Пока они болтали, мужчина за столиком рядом с черепахой ушел, но его собеседник, по-прежнему не видный, остался.
– Десерт будете? – неслышно подошла официантка.
– Я буду, – оживилась Катерина. – А вы?
– Нет, пожалуй, – протянула Ирина, – вот разве что кофе…
– Два кофе, и покрепче! – распорядилась Жанна и повернулась к Катьке, улыбаясь: – Так что, выходит, что у твоего любовника нет никаких недостатков?
– Он замечательный, такой… – Катя не нашла слов, – но один недостаток у него есть, он женат!
– Разве это недостаток? – удивилась Жанна. – По-моему, девочки, это достоинство. Ну сами посудите, приходит он раза два в неделю, весь чистый. Пуговицы все аккуратно женой пришиты, взгляд не голодный, сам спокойный, все у него хорошо. С таким человеком и время приятно провести. И нужно нам друг от друга только одно.
«Да уж, невозможно представить себе Жанну, пришивающую пуговицы», – усмехнулась про себя Ирина.
Но возможно, так и надо? Жанна давно в разводе, сначала жила с мамой и сыном, потом купила себе квартиру, обставила по своему вкусу и ночует там, когда хочет, приводит, кого хочет.
– Значит, твой тоже женатый? – с любопытством спросила Катя.
– Естественно! – Жанна взглянула на часы. – Катерина, доедай десерт, и пошли, мне еще на работу заехать нужно.
Сергей Анатольевич увидел, как дамы встают из-за столика. Костюм на блондинке был недорогой, он просто очень хорошо сидел. У нее вообще была отличная фигура. Она оглянулась в его сторону, как бы почувствовав мужской взгляд. Он сделал вид, что уронил счет и скрылся под столом – совершенно ни к чему, чтобы его запомнили. На самом деле Ирина просто захотела еще раз взглянуть на черепаху.
Сергей подозвал официантку, расплатился и не спеша пошел к выходу. Пока три женщины оденутся и накрасят губы, можно горы свернуть. Когда они показались на ступеньках, он уже сидел в машине. Он думал, что они все вместе сядут в «фольксваген», но дамы решили пройтись – очевидно, чтобы выгулять килокалории, съеденные в мексиканском ресторане. Был конец апреля, солнце светило, как летом.
– Жанночка, спасибо тебе, ты поезжай. А мы пройдемся, погода – прелесть.
– Не пропадайте, девочки, обязательно звоните! – И машина Жанны скрылась за углом.
Ирина подхватила Катю под руку, и они пошли к Невскому. Сергей Анатольевич на своей «пятерке» болотного цвета поехал за новеньким «фольксвагеном», но недолго, потому что Жанна остановила машину у нотариальной конторы.
На улице было так хорошо, что подруг слегка разморило после сытной еды. Даже Катерина перестала болтать. Ирине не хотелось возвращаться домой, дома все было плохо, то есть не то чтобы плохо, но как-то противно, не по-людски. Она была рада, что они остались с Катей вдвоем, с Жанной приходилось все время держаться настороже. Но Катерина вдруг сама начала трудный разговор:
– Мы все о себе. А как у тебя дела?
– Все так же, – вздохнула Ирина и отвела глаза.
Катя не стала расспрашивать, только сжала ее руку и сказала убежденно:
– Держись, подруга, все еще изменится к лучшему! Вон какая ты хорошая, тебе обязательно в жизни повезет.
– У тебя все хорошие, – засмеялась Ирина, – и вообще ты, Катька, оптимист.
– Это несущественно! – тоже засмеялась Катя.
– Ты со своей любовью небось и работу забросила?
– Что ты! Наоборот, столько идей появилось. А панно я правда продала, только не за пятьсот долларов, а за триста.
– Купи себе что-нибудь из одежды, – осторожно сказала Ирина, боясь обидеть подругу.
– Прямо не знаю, уже все деньги распределены. Ремонт хочу сделать. А то неудобно. – Она застенчиво улыбнулась.
Комната у Катерины была большая, с красивым стрельчатым окном. Но страшно запущенная.
– Слушай, пойдем завтра по магазинам, поможешь мне обои купить. И найдешь мастера?
– Найду, – улыбнулась Ирина, – и купить помогу. Заодно посмотрю на последние твои работы.
– Чудно! – Катя чуть не захлопала в ладоши.
Ирина задумалась. Завтра ей трудновато будет выбраться из дому, а вечером у нее другие планы, но Катерина при своем несомненном художественном таланте была в быту не только абсолютно непрактична, но и вкус ее куда-то пропадал. Она могла купить какие-нибудь аляповатые обои, про одежду лучше вообще не вспоминать – ходила в каких-то непонятных свободных сарафанах, как будто вечно беременная, как однажды ехидно заметила Жанна.
