Взломщик, который изучал Спинозу - Лоуренс Блок 12 стр.


– Было дело. Потом мехов навалом. Норковые шкурки, шубка на кунице, еще что-то, всего и не упомнить. Все точно по списку, представленному потерпевшим. Даже скорняжьи ярлыки совпадают. Собственно говоря, мы изъяли больше половины того, что он перечислил, плюс еще кое-что. Оно и понятно: для полной инвентаризации нужно время. В целом мы так считаем: преступники поделили добычу пополам. Вторая половина, видать, у Маргейтова дружка находится, если только они ее уже не загнали.

– Кто же все-таки сообщник Маргейта?

– Это нам еще неизвестно... Он пока героя из себя строит. Ничего, расколется как миленький. На кой хрен ему чужой срок на себя вешать?

– И как вы его загребли?

– Обычное дело – на него настучали. Должно быть, сболтнул по пьянке или начал швыряться деньгами направо и налево, так, для форсу. Ну, кто-то и сообразил, что к чему. У них там, где он живет, каждый третий – стукач. Да и недалеко все это было. Сколько оттуда до Колкэннонов – мили полторы?

Я кивнул.

– Ну что ж, спасибо, что заскочил, Рэй. Свежая информация никогда не помешает.

– Вообще-то я заскочил твоим сортиром попользоваться. Как и вчера.

– Не работает он у меня. Там что-то сломалось.

– Сломалось? – Рэй прошлепал к двери в ванную комнату. – Знаешь, эти сливные хреновины иногда вдруг сами начинают работать. Или я подправлю. У меня ведь дядька водопроводчиком был, кое-что в этих делах кумекаю.

Успела она запереть дверь? Я затаил дыхание. Рэй повертел ручку.

– Дверь заело, – сказал он.

– Дождь на дворе, вот и разбухла.

– Точно, чего только не случается на белом свете! Но ты же старый опытный взломщик, Берни, хотя уже и на покое. Мог бы и открыть по дружбе.

– Такие навыки быстро забываются, Рэй.

– И то верно.

Он подошел к окну и стал вглядываться в сумерки.

– Даю голову на отсечение, у тебя отсюда Торговый центр видно. Когда погода не такая паскудная.

– Видно.

– У Абеля Крау Джерси тоже как на ладони. Как это получается, что у мошенников глянешь из окна – красота? А из моего окна тот еще видик открывается. Стираное белье миссис Халихен, причем крупным планом... Знаешь, Берни, чего мне больше всего сейчас хочется? Одну ниточку нащупать.

– Какую еще ниточку?

– Связывающую Крау и Колкэннона. Но у нас на Крау ничего нет. Никто о нем ни черта не знает.

– И Кролик не знает? – "Господи, как же это у меня вырвалось его прозвище?"

– Кролик? – Рэй нахмурился, заморгал. – Я ж тебе сказал: молчит он. Героя изображает. Думаю, он даже о таком не слышал. Но он же не один работал, правда?

– Что из этого следует?

– Ты мне вот что скажи, Берни? Украшения, меха, серебро – это к Абелю Крау носили?

Я задумался или сделал вид, что задумался.

– Абель никогда не интересовался мехами, – рассудительно сказал я. – Его сфера – редкие марки, монеты, драгоценности. Серебро? Само собой, если б мне попалась пивная кружка времен Войны за независимость, я бы предложил ее Абелю. Но обычное столовое серебро? Нет, вряд ли. Впрочем, кто его знает? Серебро нынче подскочило в цене. Но кому придет в голову из-за серебра связываться с барыгой? Серебро теперь принимают на вес для переплавки. Если чего опасаешься, то в крайнем случае проще это сделать через подставное лицо. Барыга тут не нужен. Нет, не знаю, кто понес бы серебро Абелю.

– Я так и думал. Кстати, кто там у тебя в ванной?

– Грета Гарбо.

– И натурально не хочет, чтобы ее беспокоили?

– Во всяком случае, она так сказала.

– Ну да, какой ей смысл врать. И тебе тоже нет смысла. Но меня не проведешь, она не вчерашняя дамочка, это точно. Окурков в пепельнице нет. И духи другие. Вчера такого амбре не было.

