"Возможно, галлюцинации явились следствием стресса и сексуальных проблем, - предположила она. - Все это наложилось на богатое воображение, так возникли эти истории.
Но почему именно шкаф главный герой?
Потому что шкаф завещала прабабушка, а он ее очень любил. Возможно, в Пендраковском идет борьба: одна его часть хочет стереть память о покойной прабабке, старается забыть, избавиться от страданий, другая - сопротивляется. Она-то и не позволяет ему шкаф продавать. Примерно так появились истории с антикварами.
Но почему из шкафа вылезают любовники?
Видимо, Пендраковский планировал завести семью после смерти прабабки. Теперь он, испытав вину, сам себя уличает в разврате физическом, подразумевая разврат душевный.
А возможен другой вариант: он хочет иметь семью, но боится перемен и ответственности. Импотенция, возможно, тоже следствие интрапсихических процессов личности. С помощью импотенции Пендраковский пытается (неосознанно, разумеется) избежать перемен в своей жизни. Таким сложным способом Пендраковский уходит от необходимости заводить семью.
Но с другой стороны, желание есть, есть мечты о жене, о детишках.
Противоречия его сильно ломают. Все это происходит на фоне переживаний, связанных со смертью прабабки. Он этой смерти ждал, строил планы, а теперь настала пора осуществлять свои планы.
Но Пендраковский отпетый эгоист, он не готов осуществлять свои планы, он стремится к старой привычной жизни. Однако по-старому жить не получается.
Все изменилось со смертью прабабки. Он по-другому ложится спать, уже не так просыпается - не хватает любимой бабульки. Отсюда стресс, нервное расстройство, бессонница и галлюцинации.
Все, возможно, так, а может оказаться и по-другому. Будем работать", - решила Далила и начала тестировать Пендраковского.
Этим вечером она позвонила тетушке и спросила:
- Ты нашла психиатра?
Старушка радостно сообщила:
- Нашла!
Далила не менее радостно возвестила:
- Психиатр нам не нужен!
- Как жалко, - растерянно залепетала тетушка Мара. - Отличный такой психиатр, занятой, я с трудом его уговорила…
- Ты недовольна, что твой Мальчик психически здоров? - поразилась Далила.
- Нет, конечно, я очень довольна, - спохватилась старушка. - Сейчас звоню Лелечке и сообщаю…
- Рано еще сообщать. Психически Мальчик здоров, но есть большие проблемы. И я намерена их решить.
Тетушка снова обрадовалась:
- Спасибо, детка! Если понадобится, я тебе помогу. Обращайся.
- Надеюсь, справлюсь сама, - проворчала Далила и сердито подумала: "Так и буду до пенсии соревноваться с собственной теткой".
Чтобы окончательно внести ясность, Далила этим же вечером отправилась к Артуру Велюровичу, к антиквару, который самым первым осматривал шкаф Пендраковского. Артур Велюрович работал в известной фирме, и Далилу там изумили, сообщив, что антиквар недавно погиб. Она уточнила:
- Вы хотели сказать, он умер.
Менеджер нехотя повторил:
- Нет, он погиб.
- Каким образом?
- Попал под машину. Простите, уже поздно, мы закрываемся. Могу я вам чем-то помочь? - с плохо скрываемым раздражением спросил менеджер.
- Нет, спасибо, мне был нужен Артур Велюрович, - собираясь уходить, поблагодарила Далила. - Хотя, - задержалась она, - может, вы в курсе. Он оценивал старинный шкаф с горельефами.
В глазах менеджера промелькнуло любопытство:
- С горельефами? Что там изображено?
- Овечки, пастухи и пастушки.
- Пастораль. Что ж, интересно, но я ничего о шкафе не слышал. Если хотите, я пришлю другого оценщика.
Далила сникла:
- Нет, спасибо. Не надо уже.
Глава 15
Несколько дней Далила ломала голову, как припереть к стенке Хренова. Сам он в убийстве Маши, ясное дело, никогда не сознается. На свидетельство Эвальда Авраамовича он скажет: "Да, я заходил к ней. Подарил цветы и ушел".
Что дальше? Чем будем крыть?
"Надо искать причину, по которой он убил Машу, - решила Далила. - Иначе мне никто не поверит".