Следовало Катьке помочь и не откладывать в долгий ящик, потому что Катька забудет или передумает, потом деньги кончатся, и благие намерения пропадут даром.
– Хорошо, встречаемся завтра в три часа в метро у Гостиного, не опаздывай.
Они расцеловались и разошлись.
В метро у Ирины настроение немного испортилось, но она постаралась отогнать дурные мысли – что толку. В метро нельзя поддаваться плохому настроению: уходишь в себя, начинаешь перебирать все прошлые обиды, выражение лица становится скорбно-недовольным, выглядишь лет на десять старше. В другом общественном транспорте можно смотреть в окно, а в метро люди от нечего делать присматриваются друг к другу. И вот едет человек до нужной станции, например, минут сорок и всю дорогу смотрит на твою недовольную физиономию. И постепенно сам заражается твоим плохим настроением, а на него тоже кто-нибудь в это время смотрит. В результате на конечную станцию приезжает полный вагон расстроенных, озлобленных людей. Они пойдут домой к мужьям и женам, постараются им также испортить настроение, так постепенно злоба и ненависть расходятся как круги по воде. Нет уж, путь лучше люди, глядя на нее в метро, думают: вот едет привлекательная, со вкусом одетая женщина, достаточно молодая (а что, тридцать семь лет вполне еще приличный возраст, да и выглядит она лет на пять моложе), все у нее в жизни хорошо и смотреть на нее приятно.
От таких мыслей Ирина повеселела, но, когда она шла домой от метро, опять стало нехорошо. Не зря она так боялась Жанкиных расспросов, ответить ей было нечего. Кто она такая? Домохозяйка. Дом подразумевает семью, а семьи у нее нет. На правой руке обручальное кольцо, а мужа-то как раз и нет. То есть он есть, но далеко и, похоже, давно уже не считает себя ее мужем.
Все началось семь лет назад, ну да, именно столько она уже не работает. Ее уволили с работы – в общем-то было за что, ведь она вечно рвалась домой, к детям. Как она могла оставлять их одних, отправлять одних в школу, если сыну было десять лет, а дочке – восемь? Муж преподавал русский и литературу на кафедре для иностранцев в университете, давал частные уроки. Тогда все жили бедновато, как-то это не бросалось в глаза.
«Посиди дома», – сказал Андрей.
Она согласилась, да и куда бы взяли женщину с двумя достаточно маленькими детьми? В первый год она просто обалдела от счастья и свободы. Не надо было будить детей на час раньше, чтобы выпроводить в школу, не надо было на работе выслушивать нравоучения хама-начальника – он обожал сидеть, развалившись на стуле, при этом дамам сесть, разумеется, не предлагал, и снисходительно вещал: «Вы, Ирина Анатольевна, неправильно воспитываете своих детей. Вы должны старшему поручать младшего и спрашивать с него по всей строгости. А вы воспитываете слюнтяев и белоручек», – и так далее. Не надо было вечно унижаться и просить одолжения у бабушек-дедушек, чтобы посидели с детьми, не надо было, как каждый год, с ужасом ждать лета, задавая себе вопрос: куда отправить детей на отдых и кто с ними будет сидеть?
Она воспрянула духом и похорошела, хотя по-прежнему не было свободной минуты – семья отнимала все. По прошествии года такой жизни мужу неожиданно предложили поехать преподавать в Англию на один семестр. Он согласился не раздумывая – всего четыре месяца, Ирина не работает, справится без него одна.
Муж вернулся совершенно другим человеком. Та жизнь полностью его захватила. Когда прошла радость от встречи, когда побывали в гостях все друзья и были рассмотрены все фотографии, он впал в депрессию. Но ненадолго, потом оживился, начал работать, пропадал в университете, что-то там устраивал, интриговал и со следующей осени выбил себе курс лекций на год в том же колледже в маленьком городке Сент-Олбанс недалеко от Лондона.
«Год – это очень много», – неуверенно возразила Ирина.
«А на что ты собираешься жить дальше и содержать детей? – холодно спросил он. – И вообще, это вопрос решенный».
Дети не давали ей скучать этот год, но муж вернулся совсем чужим. Он ходил по квартире как гость. И с ней он стал совсем другим, все изменилось в их отношениях. Он много времени проводил с детьми, Ирина понимала: это для того, чтобы поменьше с ней общаться. Она молчала, выяснять отношения она никогда не любила, и потом, иногда лучше не выяснять ничего до конца. Она думала, что муж постепенно привыкнет, ведь детей он очень любил. Но он пробыл дома несколько месяцев, а потом показал ей какие-то бумаги. Оказалось, ему прислали уведомление, что с ним заключен контракт на три года, он уезжает очень скоро.