– М-м... Тебе не кажется, что уже поздно, Рэй?

– Лучше поздно, чем никогда. Так что ты выудил в сейфе у Колкэннона?

– Ничего я не выуживал, Рэй.

– Он назвал несколько вещичек, которые хранил в сейфе. Дамские часы и украшения, кажется, сережки. У Маргейта их не обнаружили. А что, если они отыщутся на Риверсайд-драйв? То-то смеху будет.

– Не понимаю, куда ты гнешь, Рэй.

– По правде сказать, я и сам частенько этого не понимаю. Тычусь то туда, то сюда, ищу кривую, которая вывезет. Похоже на складывание картинки-загадки. Приставляешь один кусочек к другому, смотришь, что получается. По-научному – это метод проб и ошибок.

– Увлекательное, должно быть, занятие.

– Еще как! Откуда ты знаешь Маргейта?

– Я его не знаю. Эти два куска не складываются.

– Разве? Я был готов поклясться, что складываются. Тогда откуда тебе известно, что его зовут Кролик?

– Ты сам так его назвал, Рэй.

– Не называл. Я сказал – Джордж.

– Верно. Первый раз ты назвал его Джорджем, а второй – Кроликом.

Рэй покачал головой:

– Не было такого. Наоборот, я специально не называл его Кроликом. Проверял, знаешь ли ты его прозвище.

– Значит, нечаянно проговорился.

– Да, кто-то проговорился. – Рэй взял шляпу, расправил и надел ее. – Ну, мне пора домой. Можешь выпускать свою знакомую из заключения. Могла бы и не прятаться, в наше-to время. – Он вздохнул. – У воров и барыг и виды из окна красивые, и женщины. У меня в ванной только мою бабу и найдешь. А из окна я вижу одну лишь веревку с бельем, а если белья нет, то саму миссис Халихен. Первое даже предпочтительнее. Да, никакого тебе удовольствия в жизни, не то что некоторым.

– Представляю.

– Да уж. Знаешь, Берни, чертовски не хочется видеть тебя в тюряге по делу Колкэннонов. Кролика загребли, и хорошо. Тебе-то зачем страдать? Улавливаешь?

– Договаривай.

– Кое-какую ниточку я нащупал. Но если мне обломится за старания, я могу о ней и позабыть. Теперь улавливаешь?..

Еще бы не уловить!..

* * *

Я закрыл за Рэем дверь, выждал минутку, потом приоткрыл ее – так, чтобы просматривался коридор до самого лифта. Ушел. Если только не прячется за углом.

Я снова запер дверь на все замки, подошел к ванной и крикнул, что на горизонте чисто. Мэрилин, конечно, слышала весь наш разговор и, очевидно, окончательно убедилась, что я не имею отношения к убийству Ванды Колкэннон. Но она знала, что ее брат тоже к нему не причастен, и теперь ей хотелось одного – вызволить его из беды.

– Кто еще работал с Кроликом? – спросил я.

– Один парень.

– Вы его знаете?

– Да, но я – не трепло какое-нибудь.

– Я тоже. Очень может быть, что полиции уже известно, кто это.

– Кролик – не доносчик.

– Его могут заставить. Самый твердый орешек, и тот в конце концов раскалывается. Кроме того, полиция может и без Кролика обойтись. Позвонит какой-нибудь стукач – и готово.

– А тебе зачем его знать?

– Объясняю. Где гарантия, что после дележа добычи этот самый парень опять не полез к Колкэннонам? Чтобы еще разок поколдовать над сейфом? Да еще с собой кого-нибудь прихватил.

– А-а... – Она приложила палец к подбородку, задумалась. "И зачем она лепит столько краски на глаза, – подумал я, – они у нее и без того большущие". – Вряд ли, Харлан на это не способен.

– Значит, Харлан?

– Да, Харлан Риз, они вместе там были. Говоришь опять полез к Колкэннонам? Нет, он бы сказал брату.

– А может, они вдвоем... по второму разу?

– Ты все еще думаешь, что это Кролик убил?

– Я этого не говорю. Но откуда у вас такая уверенность насчет Харлана Риза?