Пользуясь протекцией Верховского, она позвонила Сергею Хренову. Он был очень любезен и назначил ей встречу в офисе своей фирмы, с иронией извинившись:
- С приятной дамой хотелось бы побеседовать в более веселом месте, но, к сожалению, в офисе я почти живу. Полно работы. Домой прихожу только спать.
Далила его успокоила:
- Ничего-ничего, меня и офис устроит. Я не отниму у вас много времени.
К встрече с Хреновым она хорошо подготовилась и знала, что он сноб, но старается это скрывать. Все друзья отмечали, что Хренов обидчив и самолюбив, но исключительно услужлив и добр. Еще было известно, что он из богатой семьи, что его предки дворяне, что его дядюшка по материнской линии занимает в Кремле довольно высокий чин, чем Хренов не козыряет. Он скромен и горд. Со своими проблемами он сам управляется. Связями пользоваться не любит и окружающим помогает при условии, что потребуются только его усилия.
Составленный по отзывам друзей и знакомых портрет вышел в общем-то симпатичным. Это смущало Далилу. Успокаивало одно: отзывов было мало, что повышало вероятность ошибки.
"Ничего, - решила она, входя в приемную Хренова, - положусь на свое впечатление. Надеюсь, сегодня его и составлю".
Офис Далилу потряс дорогой и изящной отделкой.
Было очевидно, что бизнес Хренова процветает. В приемной ее встретил охранник. Он вежливо помог Далиле снять плащ, повесил его на вешалку и приветливым жестом указал на диван.
На диване ей посидеть не пришлось. Интеллигентного вида секретарша даром времени не теряла: хорошо поставленным голосом она сообщила шефу, кто пришел и по какому поводу. Тот любезным тоном выразил готовность к беседе.
"Все по самым высоким стандартам деловых приличий, - мысленно усмехнулась Далила. - Красиво, дорого, интеллигентно, душевно. Не мешало бы так завести у себя, но где брать для этого деньги? Даже мебель в приемной обновить не могу, но зато у меня есть Даша", - успокаивающе заключила она, устремляясь в кабинет к Хренову.
Он, увидев ее, вскочил, приветливо поздоровался и.., зачем-то зашел со спины, опуская руки на плечи Далилы.
- Что вы делаете? - удивилась она.
- Хочу вас раздеть.
Далила взревела:
- Что-о?
В голове ее промелькнуло: "Он точно маньяк!"
- Я хочу помочь вам снять плащ, - отступая на шаг, растерянно пояснил Хренов.
Она рассмеялась:
- Плащ? Простите, но на мне только платье.
Плащ я в приемной сняла.
Теперь и он улыбнулся:
- Это вы простите, кажется, я оплошал.
Далила его успокоила:
- Ничего страшного, мое платье действительно смахивает на плащ.
Глаза их встретились, и она поняла, что Хренов ей нравится.
* * *
Сергей Хренов Далилу очаровал. Не писаный красавец, но его огромные голубые глаза были умными, пухлые губы - добрыми, руки - сильными, а манеры - приятными. Далила не нашла в нем Вечного Принца. Говорил Хренов уверенно, красивым негромким голосом; спокойно, без тени смущения, смотрел в лицо собеседника. Рядом с ним было комфортно и очень легко. Он внимательно слушал, не перебивал, формулировал мысли четко и без напряжения.
Короче, какой там невроз!
Скорей невроз был у самолюбивой Далилы - вернувшись домой, она себе места не находила. Еще бы!
Образно выражаясь, с диким грохотом рухнула легкая конструкция, которую она быстро и удачно сложила. О, как Далила собой гордилась: почти поймала убийцу!
Собралась хвастать тетушке Маре! Нос задрала!
Хвост трубой подняла!
Глупая! Торопыга! Слепая!
Теперь о невиновности Хренова говорило все: его успешность, добропорядочность, интеллигентность, открытость. Бизнес его давно процветает, Маша еще жива была. Да и чем она, девчонка, могла ему помешать? За что ее убивать?
О покойной Хренов вспоминал охотно и очень легко. Пожалуй, слишком легко. Далила даже спросила:
- Вам хочется о ней говорить?
И вот тогда-то настоящий пошел разговор. Он, глядя ей прямо в глаза, признался:
- Да. Мне хочется о ней говорить. С вами особенно.
- Потому что я психолог? - догадалась она.
