- Дон почему-то не жалует сестру и брата. Он не встречался с ними со дня похорон второй жены. Ни Ванда, ни Карл не сумеют разоблачить вас, Мэвис. Они не знают настоящую Клер Убхарт.
- Ванда и Карл - это...
- Сестра и сводный брат. Ванда будет в поместье вместе с мужем - Грегори Пейтеном. Кажется, он врач.
- А Карл?
- Карл живет один. Или жил один.
- Холостяк? - плотоядно облизнулась я, чтобы перевести подозрения Клер с мужа на другого мужчину.
- О боже! Как я не подумала! - Клер расцвела. - Если между вами и Карлом наметится интрижка, это так разрядит обстановку! Только и разговоров будет - жена Дона свела с ума его брата!
- Вы находите это забавным?
Только теперь я начала кое-что соображать.
Разговор с Клер направил мои мысли по достаточно каменистому руслу: несомненно, в поместье Убхартов меня поджидают неприятности. А на что, собственно говоря, я надеялась? Увеселительной прогулки не будет, это ясно. Хуже другое: я вступаю в круг людей, раздираемых противоречиями. И вместо семидесяти двух часов скуки получу семьдесят два часа тревоги и напряжения. Роль подставной жены будет очень трудной.
- Спасибо за угощение, но мне пора, - я поднялась. - Рада была познакомиться с такой очаровательной женщиной, будущей миллионершей - я не сомневаюсь в этом.
Клер проводила меня до порога.
- Когда раздел наследства закончится и ваша миссия тоже, приезжайте ко мне запросто, без всяких дел, на ленч, - предложила миссис Убхарт. - Или на ужин.
- Разумеется. Благодарю вас.
Обе мы прекрасно понимали, что наши слова - это еще одна условность, дань вежливости, не более. Судя по всему, больше мы никогда не встретимся.
Увидев, что я вхожу в агентство, Джонни широко улыбнулся.
- Ну и как там жена Убхарта? Миловидная крошка? Изучила натуру?
- Отстань, - отмахнулась я. - Дело предстоит не из приятных. А кончится оно тем, что меня положат на рельсы - я же миссис Убхарт! - и проутюжат экспрессом.
- Раз ты шутишь, значит, не так уж все плохо, - деланно рассмеялся Джонни.
- Знаешь, что я тебе скажу? Идея с подставной женой сильно смахивает на авантюру.
Джонни стал серьезным. Чек на две тысячи - это не пустяки, чтобы пренебречь мнением некой Мэвис.
- Ладно, не кричи "тону!", пока стоишь на берегу, - сказал он. - Нет никаких признаков опасности. И потом, я тоже еду в Санта-Барбару.
- Ну вот! Я подвергаюсь опасности, отправляясь в эту чертову Испанию, а он будет нежиться на пляжах Санта-Барбары! Как всегда, самая грязная и неблагодарная работа предназначена мне. И это ты называешь партнерством?!
- Мэвис, не кипятись. Как ты думаешь, где находится поместье Убхартов?
- Возле Толедо, в самом Толедо... Короче, в Испании. Какое это, к черту, имеет значение?! - огрызнулась я.
- Вилла "Толедо" расположена в шести милях от Санта-Барбары. И я буду всегда рядом с тобой. Рядом - это значит неподалеку.
- Так это здесь?! - я нащупала кресло и, не глядя, примостилась на краешек.
- Да, мы партнеры, мы единое целое, - наставительно произнес Джонни. - И моя роль не менее трудна, чем твоя. Не обнаруживая своего присутствия, я должен наблюдать за всем, что происходит в поместье, - Джонни закурил. - Убхарт заедет за тобой рано утром. А я буду жить в ближайшем отеле, где уже заказал апартаменты и даже могу сообщить тебе телефонный номер, по которому ты будешь мне названивать. Вот так...
- Хорошо, каждое утро я буду сообщать тебе все, даже меню...
- Вот-вот! Какие "блюда" там готовят!
- Ну, первое кушанье я могу назвать даже сейчас: жаркое а ля. Мэвис.
- Какое это удовольствие - иметь остроумного партнера! - хохотнул Джонни.