– Кролик был там только один раз. Я в этом уверена.

Я не стал больше допытываться. Потом зашел разговор о возможности существования третьей группы грабителей. По мере изложения этой гипотезы, родившейся у меня с Каролин, я все больше чувствовал ее зыбкость, как зыбок, непонятен загадочный Третий убийца в "Макбете". Двое юных варваров шляются ночью по крышам в поисках добычи, неожиданно натыкаются на разбитое окно-фонарь, залезают в дом, обшаривают уже разграбленное жилище и, уходя, на всякий случай убивают хозяйку. Раньше я допускал такую возможность. Теперь же эта версия заняла место на шкале вероятностей где-то между волшебной сказкой и сказочной легендой.

Рэй Киршман прав, подозревая связь между двумя убийствами – Крау и Колкэннон, – хотя его подозрение основывалось на ложных посылках. Кролик избежит наказания за убийство, только если кто-нибудь найдет настоящего убийцу. Полиция в этом смысле палец о палец не ударит, так как следствие убеждено, что преступник уже схвачен.

Но если Кролик не выйдет сухим из воды, то мне грозит беда. Беда, потому что сестра Кролика знает, что я был в доме Колкэннонов после него, и потому, что я проговорился, назвав Джорджа Маргейта Кроликом до того, как Рэй упомянул его прозвище, и Рэй Киршман не успокоится, пока его подозрения не подтвердятся или не рассеятся. Ясное дело, он досконально обыщет квартиру Абеля, как это сделал я сам. Не знаю, найдет ли он деньги в телефоне или марки в книгах, но часы и сережки в коробке с сигарами он не пропустит. Находка непременно наведет его на мысль еще раз проверить отпечатки пальцев на месте преступления. Тогда мне крышка. Конечно, процедура с отпечатками пальцев уже проводилась – сразу же после того, как был обнаружен труп Абеля. Именно по этой причине я не запасся перчатками, а также, увы, по причине элементарной забывчивости. В результате теперь там на каждом шагу мои пальчики. Это обстоятельство не уличит меня в убийстве, поскольку при первой экспертизе моих отпечатков там не было, но послужит весомым доказательством того, что я нанес Абелю визит после его гибели. Интересно, как я смогу это объяснить?

Я позвонил Каролин. Протяжные гудки. Позвонил Дениз и узнал от Джареда, что она еще не вернулась. Видно, что-то происходит с телефонами. Я звоню людям, люди звонят мне, а разговора не получается. Моя жизнь превращалась в нелепую метафору невозможности человеческого общения в Век отчуждения.

Оставалось набрать номер 246-4200, что я и сделал. После нескольких гудков мне ответили, и минуты полторы я слушал, что мне говорят. Потом, не проронив ни слова, я положил трубку и обернулся к Мэрилин, удивленно смотревшей на меня.

– Ты так ничего и не сказал... – неуверенно произнесла она.

– Да, не сказал, но я помогу вам.

– Чем?

– Сделаю так, что они выпустят Кролика.

– Как ты можешь это сделать?

– Найду этого третьего грабителя. Узнаю, кто в самом деле убил Ванду Колкэннон.

Я боялся, что Мэрилин спросит, как мне это удастся, потому что я бы не знал, что ответить. Вместо этого она спросила, зачем мне это нужно.

– Знаете, куда я сейчас позвонил? В службу "Молитва по телефону".

– Не смешно.

– Нет, я серьезно. Сегодняшняя молитва звучала примерно так: "Господи, сподоби меня сегодня сделать что-нибудь такое, чего я не делал прежде. Наставь меня на путь истинный, дабы я мог служить ближнему своему". Там еще много слов было, но смысл такой.

Она приподняла наведенные брови.

– "Молитва по телефону"?

– Позвоните сами, если не верите.

– И поэтому вы хотите помочь Кролику?

– Да, поэтому. Что-нибудь не так?

– Да нет, все так, – сказала она. – Должно быть, так.