- Потому что вы все понимаете.
- Вы с ней не просто дружили?
Хренов кивнул:
- Вы проницательны. Да, я Машей был увлечен, а когда ее вдруг не стало, понял - это любовь. Эта любовь до сих пор жива, потому и не женюсь.
Далила нехотя возразила - ей уже не нужно было его ловить.
- Ваше долгоживущее чувство скорей походит на угрызения совести, - мягко сказала она.
И после неловкой паузы, тихо добавила:
- Простите. Я не хотела…
Хренов поспешил ее остановить:
- Не извиняйтесь, вы снова правы. Я же сказал, что вы все понимаете. С вами можно просто молчать.
- Но вы, пожалуйста, говорите, - попросила Далила.
- Конечно, я ценю ваше время. Да, вы точно подметили, я простить себе не могу гибели Маши. В тот страшный день…
Он замолчал.
- Вы там были? - прошептала Далила.
- Да.
Она подсказала:
- Решили раньше всех Машу поздравить.
Хренов отрицательно покачал головой:
- Нет. Зачем? Вечером намечался банкет, там бы ее и поздравил.
- Зачем же пошли?
- Она мне позвонила и попросила прийти. Я в ближайшем цветочном купил букет и помчался.
- Помчались? - удивилась Далила. - Почему вы спешили?
- Не знаю. Может, мне не понравился Машин голос. Она нервничала, так мне показалось.
- И вас торопила?
- Да, просила скорей приехать. Я на нее потом рассердился. Топтался с букетом под дверью, а Маша мне не открыла. Я расстроился и ушел. Уже после обеда узнал, что Маша убита. Это был шок.
- А за что вы себя вините?
Хренов исподлобья взглянул на Далилу и, сделав усилие, спокойно признался:
- Когда я цветы покупал, видел Андрея, старшего брата Маши.
После паузы он воскликнул:
- Ну почему я ему не сказал, что она мне звонила? Проклинаю себя!
Далила слушала молча.
Он отвернулся и вдруг тихо спросил:
- Могу я на вас положиться?
Она заверила:
- Конечно. Я психоаналитик, это почти как священник. Грехов я не отпускаю, но тайны храню. Если, конечно, в них нет ничего криминального.
Хренов потряс головой:
- Криминального нет. Я не стал бы доставлять вам неприятности.
- Тогда я внимательно слушаю.
Он снова взглянул ей в глаза:
- Понимаете, надоело мне малодушничать. Я хочу вам доверить тайну, которую носить в себе уже не могу. Я только что вам солгал. Я не ушел. Я долго звонил, а потом толкнул дверь. Дверь оказалась открытой. Я вошел и увидел Машу.
Хренов опять замолчал. Чтобы ему помочь, Далила осторожно спросила:
- Маша была убита?
- Да. Она в прихожей лежала. В луже крови.
- Вы испугались и сразу ушли?
- Нет. Я растерялся и долго стоял. Ноги словно вросли в пол. А может, я был там недолго, но мне показалось - вечность.
- Что вы увидели?
- В открытую дверь было видно гостиную, накрытый празднично стол, посуда, бокалы, мой любимый пирог. Это было ужасно. Она словно меня ждала.
Хотя нет, об этом я позже подумал, а в тот жуткий момент струсил и не думал о Маше. Я думал лишь о себе.
Да, еще вспомнил, в прихожей были рассыпаны белые лепестки. Их было много, рассыпаны, словно снег.
В первый миг я хотел позвонить в милицию, но испугался, что меня обвинят в убийстве, и убежал. Собрал с пола лепестки и убежал.
- Зачем собрали? - удивилась Далила.
- В прострации был, действовал неосознанно.
Видимо, хотел узнать, кто был у Маши. Я сам не очень-то в цветах разбираюсь, цветочнице лепестки показал, она сказала, что это хризантемы, даже вид назвала.
- Вам это о чем-то сказало?
Хренов задумчиво покачал головой:
- Не-ет.
Далила поняла, что он раздумывает, стоит ли говорить, и попросила:
- Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего.
Он грустно кивнул:
- Хризантемы любит Наташа Верховская, теперь Замотаева: Машенька эти цветы не любила. Она подтрунивала над сестрой: "Хризантемы - цветы для покойников: искусственные на вид и без, запаха".