- Мне повезло меньше, - вздохнула я. - Мой партнер - бесчувственный жлоб. Я уверена: он будет танцевать на моих похоронах. В лучшем случае - слоу-фокс.
- Если, конечно, я сам перед этим тебя придушу! - осклабился мистер Рио. - Ну чего ты трясешься? С тобой все время рядом будет находиться Дональд Убхарт. И вообще, у тебя есть, как ты любишь повторять, собственная голова на плечах. И руки. Надеюсь, ты не забыла уроки морского сапера?
- Ты имеешь в виду, наверное, сержанта? Нет, не забыла. С тех пор, как он показал мне свои приемчики, ни один обидчик не смог уйти от меня безнаказанным.
- А что, тебя часто обижали? И кто, хотелось бы знать?
- Мужчины. До чего ты бестолков.
Джонни хмыкнул.
- Посмотрим на это дело так: нам выписали чек на большую сумму. Убхарт хочет дать нам еще две тысячи, когда раздел наследства закончится и он получит свои чертовы миллионы. В то же время работенка у нас, в общем-то, плевая. Тебе всего-навсего нужно три дня покантоваться в роскошных апартаментах. Отдохнешь, отоспишься... А проживешь ты после этого еще очень долго.
- Вот об этом - о жизни и смерти - я и хотела с тобой поговорить. Знаешь, Джонни...
- Знаю. Знаю, что тебе нужно ехать домой и собирать вещи. Или ты заставишь клиента ждать завтра утром? Учти: к его приезду чемодан должен быть собран.
- Джонни...
- Все, дорогая. Поговорим всласть на природе. Я всегда буду у твоих ног, только звякни мне в отель.
- Нет, я не буду звонить. Я буду вопить на всю Санта-Барбару!
- Вот теперь ты снова похожа на прежнюю Мэвис.
Он ухитрился дать мне шлепка пониже спины и каким-то образом выставил за дверь.
Мэвис потащилась собирать чемоданы.
Собралась я очень быстро и решила перед поездкой как следует выспаться. Сон не шел. Я включила телевизор. Зачем я это сделала?! Старый, но мастерски закрученный фильм ужасов "Кузен Франкенштейна" завел меня, как пружину часового механизма. Вместо того, чтобы навеять сон, телевизор прогнал его окончательно. Если бы из-под кровати сейчас вылез мужчина, он смог бы сделать со мной все, что захотел, - я была абсолютно деморализована.
Ночь прошла в кошмарах. Но к десяти утра я была одета, как Клер, причесана, как Клер: волосы стянуты в пучок. Мэвис-бэби облачилась в свитерок, на два размера меньший, чем она обычно носит. Я вспомнила слова одного неглупого мужчины, специалиста по рекламе: "Упаковка и демонстрация, Мэвис, очень важны, без них товар не продашь. Но никогда не следует строить рекламу одного товара на недостатках другого. Высокое качество в этом не нуждается, оно говорит само за себя". Конечно, в зеркале я видела, что поддельная Клер выглядит куда лучше настоящей. Однако я должна была спрятать свое превосходство, чтобы никто не догадался по моим глазам, в каком розыгрыше он участвует. Тот специалист по рекламе был тысячу раз прав, хотя его самого интересовало во мне только то качество, которое было спрятано под юбкой.
Убхарт появился ровно в 9.30. Я открыла дверь, и он вцепился в меня изучающим взглядом.
"Муж" рассматривал меня довольно долго.
- Я готова, - потупила я наивные глазки.
- А я нет. Я не могу привыкнуть к новому облику своей жены. Мне надо... придти в себя. У вас потрясающий вид!
- Стараюсь...
- Вы сложили свои вещи?
- Да. Вот чемоданы.
Убхарт озадаченно пересчитал их:
- Три небольших плоских, один очень большой и две картонки для шляп... Вы что, сюда уже больше не вернетесь?
- Я взяла только то, что должна была взять настоящая миссис Убхарт. Я должна выглядеть как леди. Не так ли?
"Муж" развеселился:
- Да, вы правы, я как-то не сообразил... О'кей, сейчас заброшу ваши вещи, мадам, в багажник.
Вскоре мы уже мчались в направлении Санта-Барбары.