– А как же мы? Детям нужен отец, – в полном отчаянии сказала Ирина.
Муж отвечал гладкими фразами, видно, в отличие от нее давно уже продумал весь разговор, что у него там, в Англии, маленькая квартирка, что взять их с собой он пока не может, что очень дорого будет платить за жилье и обучение детей, а так присылаемых им денег Ирине с детьми вполне хватит для безбедного существования.
Он все рассчитал, учел и ее растерянность, и гордость. Она не могла кинуть ему в глаза упрек, что он бросает их здесь, потому что муж не отказывался содержать семью.
– Но почему тебе обязательно надо уезжать? Ты мог бы и здесь найти приличную работу, – все же сказала она.
– Я полюбил эту страну, не смогу без нее жить, ты не представляешь, как там хорошо!
В его словах была такая страсть, что она отшатнулась. Никогда раньше она не видела его таким, даже в лучшие минуты их семейной жизни. Ирина поверила ему и поняла, что проиграла. Если бы речь шла о другой женщине, она бы пыталась бороться, потому что все еще любила его и ради детей, но соперничать с целой страной Ирина не могла.
С тех пор прошло четыре года. Муж приезжал в отпуск все реже, последний раз они виделись полтора года назад. Дети ездили к отцу, она – никогда. В первый раз, когда сын вернулся, он отмалчивался, отводил глаза, но все равно проболтался, что подарки покупала Джеки. И хоть Ирина знала, что муж там живет не один – молодой здоровый мужчина не может быть один, – но теперь, когда подружка мужа там, в Англии, обрела имя, ей стало еще тяжелее.
В Англии муж преуспевал. Он получил звание профессора, его приглашали читать лекции о русской поэзии в другие города, он писал статьи в крупные журналы и даже выпустил книгу. Детей он обожал и страшно ими гордился, ведь Ирина воспитала их очень разумными. Сейчас старший сын заканчивает школу и поедет учиться в Англию, отец добился для него там стипендии. У всех все хорошо, только она, Ирина, оказалась выбита из жизни.
Жанна сердилась на нее и воспитывала всю неделю, пока они жили в «Ольгино».
«Ты хоть понимаешь, что, как только дети достигнут восемнадцатилетия, он перестанет посылать тебе деньги?! Тем более если они будут учиться в Англии. И на что ты тогда будешь жить? Почему ты не устраиваешься на работу?»
«А куда я пойду? – возражала Ирина. – Малооплачиваемая работа мне не нужна, денег пока хватает, а хорошую мне никто не приготовил. Ну знаю я компьютер, ты ведь не возьмешь меня к себе клерком, верно?»
«Тебе уже не по возрасту, – угрюмо отвечала Жанна. – Я не понимаю, как можно быть такой легкомысленной».
Ирина отмалчивалась.
Сейчас, подходя к своему дому, она перечисляла в уме: итак, мужа считай что нет, он никогда не вернется, дети, конечно, хорошие, но в последнее время усвоили по отношению к матери покровительственный тон, совершенно не помогают по хозяйству и вообще мать презирают. Они уже вышли из того возраста, когда маму любят просто за то, что она мама, теперь им надо гордиться тем, что она собой представляет. А по мнению детей, Ирина не представляет собой ничего. Итак, муж, дети – все плохо. Теперь дальше – работа. С работой тоже не все понятно. Последние восемь месяцев она кое-чем занимается…
«Спокойно, милая, – одернула она себя, – работа – это то, за что платят деньги, а ты за свою деятельность не получила пока ни копейки, следовательно, у тебя не работа, а хобби».
Но ей до смерти хотелось своей собственной прилично оплачиваемой работы. Хобби, на которое уходит так много времени, она просто не может себе позволить.
Ирина открыла дверь своим ключом. Никто не вышел ей навстречу. Она сняла плащ, туфли и прошла по коридору босиком.
– Ребята, вы где?
В ответ по-прежнему не раздавалось ни звука, хотя она знала, что дети дома.
«Собаку завести, что ли? – подумала она. – Будет встречать с радостью, становиться на задние лапы».
Дети сидели по своим комнатам: сын уткнулся в компьютер, а дочка делала математику с наушниками на голове. Ирина в который раз подивилась, как можно что-то сообразить в алгебре под «Мумий Тролля», но спор их с дочерью об этом в свое время закончился ничем, никто никого не сумел переубедить.
– Вы ели? – осведомилась она.
– А что есть-то? – немедленно отозвался сын, причем в голосе его явно слышались скандальные интонации голодного мужчины.
– Как – что? – Ирина прошла на кухню, по дороге прихватив тапочки. – Суп и котлеты. Вы что, сами салат нарезать не могли?
