – что, блин, простительно в такой глухой провинции, он оказался еще и глупым. На той поляне ни кустов, ни больших деревьев не было, однако, блин, в двадцати метрах начинался лес, где никакой Вася его бы не нашел. Но тупая зверюга выбрала самый стремный вариант – забралась на обгорелый ствол небольшой пятиметровой сосенки, единственного высокого места. И уселась на самой верхушке, причем, блин, не забыв утащить с собой самую жирную шишку. Разгоряченный погоней Вася решил идти на штурм и полез на сосенку... Запрыгнув где-то на метр, он, блин, цепляясь неизвестно за что, начал медленно, но верно, продвигаться вверх. Прикиньте картину – сосенка тонкая, Вася – центнер тренированного жира, конструкция, блин, начинает раскачиваться...
Слушатели задумчиво кивнули.
– Бурундук, блин, почувствовал себя уже совсем хреново, – Ортопед похрустел огурчиком, – и, блин, не выпуская из лап шишку, вовсю гадит на голову Васи... Вася пачкается и матерится, но лезет к цели. Народ упирается веслами в дно речки, чтоб не уплыть, и ржет как резаный. Вася поднимается все выше, соответственно, амплитуда раскачки сосенки увеличивается. И тут, блин, – апогей... Вершина сосенки с закрепившимся на ней бурундуком наклоняется так, что Вася оказывается в горизонтальном положении, руки у него со ствола соскальзывают и Вася, блин, падает на землю... С хрустом, блин... Сосенка распрямляется, и тут уже, блин, не удерживается зверь. Короче, бурундук, с прижатой к груди недогрызенной шишкой, уходит из верхней точки по аккуратной баллистической траектории в лес, сшибая ветки и шурша листвой... Вася, блин, в нокдауне. Бурундук где-то в лесу... Зрелище чего-то полосатого с хвостом, стремительно улетающего в чащу... Народ, блин, бросил весла и упал... В общем, блин, уплыли они метров на триста – только тогда их прибило к берегу и они остановились. Сами не могли. Вася их там и догнал... Грустный, с бурундучьим калом в волосах и почти, блин, трезвый...
– Со спиртом, блин, надо осторожней, – покачал головой Тулип. – Это, блин, не "Охта". И даже не "Менделеев"...
– Точно, – согласился Комбижирик.
Возле стола материализовался официант с подносом, на котором стояли запотевшая бутылка ледяной "Синопской" и маленькие хрустальные рюмочки.
– Расставляй, – Клюгенштейн широко взмахнул дланью и улыбнулся.