Солнце слепило глаза, деревья разбегались, едва замечая новенький "корветт" Дона Убхарта. Жизнь была замечательной - по контрасту с ночными кошмарами, все было так, как и предсказывал Джонни.
- Хочу обсудить с вами один вопрос, - сказал Дон. - В доме никто не знает, как зовут мою последнюю жену. Поэтому лучше всего представить вас как Мэвис Убхарт - так мы не запутаемся, и все будет выглядеть естественно.
- Согласна.
- Я не уверен, что мои родственники приехали, - его голос поблек. - Но Эдвина наверняка уже приготовила нам комнаты.
- Кто такая Эдвина? Еще одна жена?
Я навострила ушки.
- Это экономка. Последние два года перед смертью отца она была там, в поместье. Ее держат в доме, ибо такова была воля отца. Эдвина останется экономкой до моего тридцатилетия.
- А потом? Вы прогоните ее? Кстати, сколько ей лет?
- Что-то около тридцати пяти.
- Эдвина должна опасаться вас, - задумчиво произнесла я.
- Да уж, не думаю, что она меня любит. Будьте с экономкой настороже. Нам надо следить за ней... За ней и за Фабианом, разумеется, тоже.
- Фабиан? Это имя годится для комедии или оперетты!
- Фабиан Дарк - адвокат семьи Убхартов и... крепкий орешек. Нет, он не из оперетты - он, скорее, из драмы. Сухарь, резонер, все знает, ничего не боится...
- Знакомо...
Завтракали мы в Санта-Барбаре. Я решила как следует подкрепить свои силы перед штурмом "Толедо" и заказала бифштекс. Утро потускнело. Я вспомнила, что еду не на увеселительную прогулку, и занервничала. Впрочем, это вскоре прошло.
Дорога вилась вдоль побережья. Голубая вода, голубое небо, облака... Я всматривалась в их очертания, словно надеялась увидеть некий особый небесный знак.
- Вот мы и дома, - сказал Дон.
На берегу океана стоял настоящий дворец с белыми стенами, белыми арками, белыми занавесями на окнах.
- Боже мой, до чего красиво! - воскликнула я. - Дон, это же настоящая Испания.
- "Толедо".
- "Толедо"...
- Точная копия того дома, в котором родилась и жила моя мать. Только побольше, пороскошнее... - Дон делал эти пояснения как бы через силу. - Добиться абсолютного сходства было очень трудно, но отец умел преодолевать трудности. Снаружи оба дома идентичны.
У меня едва не закружилась голова. К горлу подступил комок.
- О, теперь я вижу, на что способен мужчина, который любит свою жену.
Убхарт бросил на меня странный взгляд.
- Моя мать была в детстве несчастнейшим существом. Она осталась жива и не сошла с ума только потому, что надеялась вырваться из этого ада. Родители воспитывали ее с изощренной жестокостью. Мать ненавидела их, Испанию и все испанское. Словом, все то, что напоминало ей о детстве и юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом. А так как другого дома у нее не было, мать была вынуждена здесь жить.
- Как же...
Язык застрял, я не смогла выговорить свой вопрос. Но Дон все понял. Он глянул на меня через плечо и бросил:
- Отец был остроумным человеком, хотя его представление о шутках носило оттенок садизма.
Глава 3
Женщины тридцати пяти лет казались мне всегда старухами, но Эдвина развеяла это заблуждение.
Это была высокая, тонкая в кости брюнетка. Ее волосы - иссиня черные - подчеркивали белизну лица, а темные глаза блестели, как вишни, умытые дождем. Черное платье с белым воротничком делало ее строгой и даже чопорной. Взгляд метался между мной и Доном: было видно, что на душе Эдвины кошки скребут.
Как положено наивной малышке Клер, я прижалась к руке Дона. Притворяться было совсем несложно: я и вправду боялась. Боялась этого огромного дома Рэндолфа Убхарта, этой женщины, затянутой в черное, и ее неспокойного взгляда...
Изнутри дом подавлял, он был таким же чопорным, как Эдвина. Внутренний дворик-патио был пустынен, комнаты поражали высокими потолками и тяжелыми драпировками. У меня сложилось ощущение, что похороны Рэндолфа Убхарта явно затянулись... Во всяком случае, дом был в трауре.