Глава 15

Мэрилин хотела сразу же уйти. Ей надо было встретиться с адвокатом, чтобы с его помощью Кролика выпустили под залог. Не знаю, увенчалась бы успехом эта попытка. Потом она сказала, что хочет повидаться с Харланом Ризом. Я предупредил, чтобы она была осторожна. Не исключено, что Рэй засел в вестибюле или прячется на другой стороне улицы. Мэрилин мгновенно переменила планы.

– Боже ты мой! Тогда, может быть, мне лучше остаться здесь?

Я смотрел на нее, живую картинку в ronge et noir, вдыхал ее духи и вдруг с удивлением услышал собственный голос, говоривший, что лучше этого не делать.

– У вас куча дел, – говорил голос, – и у меня куча дел. Вдобавок я не ручаюсь за Рэя. Может прийти снова, прихватив ордер на арест и ломик. А когда ордер, то и ванная комната не святилище. Но вот пистолетик вам лучше оставить здесь.

Она покачала головой:

– Это не мой. Я у хозяйки стащила. Она купила на случай налета. Хотя кому нужен косметический кабинет?

– Так вы работаете в косметическом кабинете?

Мэрилин кивнула.

– Да, "Волос великолепие" называется. Нас там четверо и Магда – хозяйка. Мне завтра выходить, вот и положу пистолет на место.

– Очень правильно. Потому что если полиция найдет его в вашей сумочке...

– Я знаю.

Мы вышли из квартиры, и я уже запирал последний замок, как у меня зазвонил телефон. Я стиснул зубы. Пока отопру замки, пока подбегу к аппарату... Нет, не успею. Если и успею, то наверняка это какой-нибудь прохиндей, предлагающий подписку на нью-йоркские "Звездные листы" с бесплатной доставкой на дом. Черт с ним!

Лифт провез нас мимо вестибюля в цокольный этаж. Мы прошли тускло освещенным коридором мимо прачечной к служебному входу. Я постоял у двери, пока Мэрилин не процокала каблучками по короткому лестничному маршу и, раскрыв красно-черный зонтик, не исчезла во мраке.

* * *

Вернувшись домой, я подошел к телефону, гадая, сколько раз он звонил, пока я провожал Мэрилин. Сейчас телефон молчал, и мне было поздно звонить кому бы то ни было. Правда, один номер я все-таки набрал и ничуть не удивился, когда Каролин не ответила.

Кофеин, принятый с четырьмя чашечками "эспрессо", начал рассасываться, и чтобы ускорить процесс, я налил себе рюмку виски и, не разбавляя, выпил. Потом плеснул граммов тридцать виски в обычный стакан, налил туда молока и хорошенько размешал. Лучшего питья на сон грядущий не придумано: пока виски разъедает вам печень, молоко защищает желудок.

Зазвонил телефон.

Я кинулся к аппарату, но прежде чем взять трубку, заставил себя сделать глубокий вдох. Мужской голос, тот самый, что я слышал приблизительно двадцать два часа назад, сказал:

– Роденбарр? Мне нужен никель.

– Всем нужен.

– Что, что?

– То, что слышали. Никель всем нужен. Я и сам не прочь его заиметь.

– Бросьте свои шуточки! Мне известно, что монета у вас.

– Была. Была да сплыла.

Последовала пауза. Я подумал, что нас разъединили, потом услышал:

– Врете.

– Не вру. Я еще не настолько спятил, чтобы таскать монету в кармане вместе с ключами и брелоком святого Кристофера. И не настолько, чтобы держать ее дома, когда кругом только и слышишь о грабежах.

Ожидаемого смешка не последовало.

– А раздобыть монету можете?

– Она там, откуда я могу ее взять.

– Тогда валяйте действуйте. – Голос звучал настойчиво. – Вы называете цену, и мы встречаемся. В моем распоряжении вся ночь и...

– Боюсь, не могу сказать то же самое о себе. Когда я не высплюсь, у меня плохое настроение и я ужасно несговорчивый. Кроме того, в такой поздний час я туда при всем желании не попаду, даже если бы и хотел. Придется отложить до завтра.

– В котором часу завтра?

– Трудно сказать. Оставьте мне свой телефон.

На этот раз я услышал наконец смешок.