Ответом ей было пренебрежительное молчание. Когда она переодевалась в своей комнате, сын наконец оторвался от своего компьютера и заорал:
– Ну, мы будем когда-нибудь есть, черт возьми?!
Ирине после ресторана совершенно не хотелось возиться с едой, но она побрела на кухню.
«Когда я успела их так распустить? – удивлялась она, нарезая огурцы и помидоры. – Неужели это сидело в них с рождения? Неправда, – возразила она себе, – лет до десяти они были чудесными детьми. Наверное, у всех так, мои хоть учатся хорошо, а у других бывает гораздо хуже. Но с отцом мои дети никогда так себя не ведут. Это естественно, отец преуспевающий и обеспеченный человек. И потом, они его редко видят, а я вечно торчу перед глазами. Они привыкли ко мне, как к тому креслу».
Дети, привлеченные вкусными запахами, притащились на кухню, Наташка даже соизволила снять наушники. Они даже не спросили, почему она не ест и где вообще была, им это было неинтересно. Зазвонил телефон. Поскольку никто не двинулся с места, Ирина встала и пошла на звонок.
– Здравствуй, – послышался в трубке такой волнующий голос.
Сердце у Ирины сжалось, а потом забилось сильно-сильно, как в юности.
– Добрый вечер, – ответила она и перевела дух.
– Я так рад слышать твой голос.
– Я тоже рада тебя слышать, но мы же договорились, что ты будешь звонить мне только днем, когда никого нет.
– Я звонил днем, никто не ответил. Где ты была? – спросил он с интонацией ревнивого мужа.
Ирина засмеялась:
– С подругами в мексиканском ресторане.
– Какие подруги? – насторожился он.
– Успокойся. Именно подруги, женского пола.
– Когда же мы увидимся? – настойчиво спросил он.
– Мы поговорим об этом завтра утром. Хочешь, я сама тебе позвоню? – вполголоса сказала Ирина.
– Нет, лучше я сам. – В трубке раздались гудки.
Ирина постояла немного в коридоре. Она слишком строга. А что, если ему это надоест и он больше не позвонит? Ну и пусть, сказала себе Ирина, но в этот дом я его никогда не приведу, и дети не узнают о наших встречах, мне неудобно.
Это и был один из двух ее секретов, которыми она не хотела делиться с подругами. У нее появился близкий мужчина. Она не хотела применительно к нему употреблять вульгарное «любовник». Жанна бы подняла ее на смех, если бы узнала, что у нее много лет никого не было. Тогда, два года назад, когда она узнала, что у мужа в Англии есть подружка, здравый смысл и врожденная порядочность не позволили ей переспать с первым попавшимся мужиком, она понимала, что ничего, кроме отвращения, это ей не принесет. Надо, чтобы как минимум человек нравился. Но она была одинока, подходящего человека негде было встретить, поэтому оставалось горевать одной.
Жанна всегда говорила, что Ирина слишком положительная и серьезная, таким в нашем времени просто нет места. Возможно, она права, но переделать себя Ирина не могла.
– Мама, чай будем пить? – донеслось из кухни.
– Иду, – очнулась Ирина.
* * *Катерина, как всегда, опоздала на полчаса, примчалась вся красная и распаренная. Она оправдывалась на ходу, что у соседки Зои Вениаминовны поссорились кошка с собакой, кот устроил форменный скандал, они никак не могли его урезонить.
– Да не было же у Зои никакой собаки!
– Теперь есть, она нашла такого кокера Яшеньку – прелесть! А кот ревнует и сегодня так на него набросился, что еле отняли мы Яшу.
– Весело у вас!
Они очень удачно купили недорогие обои, краску и все, что нужно для ремонта. Разумеется, Катерине такое было одной не дотащить, поэтому Ирина решила зайти, хотя времени совсем не было.
В коридоре они застали рыдающую Зою Вениаминовну.
– Совсем озверел Тихон, – сквозь слезы сообщила соседка, – напугал собачку до полусмерти и на меня бросился.
– Это он вам показывает, кто в доме хозяин, – засмеялась Катя, – вы ведь с ним не посоветовались, когда Яшу в дом привели, вот он и обиделся.
– Яшенька, Яша, выйди, покажись! – сморкаясь, звала Зоя Вениаминовна.
Кокер вылез из маленького закутка на кухне между плитой и холодильником. Был он рыженький, с длинными ушами, как полагается, очень симпатичный, но худой – отощал, пока жил без хозяев.
– И что с ним теперь делать? Придется отдавать кому-нибудь. А то у нас не квартира, а сумасшедший дом! – сокрушалась Катя.
Ирина потрепала потерпевшего кокера и прошла в Катину комнату. Против ожидания там был относительный порядок.