- Эдвина, - сказал Дон, - познакомьтесь с моей женой. Ее зовут Мэвис.
Несмотря на полумрак, царивший в гостиной, Эдвина пронзила меня своим взглядом насквозь.
- Приветствую вас, миссис Убхарт, - ее голос оказался бесцветным и тем не менее выдавал высокомерие и презрение. - Как поживаете?
- Благодарю, хорошо, - еле слышно ответила я.
- Вы остановитесь в апартаментах своих родителей, - обратилась Эдвина к Дону. - Я приготовила комнаты.
- Вы очень заботливы, - пробурчал Дон.
- Можете пройти туда. Багаж вам принесут.
- Что, уже есть прислуга? - вскинул брови Дон.
Эдвина соизволила кивнуть:
- Я наняла кухарку, горничную и привратника. Все с хорошими рекомендациями.
- Кто еще в доме?
- Мистер Дарк. Он прибыл вчера. К вечеру должна приехать чета Пейтенов. Они сообщили об этом. А вот когда приедет ваш брат, мне неизвестно.
- Мой сводный брат.
- Да. Ваш сводный брат.
Они обменялись взглядами: при всем желании я не смогла бы разгадать, что стоит за всем этим.
- Глупо, но я забыла о том, что Карл - ваш сводный брат, - проскрипела экономка.
Дональд Убхарт посмотрел на меня:
- Идем, Мэвис. Я покажу наши комнаты.
Я вежливо улыбнулась Эдвине:
- Мы еще увидимся. Я не прощаюсь.
- Разумеется. Я всегда в доме. Я его часть.
Она говорила слова, предназначенные для меня, но сама в это время смотрела на Дона. Он схватил меня за руку и потащил куда-то по коридору.
- Спокойно, спокойно, - шептала я ему. - Вы тащите меня так, словно вам не терпится вкусить все прелести медового месяца. Не забывайте, официально мы давно женаты.
Дональд замедлил шаг.
- Эдвина едва не вывела меня из себя. Эта особа появилась в доме после того, как отец развелся со второй женой. Подумать только: она ведет себя так, словно была его третьей женой! - Дон помолчал и неожиданно рассмеялся. - Только сейчас мне пришло в голову, что Эдвина, скорее всего, и была ему женой, но старик не хотел или не успел оформить отношения официально. Вот это и не дает ей покоя все пять лет после его смерти.
Апартаменты, отведенные нам, были неприлично огромными: две спальни, при каждой - ванная и туалетная комнаты. Двери спален выходили в гостиную, в которой можно было бы проводить соревнования по большому теннису.
- Клер могла бы спать спокойно, если бы это увидела, - сказал Дон, посмотрев на меня изучающим взглядом.
Вскоре в гостиной появился привратник, сгибающийся под тяжестью моего самого большого чемодана. Он грохнул его на пол так, что звякнули "сосульки" люстры. Через десять минут появился остальной багаж. Привратник свалил его у моих ног и искоса посмотрел на меня испепеляющим взглядом.
- Не поднять ли сюда еще и вашу машину, мадам? - съязвил он.
- Как вы со мной разговариваете? Вы представляете, кто я?
- Женщина, которая любит разнообразие в одежде, - сбавив пыл, ответил он сквозь зубы.
После его ухода Дон отнес вещи в мою спальню.
- Вы можете принять ванную или душ, - сказал он. - А потом мы спустимся вниз и попробуем напитки. Ну как?
- Годится.
- Договорились. Встретимся в пять часов, - он прикрыл дверь жестом настоящего джентльмена, а может быть, даже и настоящего мужа.
Приняв душ, я начала перебирать туалеты и остановилась на черном бархатном платье, оголявшем мои плечи, а также шею и часть груди. Короче, этот лоскут держался на двух тонюсеньких бретельках и должен был демонстрировать подлинность и притягательную натуральность некоторых телесных подробностей Мэвис Зейдлиц. Платье плотно облегало фигуру, но расширялось от колен книзу: это было что-то похожее на веер в духе двадцатых годов. Модельер заверял меня, что ностальгический силуэт платья направляет мысли на вечное и непреходящее... Но я точно знаю, что у мужчин этот силуэт направляет мысли совсем в другую сторону - весьма современную, даже сиюминутную.