– Нет уж, Роденбарр, я сам буду вам звонить. Прикиньте, сколько вам понадобится, чтобы взять монету, и отправляйтесь домой. Я позвоню в назначенный час.

Другими словами, будь в определенный час в определенном месте, имея при себе монету.

– Нет, это не подходит, – возразил я. – Я дам вам другой телефон, по которому буду днем в два часа.

– Говорите телефон.

Я дал ему номер Каролин. В целях экономии она снимала свою квартиру у основного квартиросъемщика некоего Натана Аренау, и каждый месяц аккуратно перечисляла домовладельцу квартплату от его имени. (Половина населения Нью-Йорка прибегает к этой маленькой хитрости. Другой половине приходится платить по пятьсот долларов за однокомнатную дыру.) Телефон соответственно значился за Натаном Аренау. По номеру он навряд ли сможет узнать имя и адрес, а если и узнает, то каким образом он разыщет Натана Аренау? Насколько нам с Каролин известно, его давно, несколько лет назад, смыло во время наводнения.

Незнакомец повторил номер.

– Да, вот что, – сказал он. – Кто еще знает, что она у вас?

– Никто.

– У вас что, нет сообщника?

– Я всегда один работаю.

– И ни с кем не говорили?

– Со многими говорил. Но не о монете.

– Значит, никто не знает, что она у вас?

– Насколько мне известно, никто. Никто даже не подозревает, что она пропала, за исключением вас, меня и Герберта Франклина Колкэннона. Конечно, он сам мог сказать кому-нибудь, но вряд ли. Думаю, он не включил ее в список пропавших вещей, потому что она, наверное, не застрахована, и у него есть свои причины...

– Уверен, что не включил.

– С другой стороны, Кролик мог проболтаться...

– Какой Кролик?

– Ну, Джордж Эдвард Маргейт. Разве не ради монеты вы навели этого молокососа на дом Колкэннона? Надо было кого другого выбрать, кто умеет вскрывать сейфы. А никель – это ваш гонорар за наводку.

Я снова заслужил смешок.

– Неплохо, – сказал он. – Мне надо было с вами договариваться.

– Факт, со мной. Кстати, не худо бы знать, с кем я имею дело.

– Может быть. Итак, звоню завтра в два. Судя по номеру, вы будете в Деревне.

– У меня книжный магазин на Восточной Одиннадцатой. Там два телефона, один из них есть в справочнике. Я дал тот, которого нет в книге.

– Я мог бы просто прийти к вам в магазин.

– Нет, звоните в два.

Я положил трубку и взял свое молоко с виски. Молоко было тепловатое, и это даже хорошо, когда укладываешься на покой. Я сел в кресло и стал потягивать адскую смесь. Да, чтобы вывернуться, пришлось наврать с три короба. Ну ничего, в "Молитве по телефону" ничего о правдивости не говорилось. Только о том, что надо помогать ближнему. А чем я занимаюсь, как не этим?

Зазвонил телефон. Это была Каролин.

– Весь вечер тебе звоню. Что там с твоим телефоном, Берни? То никто не отвечает, то занято, то вообще не туда попадаю. Что там у тебя было?

– Спроси, чего не было.

– Придется носить очки?

– Очки? При чем тут очки?

– Ты же говорил, что идешь к глазнику.

– Ах, да, конечно...

– И как, наденешь очки?

– Нет. Он посоветовал не читать при слабом свете.

– Это и без доктора известно. Слушай, с тобой все в порядке? У тебя голос какой-то странный.

У самой Каролин голос был полупьяный, но я промолчал.

– Все в порядке, – ответил я. – Устал, как собака, вот и все. А тут еще новостей подвалило. Но я не могу сейчас долго говорить.

– Ты не один?

– Да, – сказал я и спохватился: хватит врать, а то нос вытянется. – Нет.

– Так как же все-таки?

– Один я, один!.. Просто у меня какая-то каша в голове. Ты у себя?

– Нет. Решила прошвырнуться. А что?

– Вернешься домой?

– Вернусь, если только не подвернется что-нибудь подходящее. Но пока непохоже, чтобы повезло. А что?

– Но утром-то будешь дома? Или в салон пойдешь?

Назад Дальше