Хренов потряс головой и воскликнул:
- Ужас! Представляете, а я убежал! Мне очень стыдно. Даже Андрей об этом не знает.
Он жалобно взглянул на Далилу и с надеждой, что ему возразят, как ребенок спросил:
- Я, наверное, трус?
Она пожала плечами:
- Не знаю. Вряд ли. В нашей стране так поступил бы любой. Во всяком случае, многие. Маше было уже все равно, а вы спасались от неприятностей.
- Да-да, я спасался. Меня и без того затаскали, допросы-расспросы. А скажи я, что был там…
Хренова передернуло. Далила поспешила заверить:
- Вы правильно поступили.
Он согласился:
- Да, с житейской точки зрения я правильно поступил. Менты разбираться не любят, кого схватят, того и сажают. Разум-то понимает: я не мог спасти Машу, а душа все равно болит.
Далила его пожалела: сменила тему и вскоре ушла.
А вернувшись домой, неудачу остро переживала: ходила по комнате, охала, вспоминая ход своих мыслей, удивлялась себе - с чего вдруг взяла, что способна раскрыть это старое запутанное преступление?
Племянник Далилу добил. Он позвонил тетушке и после обычного: "Бонд! Джеймс Бонд!" - спокойно ей сообщил:
- Наташа Замотаева сестричку пришила.
Глава 16
Нельзя сказать, что племянник Далилу потряс, но она удивилась: слишком быстро он сделал свое открытие. Выслушав его сенсационное сообщение, она скептически осведомилась:
- Как ты узнал?
Евгений поведал со смущенным смешком:
- Применил страшную пытку к Морковкиной.
- Надеюсь, пытал ее не в постели?
- Нет, на столе.
Далила вспылила:
- На каком еще столе?! Ты же мне обещал обойтись без секса!
Бонд рассмеялся:
- На столе пыток. Знаешь, есть такой стол, какой-то инквизитор придумал…
- Не пори ерунды, - раздраженно прервала его Далила. - Мне не до шуток. Ты где?
- Лежу у Морковкиной.
- Издеваешься?
- Да нет, уже просто лежу.
Она зло подумала: "Собачонок неисправим. Нашел время ерничать. Неужели не чувствует, в каком я состоянии?"
Досчитав до пяти, она ласково попросила:
- Женечка, приезжай, если можешь.
Бонд серьезно ответил:
- Конечно, могу. Немедленно буду, а ты загляни в холодильник.
- Зачем? - удивилась Далила.
Евгений снова не удержался от шутки:
- Чтобы узнать, нет ли там трупа.
- Ну, зараза! - рассмеялась она. - Приезжай, и труп там появится!
- Откуда?
- Я тебя прямо на пороге убью!
- Заметано. Мне сегодня клиент навороченной тачки нахамил беспредельно, в связи с этим жить абсолютно не хочется. Так что у тебя в холодильнике?
Шаром покати?
Далила проследовала на кухню и сообщила:
- Да нет, свертки лежат какие-то. Что-то я совсем замоталась. До чего дело дошло, уже Димка еды нам купил.
Бонд возразил:
- Димка питается исключительно протеинами.
Раз свертки лежат, значит, Матвей заходил.
- Быть не может! - поразилась Далила. - Он тебе что, звонил?
- Мы даже виделись.
- Ну надо же. Теперь Матвей и тебя возлюбил.
- Уж пришлось, - рассмеялся Евгений. - Ты же ему себя любить не даешь, он вот ко мне подъезжает.
Того и гляди, сексуальную ориентацию сменит.
Далила не способна была оценить его юмор, ответила с полной серьезностью:
- Не я наш брак поломала. Пусть любит свою Ирину. И что он тебе говорил?
- Жаловался, что ты слишком много работаешь.
Далила фыркнула:
- Кто бы на это жаловался! Будто у меня что-то осталось, кроме работы. Он меня веры в порядочность чуть не лишил. Он меня подкосил и разрушил.
Бонд удивился:
- Правда? Я бы так не сказал. После развода ты расцвела.
- А каких мне сил это стоило, счастливую изображать? Это я только знаю! Матвей предатель! Уж он-то знал, что, разрушая брак, он лишает меня сразу всего.
Я психоаналитик. Как я чужие души должна врачевать, если свою не вылечила?
Евгений уже пожалел, что завел рискованный разговор.