Дон ждал меня в нашей общей гостиной. Он был очень внимателен. Платье вызвало в нем бурю чувств: я заметила это по его глазам.
- Нет, - твердо сказала я. - Ничего подобного. Несмотря на то, что я - ваша жена. На три дня.
- Мэвис, это будут очень длинные и мучительные для меня дни, - вкрадчиво ответил он.
Мы спустились в ту гостиную, где состоялось мое знакомство с Эдвиной, пересекли ее и прошли в бар.
В этом помещении крыша была стеклянной, поэтому солнце беспрепятственно гуляло по всем закоулкам. Около стойки бара стоял человек с бокалом. Толстячок. Я отметила, что его белый костюм сшит у первоклассного портного, и что когда-то этот мужчина-, несомненно, был кудряв: теперь те кудри заметно поредели. Залысины, впрочем, не портили его лица, и даже наоборот, лоб выглядел мощным - это был лоб мыслителя. Толстячок, увидев нас, заулыбался, обнажив два ряда отборных зубов. Когда мы подошли к нему поближе, я почуяла аромат дорогого парфюма.
- Приятно видеть вас здесь, - сказал он и протянул для рукопожатия ухоженную руку. - Дон так долго прятал свою жену. С его стороны это нечестно.
- Познакомься, Мэвис, - сказал Дон. - Это Фабиан Дарк, адвокат, поверенный семьи.
Я ожидала, что рука Фабиана будет мягкой и влажной. Но рукопожатие оказалось, на редкость, твердым и холодным.
Адвокат улыбнулся мне:
- Дон представляет меня так официально, словно я не являюсь давним другом семьи Убхартов... Впрочем, я зря его ругаю: у него отменный вкус, - он окинул меня оценивающим взглядом. - Наше вынужденное томление здесь мне уже начинает нравиться. Разрешите, я приготовлю для вас коктейль. Что вы предпочитаете?
- Трезвую голову, мистер Дарк.
- Зовите меня Фабианом. Я не настолько стар, чтобы не претендовать на ваше внимание. А что вы будете пить, Дон?
- Скотч. Приехали Ванда и Карл?
- Нет, - Фабиан разговаривал и одновременно управлялся с напитками. - Кстати, Дон, вы не знакомы с мужем Ванды?
- Нет. Не имел удовольствия.
Адвокат загадочно улыбнулся.
- Я немного знаю Грегори Пейтена. Он психоаналитик. Ванда поступила расчетливо: лучше выйти замуж за врача и разделить с ним кушетку, нежели платить за эту же кушетку по сто долларов за час.
Я от души рассмеялась.
Дон поморщился.
- Не будь занудой, - я потрепала "мужа" по плечу.
- О, вы мне с каждой минутой нравитесь все больше и больше, - сказал Фабиан. - Мы с вами, мне кажется, поладим. А Дон... Его всегда подводило чувство юмора.
- Я вижу, что вы нашли друг друга, - холодно заметил Убхарт. - Мне ничего не остается, как выйти и подышать свежим воздухом.
- Подожди, Дон! Я...
Не слушая меня, он удалился и закрыл дверь. Фабиан покручивал в руке бокал и смотрел на меня "зеркальными глазами": я ничего не могла прочесть в них. Думаю все же, адвокат относился ко мне с симпатией.
- Вспышка раздражения... Не волнуйтесь, это скоро пройдет, - успокоил он меня. - Полагаю, вы привыкли к подобному. Резкая перемена настроения - отличительная черта Убхартов. Таким был и Рэндолф.
Он протянул мне полный бокал, я в рассеянности взяла его. Фабиан долго рассматривал меня - так, что мне стало не по себе. Я, конечно, привыкла к мужским ощупывающим взорам, и если испытываю беспокойство, то только тогда, когда меня перестают разглядывать. Но адвокат смотрел совсем иначе. В его взгляде не было ни желания, ни похоти. И это мне не нравилось.
- Ну и как вы нашли Эдвину? - спросил он наконец.
- Экономку? Знаете ли... - я попыталась подыскать подходящие слова.
- Она производит несколько устрашающее впечатление, да?
- Нет, она меня не напугала, хотя ей бы этого хотелось.